Главный маршал авиации А. А. Новиков

Главный маршал авиации А. А. Новиков

Маневры Белорусского военного округа в 1937 году прошли успешно. Особенно отличилась 42-я авиационная эскадрилья: действуя на глазах самого Ворошилова, она заслужила очень высокую оценку. Нарком обороны был удивлен, узнав, что командир эскадрильи, полковник Новиков, лишь недавно сменил эмблемы офицера пехоты на авиационные...

Впервые он увидел самолеты в 1921 году. Лежа на льду Финского залива, молодой командир Красной армии наблюдал, как крылатые машины наносят бомбовые удары по засевшим в Кронштадте мятежникам. К этому времени паренек из бедной крестьянской семьи успел окончить ученическую семинарию и поработать заведующим внешкольным центром Нерехтинского уезда Костромской губернии.

В июне 1919 его отец, Александр Иванович, был призван в Красную армию. Забота о семье легла на юношеские плечи, и младший Александр Новиков устроился в Пешевскую среднюю школу, благо была она рядом с деревней Крюково, где он впервые увидел свет 6 декабря 1900 года.

Вскоре настал его черед встать в воинский строй. Активный, грамотный красноармеец обратил на себя внимание командования и был рекомендован для учебы на Курсах красных командиров в Нижнем Новгороде. Обучали молодежь старые военные специалисты. Один из них, Борис Иннокентьевич Кузнецов, опытным офицер

ским взглядом увидел в курсанте Новикове нечто многообещающее и разрешил ему пользоваться своей библиотекой, подбирая книги таким образом, чтобы они способствовали формированию будущего командира.

Александр Новиков наставника не подвел. Получив назначение на Северный фронт, он, будучи уже начальником разведки полка, проявил себя в боях за Петроград. Когда наступило затишье, принялся добиваться перевода на более активный участок. Так и оказался на льду перед Кронштадтом.

Хорошая весть пришла спустя несколько месяцев после подавления мятежа: наставник, Б. И. Кузнецов, назначен начальником штаба Отдельной Кавказской армии и теперь вызывает молодого командира к себе! Новиков поспешил в Тифлис. На сердце было радостно — ведь он будет служить под руководством Бориса Иннокентьевича. Но тот при первой же встрече направил Александра на курсы «Выстрел»: молодому командиру еще многому следовало научиться.

Новиков приуныл: провести еще чуть ли не целый год за школьной партой не хотелось. Но, приехав в подмосковное Кусково, где размещались тогда курсы, понял, насколько начальник был прав.

Занятия шли одно другого интереснее, что ни день, то открытие. Лекции читать приезжали даже такие светила, как легендарный А. А. Брусилов. Знакомили слушателей и с новейшими образцами военной техники — бронеавтомобилями, танками и конечно же с самолетами. Более того, даже полеты им устраивали, — разумеется, в качестве пассажиров.

Красный командир Новиков впервые вышел из кабины полотняного биплана с горящими глазами. Чувство полета захватило полностью. Он понял: дальнейшая судьба — авиация. Но... человек предполагает, а начальство располагает. И вместо учебы в Институте инженеров Красного Воздушного флота, куда Александр Новиков намеревался поступить после окончания курсов «Выстрел», ему пришлось в качестве начальника штаба спецотряда преследовать в горах Кавказа банду некоего Челокаева. Тот, знаток местных троп и обычаев, вскоре улизнул в Турцию, и Александр вернулся в Тбилиси, где его ждала невеста, юная Ми лица.

Свадьба получилась скромной, но разве блеском и размахом определяется будущая семейная жизнь? А складывалась она как нельзя лучше, так же как и служба. В 1923 году Новиков был назначен командиром батальона Военно-политической школы Отдельной Кавказской армии, а четыре года спустя поступил в академию РККА.

Военная мысль тогда воистину бурлила, стремясь найти ответы на многочисленные вызовы времени. Творческие дискуссии кипели далеко за полночь, слушатели с энтузиазмом обсуждали взгляды отечественных и зарубежных теоретиков. Нипочем были им ни огромная учебная нагрузка, ни бытовые трудности. Жены, в том числе и Милица Константиновна, переносили все стойко, с юмором, давая мужьям полностью погрузиться в военную науку.

Труды Б. М. Шапошникова и А. А. Свечина стали для Новикова настольными книгами. Он изучал работы А. В. Сергеева, встречался и беседовал с профессором А. Н. Лапчинским, автором четырехтомного труда «Воздушный справочник», вместе со своим товарищем по учебной группе артиллеристом Н. Н. Вороновым размышлял о применении современной военной техники в свете новейшей теории глубокого наступательного боя и операции В. К. Триандафиллова.

Широта интересов Новикова восхищала преподавателей, а завидная работоспособность поражала даже его жадных до знаний товарищей. Будучи еще слушателем, он стал автором труда «Военное дело», рекомендованного в качестве учебного пособия. Случай в истории академии уникальный...

Успешно сдав выпускные экзамены, Александр Александрович получил назначение в Смоленск, где располагался 11-й стрелковый корпус. Его командир, герой гражданской войны Е. И. Ковтюх, оценил кругозор и образованность выпускника академии и сразу же выдвинул его на должность начальника оперативного отдела штаба. Комкор любил обсуждать с талантливым офицером различные военно-научные темы и, разумеется, скоро узнал об увлечении подчиненного авиацией. Вот почему, когда в середине 1931 года было принято решение о переводе наиболее подготовленных общевойсковых офицеров в Военно-воздушные силы, то кандидатура Новикова оказалась одной из первых.

Сам Александр Александрович, получив неожиданное предложение, растерялся: да, он любит и знает авиацию, но как офицер сухопутных войск. А новая деятельность требует все же иной профессиональной подготовки. Да и Смоленск покидать не хотелось, ведь совсем недавно семья, в которой было уже четверо детей, получила квартиру в новом пятиэтажном доме. Как радовалась Милица Константиновна, повидавшая и съемное жилье, и крохотные комнаты общежития! А теперь опять «готовься к отъезду»?

Сомнения рассеял командующий Белорусским военным округом И. П. Уборевич. Он объяснил, что быстрый количественный рост авиации привел к настоящему кадровому голоду и теперь она испытывает большие трудности. Ситуацию могут спасти лишь всесторонне подготовленные офицеры из других видов Вооруженных сил, такие как Александр Новиков. Ну а переезд отменяется: 450-я авиабригада, штаб которой предстоит возглавить, расположена здесь же, в Смоленске.

Первые месяцы службы в новом качестве дались нелегко, но Александр Александрович быстро входил в курс дела. Вскоре и сам внес кое-что новое в боевую подготовку авиации: по его предложению летчики начали изучать тактику сухопутных войск с целью лучшей организации взаимодействия. Через полгода он уже самостоятельно руководил авиагруппой в ходе учений, причем вполне успешно, если не считать... груженной сеном телеги, в полном соответствии с законом подлости оказавшейся в районе целей при бомбометании. К счастью, обошлось без жертв. Но для того, чтобы быть по-настоящему своим среди летчиков, заслужить их уважение и приобрести авторитет, нужно самому стать летчиком. Причем очень хорошим.

Преодолев сопротивление врачей (зрение не совсем «соколиное»), начальник штаба приступил к обучению по особой программе, составленной лично для него командиром бригады Е. С. Птухиным. Сначала У-2, потом легкий бомбардировщик Р-5, и вот он уже разговаривает с рыцарями неба на одном языке!

Удар последовал внезапно с неожиданной стороны: в мае 1933-го не стало младшего сына, Игоря. Милица Константиновна погрузилась в глубокую печаль. Как утешить ее, если сутки расписаны буквально по минутам?

Два года спустя Александр Александрович проводил в последний путь и жену. Неужели за короткое счастье нужно платить столь дорого? Жить не хотелось. Но надо: есть дети, служба, Родина. Офицер, стиснув зубы, еще глубже ушел в работу...

Летом 1935 года в небе Белоруссии, вызывая изумление наблюдателей, проплыли десятки огромных четырехмоторных бомбардировщиков ТБ-3, раскрылись сотни парашютных куполов. На захваченные десантом аэродромы условного противника приземлялись тяжелые машины с артиллерийскими орудиями, бронемашинами и даже танками.

Ни одна армия мира в то время не была способна продемонстрировать ничто подобное, кроме советской, сумевшей реализовать передовые достижения военной мысли.

Рост могущества авиации всего лишь за несколько лет был настолько впечатляющим, что Александр Александрович решил окончательно перейти на летную работу, пусть даже ценой значительного — на три ступени — понижения в должности. Так вчерашний начальник штаба бригады стал командиром эскадрильи легкобомбардировочного полка. Правда, эскадрилья в то время была подразделением весьма немалым и включала четыре отряда по 10 самолетов Р-5 в каждом.

Согласно невеселой кадровой шутке, освоение должности в обратном порядке — от вышестоящей к нижестоящей — проходит, как правило, легче и проще, чем в прямом. Это было успешно доказано. В короткий срок эскадрилья стала лучшей в бригаде, а ее командиру в марте 1936 года было присвоено воинское звание «полковник». Заботу об оставшихся без матери детях взяли на себя родители Александра Александровича, а сам он по-прежнему трудился как одержимый, стараясь работой заглушить боль утраты. В служебном отношении небо казалось ясным. Тем неожиданнее оказались раскаты грома!

Летом 1937 года эскадрилья в течение всего нескольких недель потеряла 75 человек — не убитыми и раненными в боях, а арестованными как «враги народа». При этом члены Коммунистической партии предварительно исключались из ее рядов на собрании первичной организации.

Дело командира эскадрильи слушалось одним из первых. Указание сверху гласило: «Из партии исключить». Но случилось невероятное: собрание проголосовало «против»! Строгий выговор — вот и все, чего удалось добиться вышестоящим партийным инстанциям.

Первичную организацию обвинили в политической слепоте и либерализме, а полковника Новикова, чтобы не оказывал на нее давления, уволили из армии. Но бывший командир эскадрильи сдаваться не собирался и обратился с жалобой к члену Военного совета Белорусского военного округа А. И. Мезису. Тот рекомендовал восстановить товарища Новикова в должности и звании — больше сделать не успел, сам был арестован.

Опальный полковник вернулся на службу и снова вывел свою эскадрилью на первое место. 10 марта 1938 года партийная комиссия бригады, учитывая, что «товарищ Новиков отмеченные недостатки исправил, связей с сомнительными женщинами не имеет, среди бойцов и командиров части пользуется авторитетом», постановила партийное взыскание — строгий выговор — снять.

Впервые за многие месяцы Александр Александрович шел по коридору управления ВВС округа. Говорят, беда одна не приходит. Может быть, и удача тоже? Прямо навстречу ему шагал комбриг Е. С. Птухин, только что вернувшийся из Испании. Они не виделись полтора года. Старшего товарища в трудный момент не было рядом, и не мог он протянуть руку помощи.

Полковник Новиков искренне обрадовался, узнав, что комбриг Птухин назначен командующим ВВС Ленинградского военного округа, но, когда услышал предложение стать его начальником штаба, растерялся и ответил отказом. Ведь опытом работы такого масштаба он не располагал совершенно! К счастью, комбриг Птухин умел убеждать...

Размах новой деятельности был таков, что дух захватывало. В округе дислоцировались 7 авиационных бригад, число же самолетов превышало тысячу и продолжало возрастать.

Интенсивно шла боевая подготовка, активно осваивался и внедрялся в практику передовой опыт воздушных боев в Испании и на озере Хасан. Особое внимание Птухин уделял организации взаимодействия с сухопутными войсками, в чем его начальник штаба был несомненным специалистом.

Александр Александрович организовал оперативно- тактическую подготовку в соответствии с передовыми взглядами, отраженными в Инструкции по глубокому бою, отрабатывая вопросы подготовки и ведения воздушной операции, управления авиационными частями в воздухе, противовоздушной обороны фронта, промышленных и политических центров, отдельных важных объектов.

Летчики учились метко стрелять, вести воздушную разведку, осваивали новые типы машин — истребители И-16, бомбардировщики ТБ-3 и СБ. Начальник штаба ВВС старался подавать личный пример и, несмотря на занятость и возраст, уже не лучший для пилотирования машин такого класса, начал полеты на истребителе.

Авиаторы работали с полной отдачей сил, ибо приближение грозных событий уже ощущалось. В марте 1938 года гитлеровцы безнаказанно оккупировали Австрию и развернули открытую подготовку к вторжению в Чехословакию. Советский Союз пытался создать в Европе коалицию для обуздания агрессора и вступил в переговоры с Великобританией и Францией.

Но лидеры этих стран, Н. Чемберлен и Э. Даладье, на деле преследовали цели совершенно противоположные — направить блок нацистских государств и Польшу на восток. Поняв бесполезность переговоров, советское правительство выразило готовность оказать помощь Чехословакии самостоятельно, без Англии и Франции. Однако польское правительство, соблазненное обещаниями Гитлера в получении доли добычи после совместного похода на Москву, отказалось даже обсуждать вопрос о пропуске советских войск через свою территорию.

30 сентября 1938 года лидеры Англии и Франции подписали в Мюнхене договор с Гитлером, поощряя его агрессию на восток и принося Чехословакию в жертву своим геополитическим интересам. В марте следующего года эта небольшая страна была полностью оккупирована войсками нацистской Германии и Венгрии. Польша также постаралась не упустить выгодный момент и, по словам У. Черчилля, «с жадностью гиены» заняла Тешинскую область Чехословакии. Но скоро и сама стала объектом гитлеровской агрессии.

Англо-французская сторона действиями фюрера была разочарована, но надежд не потеряла. Формально объявив войну Германии, никакой активности она демонстративно не проявляла, давая понять Гитлеру, в какую сторону ему следует направить свои танки. Более того, уверенность в способности манипулировать агрессором была все еще столь велика, что в штабах союзников по-прежнему продолжали разрабатывать планы операций против Советского Союза. На этот раз центром приложения усилий становилась Финляндия, которой надлежало сыграть роль застрельщика в будущей войне.

Плацдарм, что и говорить, выгодный — ведь до важнейшего Ленинградского промышленного района было рукой подать. Финские националистические крути чувствовали поддержку, и тон их газет становился все более агрессивным.

В Кремле в свою очередь решали обратную задачу, прекрасно понимая, кто в своих интересах разыгрывает финскую карту, на чью помощь рассчитывает правительство Финляндии, соблазненное даже не обещаниями а скорее надеждами на долю в добыче. Значит, столкновение возможно не только с Финляндией, и готовиться к нему нужно серьезно.

Все предложения советского правительства, одно другого выгоднее, были отвергнуты, и 26 ноября 1939 года началась война. Трудности возникли после того, как стрелковые дивизии, преодолев полосу прикрытия, уперлись в линию Маннергейма — этот действительно выдающийся комплекс оборонительных сооружений. Одну из причин неудачи командарм К. А. Мерецков увидел в недостаточной эффективности авиации, наносившей удары по целям в глубине обороны и мало помогавшей наступающим войскам.

Александр Новиков спорить не стал и даже взял большую часть вины на себя. Он был убежден, что главным в критических ситуациях является не поиск виновных, а трезвый и глубокий анализ причин неудачи, пересмотр неверных взглядов, уточнение ранее принятых решений, переработка планов и напряженная работа по претворению их в жизнь.

В первую очередь необходимо было тщательно организовать воздушную разведку противника, которую по вполне понятным причинам до начала боевых действий вести было невозможно. Мешают туманы? Оборудовать аэродромы на льду, где видимость всегда лучше. И если старый добрый принцип Эпаминонда — решительное сосредоточение сил и средств на главном направлении — так хорошо работает на земле, то почему бы не применить его и в воздухе?

Так штаб ВВС Северо-Западного фронта впервые в Советском Союзе стал планировать массированное применение авиации на направлении главного удара.

С целью улучшения взаимодействия с сухопутными войсками по предложению А. А. Новикова была организована совместная работа авиационных и общевойсковых командиров на переднем крае стрелковых корпусов и дивизий. Их штабы, также совместно, разрабатывали плановую таблицу боя, где по времени и рубежам координировались действия пехоты, артиллерии, танков и авиации. Но взаимодействие должно быть постоянным, и, как бы хорошо ни было оно организовано перед боем или операцией, ход событий неизбежно внесет свои коррективы.

Чтобы предотвратить ослабление и тем более исчезновение взаимной координации усилий, была создана особая служба делегатов связи. В ее состав входили наиболее подготовленные в тактическом отношении офицеры ВВС, которые направлялись на командные пункты стрелковых корпусов с задачей информировать авиационные штабы о всех изменениях в положении наземных войск, а общевойсковые — о каждом вылете авиации.

Разумеется, комбриг Новиков постарался сделать все, чтобы максимально приблизить действия авиации к линии боевого соприкосновения, добиться уверенного поражения целей непосредственно перед наступающей пехотой и танками. Теоретически он был готов к решению и, будучи слушателем военной академии, не раз обсуждал ее со своим другом Н. Н. Вороновым. Теперь они вновь встретились здесь, на линии Маннергейма. Старая дружба помогала делу.

Днем положение войск обозначалось сигнальными полотнищами, ночью — фонарями «летучая мышь», в лесистой местности применялись дымы и ракеты. При этом визуальные сигналы кодировались так, чтобы исключить дезинформацию со стороны противника.

Результаты напряженной работы вскоре сказались: с 11 по 19 февраля 1940 года авиация сильными, точными ударами по важнейшим фортам и огневым позициям артиллерии весьма ощутимо помогла успешному прорыву главной полосы обороны противника. Взаимодействие с пехотой и танками было тесным, и все же нужны были самолеты поля боя, штурмовики и пикировщики, способные поражать малоразмерные точечные цели.

Но в еще большей степени тревожило Новикова существовавшее тогда разделение авиации на армейскую, подчиненную командующим общевойсковыми армиями, и фронтовую, находящуюся в непосредственном подчинении командующего фронтом. При такой организации централизованное управление становилось весьма затруднительным, а быстрое сосредоточение авиации в единый кулак и стремительный маневр ею на другое направление — почти невозможным. Несомненно, руководить всей авиацией должно лишь одно звено, фронтовое...

Мирные переговоры с Финляндией начались 12 марта, днем позже прекратились и боевые действия. Орден Ленина и воинское звание «комдив» — так был оценен вклад А. А. Новикова в победу.

Уроки недавней войны тщательно анализировались на самом высоком уровне, а меры, в том числе и кадровые, в соответствии с полученными выводами принимались незамедлительно.

В августе 1940 года Сталин предложил перевести комкора Е. С. Птухина в Киевский военный округ.

— Кого назначим на его место? — спросил один из участников совещания.

— Надо ли искать кандидатуру? Есть начальник штаба, товарищ Новиков. Он работал хорошо, проверен в финскую войну. Пусть он и командует в Ленинграде, — решил Сталин...

— Потому-то тебя, друг мой, и не вызвали в ЦК перед назначением, — говорил Птухин, вернувшись из Москвы. — Раз твою кандидатуру выдвинул сам Сталин, какие могут быть беседы? Принимай дела. Большому кораблю — большое плавание!

Крупные опытные учения по высадке воздушного десанта с артиллерией и танками, внедрение свежего опыта в практику боевой подготовки и конечно же изучение летчиками тактики общевойскового боя, без чего невозможна организация взаимодействия с другими родами войск, — вот на чем сосредоточил внимание новый командующий. Комдив Новиков работал увлеченно, зажигая людей идеями. Хотя добиться приемлемого уровня боеспособности, поддержать его и тем более поднять на следующую ступень было нелегко.

Советская авиация в целом продолжала испытывать все те же трудности роста. Набиравшая силу промышленность возрастающими темпами поставляла истребители, бомбардировщики, транспортные и учебные машины. Ангаров для них катастрофически не хватало, авиационная техника обычно хранилась под открытым небом, что для дерево-полотняных конструкций того времени было весьма пагубно. Аэродромы с твердым покрытием встречались нечасто, а возможности средств технического и аэродромного обеспечения все больше отставали от бурно растущего авиапарка.

Немалые проблемы доставлял и квалифицированный технический персонал — вернее, его дефицит. Ведь авиационный техник, так же как и летчик, после учебы должен набраться мастерства, созреть в профессиональном отношении под руководством опытного наставника и требовательными взглядами старших товарищей. Впрочем, с летным составом дело обстояло не лучше.

Задача, поставленная правительством, — дать стране 100 тысяч летчиков — исполнялась за счет сокращения сроков подготовки при одновременном расширении сети учебных заведений. Училища ощущали острый недостаток квалифицированных преподавателей, инструкторов, учебных пособий и оборудования, автомобилей для обеспечения жизнедеятельности и учебного процесса, бензина для этих самых автомобилей. Молодые пилоты приходили в части, зачастую имея лишь 12-14 часов полетов и скромный багаж теории.

Штурманская подготовка соответствовала летной, поэтому экипажи без опытного командира — лидера — не могли ни выйти к цели, ни вернуться на свой аэродром.

Кроме того, авиационная техника в то время развивалась особенно стремительно: четыре-пять лет, и самолеты, недавно казавшиеся чудом, безнадежно устаревали, заменялись новыми. Значит, нужно было опять переучиваться, осваивать очередную модель, перестраивать на ходу весь шлейф материально-технического обеспечения, и прежде едва справлявшийся со своими задачами.

Подобное положение дел сопровождалось высочайшим уровнем аварийности.

— Вы заставляете нас летать на гробах! — воскликнул начальник Главного управления ВВС РККА П. В. Рычагов в ответ на упрек Сталина.

Тот обиделся: разве советское правительство жалеет что-либо для авиации? Разве страна не делает все возможное и даже невозможное, чтобы дать своим отважным соколам лучшие машины? Скорее героям боев в небе Испании, Китая, Халхин-Гол а и Финляндии пока еще не хватает умения видеть проблему в целом, стратегического размаха мышления, а то и простой житейской мудрости. Оно и понятно: ведь в большинстве своем те, кто оказался в руководстве ВВС, не достигли еще и 40 лет...

В марте 1942 года генерал-лейтенант авиации Павел Васильевич Рычагов был арестован, а в октябре того же года расстрелян. Но причиной вероятнее всего послужила все же не обида Сталина, а показания генерал-полковника Г. М. Штерна, арестованного по обвинению в военно-троцкистском заговоре. На допросах он указал в числе заговорщиков-сообщников чуть ли не всех, кому не посчастливилось служить с ним в Испании. Было среди них и немало летчиков.

Частые изменения в руководстве Военно-воздушных сил и напряженная атмосфера повышению боеспособности не способствовали. Между тем грозные события неотвратимо надвигались...

В тот день генерал Новиков вернулся домой, как обычно, поздно. Стрелки на циферблате показывали час ночи 22 июня. Принять душ, немного поспать и ранним утром в дорогу: предстоит лететь в Москву для принятия назначения на должность командующего ВВС Киевского Особого военного округа. Опять он будет принимать бразды правления у своего друга Е. С. Птухина, которого, вероятно, ждет заслуженное повышение.

Откуда же было Александру Александровичу знать, что ждут его старого друга не должность и звание, но арест и расстрел из-за показаний того же Г. М. Штерна?

Звонок телефона: вызывает начальник штаба округа. Голос был взволнован, почему — генерал Новиков понял, прибыв в кабинет. На рассвете ожидается нападение Германии на Советский Союз. К этому времени Директива № 1, подписанная наркомом обороны С. К. Тимошенко и начальником Генерального штаба Г. К. Жуковым, требовала «рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе войсковую, и тщательнее замаскировать. Прикрытие воздушных объектов привести в боевую готовность, без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов. Никаких других действий без особого распоряжения не предпринимать».

Война. Ее ждали, но пришла она все равно неожиданно...

Генерал Новиков склонился над рабочей тетрадью. Нужно составить четкий план ближайших действий. Количество мероприятий, которые необходимо провести, огромно.

Прежде всего — рассредоточить авиацию по полевым аэродромам. Александр Александрович хорошо знал, с чего начинались гитлеровские кампании в Европе. Затем — аэродром в Горелово, куда прибывают новые истребители МиГ-3. Немедленно собрать их, ввести в строй, освоить! Сотня таких машин — это немало!

Война застала авиацию округа в стадии реорганизации. Более половины частей не укомплектованы новыми самолетами, а те, что успели перевооружиться, освоили их лишь на 25 процентов. Что же касается полков формирования, то они пока и вовсе не имеют ни личного состава, ни техники — только номера да штабы. Более 700 молодых пилотов совсем недавно прибыли из летных школ и еще не успели завершить программу обучения в частях.

Но не все так уж плохо! Прежние типы машин хорошо освоены, есть и настоящие асы с опытом Испании и Халхин-Гола, да и число боеготовых самолетов округа превышает тысячу.

А что же противник? 5-й воздушный флот рейха вместе с финской авиацией имеет 900 машин. Но превосходит качеством техники, вооружения, аэродромов, — каждого в отдельности и всей сети в целом, — наземного оборудования и еще многого другого. А главное, в кабинах «мессершмиттов» и «юнкерсов» сидят бывалые, обстрелянные летчики, а на земле их машины к полету готовят опытные, умелые техники.

Прикрыв самое опасное — выборгское — направление двумя наиболее подготовленными дивизиями, генерал Новиков расположил подчиненную лично ему группу из 317 самолетов к югу от Ленинграда, а 153-й авиаполк, укомплектованный молодыми летчиками, направил к Петрозаводску. Пусть наберутся мастерства на спокойном участке, готовясь к будущим схваткам.

Юго-западное направление, со стороны Восточной Пруссии, у командования Ленинградского округа опасений не вызывало и в расчет не принималось. Ведь там стоял целый Северо-Западный фронт!

Поведение командующего ВВС округа внушало уверенность подчиненным: нет ни малейшей растерянности или признаков волнения. Напротив, не вызывающая сомнений вера в победу, реалистичность в оценке обстановки и спокойствие благотворно действовали на командиров и штабы, передавались войскам. Новиков готовился к защите неба Ленинграда, но с первых часов войны думал о завоевании оперативного господства в воздухе. Ведь при вторжении в Польшу, Данию, Бельгию, Голландию, Францию гитлеровские военно-воздушные силы сразу же захватили инициативу мощными ударами по аэродромам противника на всю глубину базирования его авиации. Судя по скупым сообщениям с других фронтов, нечто подобное повторилось и при нападении на Советский Союз.

Воздушная операция! Вот что нужно, чтобы обезопасить Ленинград, и как можно скорее. Необходимо упредить врага и самим нанести массированный удар по его аэродромам. Дорог каждый час, ибо, когда армады фашистских бомбардировщиков потянутся к городу, будет поздно.

Идею поддержали. Прикинули возможности. Оказалось, что к операции можно привлечь почти 500 самолетов. Немало!

— Одновременно, от Выборга до Мурманска! — воскликнул один из штабных офицеров. — Такого история оперативного искусства еще не знала!

Рассчитана продолжительность операции — 6 суток, действия всех частей авиации, в том числе морской, скоординированы по месту и времени бомбо-штурмовые удары, определены их методика и последовательность, избраны первоочередные цели, маршруты полетов, не забыта и противовоздушная оборона Ленинграда. Работа колоссальная, и все за 24 часа!

Замысел операции был доложен командующему Ленинградским фронтом М. М. Попову и члену Военного совета Н. Н. Климентьеву. Те переглянулись.

— Если не будем медлить, — убедительно завершил доклад генерал Новиков, — то ослабим северную авиационную группировку врага, сорвем его массированные налеты на Ленинград и начнем борьбу за господство в воздухе!

План получил одобрение в Ставке Верховного главнокомандования и был утвержден. Еще сутки на завершение подготовки, — и генерал Новиков принимал доклады авиационных командиров о готовности к массированным ударам. Их голоса были полны энтузиазма.

Воздушная операция, в которой действовало более 500 самолетов, началась в точно установленный срок ударом по 20 вражеским аэродромам. На четвертый день войны!

Гитлеровские асы такого не ожидали. Они привыкли сами проделывать нечто подобное с противником, но оказаться под бомбами на собственных аэродромах... Это случилось впервые.

Генерал Новиков руководил операцией уверенно и твердо. За один день на земле и в воздухе был уничтожен 41 самолет противника, при этом советские летчики вернулись без потерь. А всего за 6 суток воздушной операции удалось подавить 39 аэродромов, в люфтваффе недосчитались 130 самолетов. Гитлеровцы были вынуждены оттянуть свою авиацию на тыловые базы. Угроза налетов на Ленинград миновала!..

Но беда пришла с другой стороны. К 27 июня стало ясно, что 4-я танковая группа и 16-я полевая армия противника через Даугавпилс, Остров, Псков и Лугу рвутся к Ленинграду. Если соседний Северо-Западный фронт не собьет темпы их наступления, то бои скоро развернутся на подступах к городу. Активность люфтваффе снова возросла, в небе Ленинграда все чаще случались схватки краснозвездных истребителей с «юнкерсами» и «мессершмиттами».

Советские летчики сражались геройски, вплоть до тарана. Так, 26 июня младший лейтенант П. Харитонов ударом своего И-16 вогнал в землю «юнкерс-88», после чего сам благополучно приземлился. На следующий день такой же подвиг совершил М. П. Жуков. Оба летчика по представлению генерала Новикова были удостоены звания Героя Советского Союза. А 30 июня экипаж морской авиации в составе младшего лейтенанта П. С. Игашева, штурмана Д. Г. Парфенова, стрелка-радиста А. М. Хохлачева и воздушного стрелка В. Л. Новикова на своем горящем бомбардировщике ДБ-3 таранил истребитель Me-109!

Однако обстановка продолжала осложняться. К 5 июля оборона проходила по рубежу реки Луга и от Кингисеппа до озера Ильмень. Генерал Новиков нацелил главные силы авиации на помощь войскам СевероЗападного фронта. Теперь он действовал в интересах двух оперативно-стратегических объединений.

10 июля были организованы командования северозападного, западного и юго-западного направлений. При этом в состав Северо-Западного направления под командованием маршала К. Е. Ворошилова вошли Северный и Северо-Западный фронты, а также Балтийский и Северный Флот. Командующим ВВС вновь созданного объединения стал генерал А. А. Новиков.

Между тем давление противника продолжало нарастать по всей линии боевого соприкосновения. На Карельском перешейке финские войска пробились к северо-восточному побережью Ладоги и расчленили надвое 7-ю армию, угрожая ударом в тыл выборгской группировке советских войск.

К этому времени противник имел двойное численное превосходство в воздухе, еще более возраставшее благодаря качеству его техники и выучке личного состава. Но главным преимуществом люфтваффе было организационное. Именно оно позволяло гитлеровским стратегам быстро перебрасывать свои воздушные эскадры на важные направления, добиваться там превосходства, с легкостью восполнять потери.

Генерал Новиков, в свою очередь, не только видел, но чуть ли не физически ощущал недостатки организационных форм советской авиации. Ее деление на армейскую и фронтовую приводило к равномерному распределению сил по фронту, увеличивало продолжительность цикла управления, затрудняло маневр, не позволяло проводить в жизнь ряд важнейших тактических принципов.

Благодаря поддержке маршала К. Е. Ворошилова, с пониманием принявшего и одобрившего начинания, Александр Александрович проводил перестройку на ходу, лишь формально сохраняя прежнее деление авиации, собирал ее в единый кулак, ликвидируя промежуточные звенья управления. Собственные воздушные силы остались только у 14-й и 7-й армий, да и то ввиду удаленности их от Ленинграда.

Результаты правильных решений, энергично претворенных в жизнь, сказывались быстро. Противнику так и не удалось реализовать свое численное, качественное и организационное превосходство. Борьба в воздухе шла, по сути дела, на равных. Асам люфтваффе успешно противостоял талант авиационного военачальника, помноженный на массовый героизм советских летчиков, сражавшихся в небе до последнего патрона, на пределе физических возможностей совершавших по 5-6 боевых вылетов в день.

Совершенствуя централизацию управления, генерал Новиков не забывал и о противоположном методе. Там, где было целесообразно, он применял децентрализацию. Так, каждое авиационное соединение получило свою зону разведки и уничтожения вражеских самолетов на земле и в воздухе, что повысило эффективность противовоздушной обороны. Тому же способствовало и внедрение таких новинок, как радиолокационные станции «Редут» с дальностью обнаружения воздушных целей до 100 километров.

Военачальник чутко следил за общей обстановкой и, как только напряжение боев на Лужском рубеже ослабело, вновь приступил к нанесению ударов по вражеским аэродромам. 20 июля группа истребителей сумела уничтожить на земле 14 самолетов противника, затем еще два удара нанесли бомбардировщики. В результате гитлеровское командование недосчиталось 55 машин. Такого эффекта не ожидал и сам генерал Новиков.

Следующим шагом в развитии успешной тактики было создание смешанных штурмовых групп из истребителей разных типов, составленных так, чтобы возможности каждого из них использовались наилучшим образом. Обычно такая группа включала самолеты И-153 («чайка») с авиабомбами, И-16 («ишак») с пушками и реактивными снарядами, а также скоростные Як-1, ЛаГГ-3 и МиГ-3 с обычным вооружением, Группа делилась на две подгруппы — ударную и прикрытия.

Первая на бреющем полете или с пикирования атаковала аэродром противника, вторая прикрывала ее с воздуха, уничтожала вражеские машины при попытке взлететь, а потом добивала их на земле. Тактика приносила успех. Враг терял самолеты десятками, но восполнял потери гораздо быстрее, чем советская авиация. К 20 августа соотношение сил составляло 2,5 : 1 в его пользу.

Гитлеровские войска продолжали наступление, упорно продвигаясь на Копорье, к южному побережью Финского залива, к Шлиссельбургу. Не снижалось давление противника и на Карельском перешейке. Учитывая положение, Ставка Верховного главнокомандования решила разделить Северный фронт на два самостоятельных, — Ленинградский и Карельский. Северо-западное направление упразднялось, а генерал Новиков назначался командующим авиацией Ленинградского фронта. Теперь в его распоряжении оставалось только 326 самолетов, треть из которых требовала ремонта.

В начале сентября жестокие бои шли уже на подступах к северной столице. Гитлеровские войска смогли замкнуть кольцо блокады вокруг Ленинграда, но выполнить приказ фюрера, — взять город с ходу — им так и не удалось. Тогда они решили прибегнуть к интенсивной бомбардировке с воздуха.

Крупный воздушный налет противника состоялся 8 сентября. Было сброшено огромное количество зажигательных бомб, в результате чего возникло 180 значительных очагов пожаров. Один из них уничтожил Бадаевские продовольственные склады. В эти и в последующие дни в небе над городом шли отчаянные бои. Советские летчики отвечали предельным напряжением сил — количество боевых вылетов достигло 8 в сутки. Летчики нередко теряли сознание при посадке.

10 сентября К. Е. Ворошилов сдал командование Г. К. Жукову. Последующие 27 дней генерал Новиков работал с новым командующим практически без сна и отдыха. Между ними быстро возникло взаимопонимание, и в последующем Жуков, получая приказ Сталина выехать на какой-либо ответственный участок фронта, просил направить вместе с ним и Александра Александровича.

Новый командующий постарался, чтобы Ставка выделила Ленинграду два авиаполка — бомбардировщиков Пе-2 и штурмовиков Ил-2. Те прибыли, хотя и не полностью укомплектованные. Но кстати: противник усилил натиск как на земле, так и в воздухе. Налеты его авиации следовали один за другим. Пытаясь уничтожить главную базу Балтийского флота, около четырех сотен фашистских самолетов трое суток подряд бомбили Кронштадт. Гитлеровское командование потеряло там 35 машин, но ожидаемых результатов не добилось.

К исходу месяца положение стабилизировалось. Г. К. Жуков убыл в Москву, а для генерала Новикова едва ли не главной задачей стало обеспечение связи блокадного Ленинграда с Большой землей. Для снабжения города Ставка привлекла десятки транспортных самолетов и бомбардировщиков ТБ-3, снятых с других фронтов. Александр Александрович организовывал их прикрытие истребительной авиацией, строительство аэродромов, участвовал в формировании новых грузопотоков.

Транспортные машины уверенно преодолевали воздушную блокаду, но возможности авиации того времени были еще слишком малы, чтобы обеспечить осажденный город всем необходимым и в достаточном количестве. По заснеженным улицам Ленинграда зашагал смертоносный призрак голода.

Генерал Новиков недоедал вместе с ленинградцами, хотя его подчиненные доставляли многие тонны драгоценных продуктов. Он считал, что вытерпит, летная норма куда больше нужна пилотам истребителей, чтобы те не теряли сознание в воздушном бою. Скромное поведение командующего ВВС фронта обеспечило ему больший авторитет в глазах подчиненных офицеров и генералов.

Между тем противник был намерен использовать трудности блокадного города. «6-го и 7-го будем бомбить, а 8-го будете хоронить!» — гласили фашистские листовки, сброшенные в начале ноября. Что ж, спасибо за предупреждение. Хотя генерал Новиков благодаря воздушной разведке ни на минуту не выпускал аэродромы противника из поля зрения. Он выждал, позволив гитлеровцам сосредоточить мощные группировки на передовых аэродромах, а затем уничтожил их двумя упреждающими налетами. Противник потерял 66 самолетов, и в праздничные дни небо над Ленинградом осталось спокойным.

Положение в городе несколько улучшилось зимой: помогла «Дорога жизни», проложенная по льду Ладожского озера. Для ее прикрытия решением командующего ВВС фронта была развернута сеть радиостанций, выделены авианаводчики, налажено взаимодействие с зенитной артиллерией. Эффективное управление истребителями с земли позволило надежно отражать налеты гитлеровской авиации на автоколонны, нанося ей при этом ощутимый ущерб.

Полученный опыт Александр Александрович внимательно анализировал и обобщал. Скоро он вновь пригодится, но в масштабах еще более крупных.

Несмотря на лишения, творческая инженерно-техническая работа в осажденном городе продолжалась. 11 января 1942 года на конференции изобретателей и рационализаторов инженер Э. И. Голованевский выдвинул идею об использовании телевидения для передачи данных о воздушных целях.

Генерал Новиков живо заинтересовался предложением: он хорошо знал и об успехах телевидения в предвоенном СССР, и о работах выдающегося ученого, впоследствии академика А. А. Расплетина. Командующий ВВС фронта понял, что если интегрировать телевидение и уже развернутую систему радиолокационного обнаружения, то возможности недавно созданного Ленинградского района ПВО возрастут еще больше!

Александр Александрович немедленно предпринял нужные шаги, и вскоре все необходимые специалисты были отозваны с фронта. Работая с поразительной быстротой, они заставили электронный луч вращаться, подобно часовой стрелке, по экрану, центр которого означал место установки радиолокационной станции «Редут». Любой приближавшийся к городу самолет отражался ярко светящейся точкой, и оператор при помощи прозрачной карты и шкалы с делениями на экране мгновенно определял дальность до цели.

Телевизионная камера считывала изображение с экрана, а затем оно в виде сигнала при помощи направленной антенны передавалось в штаб ПВО Ленинграда (радиорубку смонтировали прямо на крыше его здания), на главный командный пункт ПВО, а также на командные пункты истребительной авиации и зенитной артиллерии, где были установлены телевизионные приемники. Таким образом, передача данных о воздушной обстановке стала практически мгновенной.

Александр Александрович с нетерпением ждал, как покажет себя новинка в бою, но в самом начале февраля 1942 года ночным звонком был вызван в Смольный. Он с удивлением узнал, что ему надлежит срочно вылететь в Москву за новым назначением. Хотелось бы остаться в Ленинграде хотя бы до снятия блокады, но влиятельный А. А. Жданов в ответ на просьбу о содействии лишь развел руками:

— Не могу, приказ... Вылетайте завтра же.

Утром следующего дня генерал Новиков на последнем исправном бомбардировщике прибыл в Москву, а вечером вместе с генералами Г. А. Ворожейкиным, начальником штаба ВВС, и А. В. Никитиным, ответственным за формирование и укомплектование этого вида Вооруженных сил, был в кабинете самого И. В. Сталина.

— Где обещанные резервы? — строго спросил Верховный главнокомандующий, обращаясь к Ворожейки- ну и Никитину.

Затем последовала нелицеприятная беседа, в ходе которой Сталин вел себя так, словно генерала Новикова и вовсе в кабинете не было.

Александр Александрович недоумевал — зачем вызывали, — но, вернувшись в штаб, узнал, что его назначение первым заместителем командующего ВВС РККА состоялось! Смысл первой встречи с Верховным главнокомандующим состоял в том, что спрос будет строгим.

Идея назначения, как выяснилось, принадлежала генералу армии Г. К. Жукову. К нему-то, возглавлявшему в ту пору Западный фронт, и пришлось вылететь практически сразу же после визита в Кремль.

Прибыв на командный пункт, расположенный в Перхушково, генерал Новиков изучил данные обстановки. Утешительного оказалось мало.

33-я армия и 1-й гвардейский кавалерийский корпус были отрезаны от главных сил фронта в лесах юго- западнее Вязьмы. Далеко не так, как хотелось бы, шла и высадка 4-го воздушно-десантного корпуса в тыл противника. Планы и расчеты были составлены без учета реальных условий обстановки, схематично, исходный район десантирования слабо защищен в противовоздушном отношении. Потому противнику удалось одним авиационным ударом уничтожить 7 тяжелых самолетов и склад горюче-смазочных материалов, что сразу же резко снизило возможности транспортной авиации.

Необходимо было срочно перенести исходный район десантирования в Люберцы — Внуково, где аэродромы будут надежно прикрыты с воздуха, сформировать специальную авиагруппу, усилить воздушную разведку районов высадки, привлечь к участию в операции бомбардировщики дальней авиации, переработать и уточнить ранее составленные планы.

Все эти мероприятия генерал Новиков взял под свой личный контроль.

Положение несколько улучшилось — по сравнению с предыдущим этапом темпы высадки возросли втрое, — и все же картина десантирования весьма отличалась от предвоенных маневров, причем не в лучшую сторону.

Слабая штурманская подготовка экипажей и отсутствие радиосвязи приводили к тому, что высадка зачастую производилась вдалеке от запланированных районов, а десантники оказывались рассредоточенными на обширных пространствах, без достаточного количества боеприпасов, продовольствия и тяжелого вооружения. Не удалось также надежно прикрыть транспортные самолеты на маршрутах и подавить зенитную артиллерию противника. Сами же вылеты производились не по единому плану, а по мере готовности и поступления команд...

— Вот еще одна проблема, которую нужно решать, и безотлагательно, — закончив разбор операции, произнес генерал Новиков и поспешил на аэродром. Вызывает Ставка, как всегда, срочно, зачем — неизвестно.

Оказалось, сам Сталин пожелал обсудить его докладную записку, поданную совсем недавно с Западного фронта. Александр Александрович предлагал в ней отказаться от деления авиации на армейскую и фронтовую, создать авиационные корпуса из однородных дивизий, обосновывая необходимость этих шагов.

— Какие еще корпуса? — недовольно сказал Верховный. — Разве вам, товарищ Новиков, неизвестно, что принято решение о формировании ударных авиагрупп по шесть-восемь полков в каждой?

Первая попытка собрать авиацию фронта в единый кулак закончилась неудачей. Беспокойный реформатор был отправлен к начальнику Генерального штаба за новой задачей.

— Для завершения Любанской операции, начавшейся 1 января 1942 года с целью прорыва блокады Ленинграда, — говорил маршал Б. М. Шапошников, — в ваше распоряжение выделяются восемь авиаполков резерва Ставки, часть сил авиации дальнего действия, авиация Ленинградского и Волховского фронтов...

В штаб Волховского фронта Новиков прибыл вместе с генералами А. Е. Головановым, командующим авиацией дальнего действия, и С. И. Руденко, которому предстояло возглавить смешанную авиагруппу из 8 полков. Там уже находились представитель Ставки Верховного главнокомандования маршал К. Е. Ворошилов и член Государственного комитета обороны Г. М. Маленков, что говорило о значении операции.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.