Глава 3 СИТУАЦИЯ В ГЕРМАНСКИХ ВООРУЖЕННЫХ СИЛАХ

Глава 3

СИТУАЦИЯ В ГЕРМАНСКИХ ВООРУЖЕННЫХ СИЛАХ

Тяжелые военные и политические потрясения коренным образом изменили состав германских вооруженных сил и подорвали их внутреннюю связь.

Гитлер взял на себя верховное командование вермахтом 2 августа 1934 года после смерти президента фон Гинденбурга. Он определил характер собственной ответственности в письме от 20 августа военному министру[1] генерал-полковнику фон Бломбергу в следующих выражениях:

«Сегодня, когда вступил в силу закон от 2 августа, я хочу поблагодарить вас и вермахт[2]за клятву верности, которую вы дали мне, вашему фюреру и верховному командующему. Так же как офицеры и солдаты поклялись в верности государству в моем лице, я всегда буду рассматривать своим высочайшим долгом защиту репутации и целостности вермахта во все времена. Выполняя завет бессмертного фельдмаршала [фон Гинденбурга], оставаясь верным себе, я хочу, чтобы армия оставалась единственным носителем символа нации. Адольф Гитлер, фюрер и рейхсканцлер».

До 4 февраля 1938 года он более или менее держал обещание, данное президенту рейха фон Гинденбургу, и противодействовал политизации армии. Он также воздерживался от вмешательства во все военные вопросы в первые годы своего утверждения у власти.

Заявка на захват власти «штурмовыми отрядами» (SA) гитлеровских «коричневорубашечников» не была реализована из-за событий 30 июня 1934 года. Но рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер в 1937 году начал вооружать некоторые части СС. Это вело к двойственному положению при существовании армии и сил СС, требовавших политического и военного лидерства. Гитлер не сдержал слова, обещав армии, что она останется «единственным носителем символа нации».

Силам СС были предоставлены преимущества преторианской гвардии, и они рассматривались в качестве будущей действующей армии, существующей в мирное время. Это государство в государстве, эта армия внутри армии к концу войны насчитывала в своих рядах 700 тысяч человек.

Господство традиционной армейской школы закончилось 4 февраля 1938 года, когда Гитлер взял в свои руки контроль над Верховным командованием вооруженных сил. Это произошло после того, как Гиммлер попытался оклеветать главнокомандующего генерал-полковника барона фон Фрича. К сожалению, среди военных лидеров появилась опасная тенденция к самоунижению.

Но военные лидеры в Германии были детьми своего времени, и подобно многим другим людям, живущим в обществе, не видели всего того, что позднее стало очевидным. Традиционные ценности, присущие армии, хитроумно и бесцеремонно извращались во все возрастающей степени. Лишь генерал-полковник Людвиг Бек в 1938 году не раз рисковал положением и лично собой, чтобы противостоять роковым шагам главы государства, который был готов рисковать всем. Но успехи Гитлера в международных отношениях в Мюнхене, в которых ему оказали поддержку союзники, лишили Бека и Гальдера, его помощника и преемника, их оружия.

После начала войны и особенно после 1941 года Гитлер стремился сделать из армии «политическую организацию». Ее сила до сих пор состояла в том, что она была не подвластна всяким партийным влияниям, и в ее беззаветной службе Отечеству. Но теперь некоторые из военных лидеров стали признавать авторитет Гитлера, особенно после успешных кампаний в Польше, Норвегии, Франции и на Балканах. Стал появляться культ «величайшего генерала всех времен».

Гитлер и Геббельс хитроумно использовали эти моменты психологического воздействия на массы и боролись за «революционный милитаризм». В результате часть офицеров, зараженная мечтами о наполеоновской славе, стали всего лишь службистами. Прежде для армии было обычным следовать совету из Вашингтона: «Выбирайте в качестве своих офицеров только джентльменов».

Большинство офицеров всех званий, особенно офицеры Генерального штаба, втайне были против политизации армии, которая, как они полагали, ослабит веру солдат в своих офицеров. Они были против военного «руководства» со стороны Гитлера. Склад ума самодура и сумасброда находил проявление в абсурдных приказах Гитлера своим командирам и во вмешательстве в дела военных судов. Новым сюрпризом зимой 1943/44 года стало назначение в войска нацистских офицеров-политработников, партийцев в военной форме, обязанности которых можно было сравнить с теми, что выполняли комиссары в Красной армии. Таким образом, Гитлер взял в этом за образец русских, а не Карно, который, когда во Франции во время революции были созданы армии широких масс, старался избегать политической обработки офицеров французской армии.

Когда армия была втянута в лабиринт партийной политики, когда ее преданность и вера были подорваны нацистскими офицерами-политработниками и сам авторитет был подорван, внутренняя структура и внешний престиж армии дали трещину. «Ненадежные офицеры» были смещены и отказались от принципа предоставления свободы действий, даже в военном смысле, ответственному человеку. Этот принцип был на вооружении со времен Фридриха Великого. В конце концов командующим группы армий стал такой человек, как Генрих Гиммлер. Военные знания и способности, а особенно чувство моральной ответственности перед Богом и нацией стали терять значение.

Военные лидеры, которые проявляли гуманизм, были уже больше не нужны. Такие интеллигенты, как начальник Генерального штаба генерал-полковник Людвиг Бек, были занесены в список на отставку и таким образом устранены.

Как и в других армиях и сегодня, и в прошлом, военные лидеры всех рангов делились на три группы: обычные солдаты, слепо подчиняющиеся приказам, легковерные и беззаботные; амбициозные, преданные партии солдаты, имеющие виды на повышение; и думающие, патриотически настроенные солдаты.

Социологическое и психологическое изучение характера и духа, в которых проявляли себя эти группы, требуют дальнейшего исследования; лишь несколько слов будет сказано здесь о третьей группе.

Значительное число офицерских кадров, в основном офицеров Генерального штаба, не одобряли внутреннюю и внешнюю политику Гитлера перед войной. И хотя их можно было бы обвинить в грехе попустительства – взять, например, их молчание в ответ на убийство генерала фон Шлейхера и генерала фон Бредова 30 июня 1934 года, – они все же попытались вмешаться в 1938 году.

Но когда генералы фон Фрич и Бек были отстранены, обнаружилось не только отсутствие воли для сопротивления Гитлеру, но, казалось, были утрачены средства и возможности для такого противодействия. Вплоть до конца 1937 года народ и армию уверили в необходимости тех требований, которые выдвигал Гитлер, и они с ними согласились постольку, поскольку их можно было реализовать, не прибегая к войне. После бесспорного успеха Гитлера в Мюнхене 6 декабря 1938 года с Францией было заключено соглашение о дружбе. Очень немногие догадывались, насколько сильно в стране процветали коррупция и лицемерие. Очень немногие догадывались, что Гитлер не сдержит обещания и что на самом деле он хочет войны.

Во время войны проблема для немецких генералов даже еще больше усложнилась. Практически все войска хорошо проявляли себя на фронте. Было бы искажением фактов и политической близорукостью отказывать немецкому солдату в той дани уважения, в которой цивилизованные нации никогда не отказывали даже врагу. В мировой истории обычно игнорируется сиюминутная тенденция осуждения поверженного врага. Никому не приходило в голову предложить призвать к ответу солдат религиозных войн XVI и XVII столетий. Никто не обвинял маршалов, офицеров и людей Наполеона и французов, хотя Наполеон был осужден коалицией как агрессор. Массовые казни, произведенные герцогом Альбой в 1568 году, и действия северных штатов после Гражданской войны в Америке являются единственным исключением из этого правила. Офицерский корпус, который был сформирован, чтобы служить монархической форме правления, был не подготовлен к возможному перевороту или даже к критическому настрою против главы государства. Это было средоточие силы до тех пор, пока армией командовал монарх, ответственный только перед Богом. Это было проявлением слабости, когда безбожник взял в свои руки контроль над судьбой армии.

Офицерский корпус рейхсвера намеренно ограждался от политики после 1920 года, потому что этого требовали система государства и безопасность тех, кто им управлял. Нахождение в стороне от политики не вело к полному отмежеванию от политики партии и политики в целом. Таким образом, офицеры оставались неискушенными в политических вопросах и неспособными сформировать твердые убеждения.

Командиры высшего звена в военное время не всегда были способны провести грань между послушанием по отношению к Богу и совести и подчинением людям. Эта неопределенность Германии не свойственна.

Отказ подчиняться приказам и организация заговора против режима предполагали наличие у высших офицеров особого умения анализировать и предвидеть – этих качеств, а также «гражданского мужества метафизического порядка».

Решение далось бы легче нашим лучшим боевым командирам, если бы не соглашение на конференции в Касабланке, выдвинувшей требование о «безоговорочной капитуляции». Это создало психологический барьер, дать оценку которому представляет трудность для любого солдата.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.