Ликвидация

Ликвидация

Обеспокоенность советского руководства наличием значительных организованных и закаленных годами борьбы антибольшевистских сил вблизи границ Советской России понятна, тем более что сами белые не теряли надежды «с честью», как писал генерал Бакич²²⁹³, вернуться на родину и свергнуть большевистский режим, и, конечно, особенно активно в этом направлении работал Дутов. Активная и успешная антибольшевистская деятельность Дутова и его непререкаемый авторитет в казачестве стали причинами физического устранения атамана. Широко распространено мнение о том, что Дутов был убит чекистами, на самом деле являющееся явным упрощением.

28 (15) ноября 1920 г. Дутов составляет завещание, которое дошло до нас лишь в выписке, сделанной выдающимся исследователем-эмигрантом И.И. Серебренниковым из архива личного секретаря Дутова подъесаула Н.А. Щелокова. Завещание было написано в Суйдине на бланке Походного атамана всех казачьих войск за № 740. Текст этого документа был следующим:

«Завещание. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Находясь в здравом уме и твердой памяти, я, Александр Ильич Дутов, православный, 41 году от роду, занимающий должность выборного Войскового Атамана Оренбургского казачьего войска и Походного Атамана всех казачьих войск, Генерального Штаба Генерал-Лейтенант, добровольно и сознательно, в случае моей смерти, завещаю все свое имущество, находящееся у меня на квартире и мне принадлежащее, равно как и деньги, вещи, лошадей, экипажи, сбрую, белье, письменные и туалетные принадлежности, шубы, пальто, посуду, золотые вещи: часы, портсигары и прочее, Оренбургского казачьего войска станицы Остроленской 2-го Отдела Александре Афанасьевне Васильевой и дочери моей и ее, Вере, последней, если Александра Афанасьевна Васильева умрет; буде же жива, то она, Александра Афанасьевна Васильева, единственная моя наследница всего, что есть у меня. Лошади, жеребец вороной «Васька», вороной мерин «Мальчик», сивые «Орлик» и «Вольшебаш»²²⁹⁴, «Гунтер» и киргизская лошадь «Мишка» составляют личную мою собственность и потому принадлежат мне, а по смерти моей Александре Афанасьевне Васильевой, и я в сем завещании оставляю доверенность на имя А.А. Васильевой на получение моих денег из Банка в Кульдже: десяти тысяч илийских тецз. Душеприказчиком своим и опекуном над А.А. Васильевой и дочерью Верою назначаю игумена отца Иону. Всему написанному верить. Закрепляю все моею подписью и казенной, по должности, печатью. Аминь»²²⁹⁵.

Подлинник документа был заверен сразу двумя печатями: Походного и Войскового атамана. Дутов ничего не оставлял своей законной семье, возможно, зная, что она осталась на занятой большевиками территории, он не захотел подвергать близких опасности.

Остановлюсь подробнее на подготовке и проведении спецоперации по ликвидации атамана. По мнению начальника разведывательного отдела штаба Туркфронта Кувшинова, «…присутствие в [китайских] провинциях белогвардейцев может привести к весьма печальным для Китая последствиям. Несомненно, Китайские власти учитывают это обстоятельство, и если мирятся с присутствием на их территории русских белогвардейцев безоружных, то вооруженных – лишь терпят до поры до времени, пока не имеют возможности с ними разделаться…»²²⁹⁶. Слова эти оказались пророческими.

Не вызывающим сомнений историческим фактом является то, что 6 февраля (24 января) 1921 г. около 18 часов атаман Дутов в возрасте 41 с половиной года был смертельно ранен в своем доме в Суйдине и на следующий день, 7 февраля, в 7 часов утра скончался от большой кровопотери. На этом достоверно известная информация об обстоятельствах произошедшего практически заканчивается.

Существует несколько версий произошедшего. Попробую, опираясь исключительно на свидетельства очевидцев с обеих сторон, а не на последующие искажения, восстановить истинный ход событий, повлекших за собой гибель атамана. Небезынтересно, что долгое время после гибели Дутова в СССР официальной являлась версия о том, что атаман был убит кем-то из своих²²⁹⁷, однако позднее (после реабилитации репрессированных участников спецоперации в 1960-х гг.) ликвидация была все же поставлена в заслугу советским спецслужбам, различные подразделения которых, очевидно, даже конкурировали между собой за право внести в свою историю этот эпизод. Именно это обусловило большой поток очерков о спецоперации с различающимися деталями произошедшего, опубликованных в советский период. Отброшу явно несуразные версии о том, например, что Дутов был убит разочаровавшимся в Белом движении семиреченским казаком, подосланным Семиреченской облчк²²⁹⁸, или что его убил собственный адъютант²²⁹⁹, и сосредоточусь на сравнительном анализе наиболее близких к действительности данных.

Итак, большевистское руководство приняло решение покончить с Дутовым, но задача эта была непростой. Спецоперация была разделена на два этапа – внедрение в окружение Дутова и собственно похищение (или ликвидация) атамана. Чекисты дважды пытались проникнуть к Дутову, но обе попытки не увенчались успехом. Тогда и было решено подготовить спецоперацию. Чем объяснялся выбор момента ликвидации? Основная версия – приближение дня, намеченного Дутовым для выступления. Имеющиеся данные позволяют утверждать, что не похищение, а именно ликвидация атамана была санкционирована Ташкентом, а до этого Москвой. Осуществление спецоперации лично курировали полномочный представитель ВЧК в Туркестане Я.Х. Петерс и ответственный сотрудник РВС Туркфронта 23-летний В.В. Давыдов²³⁰⁰, ставший в дальнейшем уполномоченным по Илийскому пограничному округу²³⁰¹. Важную роль играли председатель Джаркентской ЧК Суворов и его заместитель Крейвис. Таким образом, это была совместная операция РВС, в ведении которого также находились вопросы безопасности и ВЧК, и ставить ее в заслугу одним лишь чекистам неверно. Наркомфин выделил на осуществление операции немалую сумму 20 000 руб. золотом²³⁰² (не вполне понятно, на что нужны были такие большие деньги – едва ли найм нескольких боевиков и приобретение для них необходимого снаряжения и лошадей столько стоил, подкуп же сторонних лиц в ходе операции не предполагался).

Непосредственным руководителем операции был избран молодой начальник джаркентской милиции Касымхан Галиевич Чанышев (1898 г. р.). Известно, что Чанышев в 1917 г. служил денщиком, осенью 1917 г. он стал одним из руководителей Красной гвардии Джаркента²³⁰³. Следует упомянуть, что Чанышев, по слухам, считался потомком князя или хана, родился в богатой купеческой семье, есть данные о том, что он являлся бывшим офицером (впрочем, скорее всего, ложные), в Кульдже жил его дядя, что позволяло будущему ликвидатору сравнительно часто бывать в городе, не вызывая особых подозрений. В 1919 г. Чанышев вступил в большевистскую партию²³⁰⁴. Такой человек был вполне подходящей фигурой для того, чтобы возглавить операцию. Выбор оказался действительно удачным, тем более что свой первый удар Дутов планировал нанести как раз по Джаркенту.

Городской голова Джаркента (позднее – г. Панфилов) Ф.П. Миловский, бежавший в Кульджу, рекомендовал Чанышева Дутову для связи с городом. Тем более что Чанышев ранее рассказал Миловскому о готовности к восстанию целого ряда лиц в Джаркенте. Дутов не знал, что Чанышев перед знакомством с ним побывал в Ташкенте (официально было заявлено, что ездил охотиться), где беседовал с Я.Х. Петерсом и В.В. Давыдовым²³⁰⁵. По официальной версии, между Миловским и Дутовым Чанышев прошел еще через одно звено – отца Иону. Впрочем, по мнению неизвестного офицера личного отряда Дутова, с отцом Ионой Чанышева свел ветеринарный врач и одновременно секретарь русского консульства А.П. Загорский (Воробчук), живший тогда в Кульдже²³⁰⁶. Скорее всего, такая точка зрения безосновательна – Воробчук в годы Гражданской войны лично пострадал от действий Чанышева и едва не был им убит. Вряд ли он мог поддерживать отношения со своим явным недругом, к тому же расследование деятельности Воробчука, осуществленное в эмиграции, подтвердило его полную благонадежность²³⁰⁷.

Воробчук вспоминал, что Чанышева с Дутовым, наоборот, познакомил отец Иона²³⁰⁸. По официальной версии, игумен Иона якобы заявил Чанышеву при встрече: «Я человека узнаю по глазам. Вы наш человек и вам необходимо познакомиться с атаманом. Он человек хороший, и если вы будете помогать (в другом варианте – работать. – А. Г.) ему, то он вас никогда не забудет»²³⁰⁹.

По возвращении с «охоты» Чанышев написал Дутову письмо, в котором выражал недовольство советской властью, жаловался на то, что у его отца были конфискованы сады, и заявлял о своей готовности в любой момент вместе с чинами милиции поддержать атамана. В конце письма содержалась просьба о личном знакомстве с Дутовым с целью изложить сведения о подготовке восстания в Джаркенте. Ответа от Дутова не последовало.

Тогда Чанышев отправился к Дутову сам. По официальной советской версии, их встреча произошла при содействии некоего полковника Аблайханова²³¹⁰, являвшегося переводчиком Дутова. Чанышев знал его с детства. С Аблайхановым Чанышев встретился в лучшей харчевне Суйдина²³¹¹. Аблайханов быстро организовал встречу Чанышева с атаманом. Дутов беседовал с Чанышевым с глазу на глаз. Последний выдавал себя за ярого антибольшевика – члена подпольной джаркентской организации и обещал периодически снабжать Дутова информацией о положении в Семиречье. После получения первых сведений от Чанышева Дутов обещал направить к нему своего человека в качестве помощника. В дорогу будущему ликвидатору Дутов выдал листовки для распространения в Семиречье («Народам Туркестана», «К чему стремится атаман Дутов?», «Обращение к большевику», «Слово атамана Дутова к красноармейцам», «Обращение к населению Семиречья»). В одной из листовок говорилось: «Братья, заблудившиеся и заведенные в тупик, измученные братья. Стон ваш дошел до меня. Я увидел слезы ваши, ваше горе, нужду и страдания. И мое сердце русское, душа православная заставляет забыть все обиды, причиненные вами вашей родине многострадальной. Ведь нас всех так мало осталось!»²³¹²

Организаторы операции в этой связи даже стали сомневаться, не ведет ли Чанышев двойную игру?! По одному из свидетельств, первоначально Чанышев действительно был завербован Дутовым, но позднее перевербован красными²³¹³. По свидетельству некоего большевика и старого чекиста ДА. Мирюка, находившегося тогда на ответственной работе в Семиречье, он лично задержал Чанышева при попытке пересечь границу с Китаем на одной из горных троп. Насколько этому можно верить – большой вопрос. Тем не менее Мирюк заявлял, что именно он задержал и разоблачил Чанышева как белогвардейца, изъял у него пакет со сведениями о расположении воинских частей, их численности, об Особых отделах, списки комиссаров, работников трибуналов, членов большевистской партии с их адресами, а также призывом к Дутову с такими строчками: «Только один ваш шаг – и у нас тут все готово, чтобы перебить большевиков и разгромить Совдепию»²³¹⁴. Чанышев был арестован. Либо это было скоропалительным шагом самого Мирюка, не осведомленного о спецоперации и роли в ней Чанышева, либо последний действительно изначально являлся антибольшевиком, либо вся эта версия является неправдой.

Перевербовка была произведена в стиле красных – топорно, но эффективно. В Джаркенте был арестован отец Чанышева (по некоторым данным, кроме него еще десять родственников Чанышева). Скорее всего, его просто взяли в заложники на случай бегства сына к Дутову²³¹⁵. Таким образом, у главного «ликвидатора» появился еще один аргумент для изображения себя как жертвы большевиков. После встречи с атаманом Чанышев вернулся на советскую территорию. Обладая хорошей зрительной памятью, он сумел нарисовать план квартиры Дутова, уточненный позднее при помощи М. Ходжамиарова (Ходжамьярова), выполнявшего функцию курьера и приславшего Дутову первое донесение Князя (такое кодовое имя получил Чанышев у атамана). Донесение, написанное примерно через неделю после первой встречи Чанышева с Дутовым²³¹⁶, конечно же содержало недостоверную информацию. Последующие донесения направлялись Чанышевым с другими связными, что дало возможность сформировать целую группу боевиков, которые могли беспрепятственно проникать к Дутову. При беспечности атамана в отношении собственной безопасности, думается, это было несложно.

Бывший секретарь российского консульства в Кульдже А.П. Загорский (Воробчук), встречавшийся с Дутовым в октябре 1920 г. и активно помогавший атаману, предупредил последнего о том, что Чанышеву доверять нельзя. Он писал впоследствии:

«Атаман принял меня в своей канцелярии и сообщил, что в недалеком будущем он намерен со своим отрядом выступить в пределы России. Я был весьма удивлен таким решением атамана и, зная, что в отряде нет никакого оружия, а лошади частью распроданы, частью пали от истощения, а также и то, что в отряде находилось всего человек 15–20 офицеров, большинство которых произведены из вахмистров и урядников, я спросил Александра Ильича: с кем же и с чем вы выступите?

Здесь Александр Ильич сообщил мне, что он связался с некоторыми антикоммунистическими кругами на советской территории, что там его ждут и присоединятся очень многие даже из красной гвардии, что они же снабдят его оружием и что его очень часто навещает, по поручению антикоммунистических организаций, начальник милиции города Джаркента (Джаркент находится в 33 верстах от китайской границы, т. е. в 78 верстах от Суйдуна), некто Касымхан Чанышев.

При нашем разговоре присутствовал капитан Д.К. Шелестюк²³¹⁷, бывший командир одного из пехотных полков Отдельной Бригады, оперировавшей некоторое время в конце девятнадцатого года в Джаркентском уезде, Семиреченской области, остатки которой рассеялись по Илийскому краю.

При упоминании атаманом имени Чанышева я невольно вздрогнул. Касымхана Чанышева я, как б[ывший] председатель Джаркентской Городской Думы и управляющий Джаркентским уездом, знал очень хорошо. Это был молодой, лет 25, местный татарин, во время войны призванный в армию и служил в г. Скобелеве денщиком у доктора квартировавшего там артиллерийского дивизиона. В конце [19]17-го года он дезертировал из дивизиона, прибыл в г. Джаркент, где жили его мать и брат, и стал усердным сторонником коммунизма. В первых числах марта [19]18-го года квартировавший в Джаркенте 6-й Оренбургский полк ушел в Оренбург, Джаркент и весь уезд остались без[о] всякой защиты. Касымхан Чанышев и писарь местного управления воинского начальника Шалин секретно организовали из всяких бродяг и преступников отряд в 78 человек, захватили никем не охранявшиеся военные склады с имевшимся там оружием и казармы и объявили себя местным отрядом красной гвардии.

В моем распоряжении, как начальника уезда и председателя Думы, было всего 35 милиционеров, которые немедленно разбежались, и город попал в руки этих бандитов. 14-го марта я и целый ряд местных чиновников, находившихся в городе, прибывших с фронта офицеров и общественных деятелей были ими арестованы и заключены в тюрьму. Все это я рассказал А.И. Дутову, умоляя его прекратить всякие сношения с Чанышевым, как с подосланным к нему советчиками провокатором. Александр Ильич, улыбаясь, ответил мне:

– То, что было тогда, теперь совершенно изменилось, Чанышев – верный мне человек и уже доставил мне 32 винтовки с патронами, а в ближайшие дни доставит даже несколько пулеметов. Он и его группа дали мне обязательство сдать мне Джаркент без боя и вступить в мой отряд…

Как я ни старался убедить атамана не верить Чанышеву, он оставался при своем мнении. Тогда я просил Александра Ильича для его личной безопасности переселиться в казармы, чтобы быть постоянно под охраной отряда. На это Александр Ильич мне ответил, что, живя в казармах, он будет слишком стеснять своим присутствием офицеров и казаков в их повседневной, и без того весьма неприглядной жизни, и он на это пойти не может. Наконец, я просил его принять более строгие меры к его охране в его резиденции и рекомендовал, чтобы дежурный офицер обязательно обыскивал каждого посетителя, прежде чем допустить его к атаману.

– Бог с вами, Анастасий Прокопиевич, как я могу подвергать такому унижению людей, идущих ко мне с чистым сердцем, – возразил мне Александр Ильич.

Мои просьбы ни к чему не привели.

Капитан Шелестюк во время нашего разговора с атаманом молчал, но они часто переглядывались, и мои доводы вызывали у обоих одинаковые улыбки. Из этого я видел, что капитан Шелестюк посвящен во все решения атамана и вполне согласен с ними. Атаман не сказал мне, кто его и как познакомил с Чанышевым, но позже мне говорили близкие к Александру Ильичу, что это знакомство произошло через игумена Иону. Сам о[тец] Иона мне никогда ничего об этом не говорил.

Александр Ильич пригласил нас в столовую позавтракать. Я и там, в присутствии его супруги, пытался еще уговорить атамана быть сугубо осторожным с посетителями, подобными Чанышеву, но он безапелляционно ответил мне:

– Я никого и ничего не боюсь, мне еще в Оренбурге одна весьма известная гадалка предсказала все то, что произошло со мною за последующее время, и даже то, что я попаду в Китай, где буду случайно ранен, но поправлюсь и вернусь в Россию с большой славой. Я верю в ее предсказания…

После завтрака он пригласил меня поехать с ним в казармы и посмотреть, в каких условиях живут его соратники. Мы поехали в его экипаже. От его квартиры до казарм нужно было проехать версты две по дороге, идущей пустырями вокруг городской стены. Я обратил на это внимание атамана и сказал:

– Если Вы часто здесь ездите, то большевики могут Вас убить без всякого для них риска одним выстрелом или даже камнем.

– Какой же Вы трус, Анастасий Прокопиевич, – смеясь, ответил атаман, – я каждый день один верхом езжу подышать свежим воздухом верст за десять от Суйдуна в сторону России и ничего не боюсь. Я верю в предсказания моей гадалки…

В казармах Александр Ильич познакомил меня со всеми офицерами отряда. Побывали мы с ним в нескольких землянках-квартирах семейных офицеров, и я пришел в ужас при мысли, как эти несчастные люди будут жить в таких условиях зимой, т. к. морозы в этом районе доходят до 20 и ниже градусов по Реомюру.

С тяжкими мыслями об атамане и его отряде я возвратился в тот же день домой и вечером рассказал С.В. Дуковичу о нужде отряда. Мы тут же решили устроить в банковском помещении благотворительный в пользу отряда бал. В ноябре месяце такой бал был проведен и дал свыше тысячи серебряных долларов чистого дохода, что по местным условиям превзошло все наши ожидания. Кроме того, мы собрали некоторое количество медикаментов и оконного стекла, что было очень важно, т. к. и в том и в другом в отряде была большая нужда. Переданные нами выручка от бала и другие пожертвования значительно скрасили жизнь отряда.

Вскоре после этого Александр Ильич приехал в Кульджу и провел несколько дней в нашей среде. На устроенном нами в банковском доме в честь [н]его большом ужине играл любительский эмигрантский оркестр, Александр Ильич и бывшие с ним здесь офицеры были в восторге от оказанного им кульджинцами приема, и все веселились почти до утра. На Рождество Христово атаман устроил в отряде елку, на которую пригласил нас и некоторых других беженцев. Елка прошла при общем веселье как гостей, так и милых хозяев. Расставаясь после этого с Александром Ильичом, никто не мог предполагать, что это была наша последняя с ним встреча»²³¹⁸.

Таким образом, Дутов, планируя новый поход, проявил свойственное ему вопиющее легкомыслие. Неудивительно, что этот поход генерал А.С. Бакич справедливо посчитал авантюрой, а финал самого Дутова оказался таким трагичным.

Однако вернусь к официальной версии подготовки ликвидации. В основном Чанышев контактировал с игуменом Ионой, лишь в исключительных случаях встречаясь с самим Дутовым (таких встреч было две). Донесения Дутову с заведомо ложной информацией составлялись Чанышевым под руководством В.В. Давыдова. Почту в Суйдин доставляли будущие участники ликвидации М. Ходжамиаров (дважды), братья Г.У. и Н.У. Ушурбакиевы (1904 и 1895 г. р. соответственно) и другие.

Первоначально Дутов проверял Чанышева: «Там от вас неподалеку в Чимпандзе стоит мой полковник Янчис, не сможете ли вы подбросить ему две винтовки и револьвер системы «наган»²³¹⁹. Задание явно бесполезное ввиду малого количества единиц оружия. Вероятно, это была какая-то проверка. Тем не менее Чанышев встретился с полковником и сделал все, о чем просил Дутов.

В своих ответах на донесения Чанышева Дутов излагал те планы, которые собирался реализовывать. В частности, он писал Чанышеву: «Письмо ваше получил. Теперь сообщаю новости. Анненков уехал в Хами. Все находящиеся теперь в Китае мною объединены. Имею связь с Врангелем. [Дела комиссаров Кульджи все хуже и хуже, наверное, скоро уедут. Началось восстание в Зайсане.] Наши дела идут отлично. Ожидаю на днях получения денег, они уже высланы. [Связь держите с Чимпандзе, там есть полковник Янчис, он предупрежден, что к нему будут приезжать люди, от кого – он не должен спрашивать, да ему и не сообщается о вас. Про Вас знаю только я один. Продовольствие нужно: на первое время хлеб по расчету на 1000 человек, на три дня должен быть заготовлен в Боргузах или Джаркенте, и нужен клевер и овес. Мясо тоже. Такой же запас в Чилике на 4000 человек хлеба и фураж. Надо до 180–200 верховых лошадей. Даю слово никого не трогать и ничего не брать силой. Передайте мой поклон Вашим друзьям – они мои. Посылаю своего человека под Вашу защиту и ответ: ] Сообщите точно число войск на границе, как дела под Ташкентом и есть ли у Вас связь с Ергаш-баем [Поклон, дружище, ваш Д. К Янчису будете посылать – говорите только одно: по приказу атамана]»²³²⁰. Упоминаемые в расчетах Дутова 4000 человек, скорее всего, силы А.С. Бакича, на которые он надеялся. Дата написания этого документа мне неизвестна и едва ли может быть установлена без доступа к материалам ЦА ФСБ.

Дело в том, что с датами основных событий ликвидации налицо весьма сильная путаница. По официальной советской версии, Чанышев познакомился с Дутовым лишь в январе 1921 г. Кроме того, известно, что атаман для контроля за Чанышевым направил в Джаркент своего контрразведчика, уроженца Троицка поручика Д.И. Нехорошко (1880 г. р.), устроившегося на работу в милицию делопроизводителем. Однако если Чанышев познакомился с Дутовым только в январе 1921 г. и тот прислал затем в Джаркент Нехорошко, то как объяснить данные об аресте Нехорошко Джаркентской ЧК и о расстрельном приговоре, вынесенном ему по решению Коллегии Семиреченского Облчк еще в конце декабря 1920 г.?!²³²¹ Кроме того, эти данные никак не вяжутся со сведениями официальной версии спецоперации об аресте Нехорошко в конце января 1921 г. Очевидно, что в разных даже официальных версиях ликвидации допущены искажения, которые в отношении столь значимого события носят, скорее всего, намеренный характер.

К слову сказать, в официальной истории органов госбезопасности Узбекистана говорится о том, что Дутов и Чанышев активно работали вместе уже в ноябре 1920 г.²³²² Следовательно, их знакомство должно было состояться еще раньше. Такая версия ближе к действительности, а срок спецоперации в этом случае существенно удлиняется. В документальном романе К. Токаева «Последний удар», основанном на подлинных документах, отмечено, что Чанышев получил задание встретиться с Дутовым еще в сентябре 1920 г.²³²³ Значит, и письмо Дутова о готовности к выступлению относится не к январю 1921, а к 1920 г. Нехорошко, дезориентированный чекистами, сообщал Дутову о Чанышеве: «Он действительно отдается нашему делу. Что от него зависит, он делает. Так что работа его деятельная, но очень остры шипы у Советской власти… С нетерпением ожидаем Вас и Вашего прихода, но никак не дождемся»²³²⁴. Кстати, в одном из последующих писем Дутов прислал Чанышеву свою фотографию с дарственной надписью в знак особого расположения.

Недавно опубликован фрагмент еще одного чрезвычайно оптимистичного письма Дутова Чанышеву, датированного концом октября 1920 г.: «Ген[ерал] Врангель соединился с крестьянами Махно и теперь работают вместе. Фронт его усиливается ежедневно. Франция, Италия и Америка официально признали генерала Врангеля главой Всероссийского правительства, послали помощь: деньги, товары, оружие и 2 пехотных французских дивизии. Англия пока подготавливает общественное мнение против большевиков и на днях ожидается ее выступление. Дон и Кубань соединились с Врангелем. Все эти сведения достоверны, так как получены об этом телеграммы из Пекина и газеты. Бухара совместно с Афганистаном выступает на днях против Соввласти. Думаю, что шаг за шагом коммуна погибнет, комиссарам грозят все последствия народного гнева. Советую семью Вашу перевезти в Кульджу под видом свидания с родственниками или закупки товаров. Пока все. Поклон Вам и другим, кто против народа не работал»²³²⁵. Едва ли подобный оптимизм был уместен, тем более что информация была непроверенной и в своей достоверной части относилась к лету 1920 г., а к осени уже не соответствовала действительности.

Участники операции надеялись выманить Дутова на советскую территорию для рекогносцировки, но это не удалось. Впрочем, в официальной версии указывается, что Дутов в какой-то момент начал сомневаться в Чанышеве и направил его в Кульджу на встречу с неким отцом Падариным (с запиской: «Отец Падарин. Предъявитель сего из Джаркента – наш человек, которому помогите во всех делах»), от которой Чанышев уклонился, уехав в Джаркент и объяснив агенту Дутова Нехорошко свое возвращение опасением за близких, которым мог грозить арест. Добавлю, что Нехорошко был познакомлен Чанышевым с Ходжамиаровым и Г.У. Ушурбакиевым.

Кстати, небезынтересно, что Падариным разведка Туркфронта ошибочно считала отца Иону²³²⁶. Характерно, что эта ошибка в дальнейшем закрепилась и в официальных советских версиях ликвидации Дутова.

Сотрудники ЦА ФСБ опубликовали письмо Дутова Чанышеву, написанное после этих событий: «Ваш обратный проезд в Джаркент меня удивил, и я не скрою от Вас, что я принужден сомневаться и быть осторожным с Вами, поэтому вперед до доказательства Вами преданности нам я не сообщу многого. Сообщу лишь Вам последние сведения, полученные три дня тому назад. Ваши большевики озверели потому, что им будет конец. У меня был один мусульманин с Кубани и передал письмо Врангеля. Содержание его не скажу. Деньги от Врангеля я получил. Каково мое отношение к китайцам и их ко мне – Вам знать незачем… Мы теперь имеем тесную связь со всеми, и надо сейчас не играть на две лавочки, а идти прямо. Я требую службы Родине – иначе я приду и будет плохо. А если кто из русских в Джаркенте пострадает – ответите Вы, и очень скоро. Я требую сдачи в Чимпандзе 50 винтовок с патронами – иначе сами учтите, что будет. Вы сделать это можете, и тогда поздравляю Вас с чином и должностью высокой, почетом и уважением. До свидания. А.Д.»²³²⁷. Если верить процитированному письму, получается, что Чанышев передал для белых около 50 винтовок, что уже было немало. Советское руководство подобная перемена в ходе спецоперации, когда она стала бы работать на Дутова, явно не устраивала.

По данным сотрудников ФСБ, Чанышев в общей сложности не менее пяти раз переходил в Китай через границу. Вторая его встреча с Дутовым состоялась 9 ноября 1920 г. После этой встречи он пишет Чанышеву письмо: «Ваше письмо получил. Очень благодарен за сведения и за Вашу работу. Новости таковы: восстание Алтайской губернии и около Семипалатинска идет, и подавить его не смогли. Связь с Дальним Востоком и Врангелем у нас установлена. До меня дошли слухи, что красные хотят предпринимать поход на Китай, и в Джаркент переходит штаб армии… Правда ли все это? На все Ваши подробные вопросы отвечу следующим посланным, которого очень прошу прислать к вечеру 16 ноября. С ним сообщу подробный план действий. Мне необходимо прислать три винтовки с патронами, лучше 3-х линейки. Если устроите это дело – награда будет очень большая. Людей еще пошлю. Дело наше идет вперед. Вас прошу работать так: внушать населению, что пока будут большевики – нет порядка, помощи. Запутать аппарат власти, введя больше канцелярщины и милиции, надо скрывать дезертиров. В следующий раз пришлю выдержки из телеграмм и газет как иностранных, так и русских. Проверьте слух о движении к Джаркенту 3-х советских полков из Аулие-Ата. Прошу прислать советские газеты. Ходят ли телеграммы в Оренбург и Семипалатинск – узнайте это. Желаю всего хорошего. Будьте здоровы. Д.»²³²⁸.

Опубликовано и еще одно письмо Дутова, ставшее поводом для принятия решения о ликвидации атамана. Оно датировано декабрем 1920 г.: «К[асымхан] Письмо получил, сейчас же отвечаю, кажется, ждать нечего. Если 5 полк наш – то с Богом начинайте. Буду сегодня давать распоряжение. Мне посланный сказал, как только полк восстанет, то сейчас же идти на границу на другой день быть там 4 по старому стилю, часть наших будет держать разъезды у границы, а вы действуйте по обстановке. Главное, запасайте оружие и высылайте его на границу. Там сейчас же вооружатся и уйдут к Вам на помощь. Телеграф обязательно перерезать и дать знать в Баскунчи и в Баргузир. Там есть наши люди, они поддержат Вас сейчас же. Когда начнется восстание, посылайте в Гавриловку, Апсинск²³²⁹ гонцов, там ждут, и дальше в Уч-Арале, Алакуль. Вся эта местность готова, оттуда дадут знать в Чугучак и лагерь. Не забудьте дать знать в Пржевальск и Кольджат. Помните, что от этого зависит все – связь во все стороны и оружие на границу. Чимпандзе имеет более 300 бойцов. Желаю удачи и до свидания»²³³⁰. Таким образом, атаман все еще надеялся на отряд Бакича («дадут знать в Чугучак и лагерь»). Единственно, что вызывает удивление в этом документе – упоминание 5-го полка. Если документ действительно датирован декабрем (то есть после провала выступления 1-го батальона этого полка), едва ли в части могли сохраниться какие-либо антибольшевистские ячейки. Вряд ли Дутов не знал о поражении восстания в Нарынском уезде, чтобы позволить Чанышеву себя дезинформировать на этот счет. К тому же это было рискованно и для самого Чанышева, поскольку обман мог быть легко раскрыт. Если же документ относится все-таки к ноябрю, тогда возникает вопрос о роли Чанышева и созданной при содействии советской разведки ложной организации в самом Нарынском восстании. Не стала ли эта роль организующей?! Быть может, игра с Дутовым завела большевиков слишком далеко?! К сожалению, без доступа к документам спецоперации ответить на эти вопросы невозможно.

В начале января 1921 г. Чанышев предпринял первую попытку убить Дутова (в Китай направлены М. Ходжамиаров, Ю. Кадыров и один из братьев Байсмаковых), однако из-за восстания в 3-м китайском пехотном полку 9 января 1921 г.²³³¹ Суйдин был взят под усиленную охрану, и о покушении нечего было и думать. В этот период Дутов занимался формированием в своем отряде пластунского батальона в Чимпандзе.

15 января 1921 г. Чанышев и его помощники были арестованы Семиреченской облчк по подозрению в причастности к контрреволюционной организации полковника Бойко²³³², причем эта новость всполошила весь Джаркент. По городу поползли слухи, что он, как особо опасный преступник, отправлен в Ташкент. По свидетельству Д.А. Мирюка, Чанышеву был вынесен расстрельный приговор, после чего ничего не стоило привлечь его к ликвидации Дутова. Тем более что в заложники были взяты 9 его родственников. По одному из свидетельств, Чанышев собрал группу боевиков из отчаянных контрабандистов во главе с Ходжамиаровым. Контрабандистское прошлое Ходжамиарова документально подтверждено²³³³. Все боевики были малограмотными или имели начальное образование²³³⁴. Впрочем, для участия в операции нужно было совсем другое – физическая сила, решительность и выносливость. Этими качествами они обладали.

31 января группа Чанышева пересекла границу с Китаем уже непосредственно для организации убийства оренбургского атамана²³³⁵. Сейчас известны имена всех ликвидаторов, ушедших тогда в Китай. Их было шестеро: К.Г. Чанышев, М. Ходжамиаров, Г.У. Ушурбакиев, братья К. и М. Байсмаковы, Ю. Кадыров. Как вспоминал сам Чанышев, с ними был еще и 50-летний С. Моралбаев²³³⁶. При этом Чанышев вовсе не упоминает Н.У. Ушурбакиева, присоединившегося к группе позднее. 2 февраля ликвидаторы прибыли в Суйдин.

Боевики Чанышева были отличными всадниками и стрелками, обладали большой физической силой и хладнокровием, в особенности М. Ходжамиаров. Все они были уйгурами по национальности и ничем не отличались от местного населения по обе стороны границы. Махмуд Ходжамиаров родился в Джаркенте в 1894 г. и был, видимо, самым старшим из всех. Из Джаркента происходил и Г.У. Ушурбакиев (равно как, скорее всего, и его брат).

Долгое время от группы не поступало сообщений. В связи с отсутствием известий о группе в Суйдин был направлен и Н.У. Ушурбакиев (по другим данным, это был не он, а его брат Г.У. Ушурбакиев). Последний, судя по всему, сообщил, что в случае задержки заложники будут расстреляны. При содействии органов госбезопасности Казахстана удалось выявить фотографии Ходжамиарова и Г.У. Ушурбакиева, фото Н.У. Ушурбакиева было опубликовано еще в советской печати. Таким образом, известны изображения почти половины членов террористической группы.

Как оказалось, операция сорвана не была, а группа расположилась на явочной квартире в Суйдине. По одной из версий, предполагалось вывезти Дутова в мешке, ответив при возможной проверке, что внутри воззвания атамана. Накануне ликвидации, по свидетельству Н.У. Ушурбакиева, роли распределились следующим образом: «В штаб к Дутову идет Махмут Ходжамьяров… Старший из братьев Байсмаковых Куддук, знакомый с часовыми, должен все время находиться как можно ближе к Махмуту. Касымхан Чанышев и Газиз (или Азиз Ушурбакиев. – А. Г.) будут прохаживаться у ворот крепости, готовые в любую минуту броситься на помощь Махмуту и Куддуку. Юсупу Кадырову, Мукаю Байсмакову и мне поручалось прикрыть огнем отход главных участников операции в случае, если вспыхнет перестрелка»²³³⁷. Операцию, по утверждению Ушурбакиева, наметили на 22 часа, когда город затихнет, но Дутов еще не ляжет спать, ворота крепости будут открыты, а караулы не будут удвоены на ночь.

Со слов игумена Ионы подробности убийства Дутова были таковы²³³⁸: Чанышев сидел в советской тюрьме и был присужден к расстрелу, но, чтобы спасти себя, согласился принять участие в ликвидации Дутова. Отряд большевиков, вооруженный револьверами с отравленными пулями, прибыл в день убийства в Суйдин, расположившись в отдельном доме на окраине города. Дутов ежедневно ездил в казармы один, без охраны. Чанышев разделил свой отряд на две группы и подстерегал Дутова по двум дорогам из города в казармы. Однако в тот день Дутов из-за болезни остался на квартире. Около 17 часов к воротам его дома подъехали три мусульманина. У ворот должен был дежурить китайский солдат, но его не было на месте. Один из прибывших остался у входа, двое зашли во двор. Вестового попросили доложить, что привезен пакет из России. Во дворе у входных фонарей стоял дневальный. Вестовой доложил Дутову, тот разрешил гостям войти, один из них остался с дневальным, а второй пошел с вестовым. Дутов вышел, а убийца, доставая пакет, выхватил из-за сапога револьвер и застрелил его двумя выстрелами в упор, потом выстрелил в вестового и убежал. Мусульманин во дворе после первого выстрела убил дневального. Пуля пробила Дутову руку и проникла в живот, на следующий день атаман скончался. Есть сведения о том, что Дутов был ранен в печень²³³⁹.

По значительно более детальному и заслуживающему доверия свидетельству одного из сотрудников российского консульства в Кульдже, близко знавшего Дутова, пропуск Чанышеву и сопровождавшим его лицам к Дутову выдал игумен Иона, находившийся тогда в Кульдже. Получается, что сам игумен Иона в своих показаниях либо побоялся сознаться в этом, либо преднамеренно скрыл данный факт. Преднамеренное же сокрытие может свидетельствовать о двойственности той роли, которую играл этот человек.

В 10 утра трое убийц выехали из Кульджи в общем дилижансе, предполагая к 16 часам быть в Суйдине. В этот день Дутов отправил в Кульджу своего племянника и адъютанта сотника Н.В. Дутова, а к самому атаману должен был прибыть его товарищ по академии, семиреченский атаман Генерального штаба генерал-майор Н.П. Щербаков. Щербаков пробыл у Дутова до темноты. Возвращаться в Кульджу ему было поздно и небезопасно, поэтому Дутов предложил ему переночевать в Суйдине, в отряде, отправив его на тройке в помещение отряда («Западный Базар») и выделив для сопровождения своего фельдъегеря Лопатина. Сам атаман также намеревался отправиться к своему отряду, где предполагался вечер в честь Щербакова.

Другой фельдъегерь Дутова И. Санков отправился поить лошадей за город. Кроме самого Дутова, в доме оставалось лишь три казака: глухой казак – повар, два часовых: сын фельдъегеря Василий Лопатин и Василий Павлов. Около 17 часов к квартире атамана верхом (так в описании. – А. Г.) подъехал Чанышев с сопровождающими. Оставив одного из подельников у входа с лошадьми, Чанышев с другим убийцей вошли в кухню и, предъявив пропуск, попросили у находившихся там повара и В. Лопатина разрешения увидеть Дутова по срочному делу. Дутов, сославшись на усталость, отказался принять Чанышева, но последний проявил настойчивость и указал на важность пакета, который привез.

Дутов уступил просьбам и пригласил Чанышева (второй убийца остался рядом с В. Павловым). Следом за Чанышевым с винтовкой зашел часовой Лопатин. Атаман вышел из спальни в приемную (по некоторым данным, в одном белье²³⁴⁰), встав около двери в спальню. Чанышев вошел, хромая, и сказал: «Вам есть пакет». Затем он нагнулся, как бы доставая пакет из сапога, выхватил оттуда револьвер с отравленной, как показала экспертиза пулей, и выстрелил. Пуля пробила Дутову руку, которую атаман имел обыкновение держать у последней пуговицы кителя, и попала в живот. Вторым выстрелом Чанышев застрелил часового, попав ему пулей в шею. Третий выстрел вновь был направлен в Дутова, однако к этому времени атаман скрылся в спальне, и пуля застряла в дверном косяке. С началом стрельбы сопровождавший Чанышева мусульманин ликвидировал второго часового, попав ему в живот. Еще одним выстрелом Чанышев прострелил ногу упавшего Лопатина и быстро выбежал во двор. Затем все трое участников операции вскочили на лошадей и, проскакав 49 верст, благополучно скрылись на территории Советской России. Смертельно раненный Дутов выбежал за дверь и, не чувствуя ранения, крикнул вдогонку: «Ловите этого мерзавца!» Между тем глухой повар Дутова вообще ничего не услышал.

Первую перевязку Дутову сделала его молодая жена А.А. Васильева, имевшая на руках грудного ребенка – дочь Веру. Всю ночь Дутов, находившийся в сознании, провел в страшных мучениях. По имеющимся данным, из часовни отряда к нему была перенесена чудотворная Табынская икона Божьей Матери, однако чуда не случилось. С 2 часов ночи боли значительно усилились, началась частая рвота, атаман стремительно терял силы. Стало ясно, что Дутов умирает. Лишь к 6 утра из Кульджи прибыли игумен Иона и врач А.Д. Педашенко, но было поздно. Игумен Иона едва успел наскоро напутствовать умирающего, а помощь врача уже не требовалась. Дутов скончался рано утром 7 февраля от внутреннего кровоизлияния в результате ранения печени и заражения крови от отравленной пули (по другим данным – от большой потери крови²³⁴¹). В тот же день скончались и оба часовых. Дутов и часовые были похоронены во дворе казарм отряда, но позднее, при ликвидации отряда 28 февраля 1925 г., все три гроба были перенесены на местное католическое кладбище²³⁴².

А.П. Загорский (Воробчук), приехавший в Суйдин из Кульджи на следующий день, впоследствии изложил в своих небольших воспоминаниях рассказ фельдъегеря атамана Дутова прапорщика И. Санкова: «Касымхан Чанышев и киргиз, тоже Касымхан, часто бывали у атамана, и он подолгу с ними разговаривал один на один в своей канцелярии. Мы хорошо знали в лицо этих посетителей, и атаман приказал нам беспрепятственно пропускать их к нему. Около 7 часов вечера в роковой день, как только начало темнеть, мы заперли ворота в наш двор на засов. Часовые с винтовками в руках заняли свои посты: мой сын стоял у ворот, а казак Маслов в сенях квартиры атамана. Я и один вестовой сидели в нашей комнате. Кто-то постучал снаружи в ворота. Мой сын спросил, кто там. Ему ответили: «Касымхан Чанышев по спешному делу к атаману».

Сын отворил ворота, я в окно увидел вошедшим во двор киргиза Касымхана, а за воротами три верховые лошади и возле них Касымхана Чанышева и еще одного мусульманина. Так как эти визитеры посещали атамана очень часто, то я отнесся к этому спокойно, а только смотрел в окно и наблюдал за приехавшими. Я слышал, как Маслов доложил атаману о приезде Касымхана. Касымхан вошел в сени, прихрамывая. Атаман вышел к нему из своей спальни, поздоровался с ним и спросил, отчего тот хромает. Касымхан сказал, что он случайно по дороге ушиб ногу. Он вынул и передал атаману какой-то пакет. Маслов стоял рядом с Касымханом.

Как только атаман стал вскрывать пакет, Касымхан выхватил из своего кармана револьвер и в упор выстрелил в него, быстро повернулся к Маслову и вторую пулю выпустил в того. Атаман бросился к двери своей спальни, но убийца еще раз выстрелил в него и быстро выскочил за ворота. В момент стрельбы Касымхана в атамана и Маслова Касымхан Чанышев выстрелил и убил наповал моего сына. Я и бывший со мной вестовой бросились в дом атамана и увидели, что Маслов уже мертвый, пуля попала ему в шею. Атаман сидел на своей кровати, прижимая рукою на боку сильно кровоточившую рану. Другая рука у него тоже была ранена. Мы немедленно вызвали из отряда фельдшера Евдокимова, послали гонца в Кульджу к о[тцу] Ионе и просили поскорее прислать доктора. Евдокимов делал все, что мог, но к утру атаман скончался. Убийцы, совершив свое каиново дело, быстро вскочили на лошадей и скрылись»²³⁴³. Тогда же в Кульджу был отправлен гонец с известием о тяжелом ранении атамана. Несколько человек, включая двух врачей, сразу же выехали в отряд, однако, прибыв в Суйдин около 9 часов утра, нашли Дутова уже мертвым.

Между тем, по свидетельству генерала Щербакова, «отец Иона принимал деятельное участие в убийстве атамана. Об этом… говорил и поручик Аничков, который также, как и генерал Щербаков, и отец Иона, был, в момент убийства атамана, в Кульдже»²³⁴⁴.

Приведу еще одну версию, изложенную анонимным офицером личного отряда Дутова. Впрочем, автор неточен в указании даты убийства – якобы 21 февраля по старому стилю. Соответственно можно сомневаться в том, насколько близко он соприкоснулся с произошедшими событиями. Вместе с тем эти воспоминания содержат много ценных и неизвестных фактов из жизни отряда. Он писал:

«Мы, офицеры атамановского отряда и ближе к нему стоящие – личного конвоя, до сих пор не знаем детально тех причин, которые были сложны и сплетены из многих и многих интриг, приведших к трагической смерти любимого всеми батьки-атамана.

Но знаем много, и все отрядники знают те версии смерти Атамана, которыми в те далекие годы жил отряд, жил и клялся, когда наступит момент, жестоко отмстить и убийцам и их помощникам…

О, мы не говорим, что отец Иона – отрядной и военный батюшка, любимец атамана, был к этому злому делу причастен, мы этого сказать не можем, но вспомнить должны, что он много знал, слишком было велико его влияние на атамана и не всегда оно было благотворным…

Атаман жил в Суйдуне… в фанзе из трех смежных комнат. С ним жила его жена, как ее называли отрядники – Шурочка, личная охрана – подхорунжий Мельников, прапорщики Лопатин и Санов.

У ворот дома всегда стояла пара часовых – почетный китайский караул.

У крыльца – казак с шашкой и винтовкой.

Слухи об убийстве атамана шли давно. Кто-то плел эту паутину с давних времен, и когда офицеры Личного отряда учредили на крыше атамановской фанзы скрытый пост – офицера с револьвером, то атаману его штатские помощники²³⁴⁵ внушили, что это против него.

И он, придя в офицерское собрание отряда, порвал на своей груди рубашку и сказал: «Убивайте, если вы так!»

Офицеры сидели понуря голову. Им было стыдно, что их любимый Вождь произнес такую клевету на них, которые в любую минуту за него отдали бы свою жизнь.

После атаман понял это и говорил: «Господа, господа офицеры, кто-то кует темное дело. Будьте осторожны».

Но офицерский пост с крыши фанзы был снят.

О. Иона жил в Кульдже и часто ездил, проходя без доклада в кабинет, к атаману.

Большую к нему любовь и уважение питал наш вождь. А почему – этого в отряде никто не знал, и лишь только мы, более близкие к атаману, знали, что он ведет огромную работу по созданию барьерного государства для предохранения Азии от чар и злодейств красных, знали мельком и про предложение англичан – перейти на службу отряду для охраны афганской границы от продвижения туда красных коммунистов.

В это был посвящен о. Иона и еще некоторые из штатских.

Они и творили что-то, но что – из отрядников никто не старался узнать, атаману верили на слово, больше, чем себе. Знали, что он не обманет, не предаст и не продаст. Больше казаку ничего не нужно было…

Вечерело. Атаман только что пообедал и несколько нервный прошел в свой кабинет.

К нему только что приезжал атаман Семиреченского казачьего войска генерал Щербаков, который после ряда недоразумений с Походным Атаманом приехал и принес ему братские извинения.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.