Сарматы и меоты

Сарматы и меоты

Согласно Геродоту, населенная скифами территория простиралась на востоке только до Дона. За Доном, в нижневолжских и приуральских степях, жили уже не скифы, а родственные им, близкие по культуре и языку кочевые скотоводческие племена сарматов. Соседями сарматов с юга были племена меотов. Они населяли территорию вдоль восточного берега Азовского моря, а также Таманский полуостров и часть Прикубанья.

Геродот приводит древнее сказание о происхождении сарматов от мифических амазонок, которые вступали в браки со скифскими юношами. Поэтому, объясняет он, все сарматские женщины ездят верхом, носят мужскую одежду и участвуют в войнах.

Уже упоминавшийся автор приписываемого Гиппократу медицинского трактата свидетельствовал, что сарматки «…остаются в девушках, пока не убьют своих врагов», а греческий историк IV века до н. э.

Эфор добавлял, что сарматские мужчины «повинуются во всем своим женам, как госпожам». Это прочно пошедшее в античную этнографическую традицию представление об особой роли женщин у сарматов, несомненно, имело под собой реальную историческую почву.

Бронзовые наконечники скифских стрел из Чертомлыцкого кургана. IV в. до н. э.

На территории обитания сарматов были обнаружены погребения, центральное место в которых занимают женские. Они отличаются подчеркнутой торжественностью погребального обряда. Наряду с обычными для погребального инвентаря вещами в них находят оружие и каменные блюда культового назначения, следы человеческих и конских жертвоприношений. Это свидетельствует о том, что погребенные женщины были не только родоначальницами и воинами, но и жрицами.

В дальнейшем в сарматском погребальном обряде мужчины-воины становятся в один ряд с женщинами, постепенно оттесняя их на второй план. Таким образом, у сарматов дольше, чем у других северочерноморских племен, сохранялись пережитки матриархата.

Материальная культура сарматов была весьма близка к скифской. Например, мечи и кинжалы сарматов VI–IV веков до н. э. очень напоминают скифские. То же самое можно сказать о конском наборе и о выполненных в зверином стиле вещах. Однако в местах поселения сарматов найдено значительно меньше, чем у скифов, вещей иноземного — персидского или греческого — происхождения.

Скачущий олень. Золотая пластинка из кургана в станице Костромской (Кубань). VI в. до н. э.

Географ I века до н. э. Страбон сообщает, что и в его время сарматы не пропускали к себе греческих купцов, а сами вели торговлю с античным миром через Танаис — боспорскую колонию у устья Дона, которая находилась на самой окраине Боспорского царства. Таким образом, торговля в меньшей степени оказывала воздействие на социальный строй сарматов.

Среди меотийских племен были оседлые, которые занимались земледелием, и кочевые, разводившие скот. Жившие на Таманском полуострове и в приучающем к нижнему течению Кубани районе меотийские племена в отличие от сарматов издавна находились под влиянием греческих городов-колоний и Боспорского царства. Многие из этих племен в IV веке до н. э. вошли в его состав.

Большое влияние греческих полисов испытало на себе племя синдов. Синды раньше других вступили в оживленные торговые сношения с боспорскими греками, которым они продавали зерно и другие продукты сельского хозяйства. В V веке до н. э. у синтов появляется своя монета, которая чеканилась по греческому образцу.

Золотая обкладка ножен меча из Чертомлыцкого кургана. Греческая работа IV в. до н. э.

Управлявшие синдами племенные династии, как, например, Горгипп, носили греческие имена. Извлекавшая из торговли с греками огромную выгоду синдская знать была заинтересована в еще более тесном сближении с ними, поэтому синды первыми из местных племен добровольно вступили в состав Боспорского государства. С тех пор в надписях, которые перечисляют владения боспорских царей, синды стали неизменно занимать первое место.

Более удаленные от побережья и главных центров боспорского ремесла и торговли меотийские племена, естественно, были в меньшей степени, чем синды, вовлечены в нее. Но и здесь с конца V и особенно в IV веке до н. э. значительная часть прежде кочевого населения Прикубанья перешла к оседлому земледелию. Благодаря исключительному плодородию почвы здесь выращивались и снимались богатые урожаи пшеницы, ячменя, проса и других злаков. Хлеб производился для продажи на вывоз, о чем свидетельствуют данные об объеме боспорского хлебного экспорта в IV веке и находки боспорских монет при раскопках многочисленных местных городищ.

Уже в конце VI — начале V века до н. э. скотоводческое хозяйство кочевой части населения достигло здесь значительного развития. О величине принадлежащих кочевникам стад и табунов наглядно свидетельствуют большие кубанские курганы со следами массового ритуального умерщвления лошадей. Известны случаи, когда при раскопках таких курганов находили по нескольку сотен конских скелетов, расположенных у коновязей в определенном порядке.