Глава 3 ГЕСТАПО ПРИСУТСТВУЕТ ВЕЗДЕ

Глава 3

ГЕСТАПО ПРИСУТСТВУЕТ ВЕЗДЕ

Гиммлер перенес часть принципов своего черного ордена на организацию гестапо. В нем была постепенно заведена строгая иерархия СС, а его сотрудники получили соответствующие эсэсовские звания. Разделение функций было усилено соблюдением строжайшей секретности. Соблюдение тайны превратилось в один из фундаментальных принципов дисциплины СС и стало одной из основ, на которых базировалась структура гестапо. Гиммлер сделал из него замкнутый мир, куда никто не мог даже заглянуть, а его критика была категорически запрещена.

С момента создания Герингом гестапо сразу понадобились помещения. Здания на Принц-Альбрехт-штрассе идеально подходили для новой организации по их расположению в городе и планировке. Прежде всего, это был музей фольклора, который быстро расселили и заняли; там также было здание профессиональной промышленной школы, которую изгнали из помещения под предлогом того, что некоторые ее студенты были коммунистами, а в общежитиях происходили «ночные оргии». В освободившихся зданиях разместилось гестапо. В его управлениях воцарился Рейнхард Гейдрих. Поставленный Гиммлером в 1931 году во главе службы безопасности СС, в начале 1933 года он стал его заместителем в должности президента мюнхенской полиции, а в 1934 году, когда его шеф возглавил гестапо, присоединился к нему в Берлине. Гиммлер немедленно поручил ему центральную службу гестапо, и из своего кабинета в Берлине Гейдрих фактически руководил почти всей деятельностью государственной полиции.

Здесь, по укоренившейся у нацистов привычке, можно видеть расщепление функций. В качестве шефа гестапо Гейдрих был государственным служащим, а как начальник СД, то есть партийной инстанции, он являлся важным деятелем нацистской партии и мог использовать в своих интересах отдельные партийные организации. Большинство работавших под его началом людей были подчинены ему дважды: как чиновники и члены нацистской партии. Очень удобная позиция: если у кого-то появлялись угрызения совести по поводу особенно возмутительных безобразий и он пытался сообщить о них органам правосудия, то вступали вдело партийные запреты, куда более действенные по сравнению с административными.

Партия приступила к поглощению государства. Статья 1-я закона от 1 декабря 1933 года недвусмысленно гласила: «Национал-социалистическая партия стала носителем идеи германского государства и неразрывно связана с ним».

Все — государственные чиновники и члены НСДАП — преследовали общую цель, которая воплощалась в осуществлении политических планов партии и фюрера. Они стремились к тому, чтобы пророчество Гитлера построить «тысячелетний рейх» сбылось; надеялись осуществить в отдаленной перспективе переворот основ человеческого общества, утвердить расу господ и колонизировать мир. Партия становилась хранителем священных принципов и инструментом распространения идеологии. Фактически государство стало одной большой партией. Исключение из партии равнялось, в сущности, смертному приговору. Считалось общепринятым, что «исключение из партии является самым тяжелым наказанием. В определенных обстоятельствах оно было равносильно потере всех средств к существованию и утрате положения в обществе». Другую угрозу Гиммлер повесил над головой эсэсовцев: «Кто хотя бы в мыслях нарушит верность фюреру, тот изгоняется из СС; мы будем стремиться, чтобы он исчез и из мира живых».

Пресекать любые дискуссии на предмет нацистских догм, устранять любыми способами не только противников режима, но и тех, кто посмел усомниться в его совершенстве, — такова была задача гестапо. Чтобы ее успешно решить, оно должно быть вездесущим. Гиммлер и Гейдрих в своем логове должны были знать все. Им понадобится несколько лет, чтобы довести до совершенства структуру организации, но уже с самого начала они ни в чем не испытывали нужды. За годы подпольного существования службы безопасности СС накопили важнейшие архивы. Все противники партии были тщательно внесены в картотеки. Зачастую в их досье содержалась самая полная информация: политическая и профессиональная деятельность, семья и друзья, место жительства и возможные убежища, интимные связи, человеческие слабости и увлечения — все находило там себе место, чтобы в нужный момент использоваться.

Эти архивы и пустило в ход гестапо. Противников режима арестовывали и пытали, убивали без суда и следствия. В Германии об этом знал каждый, но среди тех, кто мог бы подать сигнал тревоги и, возможно, спасти свою страну и весь мир от растущей с каждым днем опасности, ни один министр, ни один генерал — никто так и не осмелился возвысить голос протеста. Гизевиус писал: «Если бы кто-нибудь заглянул в глубину зловещих потемок здания на Принц-Альбрехт-штрассе, можно было бы сорвать все козни Гейдриха». Но ни один взгляд из-за кордона не попытался прорваться через эту удушающую тьму, и Германия, как выразился в Нюрнберге главный американский обвинитель Роберт Джексон, «стала одним обширным застенком».

Само собой, гестапо контролировалось партией. Состоявшее в основном из профессиональных полицейских, которые, несмотря на чистку, проведенную нацистами после взятия власти, остались в большинстве своем от старых времен, гестапо не могло подвергнуться слишком большой перетряске, потому что она могла бы разрушить этот хрупкий механизм. С апреля 1934 года идеологический контроль в гестапо был резко усилен, а новые служащие гестапо должны были непременно принадлежать к членам партии. Точно так же для всякого повышения чиновника по службе требовалось согласие и оценка партии, где на этот предмет велась специальная картотека, по материалам которой давалась политическая характеристика, от которой зависело любое назначение. Специальный циркуляр партийной канцелярии определял ее как «обоснованную оценку политических и идеологических позиций и характера работника… Она должна быть точной и четкой, основываться на бесспорных данных и ориентировать в оценках на цели движения. Для ознакомления с деталями такой характеристики следует обратиться к соответствующим политическим руководителям, техническим службам и службам СД при рейхсфюрере СС». Таким образом, работники гестапо находились под политическим контролем СД, их «близнеца» — аналогичного органа партии, с которым у гестапо установились отношения тесного сотрудничества.

Обе службы, СД и гестапо, поставленные под начало Гейдриха, осуществляли контроль всей общественной жизни, но СД, как партийный организм, базировалась на сборе и использовании информации, тогда как гестапо занималось арестами, допросами, обысками, то есть непосредственной полицейской работой.

Хотя уже в 1934 году гестапо получало информацию от СД, последняя не была для него единственным источником сведений. Организационной основой нацистской партии и государства был так называемый принцип фюрерства — принцип вождя, согласно которому вся власть сосредоточивалась в руках единственного руководителя. Заповеди партии гласили: «Фюрер всегда прав. Программа должна быть для тебя догмой. Она требует, чтобы ты полностью посвятил себя интересам движения… Право — это то, что служит движению, а значит, и Германии». Партия в данном случае отождествлялась, естественно, с родиной. «В основе организации партии лежит идея фюрера. Все политические руководители назначаются фюрером и держат перед ним ответ. Они располагают всей полнотой власти по отношению к нижестоящим ступеням».

Исходя из принципа непогрешимости Адольфа Гитлера, делался вывод о необходимости абсолютного повиновения всем назначенным им руководителям. Уже статья 1-я грубо нарушала неотъемлемые права личности: «Каждый руководитель имеет право распоряжаться, управлять или принимать решения, не подвергаясь никакому контролю».

В жизнь немцев принцип фюрерства внедрялся начиная со школы. За фюрером в иерархической пирамиде следовали рейхслейтеры, числом пятнадцать. Среди этих столпов режима наиболее известными были Гесс, начальник партийной канцелярии, которого в этой должности заменил позднее Борман, руководитель ведомства пропаганды Геббельс, Гиммлер, руководитель Трудового фронта Лей, глава молодежной организации фон Ширах, Розенберг, представлявший фюрера в сфере контроля над интеллектуальной деятельностью и идеологией. Институт имперского управления, рейхслейтунг, в качестве главной задачи занимался подбором руководящих кадров.

С начала 1933 года Германия была разделена на тридцать две гау, то есть административные области. Область делилась на крайсы (районы), которые, в свою очередь, подразделялись на ортсгруппен (местные группы), те — на целлен (ячейки), а ячейки — на блоки. Во главе каждого подразделения стоял соответственно гаулейтер, крайслейтер, ортсгруппенлейтер, целленлейтер и блоклейтер.

Гаулейтер, назначенный непосредственно фюрером, нес полную ответственность за выделенную ему часть суверенитета. Это был носитель верховной власти, как и крайслейтер, ответственный за воспитание, политическое и идеологическое образование политических руководителей, членов партии и всего населения. Ортсгруппенлейтер также считался носителем верховной власти. Он нес ответственность за группу ячеек, включавшую в себя примерно полторы тысячи семей; целленлейтер, имевший под своим началом от четырех до восьми блоков, являлся прямым руководителем блоклейтеров, которым он передавал директивы партии и контролировал их выполнение. Далее шел блоклейтер, представлявший основу партии. Он являлся самым важным человеком в этой цепи и был ответственен за свой блок, то есть за сорок, максимум шестьдесят семейств. Он был единственным чиновником-управленцем, вступавшим в прямой контакт с «каждой единицей» населения. От него требовали знания полной информации о каждом человеке группы, контролируемой им.

Он был обязан выявлять недовольных и разъяснять им неправильно понятые новые законы, а когда этого было недостаточно, прибегать к другим имеющимся в его распоряжении средствам: «Если ошибочное поведение человека наносило вред ему самому, а через него и всей общине, могли быть использованы, кроме совета, более жесткие формы исправления».

Разумеется, требуемое от блоклейтера знание своего участка и соседних с ним имело и другое назначение. «Обязанностью блоклейтера являлось разоблачение распространителей вредоносных слухов и сообщение о них в местную группу, чтобы такие факты могли быть донесены до компетентных органов власти». То есть гестапо. Именно туда стекались результаты массового, «научно организованного» доносительства. Приказ, подписанный Борманом 26 июня 1935 года, уточняет: «Чтобы установить более тесный контакт между партийными службами и их организациями, с одной стороны, и руководством гестапо — с другой, уполномоченный фюрера предлагает, чтобы в будущем шефы гестапо приглашались на все официальные важные мероприятия партии и ее организаций».

Вот так, посредством руководителей ячеек и блоков гестапо располагало десятками тысяч внимательных ушей и глаз, следивших за каждым движением каждого немца.

Американский адвокат Томас Д. Додд сказал об этом в Нюрнберге: «Ни в одной нацистской ячейке или блоке не было ни одного секрета, который был бы им неизвестен. Поворот кнопки на радиоприемнике, неодобрительное выражение лица, нарушаемая тайна исповеди, исконное доверие между отцом и сыном и даже священные откровения супругов — все включалось в сферу их деятельности. Их задачей было знать все». Ничто не должно было ускользать от контроля гестапо.

Но даже тысяч добровольных осведомителей не хватало гестапо. Ведь нужно было следить за людьми, когда они работают, развлекаются, пребывают вне дома; всюду, где оказываются далеко от бдительного ока своих надсмотрщиков — блоклейтеров.

Чиновники стали первыми, кого начали контролировать. 22 июня 1933 года Геринг подписал инструкцию, согласно которой все чиновники были обязаны следить за словами и делами государственных служащих, разоблачая тех, кто осмеливался критиковать режим. Так создавалась круговая слежка, когда каждый шпионил за соседями, а соседи шпионили за ним. Чтобы обеспечить бесперебойное функционирование системы всеобщего доносительства, циркуляр Геринга уточнял, что факт отказа от доносов будет рассматриваться как враждебный по отношению к правительству акт.

Стальной корсет постоянного шпионажа дополнялся деятельностью многочисленных группировок. К примеру, тщательно отобранная молодежная организация «Зальбергкрайс» («Кружок у подножия») среди своих руководителей имела молодого преподавателя рисования Отто Абеца. Он занимался подготовкой встреч с комитетами французской молодежи, в ходе которых готовилась благоприятная почва для деятельности службы безопасности (СД). С одной стороны, эти встречи позволяли выявлять французских сторонников нацизма, многие из которых привлекались к разведывательной работе, с другой — внедрять агентов СД во Франции.

На рабочих местах немцы также были помещены под наблюдение. Каждый завод и предприятие представляли собой партийную ячейку. Трудовой фронт Роберта Лея, который контролировал социальное обеспечение, кооперативы, зарплату и так далее, заменил профсоюзы. Рабочие и служащие были включены в него и поставлены под строгий контроль. Циркуляр Геринга от 30 июня 1933 года предписывал службам гестапо ставить в известность представителей Фронта о каждом члене партии, о каждом работнике, политическая позиция которого представлялась сомнительной.

За крестьянством наблюдали через организацию «Крестьянский фронт» Вальтера Дарре. Созданная в 1935 году имперская корпорация пищевиков объединила все группы населения, связанные с производством.

Спортивные организации возглавил Чаммер-Остен; развлечениями занималась организация КДФ («Сила через радость»), подчиненная Лею; кино и радио подчинялись прямому контролю министерства пропаганды. Пресса, само собой, также не была забыта — ее твердой рукой направляло государственное агентство ДНБ (Германское информационное бюро), а также федерация и палата печати, созданные под контролем партии. И горе было журналисту, осмелившемуся сделать малейший намек, нежелательный властям! Впрочем, такие материалы почти не имели шансов появиться в печати, поскольку все директора и главные редакторы газет и журналов утверждались министерством пропаганды и могли быть отстранены от работы при малейших признаках неповиновения. Эти меры позволили отменить цензуру, так как писать разрешалось лишь на темы, предоставляемые самим министерством.

Палата писателей и профессиональная ассоциация поставили под контроль всех профессиональных журналистов и писателей. Только члены этой ассоциации имели право публиковать свои труды, и лишь «благонадежные» люди принимались в нее. Палата писателей информировала министерство о том, что казалось ей вредным; это относилось как к современным, так и к ранее изданным работам. Библиотеки были очищены. Федерация издателей также дополняла эту полицию нравов.

Адвокатов, врачей, студентов также заставили войти в аналогичные корпоративные ассоциации. Всемирно известная ассоциация германских медиков, созданная в 1873 году, была поглощена Национал-социалистической лигой медиков, которая «вычистила» ряды тружеников этой профессии от евреев и социалистов, а затем и всех политически неблагонадежных членов.

Министерство здравоохранения было интегрировано в министерство внутренних дел, а общество Красного Креста перешло под контроль СС. Некоторые научные ассоциации с мировой известностью, такие, как хемницкая ассоциация или медицинская ассоциация Берлина, были сохранены, но поставлены под прямой контроль. Выразить свободное научное мнение в них стало невозможным, а интеллектуальный уровень пал так низко, что подлинные ученые перестали их посещать, предоставив место официально признанным бездарностям и шарлатанам, поддерживаемым партией.

Нацистская партия относилась к университетам с большой долей недоверия, считая, что ученые развращены либерализмом. С 1933-го по 1937 год там отстранили от работы 40 процентов преподавателей. Декретом от 9 июня 1943 года был создан Совет по научным исследованиям, возглавляемый президиумом из 21 члена, в который не вошел ни один ученый, зато там значились Борман, Гиммлер, Кейтель во главе с председателем Герингом. Совет, контролировавший научно-исследовательские институты, назначил в каждый из них представителя гестапо. Это мог быть преподаватель или ассистент, административный работник или даже безликий студент; они занимались тем, что докладывали о настроениях сотрудников института.

Две другие организации давали нацистам возможность распространять их секретные исследования за границу и распространить свой контроль на весь мир. Это были заграничная организация национал-социалистической партии (АО) и «Фольксдойче миттельштелле», которая занималась возвращением в лоно матери-родины всех людей немецкой крови. На самом деле эти организации были шпионскими образованиями, которые самостоятельно или же в качестве подручных специальных нацистских служб содействовали сначала внедрению «пятой колонны» в Австрии и Чехословакии, а затем выявлению укрывшихся за границей немецких политических противников режима и слежке за ними. Эти ненавистные мятежники в течение многих лет преследовались нацистами.

Директива Геринга от 15 января 1934 года предписывала гестапо и пограничной полиции брать на заметку политических эмигрантов и евреев, проживающих в соседних странах, чтобы в случае их возвращения в Германию немедленно арестовать и отправить в концлагерь.

В странах, где изгнанники находили убежище, за ними шпионили и беспрестанно преследовали. Во время вступления германских войск в Австрию, Чехословакию, Польшу, а затем и во Францию эти несчастные подвергались немыслимой по жестокости охоте сотрудниками гестапо. Так произошло с двумя лидерами германской социал-демократии Гильфердингом и Брайтчайдом, укрывшимися во Франции в 1933 году. По требованию немцев в 1941 году они были арестованы в южной (так называемой свободной) зоне Франции и переданы гестапо. Гильфердинг покончил жизнь самоубийством в парижской тюрьме. Раньше он был министром финансов рейха и представлял свою страну на Гаагской конференции. Брайтчайд погиб в Бухенвальде.

В июне 1942 года Верховное командование передало в Африку танковой армии Роммеля секретный приказ фюрера, предписывавший, чтобы при обнаружении в рядах вооруженных сил «Сражающейся Франции» немецких политических эмигрантов с ними «обращались с предельной строгостью. Это означает, что их нужно безжалостно уничтожать. Там, где это еще не произошло, они должны быть по приказу первого же немецкого офицера немедленно расстреляны, если только обстановка не требует временно сохранить им жизнь для получения необходимой информации».

Заграничная организация (АО) и «Фольксдойче миттельштелле» также проводили всеобъемлющую слежку за беженцами. АО являлась секцией НСДАП, которая объединяла немцев, живущих за границей. Ее руководителем был Эрнст Боле, партийный гаулейтер и статс-секретарь министерства иностранных дел. Эта специальная секция была создана в 1931 году Грегором Штрассером в Гамбурге. Выбор этого города в качестве местопребывания организации объяснялся тем, что из десяти длительных заграничных поездок немцев восемь осуществлялись через Гамбург — порт, из которого шли морские линии в обе Америки, где размещались крупнейшие транспортные морские компании и находилось около сотни иностранных консульств. Своей задачей секция имела обеспечение связи с 3300 членами НСДАП, проживающими за пределами немецкой границы. В октябре 1933 года АО была поставлена под контроль Гесса, выступавшего в качестве представителя фюрера. За несколько лет эта организация создала около трехсот пятидесяти региональных групп НСДАП, распространивших свою деятельность по всему миру, не считая отдельных агентов, с которыми также поддерживалась постоянная связь.

Вторая организация, «Фольксдойче миттельштелле», полностью контролировалась СС. Руководителем этой центральной службы немцев чистой расы был группенфюрер Лоренц. В обязанности этой организации вменялась защита интересов немцев, принадлежащих к чистой расе и живущих за границей, а ее сфера деятельности распространялась в основном на граничащие с Германией страны. Ее роль стала решающей в подготовке аншлюса и в организации волнений в Судетах. «Фольксдойче миттельштелле» была руководящим органом «пятой колонны», по поводу акций которой было много написано.

Во время войны она также сыграла немаловажную роль в перемещениях населения в Польше и на восточных территориях. Гиммлер, назначенный 7 октября 1939 года имперским комиссаром по расселению германской расы, руководил проведением этих операций с помощью СС и гестапо.

Помимо вышеназванных, существовала третья, малоизвестная служба АПА, или бюро иностранной политики Немецкой национал-социалистической рабочей партии. С апреля 1933 года, когда было создано это бюро, им руководил Альфред Розенберг. АПА занималась пропагандой нацизма в других странах, распространяя антисемитизм, организуя обмены между университетами, стимулируя торговые отношения и публикуя в иностранной печати статьи, содержание которых готовилось в Берлине. Например, в Соединенных Штатах материалы нацистской пропаганды распространялись газетным концерном Херста; во Франции крайние правые газеты и журналы получали от служб германской пропаганды регулярные субсидии и во всем вторили заявлениям Гитлера.

Самая важная служба АПА была тем не менее самой незаметной. В АПА имелась секция печати, где были собраны высококвалифицированные переводчики, обладавшие глубокими знаниями всех живых языков. Эта секция могла максимально быстро предоставить перевод любого издания, вышедшего в самой отдаленной стране. Каждый день она выдавала обзоры печати, а также выборки из трехсот иностранных газет и распространяла среди заинтересованных служб обобщающие статьи о тенденциях мировой политики. Мимоходом переводчики выполняли некоторые полицейские функции, пополняя данными картотеки гестапо. Вся информация, связанная с политическими эмигрантами и опубликованная в мировой прессе, включая сообщения о браках, рождениях и кончинах, объявления о собраниях и конференциях, торговые извещения и так далее, переводилась и заносилась в соответствующие досье. Секция печати АПА вела картотеки о влиянии основных газет мира на общественное мнение, а также круг читателей и ориентацию журналистов. Все эти сведения равным образом сообщались в гестапо.

По этим примерам можно оценить плотность сети информаторов, доносчиков и шпионов, которой гестапо покрыло не только Германию, но и весь мир. Погоня за информацией, систематическая деформация всех видов человеческой деятельности для целей инквизиции дают представление о том, что же такое душащее царство нацизма, которое в течение нескольких месяцев сделало из Германии огромную тюрьму.

Сведения поступали и другими путями. Местные органы полиции и жандармерии обязаны были передавать в гестапо любые важные сведения политического характера. В ответ на предоставленную услугу гестапо уступало местным службам расследование мелких дел, действуя в случае только действительно важных дел. И наконец, Гиммлер получал информацию непосредственно от руководителей СС и других высокопоставленных деятелей партии.

Еще одним важным источником информации было подслушивание телефонных разговоров. С начала существования телефонной сети во всех странах мира и при всех режимах действуют многочисленные пульты прослушивания. Недавний скандал показал нам, что даже в Соединенных Штатах имеются частные организации, занятые нелегальным подслушиванием разговоров в интересах отдельных лиц. Нацистский режим превратил эту практику в настоящую индустрию. При использовании опыта и технического совершенства немецких предприятий в 1933 году Герингом была создана специальная организация. Это учреждение получило расплывчатое название: «Научно-исследовательский институт Герман Геринг». Фактически его владельцем был Геринг, а создателями — специалисты средств связи морского флота при содействии таких полицейских, как Дильс. Институт контролировал телефонную и телеграфную сети, а также радиосвязь. Под пристальным наблюдением находились переговоры немцев с зарубежными абонентами, а также телеграммы, идущие в страну и из страны. Институту удавалось даже перехватывать обмен сообщениями между иностранными государствами; что касается сношений, идущих транзитом через германские средства связи, они подвергались систематическому прослушиванию и расшифровке.

В пределах Германии прослушивались разговоры влиятельных лиц, как и телефонные беседы известных иностранцев, и, конечно, всех граждан, которые считались политически неблагонадежными, или тех, кто находился под надзором полиции. Подслушивание производилось и по случайному выбору. В случае необходимости институт почти мгновенно мог подключиться к любой линии. Специальное устройство позволяло записывать любой (если его сочтут важным) разговор. Для того времени это было поразительное техническое новшество. Институт систематически регистрировал и помещал в свой архив все телефонные вызовы фюрера.

Каждый день для Гитлера готовились выборки и отчеты о подслушанных разговорах. В то же время любая информация, интересующая министерства и ведомства, немедленно им передавалась. Однако Геринг, как создатель и руководитель института, всегда имел возможность принять решение о сокрытии некоторых разоблачений и сохранении их в собственных интересах.

Этот институт оказался очень эффективным в его борьбе против Рема. Понимая ценность такого инструмента, он стремился сохранить его под своим влиянием и отказался передать в ведение Гиммлера вместе с гестапо. Гестапо и СД могли широко пользоваться услугами института, но он до самого конца оставался под контролем Геринга.

Но гестапо тоже умело действовать, устанавливая секретные устройства для подслушивания и записи разговоров в домах подозреваемых лиц. Когда интересующий гестапо субъект отсутствовал или под предлогом ремонта и проверки телефонной линии устанавливались микрофоны, позволявшие шпионить за подозрительными людьми даже в семейной обстановке. Никто не мог избежать «практики» такого рода. Так, в 1934 году министр правительства Шахт был неприятно поражен, обнаружив в гостиной потайной микрофон. Выяснилось, что его горничная сотрудничает с гестапо, и специальная система позволяет ей подслушивать частные разговоры своего хозяина, даже если ночью он говорит в своей спальне.

Шпионаж стал всеобъемлющим, никто не мог чувствовать себя полностью огражденным от него. Генерал авиации Мильх в Нюрнберге рассказывал, что люди боялись не так СС, как гестапо. «Мы были уверены, — сказал он, — что находимся под постоянным надзором; все, независимо от звания. Каждый из нас был занесен в картотеку тайной полиции, и многие немцы попали впоследствии под суд на основе имевшихся там материалов. Вытекающие из этого неудобства касались всех, даже самого рейхсмаршала (Геринга)».

Фактически каждая из этих организаций превращалась в крепость, принадлежащую своему создателю и шефу; каждый из владельцев рьяно боролся против тех, кого подозревал в соперничестве. Гиммлер считал, что это соперничество способствует здоровому соревнованию, а взаимная слежка мешает людям, жаждущим власти и денег, стать опасными.

В центре этих интриг Гиммлер умел маневрировать с непринужденной изощренностью и поэтому одержал верх над своими соперниками. Его союз с Герингом оказался весьма выгодным. Институт телефонного подслушивания, оставленный Герингу (хотя было логичнее поставить его под контроль государственной полиции), является примером уступок, какие умел делать Гиммлер ради сохранения благожелательного нейтралитета одной из сторон. Гестапо и СД очень быстро установили сверхсекретные пульты для прослушивания самого Геринга, и дело с концом.

В этой борьбе за верховенство, где холодный цинизм и безжалостная жестокость были обязательными орудиями, Гиммлер нашел ценного помощника: верного, надежного, изобретательного подручного в лице своего заместителя — элегантного и тонкого политика Гейдриха.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.