Чагатайское ханство

Чагатайское ханство

Рассмотрим Туркестан под властью дома Чагатая. Остановимся подробнее на истории Чагатайского ханства, поскольку именно территории этого ханства станут в последующем ядром Великой Тюркской империи Амира Темура, именно земли Мавераннахра будут колыбелью высокого Ренессанса тюркской культуры.

Как было сказано выше, Чагатай получил в наследство бассейн Иссык-Куля, реки Или к юго-востоку от озера Балхаш и степные районы на реках Чу и Талас. Его зимний и летний лагери находились в долине Или. Был и второй лагерь под Алмалыком. Ему подчинялись Кашгария и Мавераннахр. Однако следует отметить, что Уйгурия, страна уйгуров Бешбалыка (Ку-Ченг), Турфана (Кара-Ходжа) и Куча, которая начиная с 1260 г. оказалась под непосредственной властью чагатаидов, до этого подчинялась великим ханам Каракорума. Кстати, некоторое время мавераннахрские города Бухара и Самарканд также управлялись из Каракорума, ставки великого хана.

Ханство Чагатая – это бывшее царство каракитайских гурханов, в котором монгольское владычество над тюркской страной привело к образованию царства Туркестан. Однако так же, как в свое время гурханы, а еще раньше, в VII в., ханы западных тюрков, чагатаиды не собирались превращать свое владычество в настоящее государство по понятиям китайцев и персов. Для этого у них не было исторических предпосылок. В Китае и Иране их сородичи из дома Хубилая или дома Хулагу встретились с тысячелетними традициями цивилизованных империй, со славным прошлым административных основ яменов и диванов и использовали это наследие. Здесь они становились «сыновьями Неба» и султанами. Они идентифицировали себя с древними государствами в их географических, исторических и культурных границах. Но ничего подобного не произошло с сыновьями Чагатая. Центром их царства с нечеткими контурами оставались не столичные города, а степные просторы. Им не приходило в голову обосноваться в Кашгаре или Хотане, в оазисах Тарима, а замкнутое пространство садов было слишком тесным для их стад и конницы; тем более они не поселились среди таджиков и тюрков Бухары и Самарканда, в этих плотнонаселенных городах, где мусульманский фанатизм и кипучая социальная жизнь претили их духу кочевничества. Намного дольше, чем их родичи в других улусах, они совершенно не воспринимали городскую жизнь, ее преимущества и ее удобства. Так, Бурак-хан, не задумываясь, приказал разграбить и Бухару, и Самарканд – подумать только: разграбить свои собственные города! – просто для того, чтобы собрать припасы для армии. Дело не в том, что они сопротивлялись окружающей среде в большей степени, чем хубилаиды, ставшие китайцами, или хулагуиды, превратившиеся в персов. Они жили в тюркской стране, они тюркизировались до такой степени, что их именем стали называть местный язык – чагатайский тюркский.

Между буддийско-несторианской культурой уйгуров Бешбалыка и арабо-персидской культурой Бухары и Самарканда дом Чагатая оставался как бы на перепутье, не зная, что выбрать. Конечно, в самом начале он, как раньше и сам Чингисхан, подвергся уйгурскому влиянию, влиянию старых тюрко-монголов, приверженцев Будды или несторианского креста. Затем чагатаиды исламизировались, но чисто по-монгольски, без фанатизма, без литературной основы, и правоверные мусульмане Самарканда считали их наполовину язычниками, а кампании Амира Темура на их земли принимали характер священной исламской войны.

Чагатай, основатель ханства, управлявший им с 1227 по 1242 г., представлял собой тип старого монгола. Чингисхан воспитал его в духе Ясы, соблюдения кодекса и дисциплины; он всю свою жизнь следил за соблюдением монгольских законов. Однажды он обогнал верхом своего младшего брата Угэдея, когда тот был уже великим ханом, на следующий день он попросил у него прощения за свой проступок. У него не было ни тени зависти к брату, потому что так решил отец. По тем же причинам, царствуя над мусульманским населением, он довольно враждебно относился к исламу, потому что омовение и способ забоя скота, согласно предписаниям Корана, противоречили монгольским обычаям. Тем не менее один из его министров был мусульманином. Впрочем, и Чингисхан поручал администрацию и сбор налогов в мавераннахрских городах, в Бухаре, Самарканде и т. д. тоже мусульманину Махмуду Ялавачу. Чагатай сначала снял Махмуда, но поскольку тот подчинялся непосредственно Угэдею, тогдашнему великому хану, он признал свою оплошность и восстановил Ялавача на прежнем посту. После Махмуда его сын, Масуд Ялавач, продолжал управлять от имени великого хана городами Мавераннахра, а также, по мнению Бартольда, и остальными «цивилизованными провинциями» Чагатая вплоть до китайской границы. В таком качестве Масуд участвовал в курултае 1246 г., где были подтверждены его полномочия. В 1238–1239 гг. в Бухаре началось мусульманское народное движение, направленное одновременно против правящих классов и против монгольской администрации. Масуд подавил его и в то же время сумел уберечь город от монгольских репрессий.

После смерти Чагатая (1242 г.), судя по дворцовым драмам в течение десятилетия, можно предположить, что улус Чагатая в те годы не имел полной автономии и зависел от Каракорумского двора и от происходивших там семейных интриг. В сущности, это было просто вице-королевство, тесно связанное с центральной властью, несмотря на его право старшинства по отношению к домам Угэдея и Толуя.

С 1252 по 1261 г. правила ханством Чагатая Органа – очень красивая, мудрая и осторожная принцесса.

Однако затем ханство вновь оказалось жертвой борьбы, которая происходила в Монголии за верховную власть между тогдашним ханом Хубилаем и его братом Ариг-Букой, о чем говорилось выше. Ариг-Бука назначил правителем Чагатайского ханства внука Чагатая, принца Алугу, сына Байдара, поручив ему охранять границу по Амударье, чтобы помешать персидскому хану Хулагу послать подкрепление Хубилаю. Алугу отправился в Бешбалык, взял власть у принцессы Органы и получил признание от Алмалыка до Амударьи.

Его царствование продолжалось с 1261 по 1266 г., но его политика была совсем не такой, какую ожидал Ариг-Бука.

В разгар борьбы между Хубилаем и Ариг-Букой Алугу в первый раз в истории улуса повел себя как суверенный хан. Его сюзерен Ариг-Бука послал к нему сборщиков налогов, оружия и скота. Алугу казнил посланцев Ариг-Буки и объявил о своей поддержке Хубилая (1262 г.). Ариг-Бука пришел в ярость и двинулся на улус Чагатая. Первую победу Алугу одержал, разгромив неприятельский авангард у Пулада, однако победа вскружила ему голову, и он допустил ошибку: распустил свои войска и спокойно вернулся в свою резиденцию на Или. В это время подошел другой генерал тюрко-монголов с новой армией и захватил бассейн Или, занял Алмалык и заставил Алугу бежать. Затем Ариг-Бука сам перезимовал в Алмалыке, центре улуса Чагатая, а Алугу отошел в Самарканд (1262–1263 гг.). Ариг-Бука обошелся с богатым бассейном Или с такой жестокостью, разорив страну и перебив всех сторонников своего врага, что там начался голод. Из-за чего его же покинули собственные войска. Такое положение побудило Ариг-Буку к заключению мира с Алугу. Принцесса Органа прибыла в улус протестовать против разрушения ханства Чагатая. Тогда Ариг-Бука поручил ей и Масуду Ялавачу отвезти предложение о мире в Самарканд, где находился Алугу. Но там произошло неожиданное: когда посланники появились в Самарканде, Алугу женился на Органе, а Масуда Ялавача сделал министром финансов. Приобретение Масуда было для него бесценным подарком судьбы. Этот талантливый администратор сумел впоследствии взять в Бухаре и Самарканде солидную контрибуцию, которая позволила Алугу и Органе набрать большую армию. Таким образом, Алугу отразил нападение принца Кайду, внука Угэдея, который двигался из Имиля, своей вотчины. Что касается Ариг-Буки, то он, лишенный средств, атакуемый с запада войсками Алугу, с востока – великим ханом Хубилаем, был вынужден отдать себя в руки последнего (1264 г.).

В результате этих событий Чагатайское ханство, если не юридически, то хотя бы фактически, избавилось от опеки великих ханов. Масуд Ялавач, который раньше управлял Бухарой и Самаркандом от имени великих ханов, стал собирать там налоги в пользу Алугу. Последний расширил свое ханство во время войны с кыпчакским ханом Берке, отобрав у него Отрар, полностью разрушив его и Хорезм.

После смерти Алугу (1265 г.) его вдова Органа посадила на трон своего сына от первого брака с Кара-Хулагу (внуком Чагатая) по имени Мобарек, который первым из дома Чагатаев обратился в ислам под влиянием мавераннахрцев. Но другой чагатаид, Бурак, внук Мутугена, получил от великого хана Хубилая ярлык, которым он назначался вторым регентом наряду со своим двоюродным братом Мобареком. Прибыв на берега Или, Бурак привлек на свою сторону войска, схватил Мобарека в Ходженде (1266 г.), отобрал у него трон и дал ему малозначимую должность. Несмотря на то, что он до этого поссорился с великим ханом, Хубилай назначил одного из его людей, Моголтая, губернатором «китайского» Туркестана. Бурак изгнал этого чиновника и заменил его своим человеком. Хубилай послал 6 тыс. всадников, чтобы восстановить снятого губернатора, но Бурак выставил 30 тыс. солдат, которые заставили конницу великого хана уйти без боя. Кроме того, Бурак разрешил своим войскам разграбить Хотан, поддерживавший Хубилая.

Бураку меньше повезло в войне против Кайду. Последний, будучи главой дома Угэдея, царствовал на Имиле и претендовал, в противовес Хубилаю, на титул великого хана и сюзерена над остальными чингисидскими улусами. Он начал с того, что потребовал повиновения Бурака и атаковал его. В первом сражении на берегу Амударьи Бурак заманил противника в засаду и взял много пленных и большую добычу. Но Кайду получил помощь от кыпчакского хана Менгу-Тимура, который послал против Бурака пятидесятитысячное войско под командованием принца Беркеджара. Бурак, потерпев поражение, отошел в Мавераннахр, где посредством новых поборов с жителей Бухары и Самарканда пополнил и перевооружил свою армию. Он готовился к последней схватке, когда Кайду предложил ему заключить мир. Кайду действительно хотел развязать себе руки в Монголии в борьбе против Хубилая и был согласен оставить Мавераннахр Бураку при условии, что тот уйдет из Или и Туркестана и, кроме того, признает себя его вассалом. Большой примирительный курултай собрался в степи Катвана, к северу от Самарканда, в 1267 г. (по данным Вассафа) или на Таласе весной 1269 г. (по сведениям Рашид-ад-Дина). Кстати, на Таласе находилась постоянная резиденция Кайду после его победы над чагатаидами.

Так в Центральной Азии была создана империя, полностью независимая от великого хана Хубилая, но под протекторатом Кайду. Все принцы согласились считать себя братьями по крови, договорились защищать собственность сельского и городского населения, использовать в качестве пастбищ степные и горные районы и держать стада кочевников дальше от возделываемых полей. Две трети Мавераннахра переходили к Бураку, но и на этой территории администрация земледельческих районов была доверена губернатору Масуду Ялавачу, которого назначил Кайду.

Чтобы удалить Бурака из Восточного Туркестана, Кайду, ставший его сюзереном, подтолкнул его к завоеванию Иранского ханства, т. е. дома Хулагу, в лице ильхана Абага, сына и наследника последнего. Бурак снова, несмотря на предостережения Масуда Ялавача, обложил податью жителей Бухары и Самарканда и по сути ограбил эти два города. Затем он перешел Амударью и стал лагерем около Мерва со своим штабом, в который входили принцы-чингисиды, его двоюродные братья – Никпай Огул, Мобарек, Бури и т. д. Первой его задачей было завоевание Афганистана, на который он претендовал в связи с гибелью своего дяди Мутугена при взятии Балшана в 1221 г.

Кампания началась удачно. Под Гератом Бурак разгромил принца Бучина, брата Абаги и правителя Хорасана. Он захватил большую часть провинции (в мае 1270 г.), разграбил Нишапур и заставил малика Герата прийти к нему на поклон и заплатить дань. Но персидский ильхан Абага, выступивший из Азербайджана, заманил его в ловушку около Герата и нанес ему сокрушительное поражение 22 июля 1270 г. Бурак вернулся в Мавераннахр с остатками своей армии. После тяжелого падения с лошади он провел зиму в Бухаре, где принял ислам.

Однако поражение Бурака вызвало разочарование принцев, его родственников и вассалов. Тогда он отправился в Ташкент просить помощи у своего сюзерена Кайду. Тот выступил с двадцатитысячным войском – не столько помочь ему, сколько воспользоваться его тяжелым положением. Бурак «умер от страха», как сообщают историки, или был тайно умерщвлен людьми Кайду (август 1271 г.).

После смерти Бурака четверо его сыновей объединились с двумя сыновьями Алугу, чтобы изгнать из Мавераннахра войска Кайду, но потерпели одно поражение за другим. Тем самым они разоряли мавераннахрские города, которые начинали расцветать под мудрым управлением Масуда Ялавача. В результате Кайду отдал Мавераннахр не кому-нибудь из них, а другому чагатаиду – Никпаю Огулу (1271 г.); позже Огул пытался сбросить власть Кайду, но тот приказал убить его и назначил ханом Туга-Тимура, принца из того же дома, внука Бури (1272 г.?). После смерти Туга-Тимура, которая случилась почти сразу после его восхождения на трон, Кайду передал власть Дуве, сыну Бурака (1274 г.?). В это время персидский ильхан Абага, не забыв вторжение 1270 г., взял реванш. В конце 1272 г. он послал в Хорезм и Мавераннахр большую армию, которая разграбила Ургенч, Хиву и 29 января 1273 г. вступила в Бухару. В течение семи дней город подвергался грабежу, затем был сожжен, а не успевшие бежать жители погибли. Хулагуидская армия привела в Иран 50 тыс. пленников.

Такую ужасную судьбу уготовили кочевники жителям городов. В ходе своих беспорядочных «семейных» ссор монгольские предводители постоянно находили предлог, чтобы разрушить города, принадлежащие противной стороне, а иногда разоряли даже собственные.

После ухода захватчиков Масуд Ялавач еще раз поднял из руин несчастные мавераннахрские города. Он занимался этим до самой смерти (октябрь—ноябрь 1289 г.), его дело продолжили три сына, которые один за другим управляли Бухарой и Самаркандом.

Дува, наученный примером своих предшественников, показал себя послушным вассалом Кайду.

Тем временем идикут уйгуров оставался в подчинении великого хана Хубилая. В 1275 г. Кайду и Дува вторглись в Уйгурию, чтобы заставить идикута перейти на их сторону, и двинулись на его столицу Бешбалык, но тут вовремя подоспела императорская армия и освободила уйгурскую страну. В 1274 г. Кайду изгнал сторонников Хубилая из Кашгара, Яркенда и даже из Хотана. В 1276 г. Хубилай снова захватил Хотан и на некоторое время также Яркенд и Кашгар. В 1301 г. Дува оказал большую помощь Кайду в борьбе с войсками императора Тимура, преемника Хубилая, в Хангайских горах к западу от Каракорума. Так, в сентябре 1298 г. Дува взял в плен зятя Тимура, онгутского принца и христианина, и варварски умертвил его.

Дува готовился напасть на границу империи между Турфаном и Ганьсу, когда императорская армия застала его врасплох и разбила наголову. В это время Кайду и Дуве угрожал с тыла хан Золотой Орды. Тем не менее в 1301 г. Дува отправился вместе с Кайду в поход, организованный для отвоевания Каракорума, но императорские войска разгромили войска Кайду между Каракорумом и Тамиром в августе того же года. Кайду умер во время отступления.

Кайду, чья фигура появляется перед нами только «урывками» в связи с пертурбациями истории Юаней, – это видный принц, сильная личность, «неудавшийся Гуюк». Во всяком случае, этот последний из великих рода Угэдея имел все задатки монарха. Разумные меры, которые он предписал Алугу для защиты населения сельскохозяйственных районов и городских центров Мавераннахра, показывают, что он смотрел дальше, чем обычные правители кочевников. Как замечает Вассаф, Мавераннахр процветал при Кайду, справедливом и гуманном сюзерене. Сорок одна битва, в которых он участвовал (в ходе крупной экспедиции в Польшу и Венгрию в 1241 г.), показывают его как хорошего полководца: он единственный на континенте бросил вызов великому Хубилаю, который при всем своем могуществе так и не смог победить его. Приветливость, с какой он принял несторианских паломников, надежды, которые возлагал на него папа Николай IV (он написал ему письмо 13 июля 1289 г., уговаривая принять католичество), говорят о том, что подобно всем «старым» монголам он с симпатией относился к христианству. Его беда в том, что он пришел слишком поздно, когда Хубилай уже прочно закрепился в Китае, когда другие ветви чингисидского древа уже наполовину китаизировались, тюркизировались или иранизировались. Во многих смыслах этот последний хан Верхней Азии представляет собой последнего из монголов.

Дува до конца был рядом с Кайду. Хотя надо сказать, что смерть грозного сюзерена избавила его от тяжкой опеки. Впрочем, он сумел сориентироваться в этой ситуации. Кайду оставил сына Чапара, который унаследовал все титулы отца. Дува признал его своим сюзереном, но преемник Кайду не был столь великой личностью, чтобы сохранить империю, созданную отцом. Дува начал с того, что предложил ему перейти под сюзеренство Тимура, и они в августе 1303 г. послали такую просьбу в Пекин, положив тем самым конец гражданским войнам, которые в течение сорока лет опустошали Верхнюю Азию, и восстановив монгольское единство. Но, обеспечив себе поддержку императора, Дува порвал с Чапаром. Армии двух принцев встретились между Ходжентом и Самаркандом. Сначала войска потерпели поражение, но во втором сражении Шах-Огул, брат Чапара, одержал победу. Тогда Дува предложил Чапару восстановить старую дружбу, и было обговорено, что Дува и Шах-Огул встретятся с этой целью в Ташкенте. Но второй, по обычаю кочевников, имел неосторожность распустить часть своей армии. Дува прибыл в Ташкент со всеми своими силами, застал Шах-Огула врасплох и обратил его в бегство, затем захватил города Бенакет и Талас, принадлежавшие Чапару. Чапар, ставший лагерем между Черным Иртышом и Юлдузом, по-видимому, еще не знал об этом событии, и тут его постиг новый удар: войска императора Тимура, вышедшие из Каракорума, перешли через Южный Алтай и атаковали его с тыла. Чапару не оставалось ничего другого, кроме как сдаться Дуве. Тот принял его с почетом, но отобрал у него все владения. Таким образом, чагатаиды, на некоторое время побежденные в Мавераннахре домом Кайду, победили его на Или и в Кашгарии и восстановили целостность своей вотчины (1306 г.).

Однако в конце 1306 г. Дува умер. Его старший сын Кунджук сидел на троне только полтора года. После его смерти власть захватил Талику, внук Бури. Это был принц, закаленный в битвах. Он исповедовал «магометанство и распространял его среди монголов» – так писал Оссон. Но сторонники семьи Дувы взбунтовались против него, и один из них зарезал его во время праздника (1308–1309 гг.). Ханом был провозглашен Кебек, младший сын Дувы.

Между тем эти беспорядки дали какую-то надежду угэдейскому претенденту Чапару, побежденному и обездоленному Дувой. Он атаковал Кебека, но был разбит, переправился через Или и укрылся при дворе Кайшана, монгольского императора Китая. После этой победы, которая еще раз поставила точку на последних вылазках дома Угэдея, чагатаидские принцы созвали большой курултай, на котором решили избрать ханом одного из сыновей Дувы, находившегося в то время при пекинском дворе, принца Есен-Буку. Избранник занял трон, который добровольно уступил ему его брат Кебек. После смерти Есен-Буки в 1230 г. власть снова перешла в руки Кебека.

Несмотря на всю эту смену главных действующих лиц, чагатаиды, которым Дува вернул всю полноту суверенной власти, начали оказывать влияние на внешние дела.

Поскольку любая экспансия в сторону Китая была для них невозможна, так же, как и в арало-каспийские степи, и в Иран, где прочно закрепились хубилаиды, джучиды и хулагуиды, они двинулись в Афганистан и Индию. Персидские ханы, двор которых находился на другом конце Ирана, в Азербайджане, почти не обращали внимания на афганские события. Чагатаиды воспользовались этим, чтобы закрепиться в Бадахшане, Кабуле и Газне. На западе Афганистана образовалось сильное и гибкое государство афгано-гуридской династии Кертов, которое было почти независимым, несмотря на протекторат персидских ханов. Так что чагатаидам движение в ту сторону не сулило ничего хорошего, поэтому они двинулись в Восточный Афганистан, а оттуда вели успешные набеги в северо-западные районы Индии. В 1297 г. Дува разорил Пенджаб, но скоро был изгнан. Делийская империя, где правил султан Ала-ад-Дин Килджи (1295–1315 гг.), представляла собой мощную военную державу, о которую в конечном счете разбились все атаки чагатаидов. Но в какой-то момент они действительно были опасны, и потребовались вся воля и энергия султана и его наемников, чтобы отразить их. Даже создалось впечатление, что Индия после отставания длиной в три четверти столетия станет добычей чагатаидов.

Один из сыновей Дувы, Кутлук-Ходжа, закрепился в Восточном Афганистане. И сразу после вступления во владение своим наделом он организовал новый разбойный набег и дошел до ворот Дели (1299–1300 гг.?). В 1303 г. 120 тыс. воинов чагатайской армии во главе с принцем Тургаем совершили новый поход. Монголы встали лагерем под стенами Дели и в течение двух месяцев вели осаду; затем, разграбив окрестности, огромная армия отступила и вернулась в Афганистан: возможно, это случилось из-за отсутствия у тюрко-монголов осадных орудий. В 1304 г. новый рейд: 40 тыс. тюрко-монгольских всадников разграбили Пенджаб, к северу от Лахора, и дошли до Амрохи, к востоку от Дели, где их разгромил Туглуп, военачальник султана Ала-ад-Дина: 9 тыс. тюрко-монгольских пленников были раздавлены слонами. Чтобы отомстить за их гибель, чагатайский принц Кебек огнем и мечом прошел через Мултан, но на обратном пути его настиг на берегах Инда Туглуп и устроил побоище (1305–1306 гг.). На этот раз пленных монголов отправили в Дели, где их бросили под ноги слонов.

Между тем персидские ханы считали бедствием появление чагатайской колонии в Восточном Афганистане, которой правил Кутлук-Ходжа.

Преемником его стал сын Давуд-Ходжа. В 1313 г. персидский хан Олджайту послал туда армию, которая заставила Давуд-Ходжу уйти в Мавераннахр. Давуд-Ходжа пришел к своему дяде и сюзерену, чагатаидскому хану Есен-Буке, молить о помощи. Есен-Бука направил против персидского ханства войско под командованием Кебека и Давуд-Ходжи. Они перешли через Амударью, разгромили противника на Мургабе и разграбили Хорасан до самого Герата (1315 г.). Но им пришлось покинуть захваченную территорию, когда на Чагатайское ханство напали с тыла тюрко-монголы Китая. Есен-Бука был вынужден вступить в другую войну с Пекином и потерпел поражение от императорских войск в предгорьях Тенгри, между Кучей и Иссык-Кулем. В отместку он перебил посланников великого хана, которые возвращались из Ирана в Пекин. После этого Тогачи во главе императорской армии вторгся в Чагатайское ханство и разгромил зимнюю резиденцию Есен-Буки на Иссык-Куле, а также летнюю ставку на Таласе.

В довершение этих бед один из чагатаидских принцев, Яссавур, поссорился с Есен-Букой и Кебеком, переправился через Амударью и вместе со своими союзниками-вассалами, в числе которых было много жителей Бухары и Самарканда, пришел на поклон к персидскому хану. Тот принял и устроил прибывших на территории Восточного Афганистана, впрочем уже завоеванной чагатаидами: Балх, Бадахшан, Кабул и Кандагар (1316 г.). Вскоре после этого Яссавур поднял бунт против персидского хана и стал хозяином части Хорасана (1318 г.). Но правитель Чагатайского ханства Кебек, унаследовавший трон своего брата Есен-Буки, личный враг Яссавура, предложил помощь персидскому хану. В то время как персидская армия наступала на Яссавура с тыла, чагатайское войско перешло через Амударью и атаковало его с фронта. Брошенный своими солдатами, Яссавур погиб во время отступления (1320 г.).

Судя по монетам, Кебек царствовал до 1326 г. По замечанию Бартольда, значение его правления заключается в том, что в отличие от своих предшественников он проявлял интерес к старой цивилизованной стране Мавераннахр и к городской жизни. В окрестностях Нахшеба или Насефа (к юго-западу от Самарканда) он построил дворец, который дал имя нынешнему городу Карши (по-монгольски – дворец). Именно он ввел в обращение монеты из серебра, которые позже стали называть «кебеки» – первые официальные деньги Чагатайского ханства. Прежде здесь не было других монет, кроме тех, что чеканили некоторые города или местные династии. Тем не менее несмотря на ситуацию в Мавераннахре, Кебек не принял мусульманство.

У Кебека были три брата-наследника: Элджигидай, Дува-Тимур и Тармаширин. Двое первых процарствовали по нескольку месяцев.

Царствование Тармаширина продолжалось долго: 1326–1333 гг. (?). В 1327 г. он возродил традицию крупных экспансий в Индию, дошел до ворот Дели и, по некоторым источникам, ушел оттуда, только получив огромный выкуп. По другим источникам, султан Дели Мохаммед-ибн-Туглук отбросил и преследовал его армию до Пенджаба. Впрочем, Тармаширин, несмотря на свое буддийское имя, взятое из санскрита, принял ислам и стал султаном под именем Ала-ад-Дин.

Но если это обращение было благожелательно принято жителями Мавераннахра, то оно вызвало неодобрение со стороны кочевников Иссык-Куля и Или, которые увидели в нем измену чингисидской Ясе. В этой связи против правления Тармаширина началось восстание (1333–1334 гг.), которое привело к восхождению на трон хана Джинкши, внука Дувы (он царствовал в долине Или с 1334 по 1338 г.).

Антимусульманская реакция, характеризующая это царствование, была на руку несторианцам, пребывающим в большом количестве среди жителей Алмалыка и Пишпека, и католическим миссионерам, которые в течение нескольких месяцев снова могли проповедовать и строить церкви. Один из сыновей хана Джинкши (в возрасте семи лет) получил с согласия отца крещение под именем Жан.

В 1338 г. папа Бенуа ХII назначил в Алмалык епископа, францисканца Ришара Бургундского. Но почти сразу, в 1339–1340 гг., Ришар принял мученическую смерть от рук илийских мусульман вместе со своими соратниками: Франсуа из Александрии, Паскалем из Испании, Лораном Анконским, братом Пьером, индусом, служившим переводчиком, и торговцем Джилотто. В следующем году в долину Или все-таки прибыл другой папский легат, Кан де Мариньолли. Он ехал с официальной миссией к великому хану Пекина через Каффу, Кыпчакское ханство и Чагатайское ханство. Он остановился в Алмалыке, проповедовал, построил или перестроил церковь, крестил многих жителей. Его роль посла при великом хане заслуживает уважения, тем более что его предшественников просто убили. Однако после его отъезда христианская община Алмалыка быстро исчезла. А то, что оставалось от старого несторианского центра на берегах Или, не пережило преследований темуридов.

Итак, Чагатайское ханство разделилось на два ханства во главе с двумя разными ветвями ханской семьи: Мавераннахр, с одной стороны, а с другой – Моголистан: Иссык-Куль, Талас, Или, верховье Чу, Эбинор.

В Мавераннахре (ханская резиденция в Карши) правил Казан (1343–1346 гг.), сын Яссавура, которого «Зафарнаме» изображает как тирана. Возможно, это связано с тем, что он пытался подавить непослушную тюркскую знать Мавераннахра, которая посадила его на трон. Вождем этой знати был в то время эмир Казган, надел которого находился на северном берегу Амударьи, севернее Кундуза. Он поднял бунт против Казана, но тот разгромил его в первом сражении между Термезом и Карши и, как говорится в источниках, выбил стрелой глаз Казгану. Но вместо того, чтобы развить свой успех, Казан перезимовал в Карши, где часть его войск бросила предводителя. И Казган снова напал на него, разбил его войско, а сам Казан погиб (1346–1347 гг.).

Став хозяином Мавераннахра, Казган разорвал отношения с чагатаидами и посадил на мавераннахрский трон марионетку, потомка Угэдея по имени Данишмендиа (1346–1347 гг.), после чего умертвил своего ставленника и, вернувшись к чагатаидам, сделал ханом Буян-Кули, внука Дувы (1348–1358 гг.). Похвалы «Зафарнаме» в адрес Буян-Кули говорят о том, что в руках Казгана он был послушным исполнителем.

В сущности, чагатаиды Мавераннахра уже были не более чем ханами-марионетками, а вся власть перешла в руки местной тюркской знати – сегодня Казган, завтра Амир Темур. Так называемое монгольское ханство превратилось в тюркское царство.

Правление Казгана (1347–1357 гг.) не было бесславным. Он начал с того, что показал силу мавераннахрцев в Иране. Иранский царь Герата, Хоссейн Керт, разграбил районы Андхоя и Шебургана, зависимые от Мавераннахра, хотя находились они на южном берегу Амударьи. Казган привел с собой марионеточного хана Буян-Кули, заблокировал Герат (1351 г.), и заставил Керта признать себя его вассалом и в этом качестве нанести визит в Самарканд. Таким образом, когда исчезновение тюрко-монгольского ханства в Иране вызвало в Восточном Иране неожиданную иранскую реставрацию (керты в Герате, сарбедарийцы в Себзеваре, мозаффериды в Ширазе), Казган, истинный прототип Амира Темура, решил поставить во главе мавераннахрской знати тюркский элемент взамен иранского.

После убийства Казгана (1357 г.) его сын Мирза Абдаллах оказался неспособен продолжить дело отца. Он возжелал жену хана Буян-Кули и, чтобы заполучить ее, велел убить этого принца в Самарканде (1358 г.), чем вызвал недовольство мавераннахрских феодалов, в частности враждебное отношение Байана Сельдуза и особенно Хаджи Барласа, дяди будущего Амира Темура, правителя Кеша. Они вдвоем изгнали Абдаллаха в Андереб, в северной части Гиндукуша, где он умер. Распри между мавераннахрскими феодалами ослабляли их и в конце концов спровоцировали неожиданную чингисидскую реакцию.

Итак, пока чагатайская ветвь Мавераннахра превращалась в семью ханов-марионеток при местных тюркских феодалах, кочевники Моголистана после недолгого периода анархии восстановили ханскую власть чагатаидов. Главным монгольским кланом этого региона были дуглаты, владевшие очень большими территориями как в Моголистане, вокруг Иссык-Куля, так и в Кашгарии, которая тогда называлась Алты-Шахр. В середине ХIV в. клан дуглатов возглавляли три брата – Тулик, Буладжи и Камар-ад-Дин, которые были фактическими хозяевами страны. Как сказано в «Тарихи-Рашиди», в 1345 г. Буладжи правил от Иссык-Куля до Кучи, а также в Бугуре и вдоль границы Ферганы с Лобнором, его ставка находилась в Ак-Су. Именно он предложил отыскать выходца из семьи чагатаидов, не связанного с феодалами Мавераннахра, и восстановить в его лице Илийское ханство, или, как тогда называли эту территорию, Моголистан.

Оказалось, что в восточной части Моголистана живет некий Туглук-Тимур, никому почти не известный, хотя его считали сыном Есен-Буки. Этого настоящего – или ненастоящего – чагатаида Буладжи велел привезти в Ак-Су. Там он устроил ему пышный прием и провозгласил ханом. Старший брат Буладжи, Тулик, стал первым эмиром империи.

Если дуглаты хотели только назначить номинального хана, чтобы придать видимость чагатайской законности, их постигло разочарование. Туглук-Тимур оказался сильной личностью во всех отношениях. Его царствование (1347–1363 гг.) стало важным эпизодом в истории Мавераннахра и Моголистана, и прежде всего, в смысле религии. Если тюрко-таджики Мавераннахра, жители Бухары и Самарканда, были фанатичными мусульманами, то тюрко-монголы Моголистана, полукочевники Или и Ак-Су, в своем большинстве оставались язычниками, буддистами и шаманистами. Но исламская пропаганда начинала действовать и на них. Старший из дуглатов, эмир Тулик, находившийся в Кашгаре, обратился в новую веру. Три года спустя Туглук-Тимур сделал то же самое, выполнив, как говорится в «Тарихи-Рашиди», обет, данный в трудную для себя минуту: «Он сделал себе обрезание, и в тот же день 160 тыс. его соплеменников побрили себе головы и приняли ислам».

Туглук-Тимур, каким он описан в воспоминаниях Мохаммеда Хайдар-Дуглата, был ловкий и энергичный правитель. Помимо духовного притяжения ислама, он, конечно, понимал важность самого факта его обращения в эту религию для будущего завоевания Мавераннахра: Бухара и Самарканд стоили почитания Корана…

Во всяком случае, укрепив свои позиции в Моголистане, Туглук-Тимур планировал распространить всю власть на западную часть Чагатайской страны. Момент был самый благоприятный. После ссылки эмира Абдаллах-ибн-Казгана Мавераннахр погрузился в анархию и оказался на грани распада. Оба эмира, Байан Сельдуз и Хаджи Барлас, одержавшие победу над Абдаллахом, не сумели установить прочную власть. Байан Сельдуз, которого «Зафарнаме» изображает «добрым и милосердным», был горький пьяница. Хаджи Барлас, несмотря на сильные позиции в своем уделе, Кеше, впоследствии показал себя слабой личностью. За исключением земель этих принцев, остальная часть Мавераннахра была разделена на множество удельных княжеств, управляемых местными тюркскими феодалами. Туглук-Тимур решил воспользоваться этой ситуацией. В марте 1366 г. он вторгся в Мавераннахр и двинулся прямо из Ташкента на Шахризябс. Хаджи Барлас, имея в распоряжении шахризябские и каршийские войска, сначала оказал сопротивление, а потом, перед лицом превосходства неприятеля, переправился через Амударью и ушел в Хорасан.

Победа Туглук-Тимура была настолько полной, что племянник Хаджи Барласа, будущий Амир Темур, которому тогда было 26 лет, предусмотрительно примкнул к победителю. «Зафарнаме», панегирик Темуридов, пытается доказать, что будущий великий Амир Темур подчинился агрессору для того, чтобы успешнее противостоять вторжению, что он сделал это по совету своего дяди, добровольно удалившегося в ссылку и т. д. Несостоятельность этих оправданий очевидна из самого контекста событий. Ценой своего подчинения Туглук-Тимуру Амир Темур получил Шахризябс, ранее принадлежавший Хаджи Барласу, Правда и то, что когда вскоре после этого Туглук-Тимур возвратился в Моголистан, Хаджи Барлас пришел из Хорасана в Мавераннахр, разгромил Темура и вынудил его не только вернуть Шахризябс, но и сделаться его вассалом. Однако Туглук-Тимур не замедлил снова направиться из Моголистана в Мавераннахр. После его появления в Ходженте мавераннахрская знать безоговорочно приняла его как сюзерена. Байан Сельдуз сопровождал его в Самарканд, и на этот раз Хаджи Барлас склонил перед ним голову; но через некоторое время хан приказал убить ходжентского эмира, и Хаджи Барлас, испугавшись, бежал в Хорасан, где его зарезали разбойники около Себзевара. В итоге этих драматических событий Темур стал предводителем барласского клана и одновременно полновластным хозяином Шахризябса, хотя и в качестве добровольного вассала хана Туглук-Тимура. Внук Казгана, эмир Хусейн, получил для себя надел на северо-востоке Афганистана, с Балхом, Кундузом, Бадахшаном и Кабулом по обе стороны Гиндукуша. Туглук-Тимур лично двинулся против него, нанес ему поражение на реке Вахш, вступил в Кундуз, продвинулся до Гиндукуша и по примеру своего предка Чингисхана провел весну и лето в этой стране. Вернувшись в Самарканд после этой кампании, он казнил Байан Сельдуза и, уходя в Моголистан, оставил правителем Мавераннахра своего сына Ильяс-Ходжу, а наставником сына сделал Темура. Тогда никто не мог предположить, что молодой человек, приставленный ментором к сыну Туглук-Тимура, несколько лет спустя положит конец чагатайской реставрации и построит на этом месте новую империю, империю Амира Темура.

В правление Туглук-Тимура, этого энергичного и сильного хана, было полностью восстановлено единство старого Чагатайского ханства.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.