Глава V Создание фашистской лиги на северо-востоке Европы

Глава V

Создание фашистской лиги на северо-востоке Европы

(Гитлер — Бек)

Юго-восточная диагональ, т. е. линия Вена — Будапешт — Белград — София — Бухарест — Черное море, отчетливо обозначает усилившуюся, начиная с первых месяцев 1934 г., путчистскую деятельность в фашистскую активность в Европе. Другая, столь же четкая и прямая, диагональ ведет в северо-восточном направлении: по линии Варшава — Ковно — Рига — Ревель — Гельсингфорс. Это две заостренных стрелы — к Черному морю и к Балтийскому морю. В точке пересечения обеих лежит Берлин.

Что происходит на северо-востоке? Стрела указывает на новый очаг опасности. Картина здесь снова та же; вся зона словно сотрясается от сильных подземных толчков. Здесь преобладает та же тенденция: постоянная заговорщическая деятельность и наступление со стороны крайних фашистско-террористических групп. И здесь снова создается впечатление, почти полная уверенность, в существовании центральной руки, действующей за различными группами и направляющей их деятельность в одну и ту же сторону — руки региональной в отличие от национальной) фашистской лиги.

Это впечатление вполне соответствует действительному положению. В Северо-восточной Европе так же, как и в Юго-восточной, возникла в 1934 и 1935 гг. мощная, охватывающая большое пространство, лига, лихорадочно пытающаяся подчинить своему влиянию всю эту зону И мобилизовать ее для единой политической цели. Употребление термина «ига» не случайно. Эти «лиги» являются новостью в европейской политике и вновь вызывают к жизни методы и формы средних веков. И тем не менее они являются реальностью; и притом реальностью, которая будет существовать и впредь, играя все увеличивающуюся и все более ваметную роль в грядущих конкретных политических событиях. Что это за лиги?

На первый взгляд это как будто простое продолжение всеобщего международного процесса «фашизации», все шире и глубже захватывающего отдельные районы и беспрерывно образующего новые комплексы. На самом же деле, за этим процессом скрывается новое и гораздо более важное явление.

Новые фашистские территориальные группы, которые создаются таким образом, это не простые политические системы. Их структура двойственна; их сила и импульс не возникают исключительно и в первую очередь на их собственной почве. В действительности они являются живыми частицами, составными элементами динамики более развитого центрального фашизма; это он высвобождает их, приводит в движение и направляет по орбите своего политического и экономического притяжения, образуя центральное тело, вокруг которого вращаются эти сателлиты.

Центральный фашизм, фашизм с более мощным концентрированным капиталом в качестве стержня; и с более высокой политической и военной организацией, притягивает, мобилизует и объединяет национальные фашистские движения в находящейся под его влиянием зоне и заражает их своей собственной империалистской сущностью. Он становится, таким образом, как бы рассадником международного фашистского движения, создавая или усиливая базу движения повсюду, где местные капиталистические или социальные условия для этого не подходят или недостаточны.

Современная капиталистическая олигархия не только производит фашизм, но и экспортирует его. Новые фашистские территориальные системы, которые возникают таким образом, служат уже не только внутренним целям — отечественной реакции; они являются в первую очередь империалистскими исполнительными органами, инструментами для осуществления конкретной международной политической цели их создателя. В результате появляются фашистские лиги, устремления которых сходятся на этой цели. Таков конкретный результат современной международной политики.

Эта «секции» розенберговского «коричневого интернационала», который он основал в 1933 г. для того, чтобы проводить влияние национал-социалистской партии в известных частях континента» первоначально были, главным образом, орудиями пропаганды;[44] теперь, по мере того как сильный гитлеровский империализм теснее связывался и сливался с местными фашистскими движениями, эти секции превращались в региональные фашистско-империалистские лиги, лиги, которые являются участниками всемирного «крестового похода».

В этом сущность происходящего и сущность того, что еще обнаружится впоследствии в гораздо более явственной форме. Дело не только в могучем поступательном движении, которое начал и будет дальше развивать германский империализм, компенсируя себя таким образом за другие тяжелые поражения. Это одновременно поворотный пункт и изменение характера развития мирового фашизма в целом. Речь идет уже не об отдельных фашистских партиях, а о больших концентрических территориальных борющихся системах, находящихся под опекой и руководством нескольких главенствующих центров.

Эта тенденция исторически очень важна; если не распознать ее как следует, не проследить тщательно и не дать ей отпора, то возможны опасные сюрпризы.[45] Именно в этом причина событий 1934–1935 гг. На юго-востоке происходит слияние венгерского, австрийского (путчистского), болгарского, хорватского и отчасти румынского фашизма. На северо-востоке появляется лига, которая охватывает не менее восьми четко определенных фашистских сил в этой зоне и которая очень скоро, развернув свой фронт полностью, окажется в центре мировой политики.

Что представляют собой эти восемь сил в новой восточно-европейской фашистской лиге и за что они борются?

1. Первой из них, идущей в голове колонны и играющей здесь такую же сплачивающую и руководящую роль, как венгерский ревизионизм в дунайской лиге, является польский фашизм; фашизм, подобно германскому и венгерскому, находящийся уже у власти. Человеком, который олицетворял собой этот фашизм, который создал его и хотел сделать его еще более могущественным, расширив его далеко за пределы его нынешних границ, был маршал Пилсудский; некогда террорист-социалист, позже некоронованный король Польши, он был здесь центральной фигурой, подобно Гембешу в Юго-восточной Европе.

А тайной террористской военной организацией, действующей здесь также как скрытый внутренний двигатель и исполняющей в крупном масштабе функции «Тес» в балтийской зоне, является известная «Роlsка Organisacia Wojskowa» или «P.O.W» (Польская военная организация).

Эта организация возникла когда-то как «террористическая группа» нелегальной социалистической партии Польши («Воjowка РFS»), члены которой бросали бомбы в царских генералов и которая боролась против захвата Польши царской Россией. В то время она была известна как «польский инсургентский легион», участвовавший в мировой войне в составе 10 тыс. человек на стороне Германии против России. Сегодня она выступает под политическим псевдонимом группы лолковников» и бросает свою тень на всю Польшу. Эта организация, которая считает, что именно на ее долю выпала честь завоевания независимости современной Польши, в течение тридцати лет была проникнута духом Иосифа Пилсудского, была его силой и опорой; а ее младшие лидеры — полковники Бек, Славек, Пристор, Свиталь-ский, Матушевский и др. до сих пор являлись фактическими правителями государства и столпами польского фашизма.

Но что представляют собой Бек и «полковники Пилсудского»? Кто выдвинул их, и куда влечет их ужасная, видимо, непреодолимая, судьба; что представляет собой эта движущая сила, которая уже в 1934 г. вызвала такие резкие сдвиги в европейской политике и которая в будущем может привести к совершенно непредвиденным последствиям.

Здесь мы видим поразительную иллюстрацию истории и природы современного фашизма; иллюстрацию, показывающую, какой характер может принять это «завоевывающее мир» движение и какие силы его порождают.

Пилсудский был выразителем интересов старого польского феодализма, который снова воскрес в XX столетии. Фашизм стал его новым щитом и эмблемой. Бек, Славек, Пристор, все террористские социалисты в прошлом и маршалы национальной Польши в настоящем, являются непосредственными преемниками и наследниками старых польских феодальных магнатов XVI и XVII столетий, этой касты олигархов и владельцев огромных поместий Радзивиллов, Потоцких, Сапег, Чарторыйских, Вишневецких и др., которые владели часто сотнями тысяч, а иногда даже миллионами[46] гектаров земли, т. е. настоящими аграрными колониями; эти магнаты со своими суверенными армиями составляли в течение веков действительную основу польского государства и толкали его на путь безграничной экспансии.

Они являлись, быть может, самыми крупными феодалами в истории, разбойниками-рыцарями крупнейшего пошиба, но аппетиты их были еще более чудовищными. Миллионы крестьян и поселенцев на всем пространстве между Балтийским и Черным морями были их крепостными; все польское дворянство, «шляхта», было их покорными приверженцами, король Польши — политическим исполнителем их воли. А главной их целью, целью, которой они неуклонно добивались столетиями (фактически вплоть до первого раздела Польши) и от которой они никогда не отказывались, было завоевание и включение в Польшу Украины, Литвы и России.

В те времена эти их притязания также поддерживал иезуитский орден, первостепенная международная и реакционная политическая сила, который использовал их как ударные отряды католицизма «на Востоке». Экономической подоплекой этого было необузданное безграничное стремление собственников-феодалов к территориальным завоеваниям, к новым источникам ренты, новым аграрным колониям для эксплоатации. Ныне наследники Пилсудского находятся точно в том же исходном пункте. Больше того, они снова представляют преимущественно точно те же специфические интересы.

В этом смысл чудовищного анекдота современного фашизма. Главные вдохновители и люди, изнутри поддерживающие в настоящем «полковников» из варшавской группы, являются прямыми потомками как раз крупнейших аграрных династий феодального периода — Радзивиллов, Потоцких, Сапег и т. д. Бек и его клика — как когда-то польские короли — оголяются подлинными выразителями их политики. Это произошло не сразу, но это стало неизбежным благодаря своеобразным условиям развития и географическим изменениям в новейшей революционной истории Европы.

Русская пролетарская революция, происшедшая в 1917 г., одним даром уничтожила феодальную земельную собственность в Российской империи. Между Тихим океаном и Балтийским морем в течение нескольких месяцев в народном гневе, в огне восстания революционных рабочих и крестьян, лишился богатств тот класс, который так долго, соединяя европейские манеры с азиатской жестокостью, эксплоатировал одну шестую земного шара. Русский феодализм разлетелся на куски, как глиняный горшок. Но этот исторический процесс был доведен до конца не на всей территории России. Он был завершен на востоке и в центре старой царской России, но он был искусственно прерван и прекращен на самой западной ее окраине — на территории, где лежит современное государство Пилсудского.

Польская буржуазия воспользовалась гражданской войной для того, чтобы на своей территории исказить социальную революцию и превратить ее в «национальную революцию», т. е. сменить русских буржуа на польских буржуа» А в 1920 г., при военной поддержке всей капиталистической Европы, она оторвала еще один кусок русской территории—с запада и с юга.

Это было поразительное зрелище. К востоку от линии между Двиной и Днестром старые земельные собственники и магнаты с «голубой кровью» были экспроприированы, изгнаны, посажены в тюрьмы, убиты. К западу от этой линии они расправлялись с крестьянами при помощи пушек. Именно в этих окраинных районах Белоруссии и Украины старые феодалы с незапамятных времен владели огромными поместьями. И было только естественно и неизбежно, что этот феодализм, пока не подорвана его мощь и не сломлена его упрямая воля к действию и мщению, должен был поглотить Пилсудского, человека, который сам был прежде дворянином и помещиком, который спас существование польских имущих классов. Таким образом его национальная революция стала феодальной контрреволюцией. Таким образом польский фашизм стал креатурой, оплотом и орудием Радзивиллов.

Князь Януш Радзивилл, который сегодня подобно своим предкам, знаменитым литовским воеводам, владеет целыми уездами на северо-востоке Польши, в течение нескольких лет был официальным председателем комитета по иностранным делам польского сейма. Это он стоит за Беком. Это он вдохновляет новые схемы и планы польской политики, он является также одним из действительных лидеров и людей, оказывающих финансовую поддержку так называемому «правительственному блоку» — коалиции партий, образовавшейся после переворота Пилсудского, чтобы поддержать маршала и «полковников», и неизменно составлявшей с тех пор абсолютное большинство в польском парламенте.

Князь Евстах Сапега, предки которого в течение трех столетий были воеводами Белоруссии и вели бесконечные войны с Россией от имени Польши, является сегодня неофициальным вице-королем Польши в Вильне. Это он фактически поддерживает известную «Виленскую консервативную группу» депутата Мацкевича, которая олицетворяет польский империализм в этом литовско-русском окраинном доминионе Варшавы и при посредстве двух организаций, виленского университета и газеты «Slowo», непрерывно призывает в течение пятнадцати лет к дальнейшей экспансии Польши на восток. Сапега был польским министром иностранных дел; другой член этой семьи — князь Адам Сапега — краковский архиепископ и глава влиятельного польского клерикализма.

Граф Адам Потоцкий, предки которого были галицийскими воеводами и завоевателями Украины, где они владели целыми королевствами, является ныне, вместе с другими членами его династии крупнейшим землевладельцем южной Польши и в то же время одним из самых влиятельных лиц, связанных с «полковниками»; у него гостил Лаваль во время своего визита в Польшу в мае 1935 г. Один из графов Потоцких, умерший в 1934 г., оставил состояние в полмиллиарда франков, в том числе 80 тыс. га земли.

Князь Здислав Любомирский, династия которого также владела частью Украины, а в XVIII в. даже домогалась польской короны, был назначен германской оккупационной армией в Варшаве в 1918 г. регентом Польши. Теперь он является председателем комитета по иностранным делам в польском сенате (вторая палата); он принимал мистера Антони Идена во время его последнего визита в Польшу.

В послевоенной Польше нет владык более могущественных, чем они. А в то же время в этой стране 18 млн. крестьян, или 8 % всего сельского населения, фактически лишены собственности или владеют наделами, меньшими чем 5 или даже 2 га. Министерство иностранных дел в Варшаве заполнено эмиссарами этих аграрных династий и представителями других аристократических фамилий, которые концентрируют в своих руках все важные посты: граф Зембек (товарищ министра по иностранным делам), граф Иержи Потоцкий (сенатор и посланник), граф Ромер (глава протокольного отдела), граф Любян—ский (глава секретариата Бека) и т. д. Таков секрет Бека — оборотная сторона «польского сфинкса», о котором последнее время так много спорили и размышляли. И вся эта система, система феодального фашизма, увенчана «группой полковников», блестящей политической вершиной пирамиды: офицерами штаба земельных магнатов. Смерть Пилсудского, их маршала, ослабила позицию этих кругов и усилила другие клики.

Соперничающая группа нового главы армии, генерала Рыдз-Смиглы (так называемая «группа»), недавно увеличила свое влияние на внутреннюю политику Польши. Но «полковники» все еще выжидают и, как и прежде, они направляют внешнюю политику. И тут Иосиф Бек — министр иностранных дел, который с 1914 г. был офицером Пилсудского, а затем в течение пяти лет его личным секретарем — является главным наследником. В любой момент возможен внезапный переворот «группы полковников».

Тот факт, что крайняя группа польского фашизма по своему характеру, происхождению и даже по своим непосредственным устремлениям является преобладающе феодальной,[47] объясняет также ту важную и знаменательную эволюцию, которую Польша Пилсудского проделала на международной политической арене. Городская торговая и промышленная буржуазия Польши, которая до последнего переворота Пилсудского определяла ориентацию страны, думала об интересах промышленного экспорта и была, следовательно, против Германии, своего наиболее опасного соперника, у которого она захватила после войны угольные районы Верхней Силезии и экспортную гавань Данциг; партия этой группы — «национал-демократы» — никого так сильно не боялась и не ненавидела, как «наследственного врага на западе», и заключила военный союз с Францией, чтобы не дать Германии снова укрепиться.

В это время ориентация и агрессия польских аграрных капиталистов шла как раз в противоположном направлении. Они глядели на восток, а не на запад. Они были меньше заинтересованы в промышленном экспорте и симпатизировали германской аграрной аристократии, с которой, через Познань (особенно ярко это проявилось на примере с Радзивиллами), они были связаны бесчисленными родственными узами. Как зачарованные они не могли оторвать своего взгляда от тех мест, где находилась когда-то главная масса их легендарных богатств и колыбель их фантастических цезаристских планов: они направляли свои взоры да великой восточной земледельческой равнине Белоруссия — Волынь — Украина. Они никогда от нее не отказывались. Даже после раздела Польши и при господстве русских царей они оставались — с небольшими потерями — действительными господами в этой зоне, потому что русские цари, желая иметь на своей стороне таких сильных слуг, оставляли им большую часть их поместий и их крестьян. Радзивиллы и Потоцкие принадлежали к высшему слою русского эксплоататорского класса помещиков.

Сила, которая сокрушила и уничтожила их мощь, их «частную империю», пришла только в 1917 г., вместе с Лениным и рабочим классом России. Во время большевистской аграрной реформы были конфискованы все их имения на Украине и почти все в средней России и на Волыни. Таким образом потеряны состояния в сотни миллионов — фунтов стерлингов. Они пытались еще в 1919 и 1920 гг. организовать контрудар и уже тогда пытались с главнокомандующим Пилсудским и его «полковниками» отвоевать Украину. Пилсудскому пришлось удирать из Киева; по польско-советскому Рижскому миру (1920 г.) к Польше отошли лишь сравнительно небольшие лоскутки этой территории. Но с тех пор беспрерывно, в течение всего последующего периода, они только и ждут нового благоприятного момента выступить во имя той цели, которая всегда определяла и продолжает определять их частную или политическую деятельность.

До тех пор пока в Западной Европе могущественная Франция была явно антисоветской (в 1920 г. Франция помогала военной кампании Пилсудского через генерала Вейгана), а, с другой стороны, слабая демократическая Германия заключила с Советской Россией Рапалльский договор, — эти польские феодальные магнаты поддерживали официальную политику франко-польского союза. Но в тот момент, когда, а Германии появился Гитлер и провозгласил и Париж и Москву будущими объектами германского наступления, а Франция, естественно, в целях самозащиты, вступила на путь сближения с Советским Союзом, определилась окончательная позиция польского феодализма в польского фашизма. Они всегда были против Востока. А теперь они должны были пойти и против Франции: Радзивилл, Пилсудский и Гитлер выстроились в одну шеренгу.

Можно провести прямую параллель между тем, что произошло здесь и в Юго-восточной Европе, где точно таким же образом Гембеш и его венгерский ревизионистский фашизм были «подобраны» и активизированы Гитлером и стали его младшими партнерами в этой зоне. Польские фашисты — также «ревизионисты». Но кроме того этот процесс сигнализирует о чем-то еще более важном. Он показывает, как центральный или ценmрoдuнамuческuй фашизм (Германия), основывающийся на высоко интенсивном монополистическом капитале, может привлекать и практически поглощать местный второстепенный фашизм, собственные корни которого совершенно иного, более раннего, происхождения, в данном случае феодального. Венгрия Гембеша это также главным образом аграрный фактор.

Центральный фашизм воздействует, электризует и ассимилирует местные феодально-фашистские элементы и в этом процессе создает, во всяком случае на определенный период и для определенной цели, высшие империалистские объединения. Это и есть фашистские региональные лиги. Такова в данном случае новая восточноевропейская лига Гитлера и Бека, лига германских коричневорубашечников и польской военной организации, баронов тяжелой индустрии Рура и феодальных воевод с Вислы.

Общая цель этой лиги ясна: завоевание и раздел внутренней Восточной Европы как единственное средство к необходимому «расширению Европы на восток». На севере — передача Балтийской зоны гитлеровской Германии, выступающей в качестве преемника старинного ордена тевтонских рыцарей. На юге — передача Украины вместе с Литвой и Белоруссией Польше Пилсудского, законной наследнице Ягеллонов и Собесских. Таким образом, из тройственного союза Польша — Литва — Украина должна вырасти новая Великая польская империя, чтобы стать новой державой, господствующей в Восточной Европе и простирающей свои владения далеко вглубь современной России.

Для этой цели нужна концентрация всех фашистских и империалистских сил на пространстве между Ледовитым океаном и Днестром и как можно более быстрое наступление—великий поход — всех этих объединенных сил против СССР, опасного социалистического «вакуума» на континенте, за счет территории которого «должна быть расширена Европа»; «священный крестовый поход», как некогда в средние века, с Гитлером в качестве Карла Великого и «полковниками» в качестве новых Собесских — «крестовый поход» против новых «неверных», против большевиков.

Что это, новый бред? Нет, это только план передела Юго-восточной Европы ревизионистской лигой (Гитлер — Гембеш). И это не в большей мере бред, чем конкретное содержание неоспоримо существующего тайного договора о союзе между Германией и Польшей, заключенного 26 января 1934 г. под названием «Германо-польского пакта о ненападении».

Гитлер в течение десяти лет официально отвергал всякие притязания на Данциг, Западную Пруссию и Верхнюю Силезию; Пилсудский отвергал, что он против германской экспансии в Австрии, по направлению к Чехословакии, в сторону Балкан и прежде всего по отношению к Франции. Почему? Только из-за существования этого кажущегося фантастическим, но на деле детально обдуманного и детально разработанного плана, только ради идеи обоюдной компенсации за счет «третьего пространства», которое так велико, что сможет удовлетворить все фашистские силы, устремившиеся на восток, и влить в них новую энергию. Отсюда поразительное, изумившее весь мир, «примирение» двух противников, еще вчера объявлявших себя смертельными врагами.

Отсюда новые, кажущиеся такими противоестественными, соглашения между германским и польским генеральными штабами; отсюда внезапно открытые «исторические духовные узы» между германской культурой и польской культурой, после тысячелетия взаимной грызни; отсюда внезапно разгоревшаяся дружба, подчеркиваемая и демонстрируемая в любой момент и при каждом удобном случае. Отсюда путешествие гитлеровского Талейрана, Геббельса, в Варшаву и позже (в январе 1935 г.) путешествие гитлеровского воздушного маршала и члена триумвирата номер два, Геринга, в южную Польшу.

Геббельс вел переговоры с председателем комитета по иностранным делам сейма князем Радзивиллом, прямые предки которого были не только собственниками обширных имений в России, но также состояли в родстве с династией Гогенцоллернов и выступали в Познани как германские вице-короли (один из них был адъютантом-генералом германского кайзера Вильгельма I). Вскоре после переговоров с Геббельсом Радзивилл в серии сенсационных статей высказывался за безоговорочное признание Польшей международной политики Гитлера во всех ее аспектах, включая захваты на юге и востоке Европы, хотя бы ценой разрыва с Францией. Это был бы исторический «новый старт» для Польши.

Геринг был «личным гостем» краковского графа Потоцкого, который, подобно виленскому князю Сапеге, открыто высказался за германо-польский союз.[48] А результатом тайных переговоров явился прямой тайный блок между Германской национал-социалистской партией и «Польской военной организацией» — воинствующими фашистскими центрами с обеих сторон; блок, который, аналогично союзу между Розенбергом и «Тес» Гембеша для дунайской Европы, начинает теперь все больше охватывать Северо-восточную Европу посредством дипломатии, военной политики, подрывной фашистской деятельности и терроризма.

2. Самым главным помощником, которым могут командовать здесь Бек и Гитлер, и следующим членом великой лиги является барон Маннергейм, лидер финских офицеров и основатель финляндского фашизма (движения «Лаппо»). Этот бывший полковник русской армии, теперь фельдмаршал республики, расположенной к северу от Ленинграда, некогда точно так же, как Пилсудский, и опираясь на те же самые социальные силы крупных землевладельцев и офицерскую камарилью, возглавил «национальную революцию» в своей стране против русских и финляндских рабочих и замучил при этом больше 10 тыс. финляндских революционеров. Сегодня со своей партией антипарламентских террористских лапуасцев, преемников его старой иррегулярной армии, ему нужно подняться ступенью выше — основать открыто фашистскую «Великую Финляндию», которая поглотит северный район СССР — Карелию — и граница которой пройдет в южных предместьях Ленинграда.

Финляндские землевладельцы, связанные с лесной промышленностью, зарятся на обширные леса и природные богатства Севера СССР, которые приобрели особенную ценность благодаря новому Беломорско-Балтийскому каналу; кроме того, подобно феодальным магнатам Польши, они боятся мощной волны коллективизированного социалистического земледелия, волны, докатившейся до самых границ и снова вызвавшей призрак революционной реформы в самой Финляндии.

Всего четыре года назад Маннергейм с помощью руководителей финляндского генерального штаба и помимо финляндского парламента пытался привести своих лапуасских террористов к власти и начать агрессивную политику; переворот дал осечку, и теперь лапуасское движение имеет только тринадцать официальных представителей в финляндском парламенте. Но сила этого движения среди землевладельцев, офицеров и студентов не сломлена; лапуасцы безнаказанно проводят белый террор по всей стране; теперь же в лиге Бека и Гитлера барон Маннергейм нашел новую превосходную опору и рычаг. Он отдал этой лиге душу и сердце.

С первого момента, с самого начала финляндской контрреволюции в 1918 г., Маннергейм всегда был ставленником и союзником германского империализма. С экспедиционным корпусом германских офицеров под командой генерала фон-дер-Гольца он вошел в Гельсингфорс (столица Финляндии), занятый тогда рабочими; он хотел провозгласить германского принца Карла Гессенского королем страны; тогда этот план провалился. С тех пор Маннергейм непрерывно поддерживает контакт с германским генеральным штабом и германскими фашистскими военными организациями. Его всегда вдохновляла идея германской гегемонии в Прибалтике с ним самим в качестве проконсула и конквистадора на крайнем севере. Сегодня, после серии визитов в Берлин, он тесно связан с руководством национал-социалистской партии, и лапуасцы получают систематическую поддержку из Германии; они работают под присмотром г-на фон-Трота из балтийского отделения розенберговского отдела, который появился в Гельсингфорсе (Гельсинки) в июле 1935 г.

Политика Бека наполняет Маннергейма энтузиазмом, а постоянное сотрудничество последнего с Польшей, через границы других прибалтийских лимитрофных государств, приобретает особое значение, так как он действует одновременно как посредник и агент Скандинавии, где эту политику поддерживают шурин Геринга граф Эрик фон-Розен, шведский генерал де-Шам, майор Квислинг и др. Среди руководящих деятелей Финляндии, особенно в окружении президента Свинхувуда,[49] немало лиц поддерживающих этот политический курс. Вот почему финляндский фашизм, с его обученными военными резервами, и особенно благодаря своему важному географическому положению на крайнем северо-востоке, является безусловным, естественным и агрессивным участником германо-польской северо-восточной лиги.

3. Третий участник этого союза не имеет ни территории, ни отечества, но именно поэтому он является особенно отчаянным элементом, роль которого еще впереди, и его участие здесь далеко не случайно. Это старая, разбитая и полузабытая русская контрреволюция, сконцентрировавшая свои силы в новой форме объединенного русского фашизма и теперь снова после перерыва в пятнадцать лет готовящаяся к генеральному наступлению на свою страну. Это движение, некогда столь сильное, но в последнее время зачахшее в отчаянии и бесцельном ожидании на задворках Европы, распавшееся на бесчисленные беспомощные группы, начало оживать только после прихода к власти Гитлера и Араки в 1933–1934 гг.; но теперь это движение снова приобретает, ввиду новой концентрации империалистских сил в Восточной Европе, совершенно иное, специфическое значение. Оно нашло свое место. Теперь его задача снова, как при Колчаке и Деникине, образовать компактную и подвижную массу, которая в грядущем «мировом крестовом походе на восток» должна быть брошена на Москву в самых первых рядах в качестве «национальных» ударных войск.

В мае 1936 г. белогвардеец генерал Бискупский — старый друг Розенберга и сторонник претендента на престол Кирилла — был официально назначен «правительственным комиссаром по русским делам» в Германии; царскому генералу были даны полномочия по формированию «русских полков» в Берлине. Русский фашизм еще не имеет «центрального верховного вождя», как у других фашистов, и едва ли будет его иметь; в конце концов ведь это только свора наемников. Но он имеет, наконец, определенную перспективу, точную ориентацию, и он теперь от нее не откажется. Далеко на заднем плане в Берлине, Париже и Харбине последние русские землевладельцы, банкиры и нефтяные магнаты мечтают о новом царстве, пусть хотя в виде маленькой полуазиатской колонии. Когда настанет час, тысячи бездомных, отчаявшихся, полубезумных наемников будут на месте, готовые маршировать на восток под знаменами Пилсудского и Гитлера и достигнуть той цели, ради которой они хранят свои презренные жизни: ради завоевания Москвы, ради возмездия второй контрреволюции.

4. Точно такая же концентрация и мобилизация сил проводилась восточноевропейской лигой по отношению к второму партнеру, и рыцарю с большой дороги на этом фронте — сепаратистскому украинскому фашизму, целью которого является Киев, город, откуда он был окончательно изгнан в 1919 г. Здесь происходит следующее. Три активных военно-фашистских организации украинцев, из которых одна была до сих пор про-германской, другая — про-польской, третья — резко анти-польской, объединяются, чтобы вместе повернуться лицом к востоку.

Во-первых, еще в 1934 г. под эгидой Розенберга произошло слияние чисто помещичьей группы гетмана Скоропадского (украинский национальный союз—УНО), имеющей свою резиденцию в Германии, с чисто террористской организацией полковника Коновальца (украинская военная организация—УВО), действующей в польской Украине (Галиция).

Скоропадский был в 1918 г. в течение около девяти месяцев губернатором Украины, оккупированной тогда германскими войсками; он занимал там примерно такое же положение, как Маннергейм или Бермондт на севере. Он представляет интересы самых реакционных украинских и русских земельных собственников, которые сбежали в Германию, и в течение ряда лет был особенно близким другом Геринга.

И еще одна характерная черта: пока Германия и Польша были врагами и соперниками, социальный конфликт между сторонниками Скоропадского и петлюровцами, т. е. между крупными помещиками и кулаками, доходил до величайшей ожесточенности; не было на Украине врагов более озлобленных друг против друга, чем эти две партии. В тот самый момент, однако, когда центральный германский фашизм подчинил своему влиянию второстепенный польский фашизм и установил высшую магнетическую империалистскую форму, последовала немедленная реакция зависимых украинских групп. Борьба между ними сразу прекратилась, и они вступили в сношения между собой. Здесь снова второстепенные социальные противоречия между буржуазными группировками на время автоматически поглотились высшей империалистской организацией. В международном масштабе был сделан новый шаг, выходящий за пределы существующей империалистской организации в Германии: шаг от отдельной фашистской группы к фашистской лиге.

Украинские фашисты в Германии форсируют военные и политические приготовления против СССР. Украинские фашисты в Варшаве, петлюровцы, открыто поддерживающие лозунг «украино-польской федерации», ведут вместе с князем Сапегой усиленную агитацию против Восточного пакта, а в декабре 1934 г. созывают во Львове конференцию для разработки планов интервенции против СССР; к ним присоединились на этой конференции также украинские меньшевики, и польское правительство пошло на «национальные уступки». Украинские фашисты в Галиции, банды УВО, умеряют свою борьбу против польских оккупационных властей, убивают служащего советского консульства во Львове и направляют всю свою кровожадную деятельность, с одной стороны, против левых галицийских рабочих и крестьян, с другой — против СССР.

Националисты УВО меньше работают теперь в Галиции, чем в советских районах на правом берегу Днепра. Они пытаются организовывать кулаков, проводить саботаж в колхозах, убивают советских работников и занимаются шпионажем в пользу Германии и Польши.[50] Все их внимание сконцентрировано на этом. Ведь все это только приготовления к осуществлению их грез: Германия и Польша должны во второй раз — и на этот раз вместе — вступить в Киев.

5. Следующий партнер в Лиге — литовский фашистский союз «Железный волк» Вольдемараса, нарушающий спокойствие в стране; несмотря на то, что Литва занимает пространство всего в 58 тыс. км[51] и население ее составляет 2 250 тыс. человек, она, вклиниваясь между Германией, Польшей, Прибалтийскими государствами и СССР, имеет крупное политическое и стратегическое значение. Путь из Восточной Пруссии к Рижскому заливу и от Вильны на запад идет через Литву; со времени захвата Вильны Польшей в 1920 г. и после отделения Мемеля от Германии в пользу Литвы, последняя вынуждена вести оборонительную политику по отношению к этим двум государствам. План «новой польской империи» предусматривает поглощение Литвы, бывшей прежде частью феодальной Польши и княжеством Радзивиллов; препятствием к выполнению этих планов являются правительства, находившиеся до сих пор у власти в Ковно, правительства, которые и посейчас ищут поддержки у Франции и Советского Союза. Фашизм Вольдемараса — заклятый враг этих правительств.

Составными частями движения здесь снова являются: экстремистское крыло офицерского корпуса, как повсюду в этой зоне, борющееся за непосредственную диктатуру, считающее Германию своим покровителем; старые польско-литовские землевладельцы, имения которых были в некоторых случаях раздроблены польско-литовской границей; деморализованная, запуганная мелкая буржуазия маленьких городов, которая не прочь по германскому образцу напасть на многочисленных еврейских мелких лавочников и торговцев в гетто, и, наконец, это он сам — Вольдемарас, — карманный Наполеон и отставной диктатор Литвы, тем не менее прекрасно понимающий собственную роль: открыть ворота своей страны, чтобы пропустить кое-кого посильнее, чем он сам? Уже однажды, в 1926 г., опираясь на армию, Вольдемарас захватил власть в Литве и удерживал ее в течение трех лет до тех пор, пока его не свергли консервативные группы другой ориентации (президент Сметона); он не имел достаточной базы внутри страны. Но в июне 1934 г., через пять месяцев после осуществления германо-польского пакта в Берлине, произошло следующее.

Вольдемарас, который до этого был интернирован в глухой провинции как пленник государства, вместе с другими офицерами, начальником генерального штаба Кубелюнас, группой фашистов из организации «Железный волк», имея в своем распоряжении танк и отряд воздушных сил, внезапно овладел столицей, занял главную квартиру генерального штаба и обратился к президенту Сметоне с ультиматумом, в котором предлагал ему подать в отставку в пользу его, Вольдемараса. В ту же ночь (6 июня, 1934 г.) начинается концентрация германских войск на германо-литовской границе близ Тильзита в Восточной Пруссии, куда Бермондт-Авалов, лидер иррегулярных русско-балтийских банд в Германии, за несколько недель до того перенес свою главную квартиру. В Мемеле, литовском порте, принадлежавшем раньше Германии, зашевелились германские национал-социалисты. (Вольдемарас открыто высказывался за установление «соглашения» с Германией по мемельскому вопросу.) На следующий день президент Сметона подавляет путч с помощью оставшейся верной правительству части армии и явно при значительном давлении со стороны Франции, которая незадолго до этого начала создавать балтийскую Малую Антанту в составе: Литва, Латвия и Эстония, организуя поддержку Восточного пакта. Вольдемараса снова увозят в ссылку офицеры воздушного флота, и его приговаривают затем к двенадцати годам каторги; Бермондт-Авалов исчезает с восточно-прусской границы.

Захват Литвы на этот раз провалился, но теперь обнаруживается, что литовский фашизм имеет совсем иные силы и резервы. Имеются также «легальные» сторонники сближения с Германией, например, новая «партия» богатого литовско-русского графа Зубова в Мемеле. Борьба за Ковно стала международной. В одном лагере находится Франция и борющийся за мир Советский Союз. В другом лагере — восточноевропейская фашистская лига, орудием которой стал Вольдемарас. Маленький профессор вышел из игры впредь до дальнейших указаний. Но движущая сила, стоящая за литовскими фашистами, ни на йоту не отступила от своих планов и диспозиций.

Численность германских войск в Восточной Пруссии доведена до 100 тыс. человек регулярных и иррегулярных войск, в то время как противная сторона может выставить 3 тыс. Активность национал-социалистов в Мемеле не прекращается, это показал происходивший там в феврале 1935 г. последний литовский процесс заговорщиков. А с противоположной стороны, с востока, Ковно находится в тисках польского Вильно. С военной точки зрения обе дороги: дорога Тильзит — Ковно и дорога Вильно — Ковно, это всего несколько часов перехода для пехоты. А обе эти дороги открывают путь к Минску, столице Советской Белоруссии.

Еще шаг по направлению к северу: нелегальная фашистская организация в Латвии, «Перконкруст» (Огненный крест) — звено все той же цепи. Политика его направлена против рижского правительства Ульманиса, лидера крупных фермеров, ведущего с Францией и Советским Союзом переговоры о Восточном пакте; против парламента, евреев и социалистов, за военную диктатуру, за «государственную систему национал-социализма» и за новый проект «северного скандинавского-балтийского блока», поддерживаемого Польшей и Германией.

В июне 1934 г., через неделю после путча Вольдемараса в Литве, правительство в Риге раскрыло заговор «Перконкруст» и предупредило переворот, арестовав 90 активных членов этой организации во главе с их официальным лидером Густавом Цельминьшем (сам Ульманис перед тем распустил парламент и запретил все политические партии). Но глава латвийского генерального штаба генерал Гартман, который значит больше, нежели Ульманис, и который связан с польским и германским генеральными штабами, остался на своем посту. А действительная лаборатория латвийского, так же как и эстонского фашизма, это более могущественная организация, описание которой последует и до которой из Риги не дотянуться.

Не дотянуться также и до людей, стоявших за заговором в Эстонии, последней стране северо-восточного сектора; этот заговор был подготовлен в феврале 1934 г. фашистской «Эстонской лигой борцов за свободу», и ее вождями: генералом Ларка, бывшим военным министром; генералом Тырвандом, бывшим начальником генерального штаба, и адвокатом Сирком. Эта лига, сходная с военными организациями «полковников» в Польше или Маннергейма в Финляндии, объединяет тех контрреволюционных наймитов в стране, которые в 1918–1919 гг., после революции в России, объявили националистическую войну с Советами и основали нынешнюю эстонскую республику.

Одна часть этих наймитов в союзе с крупными фермерами провела аграрную реформу в стране против угнетавших эстонский народ немецких баронов и во главе с генералом Лайдонером правит Эстонией и поныне; другая часть с генералом Ларка во главе пошла с городской буржуазией Эстонии, недовольной существующим режимом. И так как Лайдонер, после конфискации собственности германских баронов, боится Германии и ищет защиты от этой опасности за границей, то враждующая с ним партия «Борцов за свободу» является душой и телом противоположной программы, требующей «общей участи» с Германией.

«Борцы за свободу» получают субсидии от барона Шелла, председателя клуба немецких баронов в Ревеле, вооружают мелких буржуа эстонских городов; несмотря на то, что до 1932 г. этой партии еще не существовало, к весне 1934 г. «Борцы за свободу» были уже так сильны, что едва не захватили власть в стране. Приближавшиеся тогда президентские выборы почти наверняка обещали большинство их кандидату — Ларка, и фашизация Эстонии казалась неизбежной. Только чрезвычайный акт официального правительства Лайдонера, внезапно объявившего военное положение, распустившего «Лигу борцов за свободу», арестовавшего оптом ее членов и установившего «авторитарный режим», смог в критический момент приостановить этот почти завершившийся процесс, процесс, являвшийся точным повторением того, что происходило в Литве, Латвии, Болгарии и Румынии. Тем не менее девять месяцев спустя, в декабре 1935 г., та же самая организация снова предприняла попытку путча, пользуясь на этот раз поддержкой со стороны финляндских военных кругов. Но еще сильнее сказывается влияние другой силы.

Да и что такое Эстония и ее фашизм? Это снова не столько политический фактор сам по себе, сколько географическая стратегическая позиция: южный берег. Финского залива, на котором лежит Эстония, дополняет как база для развертывания военных действий северный берег (Финляндию, т. е. Маннергейма), оба эти направления ведут к Ленинграду. Вот почему фигура генерала Ларка не исчезает с ревельского горизонта.

Цепь замкнулась. Балтийское море плотно окружено со всех сторон, как прежде границы Украины. Но ни Вольдемарас, ни Маннергейм, Гельмине или Ларка, ни даже Бек не являются непосредственными командирами всей операции вокруг Балтийского моря. Здесь-то и выступает восьмой и последний член новой восточноевропейской фашистской лиги, который наиболее открыто и непосредственно выражает подлинную ее сущность, обнажает подлинные ее истоки и корни ее могущества.

8. «Балmuйскoе братство». Неизвестны даже точное местонахождение и структура этой организации, но она является одной из самых неправдоподобных и все же типичных организаций, появившихся в сегодняшней Европе, вызванных к жизни фашизмом и налагающих свой отпечаток на современность. С одной стороны, это внешне, как будто, не больше чем собственно балтийская или северо-восточная секция «Внешнеполитического отдела», находящегося в ведении господина Розенберга, который сам родом из Прибалтики. С другой стороны, по существу, по внутреннему строению, это невероятный анахронизм, чуть ли не призрак, вызванный из средневековья; это и в самом деле точное воспроизведение определенного ответвления ордена тевтонских рыцарей, существовавшего между XIII и XVI столетиями и неоднократно совершавшего в те времена вторжения в Восточную Европу.

Что представлял собой тевтонский орден? Это была воинствующая организация авантюристских отпрысков крупных германских феодальных семей, которым либо из-за закона первонаследования, либо то другим причинам не хватало земель и крепостных в Германии и которые направились поэтому в Прибалтику, чтобы награбить там земель и превратить стоящее на низком уровне развития, но еще свободное крестьянство в своих данников. В течение двух столетий, продвинувшись от Одера до Вислы, а затем от Вислы до Двины, орден завоевывал одну страну за другой и «колонизовал» Восточную Пруссию, Лифляндию, Курляндию (теперь Латвия), Эстонию и большую часть Литвы; он повсюду отбирал у населения захваченную землю и делил ее между рыцарями, устанавливая политическое превосходство «германизма» и неизменно провозглашая «миссию христианства». Одновременно это феодально-империалистское общество поддерживал мощный германский торговый союз «Ганза»; орден охранял торговую экспансию «Ганзы» на всем Балтийском море и делил с ней прибыли, идущие из обоих источ—ников — и от торговли и от захвата земель.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.