Предисловие. От глубины вечности

Предисловие.

От глубины вечности

Много миллионов лет назад, когда континенты, в общем, уже сформировались, и основная часть суши приняла современный облик, в одной из частей мира продолжали происходить изменения, заставляющие думать, что геологические процессы ещё не завершены. Это было огромное водное пространство – постоянно волнующийся, неугомонный океан, раскинувшийся к востоку от самого большого континента. Колоссальный природный резервуар, впоследствии названный Тихим.

Над его тяжелой гладью постоянно в разных направлениях перемещались воздушные массы, вздымавшие грозные валы и превращавшие тихие воды в ревущую вспененную стихию. Она обрушивала их на побережья материков, отрывая целые скалы, разрушая и размывая сушу. В темном чреве океана начала зарождаться жизнь: от ничтожно малых существ к созданиям, сама память о которых давно исчезла. В самых дальних его пределах морские птицы с огромным размахом крыльев находили временное пристанище, чтобы потом продолжить свой путь.

Вздымаемые Луной приливы, куда более мощные, чем нынешние, приводили поверхность океана в постоянное движение. В то время, когда побережья ещё не обзавелись обширными песчаными пляжами, воды у границы суши были темны и пугающе глубоки.

Задолго до того как появился человек и попытался преодолеть водную стихию, она широко и вольготно простиралась во всех направлениях и насчитывала больше лет, чем что-либо существующее на планете. И была эта огромная водная среда древнее и значительнее, чем все нынешние моря и океаны, вместе взятые. И была она устрашающа, всеобъемлюща и неизмерима в своей первобытной сути.

И невероятно грандиозна была она! Казалось, сами волны её видоизменяют Землю! Как непостижимо темна и одинока она была во мраке ночи, и как ослепительно сверкала её поверхность под лучами тогда ещё совсем юного Солнца!

Через повторяющиеся промежутки времени воды океана становились все холоднее и холоднее. У полюсов начали накапливаться льды, подтягивающие для своего образования большие водные массы; таким образом, меняющаяся береговая линия континентов приобретала все более причудливые очертания. В последующие сотни тысяч лет беспокойный океан беспрестанно атаковал сушу, дробя и перемалывая скалы в песок, давая начало новой жизни.

Со временем полярные шапки растают, и образовавшиеся холодные течения смешаются с беспокойными просторами океана, а берега континентов вновь скроются под водой. Беспредельная энергия океана накапливала на его дне илистые отложения, смешанные со скелетами погибших обитателей глубин и солью. В течение долгих лет океан формировал будущую почву, а затем снова возникли льды. Воды опять отступили, образовав обширные отмели. Северные и южные ветры проносились над высохшими пространствами, окатывая вновь образованную сушу волнами. Таким образом, океан продолжал свою то разрушительную, то созидательную деятельность, то уничтожая, то созидая материки.

Властелин жизни, страж берегов, регулятор температуры и архитектор горных массивов, океан продолжал трудиться, не ведая отдыха.

За многие миллионы лет до появления человека центральные области океана, где ныне раскинулись бесчисленные острова, представляли собой безбрежное пустынное пространство. Конечно, в глубинах существовали примитивные формы жизни, но в основной своей массе океан являлся лишь беспорядочным нагромождением волн, вздымаемых волей Луны и ветров. Один за другим бесчисленные темные валы, непостижимые в своем могуществе и одиночестве, катились по бескрайней водной равнине.

Затем однажды на дне образовался разлом, протянувшийся на две тысячи миль с северо-запада на юго-восток и разорвавший базальтовое ложе океана. Произошел великий сдвиг в образовании земли, и из трещин начали изливаться расплавленные до огненно-жидкого состояния породы. Покинув место своего вечного заточения, они соприкоснулись с влажным телом океана. Произошел взрыв, в результате которого с многофутовой глубины устремились к поверхности огромные массы дыма и пара.

С глубины четырех миль мириады пузырьков поднимались вверх, пока не сформировали над океанскими просторами облака. Этим океан давал понять, что начался процесс зарождения острова. С течением времени он должен был превратиться в крошечную капельку новой суши, образовавшейся посреди бескрайней водной пустыни. Тогда ещё не существовало никого, кто мог бы отпраздновать это знаменательное событие. Возможно, лишь какая-то крылатая, давно вымершая тварь, заметила с высоты густые клубы дыма и стала единственным свидетелем, устремившимся вниз, чтобы поближе разглядеть происходящее. Хотя, скорее всего, новый остров рождался в темноте, среди беснующихся волн, в окружении великого Ничто.

На протяжении почти сорока миллионов лет – промежутка времени настолько длительного, что сам смысл его теряется – только океану было ведомо, что в его недрах зарождается новый остров, ибо суши как таковой на его поверхности ещё не существовало. Все эти сорок миллионов лет из разлома на дне продолжал изливаться расплавленный камень, добавляясь к уже существующим наслоениям, внося свою крошечную лепту к тому, что воздвигалось в морской бездне. Иногда тысячи, а то и десятки тысяч лет проходили, не принося каких-либо видимых изменений. Временами, наоборот, огромное давление в разломе возносило гигантские массы паров и пепла, поднимая их на многие мили в атмосферу. В результате подобных потрясений образовывались колоссальные волны, обегавшие всю землю и сталкивающиеся друг с другом после двенадцатитысячимильного путешествия. Столь мощный взрыв иногда поднимал океанское дно сразу на целый фут.

Однако постепенное излияние расплавленной магмы большей частью протекало спокойно и не сопровождалось столь катастрофическими изменениями. Слой за слоем земная плоть, вырванная из разлома, накапливалась, стекая по склонам недавно образовавшихся под волнами гор, злобно шипя на холодную морскую воду и постепенно затвердевая. Однако строительство нового острова происходило более успешно, когда жидкая порода не взрывалась, образуя крошечные пеплообразные частицы, а просто тягучими оползнями обволакивала то, что впоследствии должно было стать фундаментом суши.

Как непостижимо давно происходило все это! Ведь целых сорок миллионов лет первый остров боролся во чреве океана за то, чтобы появиться, наконец, над его поверхностью. Все это время вулкан, породивший его, продолжал извергаться, надежно укрытый под темными водами беспокойного моря, для которого вся эта бурная деятельность была не более, чем легким раздражением, поползновением, ничего существенного из себя не представляющим.

Но однажды на северо-западной оконечности разлома произошло извержение, совершенно не похожее на все предыдущие. Пользуясь уже проложенными из раскаленного чрева земли путями, все те же расплавленные породы вырвались огромной массой, породив сильнейший взрыв. Но на этот раз энергия его была такова, что магма, наконец, достигла поверхности океана. Мощное извержение подняло на целые мили вверх облака пара. Шипя и потрескивая, на вздымающиеся волны сыпались пепел и пемза. Ударная волна от взрыва сотрясла воздух и эхом раскатилась над бескрайними просторами.

Наконец-то каменные наслоения начали располагаться над поверхностью моря. Остров становился видимым, хотя ещё не было глаз, способных лицезреть его; он становился осязаемым, хотя некому было дотронуться до него. И поднялся он из глубин.

Вдумываясь в значение описанного события, человеческий разум (особенно в том случае, если носитель его ступал на землю вышеупомянутого острова), скорее всего, преувеличит масштабы произошедшего. Да, появилась новая земля. Сорок миллионов лет усилий привели к возникновению участка суши размером с человеческое тело. Это верно. С другой стороны, в долгой истории океана бесчисленное множество похожих нагромождений материи исчезло навсегда, скрывшись под волнами, забытое и никем не востребованное. Важнейшим последствием описываемого процесса является то, что новорожденный остров не только удержался на границе разлома, но и продолжал неуклонно расти. С болезненным упорством, дюйм за дюймом, этот клочок суши все увеличивался и увеличивался. Можно сказать, своим конвульсивным рождением он и вызывает такой интерес.

Впрочем, случайное появление данного острова не имело особого значения. Запомните это. Его появление не было сколько-нибудь важным событием. Однако его постоянство и настойчивость в росте говорит об очень многом. Лишь благодаря бесконечным усилиям он отвоевал себе право на существование. Последующие десять тысяч лет были для острова беспрестанной чередой колебаний между жизнью и смертью. Посреди огромного мертвого пространства он постоянно подвергался злобным атакам стихий. Иногда расплавленная магма вновь поднималась по внутренним каналам, отвоевывая у волн несколько дюймов. Тонны и тонны продуктов извержения бесцельно и бессильно шипя, исчезали в пучине. Лишь некоторому их количеству удавалось зацепиться за новоявленную твердь, продолжая увеличивать её площадь. В такие периоды могло показаться, что остров представляет собой достаточно прочное и надежное творение.

А в это время на юге, в бесчувственных глубинах, уже зародилась огромная волна, начавшая свое яростное путешествие по миру. Её приближение можно было заметить издалека: ревущим и свистящим чудовищем она обрушилась на крохотное нагромождение ещё дымящихся камней и бешено устремилась дальше.

Последующие десять тысяч лет ничто не напоминало о существовании острова. Лишь под водой, готовый в любой момент воспрянуть к жизни, со дна океана на 19 тысяч футов вздымался горный пик. И когда новая серия подземных возмущений заставила извергнуться следующие порции расплавленных пород, образовавшаяся гора продолжала выстраивать себя для новой попытки. Словно извиваясь в судорогах, подводная гора извергала огонь, дым и плевалась пеплом. Вскоре она снова прорвет поверхность воды, и остров возродится ещё раз.

Это была одна из бесчисленных попыток Вселенной: драматизм рождения, бесконечные волнения и отрицание смерти. Каким же многообещающим казалось взаимодействие столь противоположных сил! Борьба острова за собственное рождение: череда трагических исчезновений и торжество новых попыток возрождения! Те, кто впоследствии заселил остров, сами стали свидетелями непрекращающихся, но бесполезных усилий моря уничтожить юную колыбель жизни. Они же хранили в памяти и триумф горы, порождающей все новые и новые скалы, гордо возвышающиеся над волнами.

Следующий миллион лет остров можно было уподобить постоянно подвергающемуся насилию ребенку, пока он, наконец, не укрепился в результате длительного и терпеливого накопления массы. Теперь каждый новый поток лавы имел под собой надежную опору, и его обломки спекались в единый монолит, так что, в конце концов, морские птицы стали издали замечать возникший в океане остров. Это была уже настоящая, пригодная для обитания человека земля, если бы люди существовали в то время. Тут имелись и надежные укрытия для лодок, если бы было кому их сделать, и масса камня для жилых построек и храмов. Именно сейчас новорожденный остров занял принадлежащее ему по праву место посреди великого океана.

Однако прежде чем жизнь смогла бы процветать на этом острове, ему необходимо было обзавестись почвой. Когда раскаленная лава вырывалась в воздух, то она либо превращалась в пепел, либо покрывала огромные площади гладкими каменными слоистыми плитами. И в том и в другом случае, дожди и выветривание при значительной разнице дневных и ночных температур постепенно превращали новорожденную лаву, разлагая её на составные элементы, в почву. Когда её накопилось достаточное количество, остров был готов.

Первые живые формы, появившиеся на острове, были представлены примитивными мхами и лишайниками. Их споры разносили ветры, без устали дующие над океаном. С цепкостью и упорством, достойными самого острова, эти маленькие кусочки жизни отвоевывали все новые и новые пространства. Разрастаясь и разламывая камни, они, в свою очередь, увеличивали количество почвы на острове.

А на далеких континентах, берегов которых мог достигнуть только океан, уже сложилась населенная животными и растениями среда. Некоторые её формы были достаточно приспособлены для освоения нового острова. Единственной преградой для их расселения являлись тысячи миль океанской поверхности.

Следствием этого явилась потрясающая борьба. Задолго до появления человека жизнь на дальних берегах достигла такого расцвета, что ей уже необходимо было предпринимать путешествия для освоения новых территорий. Но тысячи миль бурных соленых вод являлись достаточно серьезным препятствием.

Первыми высшими формами жизни, безусловно, являлись рыбы, для которых водная среда не могла служить преградой. Правда, трудно назвать их принадлежащими к животному миру острова, поскольку они приплывали и уплывали сообразно собственным желаниям. По-видимому, первым не океаническим животным, посетившим остров, следует считать птицу, прибывшую сюда с севера в поисках пищи. Однако, не найдя ничего съедобного на все ещё горячих камнях, она улетела дальше и, скорее всего, погибла далеко на юге.

Тысячи лет ни одна птица не приближалась к этим берегам. Но как-то раз ветры и волны прибили к острову кокосовый орех. Преодолев, благодаря своей прочной оболочке, около трех тысяч миль, он тоже мог бы считаться образцом настойчивости. Однако, не найдя у берега достаточного количества почвы, он так и погиб в соленой воде, хотя его скорлупа и ядро послужили делу формирования новой земли для тех, кто появится здесь позже.

Шло время. Солнце двигалось, подчиняясь своему определенному циклу. Луна прибывала и убывала, вызывая приливы и отливы на всей планете. С северной полярной шапки сползали ледники, на десять тысяч лет покрывшие близлежащие острова, своим весом и мощью дробя скалы и формируя новый облик Земли.

Проходили годы, пустые, бесконечные, исполненные скрытого смысла. И вот ещё раз в поисках пищи на остров прилетела птица. Однако теперь ей удалось утолить голод рыбой, найденной на берегу, и птица, словно бы в знак благодарности, опорожнилась на почву острова, извергнув не переваренное в желудке семечко растения, съеденного за много сотен миль отсюда. Семечко пробудилось к жизни и дало росток. Таким образом, по прошествии многих лет на каменистых берегах появилась растительность.

Насколько непостижим промежуток времени между первым и вторым появлениями птиц – целых двадцать тысяч лет! Спустя ещё двадцать тысяч лет на острове появилась новая форма жизни: женская особь насекомого, оплодотворенная за много миль от острова накануне ужасного урагана. Захваченная мощными воздушными потоками, она преодолела около двухсот миль до острова, и была выброшена на него. Здесь она и принесла потомство. Так на новом отдаленном острове появились насекомые.

Время продолжало свой неумолимый бег. Другие птицы посещали остров, но они не несли в себе семян растений. Других насекомых приносило сюда ветром, но это были либо не самки, либо они оказывались не оплодотворенными. Но все же каждые двадцать-тридцать тысяч лет (а этот промежуток времени не сравним с историей человечества) какой-то кусочек жизни снова случайно достигал острова и так же случайно утверждался на нем. Вся эта цепь маловероятных совпадений продолжалась непостижимое, с точки зрения человека, время. Так, постепенно, жизнь завоевывала остров.

Одним из знаменательных дней в его истории следует считать тот, когда откуда-то с юго-запада к острову прилетела птица, неся в своих растрепанных ветром перьях семя дерева. Усевшись на скалу, пернатое существо принялось чиститься, и семя упало на ждущую его почву. По прошествии времени на острове выросло дерево. Через тридцать тысяч лет, благодаря такой же абсурдной случайности, флора острова пополнилась ещё одним деревом. Итак, после миллиона лет случайностей, пяти миллионов лет штормов, посещений птиц и прибиваемых волнами обломков деревьев, несущих на себе улиток и червей, остров обзавелся лесом, цветами, птицами и насекомыми.

Ни одна из жизненных форм не достигала острова с легкостью. Даже сами устои острова – незыблемые скалы – с силой пробивали себе путь наверх, сквозь огненные каналы в океанском дне, взрываясь в конвульсиях на поверхности земли. Лишайники попадали сюда благодаря бурям, несущим споры. Птицы на ослабевших от долгого полета крыльях с трудом достигали клочка суши. Насекомые появлялись лишь по воле ураганов, и даже деревья обязаны своим рождением птицам, доставившим их семена либо во внутренностях, либо на перьях.

В безвременье бурь, ураганов и голода рождалось плодородие острова. Благодаря новым извержениям росла его территория, обогащаясь минералами, в которые постепенно превращалась излитая лава. В буйстве стихий родился остров и формировался его прекрасный облик.

Берега острова представляли собой нагромождения причудливых утесов, подобно золотым колоннам сверкавших в закатном солнце. Высокие остроконечные горы, снизу покрытые изумрудной зеленью, вздымали в небо ледяные пики. Безмятежные бухты, отражающие всю эту красоту, глубоко врезались в береговую линию. Долины и приятные глазу луга, реки и водопады, лесные поляны, манящие влюбленных, и излучины, удобные для строительства городов, – все это в изобилии присутствовало на острове, как бы приглашая к себе цивилизацию.

Но все эти соблазнительные красоты оставались незамеченными человеком, и не ласкали взор любовников роскошные поляны, поскольку все великолепие острова достигло своего пика задолго до появления на Земле человека. И, достигнув, казалось, полного совершенства, остров начал постепенно умирать. В буйстве стихий он родился, и в буйстве стихий ему суждено было погибнуть.

Произошло великое сотрясение земли, вызвавшее скольжение континентальных плит, опускание почвы, в результате чего и остров осел более чем на тысячу футов над уровнем океана. Никогда больше ледники не будут украшать его горные вершины. Вулканы прекратили свою деятельность, и новая лава уже не стремилась вверх, чтобы восстановить уничтоженное морем. В последующие миллионы лет непрекращающиеся ветры завывали над островом, громоздя друг на друга водяные валы и швыряя их на берег. Скальное основание постепенно разрушалось. Остров начал уменьшаться, распадаясь на части и медленно погружаясь в бездну океана, откуда он и возник.

Прошел миллион лет, потом ещё один, и остров, образовывавшийся на юго-западном краю великого разлома с таким упорством и терпением, оказался на грани исчезновения. Птицы, нашедшие себе приют и кормившиеся на его берегах, улетели, унося в себе новые семена. Теперь уже с его берегов шторма уносили оплодотворенных насекомых к другим частям суши, и жизнь продолжалась. Каждые двадцать или тридцать тысяч лет какая-то частица природы исчезала с острова, чтобы возобновить свое существование где-нибудь в другом месте.

Но как только остров оказался погруженным в океан, совершенно другая форма жизни начала свою активную деятельность. В теплых, чистых и питательных водах стали процветать коралловые полипы. Умирая, они оставляли после себя известковые скелеты, скрытые в нескольких футах под поверхностью моря. За тысячу лет они выстроили вокруг погруженного основания острова коралловое кольцо. Годами, слой за слоем, полипы продолжали наращивать его, пока не образовался целый риф.

Но в это же время началось таяние полярных льдов, в морях изменились температура и соленость, что вызвало гибель кораллов. Со склонов гор разных островов в океан устремлялись потоки дождевой воды, неся с собой огромные массы ила, губительного для полипов. Потом таяние сменилось новым образованием льдов на севере и на юге. Этот процесс оттягивал на себя воды океана, обнажая кораллы и тоже способствуя их гибели.

Как и все, связанное с историей образования острова, жизнь кораллов постоянно находилась под угрозой, дававшей им время от катастрофы до катастрофы. Однако в редкие благодатные промежутки крошечные полипы продолжали свою титаническую работу. Таким образом, эти мельчайшие дети катаклизмов выстроили новый остров, полностью заменивший старый, разрушившийся и целиком ушедший под воду.

Как же ужасно это чередование жизни и смерти! Какая несправедливость в том, что исчез прекрасный остров, в таких муках появившийся на свет, столь любимый птицами и богатый растительностью, так желавший служить человеку, если бы тот появился на нем. Какой же бессмыслицей представляется то, что остров, родившийся в конвульсиях, так же и скончался, прежде чем человек смог лицезреть его величие и красоту.

Через миллион, а может и десять миллионов лет, просуществовав в неизвестном море, он погиб, оставив после себя лишь коралловую кайму, дававшую приют пролетавшим птицам да убежище резвящимся тюленям. Бесконечное растрачивание ресурсов и возможностей, неустанные приливы и отливы, расцвет и прозябание океана. Проходит ночь, наступает новый жаркий день, остров ждет, а человек все не появляется. Гибнущий день сменяется новой ночью, исчезают долины, иссякают водопады, но ни один человек не станет свидетелем этого. Все, что осталось – это кальциевое кольцо на поверхности океана, который дал острову жизнь. Памятник, воздвигнутый из скелетов мириадов и мириадов крошечных существ.

В то время, как первый остров то процветал, то погибал, к юго-востоку от него протянулась цепочка будущих островов, точно так же боровшихся за короткое существование, после которого вновь наступало неизбежное небытие. Цикл развития некоторых из них пришелся на тот же миллион лет, что и первого острова, другие запаздывали со своим появлением. Последний из них ещё не возник на поверхности моря, когда первый уже бился в конвульсиях агонии. Так что с начала исчезновения первого острова человек (если бы он к тому времени уже существовал) стал бы свидетелем непрерывного рождения и смерти целой гряды подобных островов, появлявшихся вдоль всей двухтысячемильной линии разлома. Повторяя форму самих волн, скалистые острова то поднимались, то опадали. Но если время существования волны длилось самое большее несколько минут, то процесс образования и исчезновения островов тянулся шестьдесят миллионов лет.

Каждый остров в любой момент времени либо переживал период рождения и расцвета, либо вступал в фазу гибели. Вряд ли человек, даже будучи свидетелем этого процесса, смог бы определить, на какой именно стадии своего развития находится тот или иной остров. Однако безликие расплавленные недра обладали этим знанием, они более не посылали острову новых запасов строительных материалов. Понимало это и море, чувствуя, как утесы и скалы становятся более податливыми, постепенно погружаясь в его пучину. Догадывались об этом и коралловые полипы, точно определявшие время начала строительства памятника данному острову, которому вскоре суждено погибнуть… разумеется, через двадцать или тридцать миллионов лет.

Бесконечное чередование возникновения и исчезновения, бесконечная смена жизни и смерти. Как только вулканические извержения прекращались, остров можно было считать обреченным. В окружении спокойных морей ожидание появления птиц, несущих семена, можно назвать приятным, если бы не сознание того, что колыбель красоты изначально предназначена разрушению. Плеск ласковых волн приливов и нежное пение насекомых в ночи прерывались с наступлением нового ледникового периода, который должен был уничтожить все формы жизни. Извечный цикл, извечные перемены.

К концу основного периода рождения и гибели островов, когда на западе они начали исчезать, а на востоке только появляться, над поверхностью океана вознесся новый вулканический конус. Серия титанических взрывов исторгла из недр достаточное количество расплавленных пород, чтобы заложить основание острова, который впоследствии, через много миллионов лет, люди станут считать главным в архипелаге. Его последующая история тем более памятна, что обитаемая земля произошла благодаря "бракосочетанию" двух отдельных вулканических цепей.

После того, как прародитель-вулкан успешно создал этот остров, на его склонах образовалось множество новых кратеров, через которые извергалась лава. Располагавшийся в милях от него более величественный собрат пошел по тому же пути.

Целые эпохи две вулканические системы словно противоборствовали друг с другом, пока первая из них не прекратила деятельность и не начала разрушаться, в то время как вторая продолжала изливать миллионы тонн лавы по своим крутым склонам. Шипя и потрескивая от соприкосновения с водой, камни громоздились на океанском дне, образуя основание будущего вулкана, ещё более массивного и могучего.

Шло время, и лава второго вулкана прокладывала себе пути по остывшим обломкам до тех пор, пока не достигла лавовых наслоений первого вулкана, образовавшего старый остров. Теперь водная пустыня, разделявшая оба массива, оказалась заполненной, и две системы слились воедино. Заключившие друг друга в пламенные объятия огнедышащие горы словно вступили в брак, сопровождающийся взаимным перемешиванием извергающихся пород, и приведший к рождению одного огромного растущего острова.

Его почву формировали десятки более мелких вулканов, просуществовавших всего несколько сотен тысяч лет, которые впоследствии угасли и разрушились. Один из них взорвался, образовав в ослепительной вспышке огромный кратер, напоминавший оспину. Другой, находившийся на самом краю острова, откуда открывался вид на бескрайнюю водную равнину, оставил о себе память в виде длинной каменистой гряды, имеющей форму ромба.

Когда новый клочок суши полностью сформировался – о, какой божественной красоты остров получился! – участвовавшие в его рождении природные силы, словно по какому-то сговору, оставили в его чреве неизмеримые богатства. Это не могли быть алмазы, так как из-за своей сравнительной молодости в 250 миллионов лет остров не имел в своей основе отложений древних растений в виде каменного угля, из которого, в результате чудовищного давления, и образуются вышеупомянутые сокровища. По той же причине эти богатства не могли представлять собой и нефть. Не являлись они и золотом, поскольку для образования данного металла не было подходящих условий. Короче говоря, заключенный в недрах острова продукт нельзя назвать богатством в общепринятом смысле. Он был намного ценнее.

Вулканический базальт острова обладал пористой структурой, из-за чего вода, которую бесконечные шторма и грозы обрушивали на его берега, не только текла по поверхности, образуя реки, но и просачивалась в самое сердце суши. Таким образом, миллиарды тонн воды оказывались заключенными в потайных резервуарах острова.

Разумеется, она не задерживалась там надолго, проникая по порам обратно в океан. Однако, если бы животное или человек попали сюда, они могли бы использовать эту влагу, так как весь остров представлял собой огромную дренажную систему, центр которой был наполнен животворной жидкостью.

Но не это было основной ценностью. На других островах, имеющих схожую структуру, человек тоже смог бы добраться до воды. Исключительность этого места состояла в том, что оно содержало дополнительный и практически неиссякаемый источник. Его образование поистине чудесно.

Когда разрастание и таяние полярных льдов заставляло океан то опускаться, то подниматься, когда сам остров попеременно то подвергался воздействию палящего солнца, то вновь нырял под воду, происходило следующее. Когда уровень океана понижался, водные потоки, прорезавшие равнины, несли в себе измельченные частицы пород, откладывая глиноподобные наслоения. Море добавляло к ним кальций животного происхождения, а шторма, кусок за куском, присоединяли к ним обломки утесов. Иногда этот процесс продолжался сотни тысяч лет, и берег накапливал все эти останки.

Потом уровень моря поднимался, и океан, словно гигантский гидравлический пресс, сдавливал накопившиеся отложения, которые на века оказывались под тоннами темно-зеленой воды. Кроме того, океан сам добавлял к образовавшейся массе отфильтрованные им частицы ила и останки морских обитателей. Таким образом, дары суши и моря связывались воедино, образуя новые породы.

Так, во время катаклизмов остров то выныривал, чтобы добавить к отложениям новые порции наносной почвы, то вновь погружался, продолжая накапливать ил и уплотнять его. Тысячелетиями атакуя берег, океан создавал все новые и новые слои, которые щитом протянулись от подножия гор до самого побережья. Эта шапка новообразований скрыла скальное основание острова и все, что было в нем заключено.

А там, разумеется, находилась вода. Скрытая под видимой поверхностью острова, сдавленная водонепроницаемым куполом, сладчайшая и чистейшая, она была готова к употреблению, если бы только человек обнаружил этот тайник. И не просто готова. Она могла вырваться фонтаном и одарить своей живительной силой любого, кто сумел бы освободить её из заточения. Практически неиссякаемый источник поддержания жизни ждал своего часа. Целая вселенная воды, сосредоточенная под шапкой отложений, находилась в терпеливом ожидании.

Путешествующие по воле стихий растения и насекомые, которые уже достигли северо-западной оконечности гряды островов, теперь имели в своем распоряжении достаточно времени, чтобы освоить вновь созданные территории. Наверное, потребовался бы не один миллион лет, чтобы какой-то вид травы распространился по всем островам архипелага. Впрочем, торопиться было некуда. Постепенно, с безграничным терпением, деревья, лианы и другие ползучие растения оплетали скалы, разрастаясь все гуще и гуще. А в это же время в других частях света уже народились могучие животные, готовящиеся к экспансии на новую землю.

Прежде чем образованный двумя вулканами остров со своим потайным запасом воды сформировался окончательно, в отдаленных от него областях появился человек. Последний из островов гряды ещё только принимал свой современный облик, а в далеком Египте люди уже воздвигали величественные пирамиды и монументы, придя к стабильной форме правления. Они овладели письменностью и могли сохранять для потомков свой исторический опыт.

Вулканы все ещё продолжали извергаться на всем протяжении разлома, а в Древнем Китае уже развилась сложная философская система. В Японии тем временем доводились до совершенства художественные принципы, которые впоследствии обогатили культуры всего мира. Пока острова приобретали свой нынешний вид, Христос уже проповедовал в Иерусалиме, а Мохаммед вернулся из пустыни, чтобы рассказать людям о своем понимании Царства Божьего. Никто тогда не знал, что это царство ожидает народы на дальних островах.

И были эти острова самой молодой частью видимой суши, ещё грубой и необработанной. Они пустовали в терпеливом ожидании. Книги, которые мы до сих пор читаем, были уже в те времена, когда о существовании новой земли было известно лишь пролетавшим над ней птицам. Песни, которые мы поем и сейчас, были сложены и записаны ещё тогда, когда гряда островов оставалась необитаемой. Уже были созданы и Библия, и Коран…

Итак, эти острова, спящие под солнцем и омываемые дождями, ждали.

Поскольку, после того как они уже были открыты, их справедливо стали сравнивать с раем, наиболее полного описания острова заслуживают именно эти последние дни одиночества, эти сладкие и грустные моменты перед самым появлением здесь первых каноэ с людьми.

Острова были прекрасны, это верно. Их горы, покрытые лесами, будто светились от радости, а прохладные водопады, тысячи водопадов, представляли собой незабываемое зрелище. Утесы, там, где беспокойный океан понемногу вымывал края великих гор, тысячами футов своей массы опускались к самому морю, и птицы с удовольствием гнездились на их крутых склонах. Долины рек отличались своим плодородием. Белоснежные берега островов омывали кристально-чистые голубые морские воды. По ночам звезды будто приближались к островам и сверкали бриллиантовыми точками, навсегда определяя местоположение архипелага и обозначая величественный и волшебный путь Луны и Солнца.

Изумительны и бесподобны были эти острова, дышащие гармонией и излучающие безмятежное спокойствие! Стоит задуматься о чистом и нетронутом их величии, не было создано до сих пор ничего более прекрасного. Если представить себе, что рай являет собой исключительно идеальную красоту, то эти острова можно было бы назвать лучшей его частью, которую только удавалось освоить человеку. Море и суша здесь были одинаково восхитительны, а климат – на редкость благоприятным.

Но если понятие "рай" предполагает ещё и способность местности поддерживать жизнь, то эти острова в момент своего ожидания первых людей, во времена Иисуса и Мохаммеда, разумеется, вовсе не могли бы показаться небесным садом. Здесь нельзя было найти практически никакой еды. Из всех растений, которые покрывали величественные склоны гор, вряд ли нашлось бы такое, на которое мог бы положиться человек, как на основу своего пропитания. Правда, на островах можно было все же отыскать деревья, плоды которых считались съедобными, и их можно было бы употреблять в пищу, дабы совсем не умереть с голода, а также папоротники, корни которых также считались съедобными. Кроме того, в воде водилась рыба, которую можно было ловить, а в лесах – птицы, на которых стоило ставить силки. Но на этом ресурсы островов и исчерпывались.

Трудно назвать более враждебные и негостеприимные края, чем описанные здесь. Вот небольшой перечень того, что полностью отсутствовало в данной местности: куры, свиньи, любой рогатый скот, собаки, пригодные в пищу; бананы, деревья таро, батат, хлебное дерево, ананас, сахар, гуава, тыква, дыня и арбуз, манго и любые другие фрукты. Здесь не росли пальмы, способные служить источником сахара. Короче говоря, на островах явно не хватало пищи для жизни человека. Тут не росло даже то, что составляет существенную часть выживания человека в тропиках: на островах отсутствовали кокосы. Правда, некоторые орехи все же доплывали до берегов, но они не могли дать всходы на засоленных почвах пляжей.

Поэтому те люди, которые достигали этих островов и собирались начать здесь новую жизнь, должны были позаботиться о том, чтобы привезти с собой необходимое количество пищи. А мудрый человек захватил бы и материалы, которые требуются для поддержания приемлемого существования. Ибо не рос на островах бамбук, из которого строят жилища, и нельзя было найти тут кору тутового дерева, из которого изготавливалась тала – ткань для одежды. Кроме того, тут почти отсутствовали яркие цветы, такие, как гибискусы, кротоны и орхидеи. Вместо перечисленных растений, дающих радость и поддерживающих жизнь, здесь произрастало дерево смерти – сандаловое, полностью бесполезное, если не считать, что в высушенном виде оно сохраняло резкий стойкий аромат. Конечно, само по себе дерево не являлось ядовитым или каким-то особенно опасным, но в том виде, в каком оно позднее стало применяться на островах, в нем таилась неминуемая гибель.

Почва островов также не отличалась качеством. Она не была такой черной и плодородной, которую в те годы уже обрабатывали русские крестьяне, и не такой суглинистой, которую возделывали племена индейцев, обитавшие в Дакоте и Айове. Скорее, земля была красноватой и напоминала песок, очевидно, богатый железом, если учитывать, что он образовался при разрушении базальта. Однако другие ценные составляющие в ней отсутствовали. Если бы земледелец мог добавить к этой почве недостающие элементы и достаточное количество воды, тогда, разумеется, земля стала бы исключительно плодородной. Но сама по себе она оказалась скудной, тут не хватало не только необходимых минералов, но и воды.

Несмотря на огромные массы влаги, которые попадали на острова в виде дождей, они не делали почву более плодородной. Постоянно дующие с северо-востока пассаты несли с собой низкие нависшие тучи, переполненные животворящей водой. Однако именно на северо-восточных берегах островов возвышались остроконечные утесы и суровые горы, и именно здесь выливалась вся драгоценная вода, которой так не хватало именно на юго-западных равнинах с красной почвой. Поэтому-то из всех плоских земель, которые можно было бы обрабатывать, почти три четверти представляли собой пустыни. Если только кто-нибудь смог бы найти способ удержать воду, бессмысленно омывающую горные склоны и уходящую снова в море, и перенести её сюда, на равнины, тогда человек сумел бы выращивать здесь достойные урожаи. Или же если бы кто-то догадался о существовании тайных резервуаров воды, хранящихся глубоко в недрах островов, он тоже смог бы иметь не только неиссякаемый источник живительной влаги, но и достаточное количество необходимой для существования пищи. Но пока этого не произошло, человеку, обитавшему здесь, всегда недоставало и воды, и продуктов.

Итак, эти прекрасные, но негостеприимные острова все же ждали, когда человек вступит на их землю, неся с собой и еду, и отвагу, и решимость завоевателя. Самое хорошее, что можно добавить к сказанному относительно островов, так это, наверное, то, что здесь отсутствовали и ядовитые змеи, и комары, переносящие лихорадку. Не было тут также чумы и других страшных болезней, оставляющих человека на всю жизнь калекой.

* * *

Существует ещё один дополнительный аспект, о котором следует всегда помнить. Из ста растений, которые составляли флору данных островов во времена Иисуса, девяносто пять можно было найти только здесь. В других частях света они просто не существовали. Таким образом, эти острова были уникальными, находящимися как бы в стороне от основного течения жизни на планете. Они напоминали этакую уединенную заводь, созданную самой природой или, если вам понравится больше, самый настоящий природный рай, где каждое растение могло бы развиваться своим собственным, неповторимым путем, в соответствии со своими предписаниями, ограничениями и возможностями.

Помните ту самую птицу, которая принесла на остров в своих внутренностях семя? Вероятно, оно принадлежало траве, чьи братья и сестры (если такие слова вообще применимы к травам) оставались на своих родных землях и развивались по законам, которые присущи их поколениям, одному за другим. Итак, на обычных землях трава вырастала согласно стандартам своих предков, не "рискуя" пойти дальше их, чтобы не породить другую форму той же травы. Если все же возникали травы-мутанты, обычная трава старалась подавить новую форму, и в результате обязательно побеждала, так что натуральная трава продолжала существовать в своем первозданном виде.

На этих же островах, трава, предоставленная самой себе, солнцу и дождям, стала другой, уникальной и приспособленной к существованию именно в данном климате. Когда через много миллионов лет, человек впервые посмотрит на эту траву, он, без сомнения, определит, что перед ним растение, которое происходит именно от того, что имеется в других частях света. Но одновременно с этим от его взгляда не ускользнет и то, что это не совсем обычная трава: она обладает новыми качествами, новой жизненной силой и несет в себе совсем другие, новые ожидания и надежды.

Как часто насекомые с огромных континентов достигали берегов этих островов? В любом случае, когда это все же происходило, насекомое со временем также становилось другим: либо у него отрастали длинные ноги, либо хоботок приобретал иную форму, более приспособленную, скажем, к добыче пищи. Птицы, цветы, черви, деревья и улитки – все они сумели развить на этих островах свои собственные, уникальные формы и качества.

Не было на земле и нет до сих пор такого места, которое могло бы посостязаться с этими островами в своей способности поддерживать природу в её естественном стремлении развиваться свободно, используя свой наивысший потенциал. Можно сказать, что девять растений или животных из десяти существуют только здесь.

Однако почему все происходило именно так, до сих пор остается неразгаданной тайной. Не исключено, что данное чудо свершилось из-за удивительно сочетания дождей, климата, солнечного света и почвы. А может быть, разгадка кроется в том, что определенные виды растений и животных на многие миллионы лет были предоставлены сами себе, и поэтому сумели каким-то образом достичь совершенства. Возможно, дело совсем не в этом, а имеет значение то, что трава, попавшая сюда, не испытала на себе влияния других трав, и поэтому развивалась независимо от собственных предков и других, схожих форм. Но какими бы ни были причины данного феномена, факты остаются фактами. Именно здесь, на этих островах, появлялись совершенно новая флора и фауна, развивались, крепли и насчитывали все больше видов и разновидностей. Именно эти острова подвергали растения и животных суровым испытаниям, благодаря которым те могли развиться в наиболее совершенной форме.

Итак, имея при себе описанные выше возможности, острова продолжали жить в терпеливом ожидании. Иисус был распят на кресте и умер, а они ждали. Уже образовалась Англия, превратив в единый народ многочисленные ранее существовавшие могущественные расы, а острова все ещё ждали своих первых поселенцев. Великие владыки правили в Индии, Китае и Японии, а острова ждали своих повелителей.

Негостеприимное по своей сути, неизведанное райское местечко, почти не имеющее пищи, но обладающее неиссякаемыми ресурсами, оно ожидало своих будущих хозяев. Вулканы, которые все ещё продолжали строительство новых горных склонов при помощи жидкой лавы, будто факелы, подсвечивали небеса. И если какие-нибудь люди, отправившиеся в океан на поиски новой жизни, смогли бы заметить озаренные светом дальние облака, то они также вскоре обнаружили бы над волнами и огненную звезду, держа курс на которую, причалили бы к этим островам.

Огромные бакланы и небольшие крачки скользили над водной поверхностью, указывая путь к суше, а птицы-фрегаты будто прочерчивали четкие линии, близкие к тем, по которым ориентируются моряки, и которые ведут из морских бескрайних просторов к центру островов, туда, где и гнездятся эти пернатые. Если бы человек в каноэ увидел такую птицу с её расщепленным надвое хвостом, смело разрезающую воздушные потоки, он мог бы уверенно предположить, что суша находится именно там, куда вечером, с наступлением сумерек, и стремится эта отважная птица.

Красивые острова, ожидающие появления человека и в зной и в бурю. Как же напоминали они верных женщин, ожидающих своих мужчин после долгого рабочего дня и встречающих их с широко распростертыми объятиями, предлагая свои теплые тела и успокоение! Все, что произойдет потом на этих островах (так же, как и в случае с женщинами), будет диктоваться волей мужчины и порождаться его властью. Наверное, острова всегда знали об этом.

И поэтому все те, кто приставал к их берегам, будь это люди из Полинезии, Бостона, Китая, с горы Фудзи или с Филиппин, они являлись сюда не с пустыми руками. Кроме того, сюда не приплывали люди малодушные или те, кто боялся трудностей и страшился голода. На этих островах нет пищи. Никто не мог быть уверенным в завтрашнем дне. Сюда следовало отправляться со своими запасами еды, со своими богами, цветами, фруктами и даже со своими мыслями и понятиями. Ибо если ты явишься сюда лишенным собственных источников существования, ты попросту погибнешь.

Но если вы прибыли, принеся с собой достаточно еды, семян и добрых идей, если вы не забыли захватить своих богов, которые станут поддерживать вас во всех начинаниях, и если при всем этом вы полны готовности и решимости работать до тех пор, пока не заболят руки и не закружится голова от усталости, тогда вам откроется вход в этот чудесный мир, где природа вольна развиваться в соответствии с собственными желаниями и возможностями.

Итак, острова ждали, заранее предъявляя человеку свои суровые требования.