Кровавый масонский след в русской истории
Кровавый масонский след в русской истории
И все же, каковы основные признаки именно масонского следа в русской истории? Когда и как проявились результаты деятельности этой тайной вольнокаменщической организации у нас на Руси и в чем они выражены?
«…правила государством за малолетством Иоанна великая княгиня Елена Васильевна до 3-го апреля 1538 года; в этот же день, в два часа дня, будучи в полном цвете лет, она неожиданно скончалась. Барон Герберштейн говорит, что ее отравили и этому, конечно, можно верить» [82, с. 14].
Такими же загадочными выглядят как смерти жен Грозного Царя, так и смерти его сыновей. Очень сложно здесь не заподозрить злой умысел все той же тайной организации, чьи дела, собранные воедино, начинают уверенно высвечивать свою сопричастность к преступлениям этой черной секты.
А жидомасонам было за что ненавидеть Грозного Царя: «в самом конце 1562 года государь собрал значительную рать, около 80 000 человек, с большим нарядом, то есть с осадными пушками, и совершенно неожиданно подошел к Полоцку, который был вслед за тем взят нами 15 февраля 1563 года; сидевший в нем польский воевода Довойна и латинский епископ были отосланы в Москву; наемные же королевские воины из иноземцев были щедро одарены Иоанном и отпущены домой; с горожанами он тоже обошелся милостиво; однако всех жидов приказал перетопить в Двине» [82, с. 161].
Вот где корень возникновения тех историй, которыми его столько лет единоплеменники утопленных адептов хананейского вероисповедания и пытаются выставить каким-то страшным монстром. Однако ж Нечволодов это категорически отрицает:
«…многие рассказы о жестокостях Грозного, как мы уже говорили, явно преувеличены» [82, с. 154].
На самом же деле вот какая сложилась тогда обстановка:
«В январе 1580 Грозный созвал в Москве церковный собор и торжественно объявил ему, что Церковь и Православие в опасности, так как безчисленные враги восстали на Россию: турки, крымцы, ногаи, литва, поляки, венгры, немцы и шведы — как дикие звери разинули челюсти, чтобы поглотить нас…» [82, с. 205].
А восстали они на Православное Царство все разом. И уж здесь не заметить кем-то очень тонко спроворенного сговора просто невозможно.
И вот, после смерти Грозного Царя, новая серия заговоров уводит страну за грань выживания.
Но все опять заканчивается воцарением законного царя: пусть и не лучшего своими качествами, но просто хотя бы вернувшего стране ее прежний государственный аппарат. А потому уже окончательно было уничтоженная Держава вновь встает на ноги, от всех своих многочисленных врагов ощетиниваясь засеками. А затем присущей лишь ей активной обороной подступает уже и к самому Крыму. Таким образом, вопрос о нашем физическом уничтожении снова снят с повестки дня. Но нам теперь хорошо известная тайная организация, по тем временам еще совершенно неведомая, вновь перешла к поиску путей агрессии, видимыми результатами которой стала никоновская церковная реформа.
В царские покои члены тайной секты, объединяющей все религии, забрались в те времена достаточно основательно. Что и прослеживается в удивительно закономерной цепи отравлений престолонаследников. Это сильно бросается в глаза, а в особенности из-за того, что наряду с постоянно объявляемыми якобы больными, а потому и столь почему-то закономерно умирающими мальчиками (и это в течение сотни-то лет подряд!!!), все девочки оказываются на редкость здоровыми и живут (даже в темницах) до глубокой старости!
Череда загадочных смертей начинается с супруги царя Алексея Михайловича. Помимо самой матери венценосного семейства, русской красавицы-царицы Марии Ильиничны Милославской, столь же странным образом умирают пятеро (пятеро!!!) ее сыновей. Однако же и у Петра оба мальчика, зачатые во грехе с блудной девкой, провозглашенной им впоследствии императрицей, весьма странным образом умирают почему-то достаточно рано. Все же его девочки, не в пример мальчикам, оказались живучими на редкость. Все четыре без проблем достигли взрослого возраста.
А потому эпоха «славных дел» смертью самого «преобразователя» отнюдь еще и не заканчивается.
Петр II, о котором советские историки и слова не сказали, царствовал всего три года. После чего от каких-то там якобы «излишеств», весьма невразумительных (это в 14-то лет!), так же, как и все прочие мужчины, скоропостижно вдруг заболел и не менее скоропостижно скончался. И как все прочие, от подобной смерти умершие: «не оставив завещания»…
Однако все ж о причинах и этой странной смерти они тоже достаточно опрометчиво пробалтываются. Вот чем не угодил нами вскрываемой мировой тайной организации, судя по всему — масонской, этот молодой монарх:
«…Петр перевел двор из Петербурга в Москву (конец 1727 г.). Затем… Петр объявил себя противником преобразований Петра I, уничтожая созданные его дедом учреждения» [2, с. 155].
Таким образом, город-кровосос должен был очень быстро зачахнуть и, за полной своей никому ненужностью, отмереть от живого государства, как совершенно ему ненужный волдырь.
Но вот и еще какое злосчастье поджидало заграницу, как всегда консолидирующуюся вокруг питающих ее сил. Архиепископ Ростовский:
«…вошел с предложением в Синод — издать новый закон, чтобы впредь ни один русский не вступал в брак с кем-либо другого вероисповедания, а всех, находящихся в таковом браке, до издания этого закона, развести. Члены Синода готовы были подписать этот закон…» [4, с. 319].
Но заграница от такого оборота дела слишком многое теряла. Потому этот монарх столь странно рано и покинул этот мир.
А перед отравлением самого государя была отравлена его сестра Наталья. Вот как о неизбежности случившегося в своей депеше от 18 ноября мадридскому двору проговаривается посол Испании дюк де Лириа:
«Мне кажется, болезнь ее высочества вовсе не грудная, потому что у ней нет ни одного из симптомов чахотки. Я не могу выкинуть из головы, что ее болезнь, судя по ее медленности, происходит скорей от вероломства какого-нибудь тайного врага, чем от худого состояния легких. Если основательны мои подозрения, естественно думать, что те, кто захотели погубить великую княжну, не захотят, чтобы остался вживе и царь» [4, с. 304].
И эти они, что и понятно, не захотели…
А вот кто мог подсыпать последние дозы яда, оказавшиеся смертельными. В комнате Петра II, в момент его неожиданной смерти, судя по всему, могли находиться лишь: «…Остерман да камергер Лопухин» [4, с. 335].
Но их личные интересы (Лопухин был женат на лютеранке) были далеки от интересов Православной России, выходящей из тяжелейшего кризиса, организованного Петром I. Смерть монарха выглядит явно насильственной, чтобы этого можно было не разглядеть.
«Болезнь и смерть императора вызывали разные толки. В народе долго говорили, что он отравлен» [4, с. 336].
И вот кто является среди наиболее вероятных заказчиков случившегося:
«Через месяц Анна Иоанновна взошла на престол.
Король Пруссии Фридрих I, услышав эту весть, пил за здоровье Анны из большого бокала» [4, с. 338].
А вот что говорится о сменившем его в 1740 г. на Прусском престоле наследнике:
«…в четыре часа утра 15 августа 1738 года, был посвящен в масонство сын короля прусского Фридрих (3 июня 1740 года, всего через три дня по вступлении своем на престол, Фридрих заявит об этом приближенным, 4 июля прикажет секретарю берлинской Академии Форнею издавать в Берлине масонскую газету на французском языке — «Берлинский Журнал, или Политические и научные новости», а 13 сентября, под своим покровительством, откроет ложу «Трех глобусов», которая вскоре сделается «Великим Востоком» для всей Германии)» [4, с. 359–360].
И вот откуда, как выясняется, черпал средства для своих нововведений этот масон, тоже как и Петр, и Екатерина объявленный все теми же «кем-то» «Великим»:
«…Фридрих, будучи наследником, постоянно получал денежные субсидии от Бирона и Анны Иоанновны, что составляло большую тайну при дворе» [4, с. 360].
Вот фрагмент письма саксонского посла Зума наследнику прусского престола, вскрывающего эти денежные поступления:
«Герцог курляндский, — писал Зум в одном из писем, в шифрованной переписке, — доставляет себе удовольствие, без всякого политического расчета, быть вам полезным, поэтому я продолжаю с ним устраивать заем, который вы смело можете принять от одной знатной дамы… Об этом деле знают только трое: герцог, дама (А. И.) и я. Напишите мне… шифрами сумму, которая вам нужна» [4, с. 360].
А просто так, что и естественно, никто никого никогда излишками финансовых средств не баловал. То есть будущего масона на троне прикармливал масон же. Что выглядит естественным и более чем понятным.
Что известно о масонстве Бирона?
Ну, во-первых, имеются сведения о некой «…митавской масонской ложе» [4, с. 359], существовавшей там именно в период пребывания в этом городе герцогини Курляндской, Анны Иоанновны, и ее протеже — Бирона.
«Невозможно установить, кто принимал в масонскую ложу Эрнста-Иоганна-Бирона. Достоверно следующее. В 1726 году Петр Михайлович Бестужев-Рюмин, некогда обер-гофмейстер двора герцогини Курляндской и благодетель самого Бирона, писал: «Бирон пришел без кафтана и чрез мой труд принят ко дворцу без чина, и год от году я, его любя, по его прошению, производил и до сего градуса произвел». (Письмо приведено историком прошлого столетия Арсеньевым в книге «Царствование Екатерины».)» [4, с. 360].
Вот кто руководил заговором при устранении Петра II.
Результаты этого масонского переворота, поименованные бироновщиной, запомнились очень хорошо:
«Немцы, казалось, парализовали волю русских. Тех же, кто выказывал сопротивление, казнили, как Волынского, или же сажали на кол.
Воры, рыскали по городу, совершая грабежи и убийства.
Казни становились столь привычным делом, что уже не возбуждали ничьего внимания, и часто заплечные мастера клали кого-нибудь на колесо или отрубали чью-нибудь голову в присутствии двух-трех нищих старушенок да нескольких зевак-мальчишек. В царствование Анны Иоанновны одних знатных и богатых людей было лишено чести, достоинств, имений и жизни и сослано в ссылку более двадцати тысяч человек» [4, с. 387].
Таким образом, возвращались страшные времена Петра I, когда жизнь человеческая не стоила и алтына. Что распространялось и на наследников престола, когда отравители очень усиленно расчищали дорогу царю-антихристу:
«Удивительно умирали на Руси в XVII веке: цветущие юноши могли умереть от печали, царевич Федор — от цынги (это при царском-то питании), царевич Алексей — от недостаточно подвижного образа жизни…» [55, с. 361].
Но все это лишь жалкие отговорки:
«Федор был болезненным, но по заключениям иноземных врачей, смертельными недугами не страдал» [15, с. 360].
Но уж если и заграница выказывает свои сокрушения по поводу явно насильственной его смерти…
Да и сами мы на такую что-то уж слишком скоропостижную смерть не обратить внимания просто не могли. А потому:
«Среди стрельцов прямо говорили о его отравлении» [15, с. 360].
И вот какими словами ответила царевна Софья на избрание так называемым «гласом народа» в цари десятилетнего, еще ни читать, ни писать к тому времени не научившегося, на редкость тупого подростка, черного и страшного Петра. Которого оставшиеся за кадром силы избрали на царство вместо законного престолонаследника — шестнадцатилетнего писаного белокурого красавца Ивана:
«…знайте, православные, что брат наш царь Федор Алексеевич отравлен внезапно злыми людьми; пожалейте нас сирых: у нас нет ни батюшки, ни матушки, а братьев и родственников отнимают. Наш брат Иван старший, а его не избрали царем…» [136, с. 40].
Так кто же оплатил столь щедро этот «глас народа», который позволил вновь собравшейся после смутных времен у руля управления страной боярщине объявить вместо законного взрослого наследника столь на редкость тупого и злобного, явно не русской наружности мальчика?!
А спонсировались эти крикуны аккурат из самой Швейцарии, куда и отлучался периодически таинственно сказочно богатый обитатель Кукуевой слободы масон Лефорт.
Однако же, после чисто по-русски учиненной расправы (без пыточных и дознания) над родственниками Петра, стрельцы: «… провозгласили царем Иоанна Алексеевича, а царевну Софью — правительницею государства» [136, с. 41].
Но все примененные к возможным отравителям кары явились лишь полумерами, так как уже 26 мая боярская дума «…признала это избрание с тем, чтобы Иоанн Алексеевич, называясь первым царем, соцарствовал с братом своим Петром Алексеевичем. 25 июня оба царя были венчаны на царство» [136, с. 41].
Почему?! Ведь это полностью противоречило обычаям того времени!
И это является очередным доказательством деятельности тайной организации, раскинувшей свои сети в московском Кремле. Ведь это двоецарствие так и осталось единственным исключением из общего правила наследования:
«Больше в России не было случая одновременного правления двух царей» [2, с. 147].
И такое случилось потому, что силы зла, даже под страхом физического своего уничтожения, от некогда задуманного гнусного злодейства лишь из-за временной своей неудачи отступаться вовсе не собирались. Оплачивались же подобные весьма рискованные услуги, судя по результатам совещания боярской думы, весьма щедро, а потому высшие сановники и преступили отеческие законы, не моргнув и глазом, учредив никогда ранее на Руси не бывалое двоевластие. Так продажная верхушка вернула вспять смутные времена, усадив на трон своего третьего по счету самозванца.
Но как же его соправитель на троне?
Он был объявлен каким-то уж особенно хворым. Потому скорая его смерть, не менее странная, чем и всех иных его родственников, естественно — мальчиков, никого к тому времени уже не удивила.
«От Милославской Алексей Михайлович имел пять сыновей и шесть дочерей: Евдокию, Марфу, Софью, Екатерину и Марию. Но мальчики как-то не жили в этой семье. Старшие сыновья Дмитрий и Алексей умерли при жизни родителей. В марте 1669 года умерла Марья Ильинична, за нею последовал царевич Симеон» [14, с. 20].
Четвертым покойником стал царь Федор, а пятым — царь Иван.
«До 1682 года у Петра не было ни единого шанса стать царем» [14, с. 22].
Но каменщики «работали» исправно. Потому наследник, являющийся в длинной череде братьев по старшинству лишь шестым, «…Петр I стал царем..»[14, с. 22].
И стал после более чем загадочных «ранних смертей нескольких своих родственников и вследствие этих смертей» [14, с. 22].
Итак, подытожим: пять странным образом слишком рано ушедших из жизни наследников престола — детей царя Алексея и двое не менее странно и даже еще в более раннем возрасте ушедших из жизни незаконных наследника беззаконного царя Петра I и один его сын, замученный им самим же, Петр II и Иоанн Антонович, Петр III и Павел I, всего 12 ушедших из жизни венценосцев и наследников русского престола, из которых четверо были убиты слишком явно, чтобы их смерть можно было отнести за счет болезненности и хилого здоровья. И все это — подряд!
А мы еще удивляемся, почему это соправитель. Петра Иоанн оказался вдруг таким безвольным! На его глазах неожиданно умирают все его братья, мать и отец.
Но ведь мать Ивана IV Елену Глинскую и всех жен нашего набожного Грозного для врагов царя отравили точно так же! И если доказательств отравления семейства Алексея Михайловича не имеется, и о завершении их жизней насильственными мерами можно лишь догадываться, то в отношении семейства Иоанна Грозного такие доказательства есть. Во всех исследованных останках оболганного историками царя и его ближайших родственников обнаружены дозы отравляющих веществ, в десятки раз превышающие смертельную дозу. То есть обыкновенные дозы яда их не брали. И это понятно почему: в те времена, когда Русь именовалась Святой, высшее общество, в отличии от общества, сконструированного Петром, вело праведный образ жизни. Именно по этой причине в перечнях титулов наших князей часто встречается святой к благоверный. А таким яд не страшен. О них сказано:
«И ЧТО СМЕРТНО ИСПИЮТ, НЕ ВРЕДИТ ИХ» [Мк. 16, 18] Потому отравителям, во времена Ивана Грозного, приходилось в свои жертвы вкачивать просто умопомрачительнейшее количество яда. Что и осталось зафиксировано в актах экспертизы их останков. В исследованных костях родственников Грозного Царя отравляющих веществ было обнаружено:
у великой княгини Елены Глинской, матери Ивана Грозного: ртути одна смертельная доза, мышьяка — 10;
у царица Марии Нагой, жены Ивана Грозного: мышьяка одна смертельная доза, ртути — 15;
у великой княгини Софьи Палеолог, бабушки Ивана Грозного: мышьяка 3 смертельных дозы, ртути — 5;
у княгиня Евфросиньи Старицкой, тетки Ивана Грозного: ртути две смертельные дозы, мышьяка — 160 [!];
у царевича Ивана, сын Ивана Грозного: мышьяка три смертельных дозы, ртути — 32;
у царицы Анастасии, первой жены Ивана Грозного: мышьяка 10 смертельных доз, ртути — три в костях и 120 (!) в волосах [63, с. 115].
Конечно же, для попыток оправдания применения данных отравляющих веществ для каких-то модных по тем временам лечений нет и малейшего основания. Ведь в этой же семейной гробнице в исследованных останках явно умершего от отравления Скопина-Шуйского смертельная доза была обнаружена самая обыкновенная. Ее вполне и хватило для нашего полководца, столь удачно начавшего военную кампанию. А вот какие дозы обнаружены в совсем еще маленьких детях:
Мария Старицкая (5–7 лет), троюродная племянница Ивана Грозного: ртути две смертельные дозы, мышьяка — 101 (!) [63, с. 115].
В саркофаге дочери Ивана Грозного, младенца Марии «…мышьяка найдено в 47 раз больше предельно допустимой нормы…» [63, с. 109].
Но ведь и количества ртути, обнаруженного в ее останках, оказалось выше предельно допустимого в пять раз!
Так что совсем не без оснований на повальную смертность в семействе Алексея Михайловича следует смотреть как на вполне закономерную травлю конкурентов на трон заинтересованных в воцарении Петра лиц. А потому становится вполне очевидным, что волю законного взрослого наследника, царевича Иоанна, сковал страх…
Однако ж и страх не избавил его от достаточно скоропостижной смерти, которая слишком подозрительно рано случилась и у всех прочих лиц мужского пола из его семейства.
С девочками же было совсем по-другому. Да, люто пытали Софью, что изощренно производил лично поднаторевший в данном вопросе ее якобы брат. И сестре ее, царевне Марфе, пришлось не сладко. Но Софья, несмотря на перенесенные ею нечеловеческие пытки и ужасающее содержание в застенке, когда трупы стрельцов целую зиму раскачивал ветер перед ее окнами, прожила до 1704 года, а царевна Марфа и до пожилого возраста. Значит, и миф о каком-то якобы чисто врожденном нездоровье умерших подряд стольких мальчиков так и останется мифом.
Усаженные же реформами Петра дамочки покутили на русском престоле весьма ощутимо. И по отношению к русскому человеку их политика ничем не была лучше предшествующей им петровской. В частности, при правлении самого свирепого из временщиков Бирона:
«…жестокости и вообще крутые меры, которыми отличалась эпоха царствования Анны Ивановны, не были исключительным свойством этой эпохи, не с ней начали они появляться в России, не с нею и прекратились. Правление Петра Великого ознаменовалось еще более жестокими, крутыми преследованиями всего противного высочайшей власти. Поступки князя Ромодановского в Преображенском приказе ничуть не мягче и не человечнее поступков Андрея Ивановича Ушакова в Тайной канцелярии» [51, с. 931].
Но если наструганный Петром флот сгнил, фабрики развалились, наштампованные в неимовернейшем количестве книги, за неимением покупателя, преданы огню, то Тайная канцелярия полностью переместилась через царствования Екатерины I, Петра II, Анны Иоанновны в царствование Елизаветы и никуда не исчезла и после нее:
«Обыкновенно ставят в заслугу Елисавете Петровне уничтожение смертной казни и некоторое смягчающее движение в законодательстве относительно употребления пыток при расследованиях; но мы не видим тут смягчения нравов и проявления человеколюбия, потому что в рассматриваемую эпоху продолжались страшные пытки — рвание ноздрей, битье кнутом, урезанье языка и тяжелые ссылки, часто даже людей совершенно невинных. Народные массы не наслаждались довольством, спокойствием и безопасностью. Несомненным свидетельством этому служат разбойничьи шайки, препятствовавшие не только торговле и промыслам, но даже мирному состоянию обывателей, а крестьянские возмущения, постоянно требовавшие укрощения воинскими командами, разразились народными волнениями в близкое этому царствованию время императрицы Екатерины II» [51, с. 1016].
Так что все то же творилось и при Елизавете, когда сменились лишь исполнители. Оставленные же Историками истории повествуют лишь о ее кутежах:
«Елисавета наследовала энергию своего великого отца, строила дворцы в 24 часа и в двое суток проезжала тогдашний путь от Москвы до Петербурга, исправно платя за каждую загнанную лошадь… Елисавета с 300 000 своей армией могла стать вершительницей европейских судеб; карта Европы лежала перед ней в ее распоряжении, но она так редко на нее заглядывала, что до конца жизни была уверена в возможности проехать в Англию сухим путем. Ленивая и капризная, пугавшаяся всякой серьезной мысли, питавшая отвращение ко всякому деловому занятию, Елисавета не могла войти в международные отношения тогдашней Европы и понять дипломатические хитросплетения своего канцлера Бестужева… Елисавета Петровна оставила после себя в гардеробе с лишком 15 000 платьев, два сундука шелковых чулок, кучу неоплаченных счетов и недостроенный громадный Зимний дворец, поглотивший с 1755 по 1761 г. более 10 000 000 руб.» [136, с. 92].
А это, по нашим расчетам, два миллиона коров! И такое достояние она отняла у нашего обезкровленного, разграбленного «преобразователем» народа, после чьей «славной» эпохи каждая как минимум вторая семья состояла из сирот! Таким образом, отобрав у каждой русской семьи по корове, эквивалент их стоимости она влепила только лишь в одну из своих никчемных каменных глыб…
Всех, понятно дело, удивляет все-таки вопрос: как она умудрилась все свое царствование пропутаться с фаворитами и при этом не иметь детей?
А она, как выясняется, их периодически и имела. Причем, еще в самом начале своей беспутной половой жизни: в момент смерти Петра III она даже не попыталась посягнуть на царский престол именно из-за своей очередной «промашки», судя по всему, с очередным своим ухажером. Ее ответ прибывшему к ней с известием о смерти царя Листоку, что и естественно, вознадеявшемуся своим верноподданническим действием возвести ее на престол, получив с того впоследствии хорошие дивиденды, был достаточно красноречив:
«— Куда же мне с таким брюхом?» [4, с. 372].
И тут мы не станем вдаваться в подробности: кто же ей его столь тогда безапелляционно набил.
А вот каким был в данном весьма щекотливом вопросе ее «послужной список»:
«Маркиз де ла Шатердиа знал — у цесаревны двое детей» [4, с. 435].
Этот маркиз, судя по всему, дальше своего носа вряд ли что и видел. Но близоруко пропущенное было куда как много пикантнее ставшего ему известным:
«Соотечественник его Дюкло в своих мемуарах заметит, что «Елизавету побудило вступить на престол только желание свободно предаваться удовольствиям…» (В скобках заметим, редактор русского перевода мемуаров к приведенным словам сделает свое примечание: «Елизавета имела 8 детей, из которых ни одного не признала и которых одна из ее фавориток, итальянка Жуана, приняла на свой счет».)» [4, с. 435–436].
Но не только наследственная необычайная похотливость отличала подлость родословной Елизаветы, дщери Петра, от среды принцесс европейского дома тех времен. Вот, например, какая из забав вскрывает через край бившееся в ней достойное самых низких людей удовольствие:
«Она любила потолкаться в девичьей, сама снаряжала прислугу к венцу и любила смотреть в дверную щелочку…» [4, с. 435–436].
Но все вышеприведенное вполне понятно: яблоко от яблоньки недалеко падает. Ведь у кого на свет появилась, тем и выросла:
«Родилась она вне брака. Едва немного подросла, ее сдали на руки француженке-гувернантке…
Елизавете не было и тринадцати, когда Петр, в торжественной обстановке, обрезал ей крылышки. Тогда, в те далекие годы, девочки знатных домов носили в качестве символа ангельской невинности маленькие белые крылышки на платьях. Государыня цесаревна «Елизавет Петровна» была объявлена совершеннолетней.
Она могла считать себя настоящей принцессой на выданье» [4, с. 436].
Уж как в свои 13 лет она это самое считала реализовывала история умалчивает.
Таковы «славные дела» дочери Петра, из всех тех времен правителей и правительниц самой вроде бы лояльной к русскому человеку.
Но даже такая «лояльность» каралась смертью. И когда Фридрих Великий, явно подкармливаемый для захвата власти в Европе какими-то тайными источниками средств (его наемная армия доходила до 200 тыс. чел. [118, т. 8, с. 331]), русскими войсками был окончательно разгромлен:
«…неожиданная смерть императрицы Елизаветы расстроила ряды его противников» [153, с. 39].
Иными словами, очередной заговор, на этот раз уже совершенно явно масонский, убрал с трона победительницу и усадил на него наследника, королю Фридриху смотрящего буквально в рот.
И вот как развивались тогда события:
«Восточная Пруссия и большая часть Померании были прочно завоеваны русскими войсками. Еще 11 января 1758 года депутаты от всех жителей Кенигсберга во главе с бургомистром подали прошение об установлении русского протектората над всей Восточной Пруссией. Русские войска вступили в Кенигсберг с распущенными знаменами. Во всем городе гремели литавры и колокольный звон.
Население шпалерами стояло на улицах, приветствуя русские войска. В Кенигсберге стали строить русские церкви, больницы и школы, чеканили монету с изображением Елизаветы» [75, с. 544].
И только масонский заговор вернул Фридриху основную часть земель его королевства, оккупированную русскими войсками, победившими в этой войне.
Однако ж и сама Елизавета, на свою беду нежданно ставшая поперек замыслов масонов, к власти, в свое время, пришла исключительно все за счет тех же сил, которые затем ее же и устранили:
«…участники переворота — Михаил Воронцов, Петр и Александр Шуваловы, Алексей Разумовский» [75, с. 202].
Двое из четырех, что прекрасно известно, масоны.
«…Елизавета Петровна, придя к власти, будет весьма благосклонна к масонскому братству, и многие из ее окружения, даже самые близкие, сольются с «братством»» [4, с. 438–439].
То есть, была необходима, ее и поставили. Но лишь перешла дорогу берлинским братьям, захватив, явно по неосведомленности, и самое их логово, так немедленно и была устранена.
Но и новый ставленник закулисы — калиф на час, отдавший завоеванную Россией Восточную Пруссию своему кумиру Фридриху обратно, долго не зажился: мавр сделал свое дело — мавр может и удалиться:
«Менее семи месяцев процарствовал вступивший на престол Петр III…» [136, с. 95].
И вновь устраивается очередной заговор, где масонская рука теперь, с переводом Гриневичем тайнописи князей Барятинских, не вызывает более и капли сомнения. А эта записка, составленная рукой посвященного в тайны древнего нашего языка масона, выглядит следующим образом:
«Мир иудейский… перероди нас, сирых!
Связь, надеюсь, в общем теперь деле икс цела и продолжающаяся нас призывает. Да жива община и плоть Иегова. Поднимайся, мир иудейский (?)! Устроившись, потом в плавни (Запорожье или на Дон) иди — места предков. Да поддержи (взбодри) трезубец в час икс…» [27, с. 136].
Тут налицо вскрыта расшифрованная Гриневичем переписка поддерживающих меж собой контакты масонов высшего посвящения. И истинная личина, спрятанная за «жовто-блакитным», якобы националистическим, мазепинским колером шведских цветов знамени с изображением масонского трезубца, здесь так же высветила свою принадлежность к вражьим силам.
И вот каким боком этот символ, теперь красующийся в гербе унитарного государства Мазеп-Грушевских, относится к вероисповеданию Петра:
«После сооружения в Москве Сухаревой башни среди москвичей распространилась молва о поселившейся в ней нечистой силе. По ночам в окнах башни люди замечали странное мерцание огней. Говорили, что друг царя Франц Лефорт организовал в стенах башни общество из восьми человек, которые в угоду дьяволу занимались магией… и тем самым выпускали на волю всевозможные темные силы. К членам общества, получившего название Нептунового, причисляли и самого царя вместе с фаворитом Меншиковым. В нем же состоял и Яков Брюс. После смерти Лефорта Брюс возглавил магическое общество и прочно обосновался в Сухаревой башне» [79, с. 356].
А что держит в руках Нептун?
Потому этот символ и связывает вскрытую Гриневичем параллель: Петр (Яков Брюс, Лефорт и т. д.) — масонство — Петлюра (Мазепа, Шевченко и т. д.).
Между тем и сама Запорожская Сечь с бритыми наголо людьми, стоящими под трезубцем, столь странным образом связанными еще и с Гришкой Отрепьевым и ему наследующим Вором, выглядит достаточно однозначно:
«Сечь = урина, моча животных [4 Цар 18, 27]» [36, с. 594].
То есть эти самые «хохлы» место своих постоянных сборищ совершенно в открытую именуют испражнениями!
Тут, правда, называлась она вначале несколько по-другому:
«Запорожская Сича (т. е. засека. В 1568 году она уже не существовала)» [51, с. 496].
Но ведь именуется-то она теперь — Сечь, то есть урина. Так кто ж эту урину учредил?
«В пятидесятых годах XVI века Дмитрий Вишневецкий построил укрепление на острове Хортице и поместил там казаков» [51, с. 496].
Но ведь именно после посещения князя Острожского и днепровских казаков Адама Вишневецкого некогда отправился объявивший себя Дмитрием самозванец — Гришка Отрепьев. Так что здесь этот клубок масонских связей становится и еще более очевиден. Потому совершенно естественными выглядят и козни выступающего под таким же трезубцем покинувшего этот свет главного российского колдуна-чернокнижника:
«После смерти Якова Брюса стали разбирать его библиотеку в башне. Среди книг отыскались «Философия мистика» на немецком языке, «Небо новое» на русском языке и некоторые другие, упрочившие за их владельцем славу чернокнижника. Но главную книгу Брюса найти не удалось… колдун замуровал ее в стенах башни и своими чарами навлек на башню стихийные силы…» [79, с. 356].
Яков Брюс скончался: «…в 1735 году на 66-м году жизни» [79, с. 356].
Анна Иоанновна:
«…повелела чернокнижника похоронить так, чтобы на все времена избавить землю от нечистой силы, а все его книги и снадобья сжечь» [79, с. 357].
И это не упущение Петра. Просто по тем самым стародавним временам женских масонских лож вообще не существовало. Потому правящая на тот день очередная дама столь удивительнейшим образом оказалась не в курсе потаенных петровских дел и его духовного руководителя — мастера ложи Нептуна Якова Брюса.
Между тем именно полная невозможность вступления женщин в масонские ложи и объясняет ту столь странную вакханалию дамочек на троне в XVIII в. Ведь ни одна из них, по тем временам, не имела права вступления в тайный орден, что полностью развязывало руки кукловодам, затеявшим у нас нестроения. И все это — вплоть до вступления на престол Николая I!
Именно тайный трезубец чернокнижников являлся полным хозяином в нашей стране, что не осталось без последствий — в наше время коллеги чернокнижников вообще обнаглели, влепив свой тайный символ в герб изобретенного ими государства.
И. Л. Солоневич достаточно четко проводит параллель по части уже и изначально предательского к нам отношения всех этих рухо-бандеровцев. Вот как он объясняет столь странное наступление Карла на Москву через Малороссию:
«Военные историки считают этот поворот сумасбродством. Как знать? Поход на Москву обещал, в случае успеха, завоевание России — а для этого сорокатысячной армии было, очевидно, недостаточно. Результаты польской интервенции Карл, вероятно, помнил хорошо. Нужно было найти какие-то другие человеческие резервы. Откуда их взять? Я не знаю тех переговоров, которые вел Мазепа с Карлом, но на основании позднейшего опыта переговоров между украинскими самостийниками и германским генеральным штабом — их очень легко себе представить. Вот имеется украинский народ, угнетаемый проклятыми московитами и только и ждущий сигнала для восстания во имя «вiльной неньки Укрiины». Сигналом к восстанию будет появление Карла. Миллионные массы, пылающие ненавистью к московитам, дадут Карлу и человеческие кадры и готовую вооруженную силу и даже готового военного вождя — Мазепу (впоследствии — Скоропадского, Петлюру, Коновальца, Кожевникова и прочих)» [126, с. 446].
Между тем Мазепа, что не любят вспоминать историки по обе стороны противостояния:
«…привел на помощь шведам не двадцать тысяч обещанных казаков, а всего две тысячи…» [43, с. 258–259].
Но смысл всех этих предательств, где Шевченками самостийничество возведено в ранг народного героизма, достаточно однозначен:
«Немногим малороссам известно, что по тайному договору с королем Станиславом и Карлом XII Малороссия, восставшая на Петра, предназначалась целиком Польше, а Мазепа награждался княжеством полоцким и витебским. Стало быть, не о самостийности мечтал он, а о новом подчинении народа ненавистным ляхам» [69, с. 462–463].
И теперь, зная об организации, в которой состоял князь Барятинский, можно с легкостью угадать те силы, которые вслед за Петром усадили нам на шею еще одну такую же «великую»:
«…показалась приближавшаяся коляска, в которой сидели Григорий Орлов и князь Барятинский; последний уступил свое место Екатерине, и в седьмом часу утра она приехала прямо в Измайловский полк, где подготовленные солдаты, по бою барабана, выбежали на площадь и присягнули императрице» [136, с. 97].
Таким образом, Григорий Орлов стал ее явным фаворитом. Барятинский же свою роль в этом заговоре счел за лучшее не афишировать. Однако же и он, теперь уличенный Гриневичем в сопричастности к масонству, своей тайнописью вскрывает нам роль этой тайной организации во всех творящихся в России государственных переворотах того злополучного времени. Полученная им у Екатерины II должность подтверждает его причастность к заговору:
«…обер-гофмаршал князь Барятинский, вежливый, обходительный человек…» [105, с. 98].
Да уж, обходительный…
Но произведенная им попытка остаться в тени выводит на белый свет всю сущность грязных дел этой страшной организации, заставившей очередного впоследствии ими убитого нашего правителя, Павла I, самого вступить в масонство. Таким образом, очевидно, он хотел сохранить себе жизнь. Но вступление в организацию врага не избавило его от смерти — он стал двенадцатым в этом страшном списке русских царей, императоров и престолонаследников, убитых подряд!
Масоны на этом отнюдь не успокоились, о чем и свидетельствует ими продолженная травля русских царей и в XIX и в XX веке.
«В Москве, в глубине Лефортово, находится «уголок погибших дворцов»… На этом месте в 1753 году был построен загородный дом канцлера А. П. Бестужева-Рюмина… в конце двадцатых годов был перестроен архитектором Доминико Жилярди…
С улицы перед зданием были устроены каменные въездные ворота с прекрасными львами на них и узорная чугунная решетка.
И знатоки и любители московской старины до сих пор пытаются разгадать смысл и значение художественных образов и геометрических фигур в литых из чугуна украшениях на ограде «Слободского» дворца. Им, например, непонятно, почему Д. Жилярди ввел в оформление шестиконечную звезду» [27, с. 140–141].
Однако именно такие же звезды были внесены этим архитектором и в иную, не менее знаменитую ограду — Московского университета, что указывает на явную приверженность Доминика Жилярди иудаизму.
Самый же жгучий интерес у специалистов и любителей вызывали надписи, считающиеся ими латинскими, которые на поверку оказались знаками праславянского письма. Гриневич перевел зашифрованную масоном Жилярди надпись на чугунной ограде масонского гнездовища Бестужева-Рюмина:
«Хасид Доминико Жилярди имеет в своей власти повара Николая I.»
Закончив восстановительные работы над Слободским дворцом, в 1830 году Д. И. Жилярди выехал в Италию и жил там до самой смерти, долго и счастливо.
Николай I умер в 59 лет. Ходят легенды, что его отравили. И травили якобы тем же способом, что и Наполеона: маленькими дозами яда в течение многих лет» [27, с. 147].
Такова месть масонов за неудачу Декабрьского дворцового переворота. И не только за нее. Именно хасид Жилярди взял на себя его убийство. И вот почему:
«Николай I по отношению к российским евреям был весьма энергичен. Историки отмечают, что при нем была издана половина всех законодательных актов о евреях, совершенных от Алексея Михайловича и до смерти Александра II, притом государь сам вникал в это законодательство и руководил им (Еврейская Энциклопедия, т. II, с. 709)» [122, с. 103].
Но ведь куда как в более страшном «злодействе» «запятнал» себя убиенный масонами этот русский царь — в защите от басурманского засилья русского человека в Белоруссии:
«Стремясь затушить в Белоруссии постоянное «кипение страстей», правительство Николая I провело некоторые крутые реформы. Так, в 1840 г. было отменено действие на белорусских землях Статута Великого княжества Литовского, которым пользовались здесь три с половиной столетия, стало обязательным делопроизводство на русском языке, закрывались местные [на польском или литовском языках — А. М], а открывались русские начальные школы и гимназии, на все административные должности назначались русские чиновники и т. д. В 1839 г. Полоцкий церковный собор принял продиктованное царем решение об объединении униатов и православных, из чего опять же вытекал целый ряд мер русификации, в первую голову крестьянства» [132, с. 118].
И это понятно почему: поляков, немцев или литовцев обращать в Православие никто не вознамеривался. Потому вернули в лоно Церкви лишь тех людей, которые, еще до ухода в латинскую ересь, были все же русскими. В том-то и заключалась эта пресловутая «русификация».
А вот и очередное его «преступление» перед кагалом:
«…при Александре I, высочайшем покровителе всей и всяческой мистики, министр духовных (!) дел князь Голицын был членом близкой к «хлыстам» и скопцам секты, известной как «корабль Екатерины Татариновой». Только Николай I разогнал всевозможные «корабли», «кружки», сектантские колонии и еретические общества» [15, с. 414].
Так что Николай I имел много прегрешений перед местечковым кагалом, за что и пострадал.
За ним последовал убитый еврейскими террористами царь-демократ Александр II, тем указав, что и демократией от революционеров откупиться невозможно.
Следующий за ним правитель, Александр III, демократию эту поизвел посильно, несколько поурезонив распоясавшуюся было крамолушку, для чего пришлось несколько отпихнуть от кормушки инородцев и иноверцев, приставленных к нам эпохами «великих». А потому насильственная смерть монарха в этом страшном списке вполне закономерна. Но это стало иметь видимость лишь теперь, когда явственно проявились контуры мотивировки его убийства врагами русского народа.
Однако и тогда эта смерть выглядела уж очень подозрительной:
«…славившийся огромною силою и крепким здоровьем, государь скончался неожиданно для всех…» [83, с. 51].
В пророчествах старца Илиодора Глинского, которые были известны еще в эпоху царствования Александра II, имеется описание явной предумышленности смерти вставшего на пути у революционеров монарха:
«…сей звезды дни таинственно были сокращены.
Се — звезда императора Александра III! — возвестил мне вещий голос» [83, с. 53].
А непревзойденные способности таинственно сокращать жизнь как раз и имеют масоны. И вот, в данном случае, за какие перед все той же сектой «прегрешения». Оказывается, что при Александре III:
«Закрывались костелы, в Польше [в Белоруссии — А. М], униаты приводились в «лоно православия», подвергались жестокому гонению инородцы» [2, с. 173].
То есть состав партии отравителей, предоставленным нам нынешними шаманами от истории, раскрыт ими же самими теперь вполне конкретно. Это поляки, униаты и прочие инородцы. И над всеми над ними — масоны как руководящее звено.
И если учесть, что следующий русский царь был зверски убит ими же, то получится, что цепь убийств прошла практически безпрерывно со времени отравления царицы Марии Ильиничны Милославской и до ритуального убийства семьи последнего русского царя — Николая II!
Сократились они и у Павла I, заигрывавшего с масонством, но затем попытавшегося от него избавиться. Здесь помог осуществить заговор его же наследник — родной сын Александр. Но и его от преждевременной кончины не избавили заигрывания с теми же силами. И вот за какие прегрешения он впал у этой тайной секты в немилость. Сначала его реформы приводят ко вполне желаемому масонами результату:
«В 1812 году по инициативе главноуправляющего духовными делами иностранных исповеданий А. Н. Голицына в России было организовано Библейское общество» [148, с. 223], которое:
«С 1820 г. … начало работу по переводу книг Ветхого завета с еврейского оригинала. В начале 1822 г. был опубликован перевод книги Псалмов, в 1823–1825 гг. началось печатание русского перевода Пятикнижия. Деятельность Российского библейского общества вызывала резкую оппозицию… со стороны Синода православной церкви, опасавшегося, что перевод Ветхого завета на русский язык вызовет распространение ересей и будет способствовать росту влияния протестантизма и масонства. Уже в конце 1824 — начале 1825 г. отдельные тиражи Пятикнижия были сожжены на кирпичных заводах. В ноябре 1825 г. Александр I запретил выпуск в свет и использование уже подготовленных и напечатанных переводов» [148, с. 223].
А когда, интересно, он был убит?
«…19.11 (1.12). 1825, Таганрог…» [118, т. 1, с. 139].
То есть все в том же ноябре — сразу же после того, как вступил в противоречия с кагалом!
Кем убит?
«Александр I общался не только с христианами, но и с евреями и мусульманами. Однажды после обеда в одной из синагог он почувствовал себя плохо, и 1 декабря 1825 г. [19 ноября по старому стилю — А. М] умер в страшнейших муках. Врачи установили, что он был отравлен известным медленно действующим ядом «Аква тофана»» [31, с. 28].
То есть смерть от руки резников настигла его в тот же самый момент, когда он только лишь в самой малой степени посмел ослушаться стоящих за его спиной представителей кагала. И это после стольких лет неусыпной работы на него!
Так что масонский след виден невооруженным взглядом во всех восемнадцати убиенных подряд наследниках и императорах Российской Империи!
Сущность возведенной с помощью все тех же сил расхитительницы нашего государства, среди сорок-воровок натворившей более всех «дел», названной именно за это «Великой», также просматривается вполне определенно. После столь удачно ею произведенного масонского переворота сразу несколько групп царедворцев, возможно и не догадываясь, что готовят престол именно для нее, совершили очередную запланированную масонством акцию по отъему престола у очередного престолонаследника. А потому и получили за свои услуги достаточно немалый куш от приобретенного этой немкой, скроенного Петром антирусского государственного образования:
«…императрица не поскупилась на чины, деньги, ордена и государственных крестьян. Григорий Орлов — камергер, Алексей — майор в Преображенском полку, обоим — ордена Александра Невского. Кирилле Разумовскому, Никите Панину, князю Волконскому — пожизненные пенсии по пяти тысяч рублей…» [40, с. 40].
А расправлялись масоны со своими жертвами всегда одинаково безпощадно:
«…Екатерина выпихнула с престола мужа, которого тут же и придушили ее помощники» [40, с. 46].
Все эти масонские перевороты всегда были направлены в первую очередь против Православия. Их сближает тайна беззакония, которой они пытаются неукоснительно следовать всегда.
Поселянин по этому поводу замечает:
«К сожалению, не сразу после Петра стали возглавлять Россию наши императоры, которые были покровителями православной веры…» [92, с. 785].
Не являлись ей покровителями и выдвинутые в свое время Петром церковные иерархи. Среди них, в первую очередь, следует отметить:
«…Феофана Прокоповича, не скрывавшего своей склонности к лютеранству» [4, с. 314].
«Про него говорили, что он не признает церковных преданий и учения святых отцов, смеется над церковными обрядами, акафистами… хулит церковное пение… желает искоренения монашества» [4, с. 315].
Назначаемые же Екатериной II обер-прокуроры Св. Синода своими нововведениями пытались:
«…ослабить и сократить посты, уничтожить почитание икон и св. мощей, запретить ношение образов по домам, сократить церковные службы… отменить поминовение умерших, дозволить вступать в брак свыше трех раз и запретить причащать младенцев…» [92, с. 785].
С 1750 г. в Петербурге существует масонская: «Ложа Скромности…» [5, с. 146].
Которая, судя по всему, от излишней скромности не пострадала — обер-прокурором Св. Синода являлся ее мастер стула — масон Мелиссино! То есть стоящий во главе тайной секты сатанист фактически возглавлял нашу Русскую Соборную Апостольскую Церковь!
«И уже не потрясает нас сменивший Мелиссино на его посту П. Чебышев, любивший поразить собеседника фразой: «Да никакого Бога нет!»»[79].
Однако ж для Екатерины II — вороватой похотливой немки, оказавшейся с помощью все тех же масонов на русском троне, это было делом вполне обычным. Масоны сообщают о результатах ее бурной антирусской деятельности без обычного в таких случаях злорадства. Даже их настораживает:
«…насажденное руками просвещенной императрицы «вольтерьянство», с необычной быстротой, подобно поветрию, охватившее собою широкие общественные круги» [5, с. 133].
Данный текст является ознакомительным фрагментом.