Глава 14. Человек проходит, как хозяин…

Глава 14. Человек проходит, как хозяин…

В НАЧАЛЕ — правдивая присказка. В № 22 нижегородского издания федерального еженедельника «Аргументы и факты» за 2009 год опубликовано интервью с председателем комитета Законодательного собрания Нижегородской области по агропромышленному комплексу и земельным отношениям Николаем Шкилёвым, где в ответ на вопрос «АиФ», почему, мол, «вымирает российская деревня», мы читаем следующее, напечатанное чёрным по белому, заявление:

«Всё началось с советских времён, а именно с 30-х годов, когда всю собственность селяне передали в общественное пользование… Результаты коллективизации известны всем.

Достаточно сравнить производительность (? — С.К .) зерна в дореволюционной России и в первые советские годы — цифры разнятся в десятки раз…»

Это заявляет специалист по сельскому хозяйству, и заявляет в здравом уме и ясной памяти. Не знаю, как там у него с сельским хозяйством, но с русским языком этот эксперт по зерну явно не в ладах, потому что зерно — не сеялка, не веялка, не комбайн и не птицефабрика, и производительностью не обладает. Впрочем, понятно, что «эксперт» имел в виду урожайность зерновых.

Но ведь и с арифметикой у него, похоже, тоже не всё в порядке. И вот почему…

«В десятки раз» — это минимум в 20 раз. По данным «Объяснительной записки к отчёту государственного контроля по исполнению государственной росписи и финансовых смет за 1913 год», попудный сбор с десятины составлял в Российской империи за 1908–1912 годы 56,6 пуда для озимой пшеницы (максимум) и 37,8 пуда для яровой ржи (минимум). Пуд — это 16 килограммов, десятина — 1,0925 гектара. То есть в царской России средняя максимальная урожайность зерновых достигала уровня примерно 9 центнеров (900 килограммов) с гектара для озимых культур и 6 центнеров с гектара для яровых.

Делим 900 килограммов на 20 и получаем, что — по утверждению «эксперта» Шкилёва и массового еженедельника «Аргументы и факты» — урожайность зерновых «в впервые советские годы» упала до уровня в 0,45 ц/га.

Абсурд? Безусловно!

Далеко не в «первые», но — в ранние «советские» годы, однако до коллективизации средняя урожайность зерновых была иногда (в 1928 году, например) чуть ниже среднегодовой царской. Но не в десятки же раз! И не в результате коллективизации, а из-за её отсутствия. Причём всё объяснимо: в царской России основное товарное зерно давали крупные капиталистические хозяйства, а в доколхозном СССР зерно производил середняк, который не мог обеспечить передовое производство, полноценное наполнение рынка товарных хлебов и стабильную урожайность.

Беспардонная ложь — как относительно фактов, так и цифр, характеризующих довоенный СССР, — давно стала фактом, не требующим для своего подтверждения аргументов. Вышеприведённый пример — типичен. При этом, вопреки утверждению о том, что результаты-де коллективизации известны якобы «всем», результаты коллективизации на самом-то деле сегодня известны лишь тем, кто даёт себе труд читать сборники архивных документов или историческую литературу, прямо противоположную по своему настрою «демократической» литературе. Ведь подлинные, не отрицаемые и нынешней «россиянской» официальной (не рассчитанной на массовое сознание) статистикой данные о результатах коллективизации убедительно доказывают её необходимость и эффективность, проявившуюся в считаные годы!

Но если уж так откровенно можно перевирать очевидные и достаточно легко проверяемые данные по урожайности злаковых, то что уж говорить о том, как освещается в нынешней «Россиянии» тема репрессий в СССР.

Вот передо мной капитально изданная международным фондом «Демократия» книга из серии «Россия. ХХ век. Документы» — «Сталинские стройки ГУЛА…»…

Но стоп!

Уже в названии издатели сборника документов начинают передёргивать! На обложке и титуле заглавие книги выглядит так: «СТАЛИНСКИЕ СТРОЙКИ ГУЛАГА », что с точки зрения историка и корректора неверно, потому что последняя буква в названии должна быть не заглавной, а строчной. Зато здесь всё верно с точки зрения манипулятора массовым сознанием — слово «ГУЛАГ» воспринимается при таком написании не как аббревиатура, а как символ. И лишь на оборотном титуле книги, на который мало кто обращает внимание, в названии всё указано исторически и грамматически верно: «Сталинские стройки ГУЛАГа. 1930–1953».

Мелочь?

Э, нет — если в редакционный совет серии входят такие «зубры» «демократии», как А.Н. Яковлев (председатель), Г.А. Арбатов, Е.Т. Гайдар, В.П. Наумов, Е.М. Примаков, Э.С. Радзинский, А.Н. Сахаров, А.О. Чубарьян и другие!

Вспомним классический пример: «Казнить нельзя миловать»… От того, где будет стоять запятая, зависит жизнь человека! И если синклит маститых «демократов» начинает якобы путать в таких мелочах, то чего можно ожидать от якобы объективных составителей сборника дальше?

А вот чего!

Первые строки введения к сборнику таковы (стр. 5):

«У всех, кто родился в СССР, со школьной скамьи сохранились в памяти величественные образы гигантских строек социализма — Беломорканал, Волго-Дон, канал Москва — Волга, — сделавших Москву «портом пяти морей». Но мало у кого эти образы ассоциировались с подневольным рабским трудом наших сограждан. На уроках об этом не говорили. А ведь миллионы людей (выделение моё. — С.К. ) прошли через эти стройки в лагерях ГУЛАГа, десятки тысяч погибли от невыносимых условий жизни в тяжелейших климатических условиях, от голода…» — и т. д.

Исторической подтасовкой является само объединение истории строительства трёх крупных каналов СССР — Беломорканала, Волго-Дона и канала «Москва — Волга» в нечто целостное, одинаково характеризуемое. В действительности эти стройки были очень различны во всём, кроме масштабности. Я позднее это покажу. Но уже прямой ложью оказывается утверждение составителей сборника о том, что через упомянутые ими стройки прошли миллионы заключённых.

И разоблачают ложь составителей данные, приводимые ими самими в их же сборнике документов! Я это тоже покажу.

ВПРОЧЕМ, обо всём по порядку, начиная с краткой истории каждой стройки, излагаемой строго по сборнику документов «Сталинские стройки ГУЛАГа. 1930–1953», изданному в 2005 году в Москве международным фондом «Демократия» (Фондом Александра Н. Яковлева).

Беломорско-Балтийский канал стал одной из крупнейших строек первой пятилетки. Впервые вопрос о его прокладке был поставлен в докладной записке в Совет Труда и Обороны СССР в мае 1930 года, а 3 июня 1930 года заместитель Председателя Совнаркома СССР В.В. Шмидт подписал Постановление СТО «О постройке Беломорско-Балтийского канала». К началу 1933 года большинство сооружений Беломорско-Балтийского водного пути (БВВП) было закончено, 28 мая 1933 года по каналу двинулся первый караван судов во главе с пароходом «Чекист», а 18 мая из Ленинграда вышли эсминцы «Урицкий» и «Валериан Куйбышев», сторожевики «Смерч» и «Ураган», подводные лодки «Д-1», «Д-2», «Д-3». 21 июля эскадра приняла на борт руководителей Советского государства уже в Сорокской губе на Белом море. Канал открывал для морского судоходства Ладожское и Онежское озера и имел важное народнохозяйственное и военно-стратегическое значение.

Канал Москва — Волга (с 1947 года — канал имени Москвы) — это крупнейшая стройка уже второй пятилетки. Он строился с 1932 по 1937 год и, кроме того, что входил составной частью в план превращения Москвы в «порт пяти морей» (Каспийское, Азовское. Чёрное, Белое и Балтийское), решил острейшую проблему промышленного и бытового водоснабжения быстро растущей столицы. Достаточно сказать, что в начале 30-х годов лишь 73 % улиц и 42 % домовладений Москвы были охвачены водопроводной сетью, а остальные пользовались водоразборными колонками на улицах. Впрочем, на некоторых улицах и в домах, имеющих водопровод, в летний период вода не попадала выше второго этажа. Так было кое-где даже в центре города. 17 апреля 1937 года волжская вода заполнила канал на всём его протяжении.

Волго-Донской канал имени В.И. Ленина — одно из крупнейших послевоенных гидротехнических сооружений в СССР. 27 февраля 1948 года Сталин подписал Постановление Совета Министров СССР о его строительстве, а в июне 1952 года по каналу уже пошли первые суда. Волго-Донской канал завершал грандиозную программу по реконструкции и созданию глубоководных внутренних судоходных путей и одновременно решал комплексную проблему ирригации и энергетики водных ресурсов Нижнего Дона.

Как видим, строительство всех трёх каналов обуславливалось не стремлением Сталина поизгаляться покруче над «подвластными ему» «рабами», а насущными нуждами страны, и уже поэтому говорить об этих, без сомнения, великих стройках в той манере, которую позволяют себе «демократы», — недостойно.

Все три канала действительно были проложены с широким использованием труда заключённых, однако назвать этот труд «рабским» — значит унизить труд и судьбу самих «каналоармейцев», для многих из которых работа на строительстве каналов стала «путёвкой в жизнь». Нет, они себя рабами не считали, хотя среди десятков тысяч людей с отнюдь не ангельской судьбой хватало, конечно, всяких.

Нельзя ставить три канала в один ряд, равняя их по техническому оснащению, по уровню организации работ, по обеспечению трудом заключённых и вольнонаёмных, по цифрам смертности, наконец!

Составители сборника «Сталинские стройки ГУЛАГа» утверждают:

«Приведённая в сборнике статистика смертности заключённых в лагерях на «стройках социализма» свидетельствует о страшной цене, которую наш народ заплатил за строительство и функционирование всех этих объектов».

Тут можно было бы заметить, что если вспомнить, например, о той статистике смертности от заразных болезней, включая тиф и холеру, которая была характерна для царской России и которая была сведена на нет в том числе за счёт постройки канала Москва — Волга, то общий итог той и лагерной смертности на постройке канала может оказаться, как минимум, нулевым. Напомню, что смертность от заразных болезней, не считая холеры и чумы , составляла в царской России даже в 1910 году 529 смертей на 100 тысяч населения. Для одной Москвы с её более чем миллионным тогда населением и плохой санитарией это означало — при снижении средней цифры для «цивилизованной» столицы даже вдвое — не менее 3 тысяч смертей в год только от заразных болезней .

Эту цену ведь тоже надо брать в расчёт, предъявляя счёт царизму и понимая, что закрыл этот тоже страшный вопрос канал Москва — Волга.

Однако и со «страшной ценой» как таковой историки-«демократы» переборщили. Цена оказалась немалой лишь на Беломорстрое. Но и там всё было не так уж и однозначно, как о том талдычат «демократы», начиная с условий жизни и труда. Далее читатель познакомится с рядом цифровых и фактических данных, включая статистику смертности, которые выявят, я надеюсь, картину, не очень-то согласующуюся с оценками составителей «гулаговского» сборника.

Но что самое удивительное — все нижеприводимые конкретные данные, опровергающие их общие утверждения, взяты мной из их же труда. Причём предупреждаю читателя: поскольку я предпочёл пересказу прямое цитирование, цитаты будут объёмными. Но тут уж ничего не поделаешь — если мы хотим знать правду…

Итак…

«В 1930 г. рабочих для Беломорстроя предоставлял Соловецкий лагерь ОГПУ. Если в июне 1930 г. были выделены первые 600 заключенных для работы в изыскательских партиях, то к середине 1931 г. число заключенных в Белбалтлаге ОГПУ превысило 10 тыс. человек. По состоянию на 1 января 1932 г. в Белбалтлаге ОГПУ насчитывалось 64 400 заключенных, на 1 апреля 1932 г. — 80 200, на 1 июля 1932 г. — 122 800, на 1 октября 1932 г. — 125 000, на 1 января 1933 г. — 107 900, на 1 апреля1933 г. — 119 660, на 1 июля 1933 г. — 66 971 человек. Уменьшение количества заключенных к июлю 1933 г. объясняется переброской части заключённых на строительство канала Москва — Волга и освобождением наиболее отличившихся».

Об освобождённых и наиболее отличившихся на строительстве всех трёх каналов у нас будет отдельный разговор, и тогда же мы подведём некоторые суммарные цифровые итоги. А сейчас я продолжу цитирование:

«За годы строительства ББВП смертность среди заключенных Белбалтлага была следующей: в 1931 году умерло 1438 человек, или 2,24 % от среднегодовой численности заключенных в лагере. В 1932 году умерло 2010 человек, или 2,03 % от среднегодовой численности заключенных. В 1933 году умерло 8870 заключенных, или 10,56 % от среднегодовой численности лагерного населения. Причинами большой смертности в 1933 году были голод в стране, резкое ухудшение питания заключенных в лагере и значительное усиление интенсивности работ на канале в преддверии весеннего паводка и пуска основных сооружений в эксплуатацию…»

То есть человеческая цена строительства Беломорканала составила суммарно — по подсчётам самих «демократов» — 12 318 человек. Это много, но ведь на эту статистику решающим образом повлиял голод. Голод, который уносил жизни не только в лагерях ГУЛАГа.

Надо сказать, что данные по смертности в системе ГУЛАГа позволяют усомниться не то что в «демократических» (о них вообще не разговор!), но даже в нынешних официальных данных о смертности от голода в 1933 году как по всему СССР, так и по Украине в частности. Но это — к слову. Не вдаваясь здесь в эту отдельно больную тему, уведомлю читателя об ином. По данным Федеральной службы государственной статистики — Росстата, с начала 2000-х годов смертность в демократизированной РФ находится на уровне примерно 1,5…1,6 % в год (примерно 16 умерших на 1000 человек населения). А в якобы «тоталитарном» СССР Сталина даже в трудные 30-е годы обычная смертность даже «рабов» в лагерях находилась на уровне 2 процентов! И даже — как мы сейчас увидим, на уровне существенно более низком, чем в «Россиянии».

Каково?

Обратимся теперь к данным по строительству канала Москва — Волга:

«…численность заключённых в Дмитлаге (Дмитровский лагерь обеспечивал строительство. — С.К. ) в 1934–1935 гг. составляла: на 1 января 1934 г. — 88 534 человека, <…> на 1 апреля 1934 г. — 11 155, <…> на 1 января 1935 г. — 192 229 человек, <…> на 1 января 1936 г. — 192 094…

Численность заключенных Дмитлага в 1936–1938 гг. была следующей: <…> на 1 июля (1936 года. — С.К. ) — 180 390, <…> на 1 января 1937 г. — 146 920, <…> на 1 июля — 74 639, на 1 октября — 29 660, <…> на 1 февраля (1938 г. — С.К. ) — 6814.

Смертность в Дмитлаге была следующей: в 1933 г. умерло 8873 человека, или 16,1 % от списочной численности; в 1934 г. — 6041 человек, или 3,88 %; в 1935 г. — 4349 человек, или 2,3 %; в 1936 г. — 2472 человека, или 1,4 %; в 1937 г. — 1068 человек, или 0,9 %; в 1938 г. — 39 человек («демократы» не указывали здесь процент смертности, потому что даже при численности в 6814 человек этот процент составит всего 0,57 %. — С.К. ). Всего с 14 сентября 1932 г. по 31 января 1938 г. в Дмитлаге умерло 22 842 человека».

Как видим, на строительстве второго крупнейшего в СССР Сталина канала смертность — если не считать трагического «голодного» 1933 года — была уже относительно невелика. В России в 1913 году смертность среди всего населения составляла 2,9 %. Да и откуда было браться высокой смертности, если 25 октября 1936 года приказом Москваволгостроя и Дмитлага № 233 число «мясных» дней было увеличено с 9 до 15 в месяц с увеличением дневной нормы отпуска мяса на 40 %. В остальные 15 «рыбных» дней норма отпуска рыбы была увеличена на 20 %. После этого по нормам общелагерного котла на одного заключённого в день полагалось: хлеба ржаного — 400 г, крупы разной — 100 г, мяса — 140 г, рыбы — 240 г, картофеля и овощей — 700 г. Избыточный вес при таких нормах не приобретёшь, но и дистрофию не заработаешь.

А вот распорядок дня в Дмитровском лагере:

— подъём в 5 часов 30 минут;

— завтрак с 5 часов 45 минут до 6 часов 30 минут;

— развод на работу с 6 часов 30 минут до 7 часов;

— рабочий день с 7 до 17 часов (10 часов);

— обед с 17 до 19 часов;

— время для работы культурно-воспитательной части с 19 до 22 часов;

— с 22 часов 5 минут — отбой и сон.

Примерно — обычный армейский режим, причём у «рабов» имелись и библиотеки, и своя многотиражка, и художественная самодеятельность.

Приведу и такие данные, взятые из книги известного советского строителя Александра Николаевича Комаровского: на строительстве канала Волга — Москва работали 171 экскаватор, 1600 автомашин, 275 тракторов, 150 паровозов, 225 мотовозов, 240 бетономешалок, 1100 электровибраторов, 5750 электромоторов. Для того чтобы обслуживать всю эту технику, умения «ботать по фене» (то есть знать воровской жаргон) было явно недостаточно. Между прочим, одних дипломированных инженеров среди строителей канала насчитывалось три тысячи человек.

И под конец нашего обзора разберёмся — при помощи самих «демократов» — со «страшной» статистикой и прочим на строительстве Волго-Дона:

«По состоянию на 1 января 1950 г. на Волгодонстрое работали 15 397 вольнонаемных и 37 247 заключённых, а также: 80 экскаваторов, 150 скреперов с тракторами «С-80», 56 бульдозеров, 10 земснарядов, 960 грузовых машин (из них 50 самосвалов), 7 буксирных пароходов, 22 баржи, 19 катеров, 67 тракторов «С-80» и 410 металлорежущих станков…»

Итак, кайло Беломорканала ушло в прошлое. Но, как и на Беломорканале, труд заключённых использовался в Волгодонстрое — да, широко: 2 ноября 1950 года МВД СССР в докладе Сталину сообщало, что всего на строительстве Волго-Донского водного пути трудятся 68 500 человек, из них заключённых — 53 800 человек. Однако количество техники на строительстве самого канала, Цимлянского гидроузла и оросительных сооружений при этом постоянно возрастало, и основную часть работ заключённые совершали не под «Дубинушку», а за рычагами машин, что хорошо видно из нормативных уровней механизации работ, которые были установлены на Волгодонстрое:

— земляные работы — 97 %;

— приготовление и транспортировка бетона — 100 %;

— укладка бетона — 98 %;

— добыча бутового камня — 100 %;

— добыча камня и дробление его в щебень — 100 %;

— добыча гравия и песка — 100 %;

— забивка свай и монтаж металлоконструкций — 99 %;

— строительство жилых и промышленных зданий — 90 %;

— крепление откосов и дна канала железобетонными плитами — 50 %.

Чтобы обеспечивать эти цифры, надо было иметь не просто рабочую («рабскую», по мнению «демократов») силу, а квалифицированную рабочую силу. Но далеко не всегда люди, осуждённые на тот или иной срок заключения, имели соответствующую квалификацию. Напротив, чаще всего они её не имели. И уже поэтому для многих заключённых время заключения стало школой профессионального обучения и совершенствования мастерства. Спору нет — в такую «школу» лучше не попадать. Однако если иметь в виду конкретно Волго-Дон, то из его «школы» не так уж и редко выходили в жизнь вполне достойные — в дальнейшей жизни — граждане страны. Мы это вскоре увидим. А как обстояли дела на Волгодонстрое со статистикой «страшной» смертности и вообще с «заключённой» статистикой? Далее вновь даю прямую цитату со страницы 121 сборника документов о ГУЛАГе:

«За 1948–1952 гг. через <…> лагеря МВД прошло 236 778 заключенных, из них: было освобождено — 114 492 человека, умерло — 1766 (0,746 %. — С.К. ), бежало — 1123. Максимальная численность заключенных пришлась на 1 января 1952 г. — 118 178 человек».

То есть о смертности от «невыносимых условий жизни в тяжелейших климатических условиях» и «от голода» на Волгодонстрое говорить не приходится — это свидетельствуют на странице 121 «демократического» труда сами его составители. 1766 человек, умерших за пять лет в более чем стотысячном «городе», — это, фактически, уровень естественной смертности.

И даже — более низкий, не так ли?

Однако на странице 5 своего «труда» составители сборника и Волгодонстрой аттестуют как «рабскую» стройку, сваливая его — чохом — в одну кучу с Беломорканалстроем и Москваволгостроем, чья деятельность пришлась и на 1933 год. Вообще-то в карточных клубах за такие фортели подсвечниками по мордасам-с бьют-с!

На той же странице 5 утверждается, что «через эти стройки (трёх каналов. — С.К. ) в лагерях ГУЛАГа» прошли миллионы людей, а десятки тысяч «погибли от невыносимых условий жизни».

Вначале — о миллионах.

Подсчитаем!

Беломорканалстрой… Максимальное количество заключённых в октябре 1932 года — 125 000 человек, то есть общее число прошедших через Беломорканал составляет за три года примерно двести с лишним тысяч человек.

Канал Москва — Волга, Дмитровский лагерь Москваволгостроя… Максимальная численность на 1 января 1936 года 192 034 человека, то есть общее число прошедших через Дмитлаг составляет за четыре года примерно триста с лишним тысяч человек.

Волгодонстрой… Всего на строительстве канала Волга — Дон работало 236 778 заключённых.

Итого — по данным «демократического» сборника документов — мы имеем примерно 800 тысяч человек, трудившихся на тех трёх стройках, за которыми авторы сборника во введении к нему числят «миллионы человек»!

«Миллионы» — это минимум два миллиона!

Так где же они? Это ведь не досужая кухонная интеллигентская болтовня под гитарный дым и стопочку с огурцом! Это — вроде бы — серьёзный сборник рассекреченных документов, очень важных для понимания и воссоздания эпохи! Здесь никакие литературные шалости типа гипербол и метафор не позволяются… Но вот же…

Подобным образом — с использованием приёмов художественной литературы — «демократические» «исследователи» и насчитывают «миллионы» расстрелянных, «многие миллионы» репрессированных, «десятки миллионов» умерших от «ужасов» Советской власти. Солженицын общее число «жертв режима» выводит за шестьдесят миллионов!

Кто больше?

Репрессии были, и были репрессированные без вины… Однако не вина Сталина в том, что среди виноватых оказывались и безвинные. Реальность настоящей (то есть — острой, непримиримой) социальной борьбы такова, что честного человека может умело оклеветать враг, а другой враг — не разоблачённый, но имеющий власть, этого честного человека отправит на плаху. Так порой и бывало, но — не как правило !

Вот лишь несколько деталей из реальности Советской России начала 30-х годов: в колхозах целого района околевает скот от неизвестной болезни… В Шуе, Рыбинске и Коврове наплыв подозрительных лиц, которые толкутся у фабричных ворот… В ларьках нехватка соли и спичек, в то время как склады полны… В столовой меланжевого комбината обнаружено в пище битое стекло…

Простой перечень подобных фактов, взятых из архивных документов, занял бы десятки толстых томов, чтение которых было бы для многих небесполезным, однако вряд ли — занимательным. Но ведь из таких фактов и родился ГУЛАГ!

А теперь — о десятках тысяч погибших на строительстве трёх каналов «от непосильного труда»…

Если иметь в виду общее число умерших в заключении во время работы на этих трёх без иронии великих стройках социализма, то оно составляет 36 926 человек. Что ж, тут, исчислив цифру умерших в «десятки тысяч», «демократы» формально вроде бы не солгали. Но — лишь формально. Во-первых, на двух довоенных стройках трудились люди, основы «здоровья» которых закладывались в царское время, а поправить его по-настоящему Советская власть ещё возможности не имела. Плюс — голод, который поразил всю страну и причиной которого были не Сталин и Политбюро ЦК, а засуха и отсталость тогдашней деревни.

Если учесть всё это, то избыточных смертей за счёт именно фактора ГУЛАГа в общем счёте трёх строек мы насчитаем вряд ли более четверти. Так что и здесь «демократы» солгали — не то что «десятков» тысяч, но и десятка не набирается!

Тоже немало… Но большие стройки — это всегда и везде не только масштаб, но и подвиг, риск, опасность. К тому же на том же Беломорканале царила не «рабская атмосфера»…

А уж на Волгодонстрое!

Вот об этом я сейчас и скажу, используя документы всё того же «демократического» сборника, а также давно ставшую библиографической редкостью изданную в 1934 году книгу «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина. История строительства. 1931–1934 гг.». Последний источник читателю лучше бы всего прочесть от корки до корки — занятие для промывки мозгов, загаживаемых «демократическим» навозом, полезное. Увы, мне здесь придётся ограничиться несколькими цитатами. Но вначале — документ, который имеется и в сборнике Фонда Яковлева, но который я приведу полностью, с сохранением тогдашней орфографии, как раз по книге 1934 года — так оно будет надёжнее.

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

ЦЕНТРАЛЬНОГО ИСПОЛНИТЕЛЬНОГО КОМИТЕТА СОЮЗА СССР

О ПРЕДОСТАВЛЕНИИ ЛЬГОТ УЧАСТНИКАМ СТРОИТЕЛЬСТВА БЕЛОМОРСКО-БАЛТИЙСКОГО КАНАЛА ИМЕНИ ТОВ. СТАЛИНА

В связи с успешным окончанием строительства Беломорско-балтийского канала имени тов. Сталина, сооружения, имеющего огромное народнохозяйственное значение, и передачей канала в эксплоатацию, — Центральный исполнительный комитет Союза ССР

ПОСТАНОВЛЯЕТ:

1. Принять к сведению, что к моменту окончания строительства Беломорско-балтийского канала имени тов. СТАЛИНА органами ОГПУ Союза ССР уже полностью освобождены от дальнейшего отбывания мер социальной защиты 12 484 человека, как вполне исправившиеся и ставшие полезными для социалистического строительства, и сокращены сроки отбывания мер социальной защиты в отношении 59 516 человек, осужденных на разные сроки и проявивших себя энергичными работниками на строительстве.

2. За самоотверженную работу на строительстве Беломорско-балтийского канала имени тов. СТАЛИНА снять судимость и восстановить в гражданских правах 500 человек по представленному ОГПУ Союза ССР списку.

3. Поручить ОГПУ Союза ССР обеспечить дальнейшее поднятие квалификации в строительном деле наиболее талантливых работников из числа бывших уголовников-рецидивистов и при поступлении в учебные заведения обеспечить стипендией.

Председатель Центрального исполнительного комитета Союза ССР

М. КАЛИНИН

Секретарь Центрального исполнительного комитета Союза ССР

А. ЕНУКИДЗЕ

Москва, Кремль, 4 августа 1933 г.

Я не буду комментировать этот документ, но сообщу, что в тот же день 4 августа 1933 года ЦИК СССР наградил орденами «наиболее отличившихся работников, инженеров и руководителей Беломорстроя». Среди награждённых орденом Ленина были инженеры С.Я. Жук и К.А. Вержбицкий — заместитель главного инженера Беломорстроя и заместитель главного инженера строительства. Одинаковую награду получили два человека абсолютно разной судьбы, и об обоих написано в книге о Беломорстрое.

Вот что мы находим в главе 3 «ГПУ, инженеры, проект»:

«Жук был человек безупречной советской биографии, из числа лучшей части технической интеллигенции, которая быстро поняла огромные возможности, открывавшиеся перед ней советским строем… В 1925 году еще сравнительно молодым инженером он оставил спокойное место в Ленинградском гидротехническом тресте и пошел на скромную должность производителя работ по постройке шлюза на реке Шексне.

От первого соприкосновения с водой не на чертеже, а в ее физической реальности до конца работы на Беломорстрое, за которую он награжден орденом Ленина, Жук был человеком одного интереса — он хотел строить гидротехнические сооружения…»

Сергей Яковлевич Жук всю жизнь их и строил. Родившийся в1892 году и умерший в 1957 году, уроженец Киева, русский (чекистский стаж с 1931 года, партийный стаж с 1942 года, образование высшее — Петербургский институт инженеров путей сообщения по гидротехнической специальности в 1917 году), Жук, всю жизнь верно служа Стране Добра, стал в ней генерал-майором инженерно-технической службы, академиком, в 1952 году получил звание Героя Социалистического Труда за Волгодон, был дважды удостоен Сталинской премии. Прах его, депутата Верховного Совета СССР 1—4-го созывов, покоится в Кремлёвской стене, его имя в 1957 году было присвоено Гидропроекту Министерства электростанций СССР.

В книге о Беломорско-Балтийском канале немало говорится и об инженере Константине Андреевиче Вержбицком, однако я приведу оттуда лишь короткую цитату:

«Инженеры Вержбицкий и Хрусталёв были наиболее крупными и влиятельными людьми вредительской организации в Средней Азии, хозяйство которой по преимуществу есть водное хозяйство…»

Инженер Хрусталёв в Средней Азии возглавлял управление работ в Чирчик-Ангренском бассейне и срывал эти работы — как и Вержбицкий, как их молодой подчинённый инженер Вяземский… Они и их коллеги были арестованы ОГПУ, но как опытные гидростроители были направлены на Беломорстрой. В 1932 году Н.И. Хрусталёв стал главным инженером Беломорстроя, а 4 августа 1933 года получил орден Трудового Красного Знамени, как и бывшие вредители инженеры К.М. Зубрик, О.В. Вяземский, профессор В.Н. Маслов…

Фотографии всех их, как и рассказ об их жизни до Беломорстроя и на нём , тоже есть в книге о канале, но я приведу оттуда лишь несколько строк об Оресте Валерьяновиче Вяземском, которому в 1933 году исполнился 31 год:

«Орест Валерьянович Вяземский <…> вырос в условиях советского бытия: Вяземский кончал уже единую трудовую школу. Но всеми воспоминаниями, всем фамильным бытом, столь могучим среди <…> буржуазно-интеллигентских семей, он был словно цепями прикован к прошлому. Подумайте, какое прошлое!

Орест Валерьянович с детства знал, что их семья одного корня с князьями Вяземскими, что он «Рюрикович»… Единственному сыну Оресту дали прекрасное образование. Учили трем языкам. Он занимался фотографией, столярничал с отцом. Он с детства знал, что такое обработка материала, и готовился стать инженером…»

Но для инженера-путейца в третьем поколении Ореста Вяземского, сына профессора Императорского Петербургского института инженеров путей сообщения и внука тайного советника Ореста Полиеновича Вяземского, инженера-генерала, строившего знаменитую Кругобайкальскую железную дорогу, карьера инженера — если бы он окончил, как и отец, Императорский Петербургский институт — означала бы чины, акции, хрусталь на столе и золото в запонках. Он же в 1924 году окончил уже ЛИИПС — Ленинградский институт инженеров путей сообщения, где были партячейка и профком, но где было и, как писалось в главе 3–1 книги о канале, «большое количество выходцев из той же среды, что и Орест Валерьянович…».

Вначале молодой парень, направленный своими профессорами в Среднюю Азию к Вержбицкому и Хрусталёву, принялся за работу с энтузиазмом, но ленинградские собратья ташкентских начальников Вяземского направляли инженера с княжеской фамилией и княжескими корнями не для развития ирригации в совхозах Узбекистана. Это было время НЭПа, концессий и «операций» в духе ильфо-петровского «Великого комбинатора» Александра-ибн-Ивановича Корейко…

В итоге Орест Валерьянович отнюдь не по своей воле попал из жаркой Средней Азии на морозный русский Север, но, как и Пушкину, написавшему: «Здоровью моему полезен русский холод», Оресту Вяземскому русские холода тоже пошли на пользу. На Беломорстрое он стал автором Маткожненской плотины, кавалером ордена Трудового Красного Знамени, гражданином Страны Добра…

По этой стране её полноправный и честный гражданин проходил не бочком и не крадучись, а шагал широко и без страха. Работницы московской «Трёхгорки» могли в 30-е годы сказать командированному на фабрику лектору: «Что-то ты непонятно рассказываешь! А-ну, давай сюда наркома!» И по всей Стране Добра гремела песня:

От Москвы до самых до окраин,

С южных гор до северных морей,

Человек проходит, как хозяин

Необъятной Родины своей…

Чувство хозяина страны, возникающее в огромной массе её жителей, было абсолютно новым не только для России. Ничего подобного не было доселе вообще нигде в мире! И это чувство захватывало даже многих из тех, кто был вначале ему чужд или враждебен.

В Постановлении ЦИК СССР о награждении орденом Ленина работников, инженеров и руководителей Беломорстроя фамилия Жука стояла шестой, а Вержбицкого — восьмой.

Жук был назван в этом постановлении одним из лучших и добросовестных инженеров, своим исключительным знанием дела и огромной трудоспособностью обеспечившим качественное выполнение проектных работ. О Вержбицком было сказано, что он, осуждённый за вредительство по статье 58-7 и освобождённый досрочно в 1932 году, был одним из крупных инженеров, наиболее добросовестно относившимся к порученным ему работам.

Жук родился в 1892 году, Вержбицкий — в 1884-м… Разница в возрасте не такая уж и большая — восемь лет. Но в социальном развитии старший отстал от младшего на века. Однако в условиях большого дела эта разница быстро исчезала и к концу работ на канале оказалась настолько ничтожной, что Страна Добра одной мерой наградила и безупречного своего сына Сергея Жука, и блудного своего сына Константина Вержбицкого.

Можно провести и другую параллель — молодой строитель-гидротехник Александр Комаровский окончил Московский институт инженеров транспорта (МИИТ) примерно в одно и то же время с Орестом Вяземским, выпускником ЛИИПСа. Однако в отличие от Вяземского на пути Комаровского не было «колдобин» ГУЛАГа. Он ушёл с институтской кафедры на стройку канала Волга — Москва, позднее руководил многими грандиозными стройками, стал Героем Социалистического Труда, генерал-полковником-инженером, лауреатом Ленинской премии.

В коллективной книге 1934 года о Беломорканале автором первой главы с названием «Правда социализма» был Максим Горький. Он писал:

«Пролетариат-диктатор еще раз получил неоспоримое право заявить: я борюсь не для того, чтобы убить, как это делает буржуазия, а для того, чтобы воскресить трудовое человечество к новой жизни…

Включенный в атмосферу великой работы для всех и для него, <…> правонарушитель <…> довольно быстро начинает чувствовать себя полезным, а почувствовать себя полезным сегодня — это значит признать себя более значительным, чем ты был вчера. Человек воспитан историей как существо трудодейственное (выделение здесь и далее моё. — С.К. ), и, будучи поставлен в условия свободного развития его разнообразных способностей, он начинает бессознательно подчиняться основному своему назначению: изменять формы и условия жизни сообразно росту его все более высоких требований, возбуждаемых успехами его же труда…»

Горький был мастером слова и знатоком жизни, поэтому он так точно определил суть правды социализма: новый строй делал людей людьми, он возвращал им изначальный смысл человеческого труда, заключающийся в работе для всех и одновременно для себя… В такой работе, когда успехи твоего труда дают тебе же возможность предъявлять к жизни и к себе всё более высокие требования, законные постольку, поскольку эти требования обеспечены твоими и твоих современников усилиями! Лишь социализм позволяет человеку, занятому производительным трудом — интеллектуальным или физическим, — ощущать себя хозяином жизни! Если, конечно, общество, назвавшее себя социалистическим, живёт по законам социализма.

Но СССР Сталина по таким законам и жил. В 30-е годы в СССР приезжал французский художник Маркё — один из наиболее крупных постимпрессионистов. Он много ездил по свету, умел наблюдать и думать. И он восхитился страной, где деньги не имеют никакого значения, а во главу угла поставлен вклад человека в общее дело. Маркё удивлялся советской молодёжи, для которой только такое положение вещей и было естественным и единственно возможным…

Но это и значит, что в СССР человек впервые в мировой истории начинал жить как человек. На том же Беломорканале в карточках, заполняемых Учётно-распределительным отделом на прибывающих на строительство заключённых, как правило, не была заполнена графа «специальность». При этом среди них было много ещё и неграмотных. Учить людей приходилось с азов в прямом смысле слова, с букваря, а он был один на двадцать пять неграмотных.

И вот из такого человеческого материала, к тому же — ещё и с социально деформированной психологией правонарушителя, удивительно быстро получались самоотверженные работники, овладевшие той или иной профессией: плотника, бетонщика, шофёра, слесаря…

В книге о канале было написано: «На трассе всякая неквалифицированная работа становилась для человека переходом к работе квалифицированной».

И это так и было!

Горький писал:

«В результате двадцатимесячной работы страна получила несколько тысяч квалифицированных строителей, которые прошли школу суровой дисциплины, вылечились от гнилостного отравления мещанством — от болезни, которой страдают миллионы людей и которая может быть навсегда уничтожена только «делом чести и славы», подвигами «доблести и геройства» — честной и гордой работой строительства первого в мире социалистического общества».

Точная оценка!

А вот ещё одна точная оценка, данная человеком из другого мира. В начале 30-х годов по СССР проехал английский бизнесмен Гартель. Его интересовала не пропаганда, а реальные результаты и их причины. И резюме его было следующим:

«Энтузиазм никогда не рождался из рабства. Если бы Советская Россия при осуществлении пятилетки зависела от принудительного труда, она распалась бы на следующий же день».

И последнее, что я скажу здесь о теме ГУЛАГа… 18 августа 1952 года Председатель Совета Министров Союза ССР Сталин подписал закрытое Постановление Совмина «О льготах заключённым, отличившимся на строительстве Волго-Донского судоходного канала имени В.И. Ленина».

По этому постановлению предусматривалось:

— персональное досрочное освобождение 15 тысяч заключённых, в том числе 7 тысяч женщин, отличившихся на строительстве канала;

— персональное снижение срока заключения от 1 до 5 лет для 35 тысяч заключённых, в том числе 5 тысяч женщин.

Министерство внутренних дел СССР должно было представить в Президиум Верховного Совета СССР списки 3000 человек, из них 1000 женщин, для снятия судимости и награждения орденами и медалями СССР.

Постановление Совмина было закрытым и имело соответствующий номер — № 3790-1513с. Но тот Указ Президиума Верховного Совета СССР, по которому три тысячи бывших заключённых, а ныне — полноправных граждан СССР награждались правительственными наградами, был публичным.

Когда, где и какое общество публично чествовало и поднимало на общественные высоты тех, кто трудился в условиях заключения? Не просто прощало и отпускало на волю, а чествовало ! Удостаивало высоких наград! Оценивало их труд как доблестный ! Именно доблестный — в письме министра внутренних дел СССР Серова в Бюро Президиума Совмина СССР о льготах заключённым, отличившимся на Волгодонстрое, прямо говорилось, что «многие из заключенных показали образцы трудовой доблести». Применимо ли это определение к «рабскому труду»?

СТРАНА Добра в Советской Вселенной чествовала бывших заключённых только потому, что эти оступившиеся её граждане сами, своим трудом добились права на честь и признание! Добились не тем, что тупо клеили почтовые конверты в тюрьме Её Величества, а тем, что активно участвовали в грандиозной стройке, имеющей огромное народнохозяйственное значение!

И если в Стране Добра права на её признание получали даже заключённые — если честно и доблестно трудились, то каким же должно было быть чувство хозяина страны у тех, кто никогда не оступался, не нарушал закон, а был честен всегда и во всём!

Чтобы ответить на этот вопрос, я вновь обращусь к документам, введённым в научный оборот опять-таки «демократическими» историками. Похоже, они сами не понимают, что они обнародуют, пусть и тиражом в 1500 экземпляров, а ведь обнародуют то, что сразу же обрушивает их же гнусную ложь о «молчании рабов».

Итак, 15 сентября 1946 года Сталин по ВЧ-связи направил телефонограмму Жданову, Патоличеву (одному из секретарей ЦК), Берии и Косыгину, начало которой я привожу ниже:

«…Получил отчетную сводку Патоличева о проведенных собраниях активов разных городов в связи с повышением пайковых цен и о вопросах, возбуждаемых в связи с этими активами.

Тов. Вознесенский набросал примерные ответы на 9 повторяющихся вопросов. А именно:

1. Вопрос…»

Пожалуй, я тут прерву цитату, чтобы спросить читателя: может ли он представить себе что-то подобное, направленное президентом Медведевым или премьером Путиным кому-то из подчинённых? Нынешним «властителям» нынешней якобы свободной «Россиянии» и в голову не может прийти, что народ может открыто — на организованных властью же собраниях — задать какие-то жёсткие, неудобные вопросы власти, а власть обязана подумать, как на эти вопросы отвечать!

Сегодня «россиянская» Высшая Власть (вот только власть ли она?) не то что не объясняет народу смысл и причину своих действий, но ей и в голову, повторяю, не приходит понимание необходимости что-то народу объяснять! А вот Сталин считал необходимым делать это постоянно — в отчётных докладах, в статьях, в речах — лично или через своих ближайших сотрудников. Вот и сейчас он обращался к ним, разъясняя то, как они должны говорить с народом:

«1. Вопрос — как организовать разъяснительную работу среди населения?

Ответ — начиная с 16 сентября, т. е. после опубликования сообщения об изменении цен и повышении зарплаты, необходимо провести по предприятиям и учреждениям собрания рабочих и служащих, на которых разъяснить принятое решение.

На собрания выделить подготовленных докладчиков.

2. Вопрос — будут ли изменены пайковые цены на картофель и овощи?

Ответ — повышение пайковых цен на картофель и овощи не предполагается.

3. Вопрос — будут ли повышены цены на обеды в заводских столовых?

Ответ — цены на обеды в заводских столовых должны быть повышены в соответствии со стоимостью набора продуктов по новым пайковым ценам. При этом необходимо проследить, чтобы в цену обеда не были включены преувеличенные накладные расходы и прибыль.

4. Вопрос — какие цены будут в госпиталях, больницах, санаториях и детских учреждениях?

Ответ — цены на продовольствие в госпиталях, больницах, санаториях и детских учреждениях — новые, пайковые.

Стоимость путевок за пребывание трудящихся в домах отдыха и санаториях и детей в детских учреждениях увеличивать не предполагается.

Поэтому перечисленные учреждения получат соответствующую государственную дотацию…»

Эта телефонограмма стала результатом изучения Сталиным сводки вопросов, задаваемых на собраниях городских партийных активов в сентябре 1946 года, направленной Сталину Патоличевым.

1946-й — первый полный послевоенный год был сложен и непрост. Это был не только первый послевоенный год, но год к тому же голодный из-за разрухи, на которую наложилась засуха. И вопросы на городских активах по всей стране задавались разные, в том числе и острые. Всего их было в сводке Патоличева шестьдесят один, и кроме тех, с которыми читатель знаком по телефонограмме Сталина, там имелись и такие, например, вопросы:

«…Как разъяснить рабочим, чем вызвано повышение цен? (Тула)

Следовало бы повысить цены на другие товары, а на хлеб не нужно (Кемерово)…

Почему на рынках не вводятся твердые цены? (Рига)

Как увязать повышение цен с международной обстановкой? Не будет ли в скором времени война? (Ленинград, Ярославль, Тула)

Будет ли организована помощь многодетным семьям и получающим низкую зарплату? (Иркутск, Горький)

Будет ли повышена зарплата партийным работникам, работникам райисполкомов, волисполкомов? (Свердловск, Таллин)

Будут ли сокращены штаты служащих, желательно сократить на 40 %? (Саратов)

Как надо отвечать рабочим: если спросят, почему помогаем хлебом Франции, Польше и Финляндии, а сами повышаем цены на хлеб?..»

Как видим, задавать острые вопросы властям в СССР эпохи Сталина было не только возможно, но просто принято.

Это было в порядке вещей!

И на «молчание ягнят» или «рабов» «сталинского ГУЛАГа» это не очень-то походит!

Не так ли?

Интересные детали иногда можно узнать даже из нынешних телевизионных передач! После войны в Москве начали готовиться к строительству высотных зданий, в том числе — нового главного здания Московского государственного университета. Восемь «сталинских» «высоток» стали не только украшением и гордостью, но и новым символом Москвы. Общий «рисунок» грандиозных и в то же время зрительно лёгких зданий нашёл отражение, к слову, в эмблеме Московской Олимпиады 1980 года.

Строительство одной из «высоток» — если не ошибаюсь — гостиницы «Украина», совпало по времени с прокладкой новой линии метро. Огромной тяжести сооружение могло вызвать деформацию пластов и сместить осевую линию тоннелей, и наоборот — пустоты тоннелей могли вызвать опасный крен здания.

Выход нашли в том, чтобы прокладывать тоннели в замороженной земле. Была разработана сложнейшая охладительная система с многочисленными трубами, по которым гоняли холодильный «рассол». Такое решение само по себе было смелым и самобытным, но оно же накладывало на тех, кто его выдвигал и обосновывал, особую ответственность.

Проектировщики здания сразу заложили в него положительный крен в 16 сантиметров в расчёте на то, что, когда земля начнёт оттаивать, огромное здание качнётся в обратную сторону и станет строго вертикально. Но никто не мог сказать заранее, не накренится ли оно в другую сторону больше расчётного значения? Не создадут ли московские строители прямо в центре столицы московский аналог «падающей» Пизанской башни? Но только высотный…

Риск был велик, однако он оправдался — вначале специально наклонённая проектировщиками и строителями, а затем самостоятельно выпрямившаяся «высотка» и сегодня украшает Москву.

А вот теперь задумаемся — могли ли пойти на такой риск люди, воспитанные в страхе — перед гневом начальства, перед ГУЛАГом, перед тиранией Сталина?

В СОВЕТСКОЙ Вселенной не боялись рисковать, если того требовало дело. Другое дело, что риск всегда обосновывался, а поскольку рисковали с умом, на основе грамотного и точного расчёта, то и результаты получались ожидаемыми. Это в «Россиянии» новые дома начинают падать, не простояв и пары лет — тотальная некомпетентность и техническая безграмотность всё более становятся неотъемлемой чертой «россиянской» жизни, всё чаще походящей на смерть.

Сравним два десятилетия!

Первое — с 1945 по 1955 год.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.