Жесткие гаремные порядки
Жесткие гаремные порядки
В комплекс императорских дворцов обычно входили Центральный (парадный) дворец, где проходили официальные церемонии и вершились государственные дела, и Задний дворец, отведенный для гарема, в который мужчины не допускались.
Задний дворец, в свою очередь, состоял из трех частей. Средний дворец по традиции занимала мать императора или главная жена (поэтому ее так и называли — «императрица Среднего дворца»). Восточные апартаменты считались по традиции почетнее западных, поэтому вторая жена жила в восточной части дворца, и ее называли «императрицей Восточного дворца». Третья жена занимала западные покои и называлась «императрицей Западного дворца».
Позднее в императорском комплексе Гугун было построено шесть западных дворцов, где расселились вторые по старшинству императрицы, вдовствующие императрицы-матери и наложницы высокого ранга.
Императорский двор, насчитывающий тысячи чиновников, евнухов, гвардейцев, наложниц гарема, императорской родни и жен, составлял маленькое государство в государстве с собственным управлением, законами, судом и финансами. Нейуфу, или Департамент императорского двора, состоящий из большого штата министров и мандаринов, подразделялся на семь ведомств. Третье церемониальное ведомство, к которому было причислено также определенное число евнухов, отвечало за порядок в гареме, составляло свиты и почетные стражи для императорских выходов, поддерживало порядок при торжественных приемах и на празднествах.
При императорском дворе имелась целая когорта девушек, которые должны были обслуживать маленького принца, сына императора. Сразу после его рождения принцу полагалось ровно сорок нянек, среди которых было восемь кормилиц, восемь надзирательниц, поварихи, швеи, фонарщицы, уборщицы, в том числе девушки, специально занимавшиеся сбором драгоценных экскрементов будущего Сына Неба. А когда маленького принца отнимали от груди, кормилиц заменяли евнухами.
Вид на Западное озеро в Ханчжоу
В седой древности при дворе императора также существовали особые придворные дамы (тунгуань, тунши, нюйгуань), главной обязанностью которых было вести учет Царственных Соединений для подтверждения законнорожденности детей. Этот учет они вели специальными кисточками для письма. Впервые должность тунгуань была официально учреждена при дворе шанского правителя Чжоу Синя. В обязанности дам, занимавших эту почетную должность, входили две задачи: первая — организация программы сексуальных контактов императора или вана (представителя аристократического семейства) и вторая — подбор красивых девушек на каждую ночь.
Если в доханьское время императоры или ваны сами подбирали себе девушек, то после династии Хань сложилась специальная система отбора наложниц во дворец. Нюйгуани подбирали красивых девушек по указаниям Сына Неба, а затем руководили их воспитанием и обучением.
Как проходили наблюдение и учет над Царственными Соединениями, можно увидеть на примере уже упоминавшегося шанского правителя Чжоу Синя. В его опочивальне было установлено специальное кресло, сидя в котором, тунгуань внимательно наблюдала за происходящим, следя за тем, чтобы Царское Соединение действительно имело место без обмана. Для регистрации таких акций использовались специальные кисточки красного цвета. И в позднейшие времена появился даже особый жанр эротической литературы — «Истории, написанные красной кисточкой».
Тунгуани и нюйгуани также следили за строгим соблюдением индивидуального «графика посещений» Сына Неба. Известно, что впоследствии ведение такого учета было поручено дворцовым евнухам. И вот как они исполняли это.
Сын Неба, желая провести ночь с какой-либо наложницей, повелевал главному евнуху доставить ее в свои покои. И делалось это по особому правилу. В приемной комнате императора на небольшом столике находился «драконовый» ларец, в котором, разделенные на секции, стояли рядами нефритовые жетоны, на которых были выгравированы имена его наложниц (их могло быть несколько сот). Когда император делал выбор, он вынимал соответствующий жетон, ударял в настольный гонг и молча протягивал табличку вошедшему евнуху.
Наложницы во дворце. Художник Цзяо Бинчжэн (конец XVII — начало XVIII вв.)
По отобранному жетону дежуривший евнух находил нужную наложницу. Служанки уводили ее в спальню, раздевали донага и умащивали благовониями. Обнажали ее также с целью безопасности: в таком виде она не могла прихватить с собой кинжал или нож (так как в истории известен случай, когда одного императора пытались убить с помощью наложницы). Обнаженную наложницу пришедший евнух-посланец заворачивал в специальное покрывало из пуха цапли (почему из пуха цапли — неизвестно, возможно потому, что цапля символизирует в Китае защиту от всякого коварства). После таких приготовлений физически крепкий евнух сажал наложницу к себе на плечи и доставлял в опочивальню императора. Здесь евнух снимал с нее накидку. К решающему моменту император уже должен был лежать в постели, так что наложница проскальзывала к нему прямо под одеяло. Пока эта парочка предавалась наслаждению, главный управляющий палаты важных дел и евнух, принесший наложницу, должны были ждать в соседнем помещении. Если наложница задерживалась у императора слишком долго, главный управляющий кричал: «Время пришло!» (то, что на Западе любой счел бы неслыханным, в Поднебесной воспринималось как естественное, ибо там даже монарх был опутан церемониями, вменявшимися в обязанность). И так до трех раз, пока Сын Неба не откликался. Тогда евнухи входили, снова заворачивали наложницу в накидку и уносили. Но до этого главный управляющий становился перед императором на колени и почтительнейше спрашивал: «Оставить или нет?». Речь шла о драгоценном «драконовом семени». Если следовал ответ «Не оставлять!», тогда главный управляющий нажимал на живот женщины таким особым образом, что все «драконово семя» выходило наружу. А если Сын Неба говорил «Оставить», то евнух записывал ее в специальной регистрационной книге учета: «В такой-то месяц, такого-то числа, в такой-то час император осчастливил такую-то наложницу». Таким путем определялась законность рождения ребенка от императора. Эти правила крайне строго соблюдались в зимних дворцах Запретного города. Что же касается летних резиденций, то там богдыхан (священный государь) мог себе позволить нарушить строгие предписания, установленные на заре династии Цин.
Хризантемы — одни из любимых цветов китайских живописцев
Если наложниц приносили в спальню императора, то к своей жене он приходил сам и на время, которое не ограничивалось. Тем не менее, каждое такое посещение все равно должно было фиксироваться в особой книге учета. По выходе богдыхана из опочивальни коленопреклоненный евнух почтительно ждал ответа о том, состоялось соитие или нет. Если нет, то Сын Неба бросал небрежно: «Уходи!» — и соответствующая графа в книге оставалась пустой.
Итак, мы видим, что император сам оказывался пленником жесткого этикета, существовавшего во дворце. Всяческие условности определяли и сферу любовных развлечений Сына Неба.
По древним законам только женам высшего ранга позволялось оставаться с императором на всю ночь. Наложницы же обязаны были покидать спальню до наступления рассвета. В «Шицзине» сохранилось древнее стихотворение «Звезды», в котором оплакивается ущемление прав наложниц:
Сколько малых звезд на небосводе!
Ярких три иль пять на весь Восток.
К князю я спешу, лишь ночь приходит…
С князем я — рассвета близок срок…
Звездам дал иное счастье рок.
Много малых звезд на небосводе,
Светит Мао, Шэнь уже видна.
К князю я спешу, лишь ночь приходит, —
Одеяло принесет жена…
Звезд судьба и наша — не одна!
(Перевод А. А. Штукина)
На территории Запретного города
Сам термин «звездочки» позднее стал устойчивым для обозначения именно наложниц. У древних китайцев бытовали обычно такие сравнения: муж — небо, жена — земля, муж — Солнце, жена — Луна; второстепенные жены — звезды.
Сексуальные контакты гаремных женщин по закону ограничивались исключительно супружеской постелью, где муж был обязан одарять каждую из своих женщин вниманием. Здесь уместно сказать, что постель была значительно больше, чем необходимо для сна: это было весьма просторное ложе, в сущности, маленькая комната с четырьмя колоннами, соединенными решеткой, а изнутри закрытая занавесками.
Если мужчина в сексуальном отношении игнорировал какую-то из своих женщин, это считалось серьезным прегрешением: ни возраст, ни внешность не принимались в расчет и не позволяли мужу избегать строго предписанного древними протокола, предусматривающего очередность и частотность половых сношений с женами и наложницами.
«Даже если наложница состарится, но при этом еще не достигла пятидесятилетнего возраста, — говорилось в инструкции „Лицзи“, — муж обязан совокупляться с ней раз в пять дней. Со своей стороны, она обязана, когда ее приводят к ложу мужа, быть чисто умытой и опрятно одетой; она должна быть как следует причесана и напомажена, одета в длинное платье и обута в соответствующим образом подвязанные домашние туфли».
Существовал ряд второстепенных правил: в случае, если главная жена отсутствовала, то наложница не могла оставаться с мужем всю ночь, а должна была покидать спальные покои сразу же после завершения полового акта.
Только траур по родителям (в течение трех месяцев и более) мог быть для мужчины уважительной причиной воздержания от сексуального союза с женами и наложницами.
Хотя формально у всех женщин и наложниц гарема было право на удовлетворение их сексуальных потребностей, но фактически этого, разумеется, не происходило.
Императорская кровать из дерева с вырезанными на ней 55 драконами
Наложницы императорского дворца до их любовной связи с Сыном Неба все должны были являться девственницами. Регулярные специальные чиновники, как правило, из евнухов (или псевдоевнухов — хитрецов, каковых, как это подтверждает китайская история, было немало при дворе), объезжали страну с целью набрать новых «непорченых» красавиц для императора, но в дальнейшем этих отобранных евнухами красавиц император мог даже и не видеть. Не каждая удостаивалась чести разделить ложе с императором. Потерять же невинность иным способом — например, при помощи псевдоевнуха — многие опасались, во всяком случае, до тех пор, пока в душе еще надеялись на высшее благоволение. Ибо если уже совершившая грехопадение наложница потом все-таки попадала в опочивальню Сына Неба, то кончалось это великим позором для нее и ее ближайшей родни, избежать ужасных последствий которого можно было лишь наложив на себя руки.
Но если наложницу, побывавшую в опочивальне императора и проведшую с ним счастливые часы, он потом забывал на долгие годы, удовлетворять свои женские инстинкты ей уже приходилось с помощью мастурбации, лесбийской любви или при помощи тех же псевдоевнухов. Хотя о таких отношениях китайская история, как правило, умалчивает.
Из-за все более увеличивавшегося числа наложниц в гареме требовалось прилагать все больше усилий для ведения точного учета удачных и неудачных сексуальных союзов императора со своими девушками, отмечать их дату и час, дни менструаций у каждой из женщин и появление первых признаков беременности. Подобные меры были необходимы для определения будущего статуса рождающегося младенца. В «Записках из туалетной комнаты» («Чжун лоу цзи») автора Чжан Би (около 960 г.) говорится, что в начале эры Кайюань (713–741) каждой женщине, с которой имел сексуальную связь Сын Неба, ставили на руке специальную печать с таким текстом: «Ветер и луна (т. е. сексуальные забавы) вечно остаются новыми». Эту печать натирали благовонием из корицы, после чего удалить ее было невозможно. И ни одна из сотен дворцовых дам без предъявления этой особой печати не могла претендовать на то, что она удостоилась благосклонности императора.
Китайский евнух
Чтобы забеременеть от Сына Неба и стать матерью наследника престола, достигнуть наивысшего положения во дворце, обитательницы гарема пытались использовать все средства, какие возможно: интриги, клевету, насильственное прерывание беременности, сговор с евнухами, их подкуп, усыновление по политическим мотивам чужого ребенка и даже убийство соперниц.
Из древней истории Китая известно, что императрица Чжэнь, супруга императора Вэнь-ди, была оклеветана одной из фавориток императора. Это привело в ярость Вэнь-ди, и он «даровал» своей супруге право утопиться.
Младший брат императора, известный поэт Цао Чжи, полюбил Чжэнь еще до того, как она стала женой Сына Неба. После смерти возлюбленной он посвятил ей знаменитые поэтические строки:
Как вспуганный лебедь, парит,
С летящим драконом изяществом схожа.
Хризантемы осенней прекрасней она,
Сосна весенняя ей сродни.
Похожа на месяц — легкое облачко
Ее от очей скрывает.
Порхает-порхает, точно снежинки,
Влекомые вихрем, влекомые долгим ветром.
Издалека глядишь на нее —
Ярка, как солнце, встающее в утренней дымке;
Ближе она подойдет —
Вод прозрачных чистый и скромный
Житель — лотос…
(Перевод Л. Черкасского)
Цао Чжи — древнекитайский поэт, один из наиболее известных поэтов своего времени. Деталь свитка «Фея Реки Ло» художника Гу Кайчжи
Несколько иные порядки в отношении жен, наложниц и женщин при императорском дворе были заведены монгольскими императорами, когда они захватили Китай и основали свою династию Юань. Вот как это описано в «Книге Марко Поло» известным венецианским путешественником:
«Законных жен у него (имеется в виду Кублай-хан, Кубилай, Хубилай, 1260–1295 гг. — В. У.) четыре. А старший сын от них станет по смерти великого хана царствовать в империи; называются они императрицами и каждая по-своему; у каждой свой двор, и у каждой по триста красивых, славных девок. Слуг у них много, евнухов и всяких других, и служанок; у каждой жены при дворе до десяти тысяч человек.
Всякий раз, когда великий хан (Хубилай. — В. У.) пожелает спать с какою женою, призывает ее в свой покой. А иной раз сам идет к ней.
Есть у него и другие подруги, и скажу вам, что есть татарский род миграк (монгольское племя, жившее около Великой Китайской стены. — В. У.), народ красивый; выбирают там самых красивых в роде сто девок и приводят их к великому хану; великий хан приказывает дворцовым женщинам смотреть за ними, а девкам спать с теми вместе на одних постелях, для того чтобы разведать, хорошо ли у девок дыхание, девственны ли они и совсем ли здоровы. После этого начинают они прислуживать великому хану вот каким образом: три дня и три ночи по шести девок прислуживают великому хану в покое и в постели; всякую службу исправляют, а великий хан все, что пожелает, то делает с ними. Через трое суток приходят другие шесть девок, и вот так во весь год, через каждые три дня и три ночи меняется шесть девок».
По данным Марко Поло, от этих жен у Хубилая было двадцать два сына и «еще двадцать пять сынов от подруг».
Видимо, китайские девушки высоко котировались у монгольских правителей. Известно, что Чингисхан еще до завоевания Пекина взял в жены царевну из чжурчжэньской империи Цзинь, находившейся на территории Северного Китая, которая пережила своего мужа более чем на 30 лет. Хотя, по преданиям, она была некрасива лицом и не подарила мужу детей, но, несмотря на это, всю свою жизнь, даже после того как ее родина была завоевана монголами, пользовалась особым почетом как «дочь великого императора». А в 1210 г. император тангутского государства Западное Ся, находившегося на северо-западе Китая, был принужден отдать свою дочь в жены Чингисхану.
Знаменитый путешественник Марко Поло. Миниатюра из книги «Путешествия Марко Поло»
Иногда между китайцами шла тайная война за понравившихся наложниц. Так, известный писатель У Вояо, специалист по историческим романам, в своей книге «История страданий» описывает сюжет, связанный с одним из героев романа — главным евнухом У Чжуном, когда последний помогает канцлеру южносунской династии Цзя Сыдао выкрасть понравившуюся ему императорскую наложницу из дворца Сына Неба. Чтобы кража была не столь заметна, он заменил наложницу «грубой служанкой», а затем, чтобы скрыть все следы подлога, умертвил и тайно похоронил эту служанку.
Наложницы должны были следить за своим туалетом, тратя на это занятие большое количество времени, чтобы в любой момент быть готовыми к интимной встрече с императором. Особое внимание обращалось на прическу и головные украшения. «Тучи волос», уложенные в тугие черные пучки, удерживались шпильками разнообразной формы с превосходной отделкой. Шпилька в Китае считалась символом женщины.
Однако очевидно, что Сыны Неба не всегда помнили всех своих жен и наложниц, особенно в то время, когда их было несколько тысяч. Этим пользовались в корыстных целях евнухи, которые требовали взятки за оказываемые услуги. И седая история Китая хранит факты такого рода.
Так украшали себя женщины в эпоху Пяти династий
Здесь уместно вспомнить одну из древних легенд, связанную с красавицей-наложницей Ван Чжаоцзюнь (она же Ван Цзян, Мин-фэй). Ханьский император Юань-ди (48–33 гг. до н. э.), выбирая себе очередную подругу на ночь по портретам обитательниц своего гарема (видимо, из-за их большого количества наложниц иногда он ни разу не видел некоторых их них воочию), никогда не звал в свою опочивальню эту девушку, так как придворный художник Мао Яньшоу, не получив от нее, как от других девиц, взятки, изобразил ее на картинке уродливой. Ее же, как самую некрасивую, император решил отдать в жены вождю племени сюнну (гуннам). О красоте Ван Чжаоцзюнь император узнал лишь на прощальной аудиенции, где с первого взгляда влюбился в нее. Но дело было сделано, договор заключен, и красавице-наложнице пришлось уехать на север к вождю племени сюнну. От вождя у нее родился сын.
В один прекрасный день вождь скончался, и его наследником стал старший сын от первой жены. Согласно обычаям сюн-ну, новому хану разрешалось брать в жены женщин отца, и он обратился к Ван Чжаоцзюнь, предложив свою руку. Она попросила время для раздумий. А сама написала письмо императору Юань-ди, изложив ситуацию и надеясь, что он позволит ей вернуться в Китай. Она с нетерпением ждала ответа. Письмо пришло, в нем император в интересах свой страны повелел ей выйти замуж за нового хана. Новому правителю она родила двух дочерей. Она так и умерла на чужбине, тоскуя по родине (ее могила сохранилась на территории Внутренней Монголии). Поэт Лянь Сянь написал об этом так:
Портрет не передал всей прелести лица,
Но красота дала ей только терний путь:
Оторвана, чтоб мир стране принесть, от отчего дворца…
(О, позабудь о милости суровой властелина, позабудь!)
Союз скреплен. Но слезы при луне я лью
У крепостных валов границы.
И пыль пустыни платья покрывает шелк…
Услышала я как-то голос дикой птицы
И вспомнила Китай, и сердцем муку пью.
Ван Чжаоцзюнь считается одной из четырех великих красавиц Древнего Китая. Легенды о ней передавали из поколения в поколение
Надо заметить, что Юань-ди, пораженный красотой Ван Чжаоцзюнь, расследовал дело о ее портрете и казнил художника Мао Яньшоу, а вместе с ним и других придворных художников. Об этом писал известный реформатор Сунской династии Ван Аньши:
Напрасно властитель велел казнить
Художника Мао Яньшоу.
Ушла, и сердце ей говорит:
Вернуться назад нельзя.
(Перевод А. Сергеева)
Она была не только красавицей, но и хорошей поэтессой, оставившей потомкам несколько великолепных стихотворений, которые китайцы помнят до сегодняшнего дня. Вот одно из них: «Песнь одиночества и печали».
Осенний лес. Куда ни погляжу —
Увял и пожелтел зеленый лист.
Слетелись в горы птицы из долин,
На тутовых деревьях собрались.
Они себе разыскивают корм,
Сверкая опереньем меж ветвей…
Я милости судьбой не лишена —
Живу себе в обители моей.
Рассталась я с дворцом давным-давно,
В недугах коротаю жизнь мою,
А чувства — чувствам воли не даю.
Пусть быт и пища непривычны мне
И многое здесь чуждо для меня,
Но на чужбине я совсем одна,
Привычки давние должна менять.
С залетной ласточкой себя сравню:
Гнездо ее отсюда далеко —
В Сицзяне, где разливы бурных рек,
Где пики гор до самых облаков.
О, мать родная! О, родной отец!
Видать, на этом свете правды нет.
Как я тоскую, убиваюсь как!
Глазам бы не глядеть на белый свет!
(Перевод М. Басманова)
Туман в горах. Художник Чжао У Чао
Легенда о красавице долгое время хранилась в памяти народа и воспевалась в стихах известных поэтов.
Однако не все императоры наслаждались только красивыми наложницами, как это делало большинство.
Известно, что в период царствования императора Сюань-цзуна (712–756 гг.) был очень близкий к Сыну Неба некий «евнух-дракон» Ван Фэйшэн. Ван завоевал хорошее расположение императора в то время, когда Сюань-цзун, пресытившись обществом молодых и красивых наложниц, потребовал, чтобы для него раздобыли самых безобразных и уродливых девушек Поднебесной. Ван Фэйшэн послушно бросился исполнять приказ повелителя. Он построил дворец, названный «Дворцом желанных чудовищ», и разместил в нем безобразных и уродливых девушек, карлиц и великанш и даже, как гласит легенда, женщину с двумя головами. Когда Сын Неба занимался с последней любовью, обе головы одновременно отвечали на его страсть.
Ван Фэйшэн не только не любил, но, можно сказать, ненавидел императрицу, и когда первый министр двора Шан Гуаньи, который тоже ее не жаловал, предложил евнуху объединить усилия против императрицы, тот с удовольствием согласился. Однажды Шан сообщил евнуху, что императрица занимается колдовством, пристрастившись к даосскому культу черной магии. Из-за того, что император обходит ее своим вниманием, императрица пытается наслать на Сына Неба порчу с тем, чтобы лишить его мужской силы. Евнух немедленно рассказал эти новости императору, тот вызвал к себе своего первого министра за советом. Шан предложил изгнать императрицу, пока она еще не успела причинить Сыну Неба никакого вреда, однако Сюань-цзун, любивший свою жену, предложил скопцу вначале представить доказательства ее вины.
Сюань-цзун (8 сентября 685 — 3 мая 762 гг.) — китайский император династии Тан
Евнух Ван стал действовать. Он повысил в ранге нескольких наложниц за их клятвенное обещание подтвердить, что они были свидетелями того, как императрица занимается черной магией. Затем «евнух-дракон» подкупил нескольких даосских монахов, разрешив им сделать несколько визитов в гарем и «побаловаться» там с наложницами, и потребовал, чтобы они засвидетельствовали то же самое про императрицу, что и подкупленные наложницы. На его беду, нашелся один неподкупный монах, который предупредил императрицу о готовящемся против нее заговоре. И прежде чем заговорщики успели собрать достаточно «свидетельств» и «улик» против нее, она убедила Сына Неба в своей невиновности. Будучи женщиной сильной воли и довольно напористой, она уговорила Сюань-цзуна разрешить ей самой покарать негодяев-заговорщиков. Сын Неба дал ей такое право. Соблюдая установленный законом порядок, она первоначально заставила Вана и Шана подписать признание: правда, как часто было в те давние годы, этому предшествовали жестокие пытки, продолжавшиеся двое суток. Затем они оба были обезглавлены, их имущество конфисковано, а семьи обращены в рабство.
Известны примеры, когда императрицы понижались в ранге до наложниц. Так произошло с императрицей Няоланалой (маньчжурское имя) императора Цяньлуна (1736–1795 гг.). Во время одного из путешествий императора на юг между ним и Няоланалой произошла серьезная размолвка, вызванная, как полагают, супружеской неверностью императрицы. Ей тогда было уже около 50 лет, у нее было трое детей, но это не помешало императору лишить ее почти всей прислуги и привилегий. Последние годы жизни она провела уединенно в Пекине. Известие о смерти Няоланалы застало императора на охоте в летней резиденции в Жэхэ. Оттуда он распорядился похоронить неверную супругу как простую наложницу, без изготовления таблички ее духа и без последующих церемоний ее поминовения.
Айсиньгёро Хунли — шестой маньчжурский император династии Цин. В течение 59 лет (1736–1795 гг.) правил под девизом «Цяньлун» (Непоколебимое и славное)
Совсем по другому Цяньлун относился к другой наложнице Сянфэй («Благоухающая наложница»). Она была любимицей императора. Сянфэй родилась в 1743 г. в Синцзяне в мусульманской семье, во дворце появилась лишь в 26 лет, а к 35 годам стала фавориткой правителя и пользовалась особыми правами: носила национальную одежду, продолжала исповедовать ислам, имела своего повара — мусульманина. Поскольку она сильно тосковала по родине, император создал для нее особые условия: у южной стены дворца Чжунаньхай в Пекине повелел выстроить двухэтажный павильон, куда и поселил Сянфэй. Против павильона, за стеной дворца, вскоре вырос целый городок домов мусульман с мечетью. Любимая наложница всегда могла с верхней галереи павильона наблюдать за повседневной жизнью своих единоверцев.
Если в средневековом Китае количество наложниц доходило до нескольких тысяч, то в более поздние времена, когда маньчжуры захватили Китай и установили свою династию, при дворе императора было решено сократить количество наложниц в несколько раз. Сын Неба счел, что ему достаточно примерно 70 наложниц, однако, судя по китайским хроникам, часто этого числа императору явно не хватало, и он увеличивал их количество. Как утверждают китайские знатоки придворной жизни в Запретном городе, перед настоящим браком для маньчжурских императоров устраивался так называемый пробный брак — чтобы они могли обрести необходимый практический опыт. «Пробных жен» часто отбирали из фрейлин, а затем немедленно отдаляли от молодого Сына Неба, иногда даже уничтожали, дабы он не мог привязаться к ним. Во время такого «пробного» брака возле «драконова ложа» стояла опытная женщина, которая подсказывала, что именно и как нужно делать. Активно использовались и наглядные пособия.
Сянфэй — легендарная уйгурская наложница китайского императора Цяньлуна
Порой жизнь в гареме превращалась в настоящую адову пытку. К примеру, князь Цзянь был садистским ублюдком, который развлекался со своими сестрами и ради забавы заставлять топить в озере при своем дворце мальчиков и девочек. Когда наложниц из гарема уличали в каких-то прегрешениях, он приказывал им весь день оставаться голыми во дворце и отбивать время на барабане, голыми сидеть на деревьях или же велел морить их голодом до смерти. Других же женщин он приказывал раздевать догола, заставляя их затем становиться на четвереньки, чтобы псы или бараны совокуплялись с ними.
Был известен своим жестоким обращением с многочисленными наложницами и сын императора Уцзуна Шицзун. По преданию, такое обращение привело в 1542 г. к тому, что доведенные до отчаяния дворцовые женщины предприняли попытку покушения на своего хозяина. Двенадцать наложниц тайно сговорились удавить в постели спящего Шицзуна шелковым шнурком. Им удалось тайком проникнуть в опочивальню Сына Неба, но шнур запутался у них в руках. Наложницы пытались, трепеща от страха, в спешке его расправить, однако им это никак не удавалось. Поднялся шум, император проснулся и позвал стражу. Несчастных женщин схватили, немедленно отсекли руки и ноги, а с наступлением утра предали смерти. Неудавшаяся попытка покушения произвела на Сына Неба такое глубокое впечатление, что напуганный Шицзун после этого много лет скрывался в старом дворце князя Яньвана на территории современного Чжунаньхая и отказывался от аудиенций высших сановников.
Вместе с Шицзуном после его смерти была захоронена императрица и одна наложница, и еще 21 его наложница была захоронена в другой гробнице.
Известен и более близкий по времени факт. Маньчжурский принц, живший в Пекине, как-то велел заживо закопать одну из своих наложниц, устроив предварительно церемониальный кортеж, в сопровождении которого несчастная была проведена по главным улицам столицы.
Птицы и бамбук. Художник Шен Вей
За мельчайшую провинность наложниц били. «Первая особа, которая подверглась наказанию в моем присуствии, была служанка, — вспоминала в своей книге „Два года в Запретном городе“ фрейлина императрицы Цыси. — Она подала неодинаковую пару носков, за что Ее Величество велела другой служанке ударить ее десять раз по щекам. Служанка, видимо, била ее не особенно сильно, поэтому Ее Величество сказала, что они, наверное, хорошие друзья и поэтому не повинуются ее приказам; и первой, подвергшейся наказанию, велела бить вторую за ослушание».
Случалось, что наложницам императорского гарема приходилось недоедать и даже умирать голодной смертью. Так было при слабохарактерном императоре Сицзуне (1621–1627 гг.). Тогда всеми государственными делами заправлял могущественный евнух Вэй Чжунсянь, мнивший себя вторым Конфуцием. Пока Сицзун занимался резьбой по дереву, раскраской лаковых изделий или забавлялся в своем огромном гареме, Вэй Чжун-сянь жестоко расправлялся со всеми способными и талантливыми людьми, которые проявляли хотя бы тень недовольства.
Владычество тупого и жестокого евнуха привело к плачевным результатам. Могущественные маньчжурские племена все глубже пробивались на китайские земли. Они взяли Шэньян (Мукден), губернатор которого был задолго до этого казнен евнухом. Голод в стране принял катастрофические размеры и даже проник за стены императорского двора, в результате чего умерло много наложниц Сына Неба.
Служанок для императорского двора тоже отбирали на специальных конкурсах, устраиваемых в определенное время. Но они могли быть менее высокого происхождения, чем наложницы. Девушек несколько месяцев (три и более) учили, как обслуживать Сына Неба и его домочадцев, проверяли их здоровье, и только после этого они получали право стать служанками. В первую очередь обращалось внимание на то, чтобы они не мочились ночью в постель. Даже у тех из претенденток на службу во дворце, у кого в обычной ситуации не происходило ничего подобного, в новых необычных условиях дворца и после тяжелой дневной работы иногда случалось такая неприятность. Если в течение одного месяца за ними трижды фиксировалась эта погрешность, то они выдворялись из дворца.
Золотые львы на территории Запретного города
Тем же служанкам при дворе, кто хорошо справлялся со своими обязанностями, платили ежемесячную зарплату — около 20 лянов. За провинности зарплату снижали, иногда в несколько раз, вплоть до 4 лянов. Служанки работали посменно — один раз в трое суток, некоторые один раз в пять суток по определенной очереди. У них тоже была возможность быть «осчастливленными» Сыном Неба до двадцатилетнего возраста. Если этого не происходило, то тех, кому было за двадцать, возвращали домой и, понятное дело, они уже больше не имели шансов выдвинуться при дворе.
Впрочем, далеко не всем служанкам выпадало счастье быть просто выставленными за ворота и отправленными домой. Многие умирали от тяжелой работы и плохих условий или были убиты. Потом их тела сжигали в общих так называемых «колодцах». Один из самых больших колодцев находился в 5 ли (2,5 км) за городскими воротами Фучэнмэнь г. Пекина. Это место, которое превратилось в «кладбище» дворцовых служанок, называли «Гунжэньсе». Вот что рассказывалось о «Гунжэньсе» в китайских хрониках: «Все незнаменитые служанки дворца не погребались в отдельных могилах — их трупы сжигали внутри колодца… Там есть две ямы, стены которых выложены кирпичом; на небольшом домике — пагода. Колодцы сверху покрыты каменными плитами, на них имеются небольшие отверстия, через которые в колодец проникает воздух».
Только в конце правления Цзяцзин старшим служанкам дворца Сына Неба стали разрешать покупать землю для своей могилы. Если они не желали, чтобы их труп предавали огню, им предоставлялась возможность быть похороненными в земле.
Служанки танского двора. Настенная роспись гробницы танской принцессы Юнтай
С определенной точки зрения, обязанности наложниц можно было тоже считать работой, как и обязанности служанок. Наложницы не только должны были всячески ублажать императора, за ними во дворце закреплялись и обычные бытовые обязанности. Так, во время правления Сяньфэна они выращивали шелковичных червей, шили одежду, обувь и головные уборы для придворных, готовили духи и различную косметику для дворцовых дам. Они же вместе с евнухами отвечали за убранство императорских покоев, за подготовку банкетов и т. п.
Когда будущая императрица Цыси впервые появилась во дворце в звании наложницы, ей платили в год около ста пятидесяти лянов серебром, т. е. примерно четыреста американских долларов по курсу тех лет. А накануне смерти в качестве императрицы ее ежегодные доходы составляли почти десять миллионов долларов — то есть вдвое больше, чем у любого китайского императора.
Обычно наложницы находились во дворце Сына Неба до 20–22-летнего возраста, после чего, если они оказывались бездетными, их просто выгоняли. Они жили в специальных помещениях, за ними строго надзирали евнухи дворца. За нарушение установленных правил и распорядков наложниц в лучшем случае изгоняли из дворца Сына Неба, а в худшем — казнили.
Как уже упоминалось, гаремы были не только у императоров. Уже в Древнем Китае в среде высшей знати часто практиковался сорорат — когда вместе с невестой в дом мужа ехала ее младшая сестра или племянница в качестве своего рода заместителя жены, наложницы. Кроме того, достаточно типичными были гаремы из ряда жен и наложниц.
Вообще положение женщины в гареме влиятельного китайского аристократа не было столь приниженным, как, скажем, в гареме турецкого султана. А женщины из правящего дома имели немалое политическое влияние и порой активно вмешивались в дела государства или удела, не говоря уже об упоминавшихся интригах, которые чаще всего тоже имели политический характер.
Женщины делают шелк. Начало XII в.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.