Основные виды казней

Основные виды казней

Смертная казнь во все времена выполняла и выполняет функцию превенции, т. е. общего предупреждения совершения преступлений. При этом основную сдерживающую роль играет страх преступника перед наказанием, которое с большой вероятностью может последовать за преступлением. Зная это, древние правители стремились сделать казнь наиболее мучительной и устрашающей. На различных этапах человеческой истории применялись как простые виды смертной казни (повешение, отсечение головы, расстрел), так и квалифицированные, т. е. более жестокие, назначаемые за особо опасные преступления. Известный русский юрист и правовед Александр Федорович Кистяковский в своем «Исследовании о смертной казни» приводит такие способы умерщвления, распространенные в прошлом, как повешение, колесование, забрасывание камнями, сдирание кожи, повешение за ребро, посажение на кол, вливание раскаленного свинца в горло, сожжение, сваривание в масле, вине, воде, раздирание или рассечение на мелкие части, утопление, сбрасывание с башни, с возвышенности в море, в пропасть, распятие на кресте, отдание на съедение диким зверям, вытягивание кишок, затаптывание слоном, сожжение в чреве раскаленного металлического быка, закапывание в землю живым, отрезание грудей и другие[1](1: 272). Известны и некоторые другие жестокие виды казней. Так, в Древнем Китае одной из разновидностей казни было обескровливание комарами, слепнями и другими насекомыми привязанного к столбу раздетого человека. Известна китайская притча, когда монах, увидев казнимого таким образом преступника, из жалости стал отгонять от него сосущих кровь насекомых. Почувствовав это, несчастный открыл глаза, поднял голову и плюнул в лицо монаху. На вопрос монаха, почему вместо благодарности он плюет ему в лицо, человек ответил, что теперь вместо уже насытившихся насекомых прилетят новые, голодные и злые, и это только увеличит его муки.

Римский император Тиберий практиковал следующий вид казни: напоив несчастных допьяна вином, им, охмелевшим и беспомощным, перевязывали члены, и они изнемогали и погибали от задержки мочи. Другой император, Калигула, приказывал перепиливать живых людей пилой. (Случаи такой казни были во время восстания крестьян в Тамбовской области в 20-е гг. прошлого столетия.) Император Макрин в качестве казни замуровывал в стену живых людей (2: 128).

Российские правители — Иван Грозный и Петр Первый — сажали своих противников на кол. Одним из видов казней, сохранившихся с древних времен до XX века, была казнь по жребию — децимация (от лат. dесіmаtіо, от dесіmus — «десятый»). Децимация применялась как высшая мера наказания в римской армии за потерю знамени, бунт и даже за дезертирство. Самый ранний документированный случай ее применения относится к 471 г. до н. э. При децимации наказываемое подразделение разделялось на десятки независимо от ранга и срока службы. Каждая десятка бросала жребий, и того, на кого он выпадал, казнили его же девять товарищей, иногда путем забивания камнями или дубинками. Оставшиеся в живых солдаты также наказывались: в их рационе пшеница заменялась ячменем, им запрещалось спать внутри лагеря и т. д. (3: «Красс», X). Децимация как возможное наказание прописана и в Воинском уставе Петра I — «Артикул воинский», назначающий наказания за воинские преступления. В России децимация применялась также во время Гражданской войны наркомом Львом Троцким (Бронштейн Лейба Давидович). Так, 29 августа 1918 г. 2-й Петроградский полк под Казанью был разгромлен Каппелем, оставил позиции и бежал. По указанию Троцкого были расстреляны комиссар полка Пантелеев, командир Гнеушев и каждый десятый красноармеец. Трупы расстрелянных побросали в Волгу и для верности проутюжили винтами катеров. На следующий день утром жители Свияжска выловили несколько обезображенных тел. Это были петроградские рабочие — полиграфисты, не обученные даже азам военного дела. Несчастных похоронили монахи на монастырском кладбище Успенского монастыря (4: Гл. 4). Во время обороны Петрограда в октябре 1919 г. в отступающих красноармейских частях также расстреливали каждого десятого красноармейца. Децимации подвергались и другие части Красной Армии (например, на Хабаровском фронте 26 декабря 1921 г. и 5 января 1922 г.). В Финляндии во время Гражданской войны в начале 1918 г. был случай применения децимации к пленным красногвардейцам белофиннами, которые расстреляли всех командиров и каждого пятого рядового бойца. Этот случай известен как «лотерея Хуруслахти» по названию реки, на льду которой была осуществлена казнь (5: 316).

Наиболее распространенными видами казней в Древнем мире и в Средние века были обезглавливание, повешение, распятие и сожжение. Обезглавливание было едва ли не самым распространенным способом лишения жизни в человеческой истории. Оно широко применялось в государствах Древнего Востока, в Османской империи, в Древнем Риме и в средневековой Европе. Таким способом были казнены английские короли Ричард II и Карл I, шотландская королева Мария Стюарт, французский король Людовик XVI и его жена Мария-Антуанетта. В настоящее время обезглавливание применяется только в Саудовской Аравии, а как способ лишения жизни законодательно установлено в Йеменской Арабской Республике и Объединенных Арабских Эмиратах.

До середины XVI века основными орудиями при совершении казни были топор и меч, однако с увеличением числа казней такая технология стала не соответствовать требованиям времени. Казнь занимала много времени, и «производительность» палачей была низкой, — она снижалась также из-за необходимости постоянно затачивать затупленные мечи. Неточный удар палача при отсечении головы от тела мечом или топором приводил к мучениям казнимого. Бывали случаи, когда неопытному палачу для отсечения головы надо было сделать до десяти ударов. Поэтому в разных странах делались попытки механизировать процесс казни. Первые механические устройства для обезглавливания появились в Европе в конце XIII века. В Италии такое устройство называлось маннайя (mаnnaіа; досл, «топор»). Известно, что с его помощью в 1268 г. в Неаполе был казнен последний представитель династии Гогенштауфенов Конрадин Швабский. В ХIV веке в Германии изобрели механизм, позволявший вколачивать молотом тяжелый и острый железный топор в шею осужденного. В 1564 г. в Шотландии и Ирландии начали использовать приспособление для обезглавливания, которое получило название «девица» (mаіdеп), или Шотландская дева. Рабочим органом такой машины был острый нож весом 30–40 килограммов. С момента появления и вплоть до запрещения ее применения в 1708 г. на Шотландской деве было казнено более 150 человек. Устройства, подобные этой машине, пытались использовать в Великобритании, Италии и Швейцарии, однако широкого распространения они не получили.

Причиной для дальнейшего совершенствования машины для совершения казней стал массовый террор во время Великой французской революции, который привел к дефициту палачей. Изменить технологию исполнения смертных приговоров предложил Жозеф Гильотен (Гийотен) (1738–1814 гг.). Будучи избранным в Учредительное собрание, он в декабре 1789 г. внес предложение, чтобы смертная казнь для всех категорий граждан проводилась только путем обезглавливания и с использованием машины (до этого отсечением головы казнили преимущественно дворян). Цель предложения заключалась в том, чтобы казнь проходила как можно быстрее и, таким образом, причиняла казнимым меньше страданий, а применение одного вида казни к преступникам из всех слоев общества подчеркивало их равенство перед законом. Предложение Гильотена было принято. По предложению хирурга Антуана Луи в качестве прототипа было решено взять Шотландскую деву. Первую гильотину в начале 1792 г. сконструировал и изготовил инженер и мастер по клавесинам Тобиас Шмидт. Голову приговоренному отсекал тяжелый (от 40 до 100 килограммов) нож, падающий сверху по направляющим пазам. Нож поднимали на высоту 2–3 метра веревкой, где он удерживался защелкой. Приговоренного привязывали к вертикальной доске, которую затем опускали в горизонтальное положение таким образом, чтобы его шея находилась на линии падения ножа. Его голову помещали в специальное углубление у основания механизма и закрепляли сверху деревянной доской с выемкой для шеи, после чего рычажным механизмом защелка, удерживающая нож, открывалась, и он падал с большой скоростью на шею жертвы.

В конце апреля 1792 г., после испытаний на животных и трупах, в Париже, на Гревской площади, гильотина была впервые использована в качестве орудия казни. При большом стечении народа палачом Шарлем Анри Сансоном был казнен вор Никола Пеллетье. Толпа зевак, приученная со времен Средневековья к мучительным казням, была разочарована быстротой казни. Казнь продолжалась всего несколько секунд, после чего обезглавленное тело подручные палача столкнули в подготовленный ящик. Первоначально машине дали имя «Луизон» или «Луизетта» (Lоuіsоп, Lоuіsttе; от А. Луи), но вскоре его заменили на «гильотину» (guіllоtіпе; от Ж.И. Гильотена); народ же окрестил ее «Вдовой» (lа Vеuvе). После опробования гильотина заработала на полную мощность — во время массового террора в отдельные дни на ней казнили по 60 и более человек. Вскоре ее перевезли с Гревской площади и смонтировали на площади Революции (ныне площадь Согласия), где и произошло большинство казней и где 21 января 1793 г. был гильотинирован король Людовик XVI.

В период якобинской диктатуры (сентябрь 1793 г. — июль 1794 г.) гильотина стала символом террора. Во Франции в это время «работало» 50 гильотин, с помощью которых было казнено более 20 тыс. человек. Во время казни палач поднимал отрубленную голову и показывал ее толпе. Это делалось потому, что считалось, будто отрубленная голова могла видеть и соображать на протяжении примерно десяти секунд после ее отделения от тела. Таким образом, голову человека поднимали, чтобы он мог в последний миг перед смертью увидеть смеющуюся над ним толпу. Несмотря на одиозную репутацию, которую гильотина приобрела в эпоху революционного террора, во Франции она использовалась почти два столетия. В 1870–1872 гг. она была усовершенствована помощником палача и плотником Леоном Берже. Гильотины конструкции Берже были разборными, легко перевозились и не требовали специального эшафота.

На гильотине во Франции среди прочих были казнены Людовик XVI, Мария-Антуанетта, представитель королевской династии Филипп Орлеанский, видные деятели и вожди революции Жорж Жак Дантон, Максимилиан Робеспьер, Жорж Кутон, Луи Антуан Сен-Жюст, Камилл Демулен и основатель современной химии Антуан Лавуазье. В 1932 г. за убийство президента Франции Поля Думера на гильотине был казнен русский эмигрант, врач и писатель Павел Горгулов. 17 июня 1939 г. в Версале, на бульваре, гильотинировали немца Ойгена Вейдмана, убийцу семи человек. Это была последняя публичная казнь во Франции: из-за «непристойного поведения толпы во время приведения приговоров» дальнейшие казни проводились на территории тюрем. Последняя казнь на гильотине и последняя смертная казнь в Западной Европе была в Марселе в период правления Жискара д’Эстена 10 сентября 1977 г., когда казнили араба Хамида Джандуби.

В Германии гильотина использовалась с XVII века и была основным видом казни вплоть до ее отмены в 1949 г. В отличие от французских образцов немецкая гильотина была ниже и имела лебедку для подъема тяжелого ножа. Гильотины были установлены в тюрьмах Берлина (знаменитая тюрьма Плетцензее), Лейпцига и Бранденбурга. В период с 1933 по 1945 г. в Германии и Австрии было обезглавлено около 40 тыс. человек. В это число входят и борцы Сопротивления, отнесенные нацистами к уголовным преступникам. Обезглавливание в Германии считалось «неблагородным» видом казни в противоположность расстрелу. В число казненных гитлеровцами на гильотине вошли поджигатель рейхстага Маринус ван дер Люббе, чехословацкий журналист и антифашист Юлиус Фучик, татарский поэт Муса Джалиль и участница Сопротивления во Франции русская княгиня Вера Аполлоновна Оболенская. В ГДР обезглавливание применялось до 1966 г., до замены на расстрел.

И.С. Тургенев, наблюдавший в 1870 г. гильотинирование преступника Тропмана, так описывает свои впечатления: «Смутно и более странно, нежели страшно, рисовались на темном небе ее два, на 3 аршина друг от друга отстоявшие столба с косой линией соединявшего их лезвия. Я почему-то воображал, что эти столбы должны отстоять гораздо дальше друг от дружки; эта их близость придавала всей машине какую-то зловещую стройность — стройность длинной, внимательно вытянутой, как у лебедя, шеи. Чувство отвращения возбуждал большой плетеный кузов, вроде чемодана, темно-красного цвета. Я знал, что палачи бросят в этот кузов теплый, еще содрогающийся труп и отрубленную голову…»

О самом моменте казни Тургенев говорит: «Я видел, как он (Тропман) появился наверху, как справа и слева два человека бросились на него, точно пауки на муху, как он вдруг повалился головой вперед и как подошвы его брыкнули… Но тут я отвернулся — и начал ждать, — а земля тихо поплыла под ногами… И показалось мне, что я ждал страшно долго. Я успел заметить, что при появлении Тропмана людской гам внезапно как бы свернулся клубком — и наступила бездыханная тишина… Наконец послышался легкий стук как бы дерева о дерево — это упал верхний полукруг ошейника с продольным разрезом для прохода лезвия, который охватывает шею преступника и держит его голову неподвижной… Потом что-то вдруг глухо зарычало и покатилось — и ухнуло… Точно огромное животное отхаркнулось… Все помутилось…» (6: 84).

Русский писатель Петр Боборыкин, вспоминая о казнях в Париже во второй половине XIX века, пишет: «Кто живал в Париже подолгу, как я, тот знает, что это было за отвращение: публичные казни, происходившие около тюрьмы «La Коqettе». Гаже, гнуснее этого нельзя было ничего и вообразить! Тысячи народа, от светских виверов и первоклассных кокоток до отребья — сутенеров, уличных потаскушек, воров и беглых каторжников, проводили всю ночь в окрестных кабачках, пьянствовали, пели похабные песни и с рассветом устремлялись к кордону солдат, окружавшему площадку, где высились «lеs bоіs dе justiсе» (гильотины), как официально называют этот омерзительный аппарат. Издали нельзя было хорошенько видеть, но вся эта масса чувствовала себя в восхищении только оттого, что она «была на казни», так лихо и весело провела ночь в ожидании такого пленительного зрелища» (7: 194).

Повешение также было весьма распространенным наказанием, как в древности, так и в Средние века. Одно из ранних упоминаний о повешении встречается в Книге Чисел: «И сказал Господь Моисею: возьми всех начальников народа и повесь их Господу перед солнцем, и отвратится от Израиля ярость гнева Господня» (Числ. 25: 4).

О популярности казни через повешение говорит тот факт, что еще в конце XX века она сохранялась в качестве единственного вида казни в законодательстве таких стран, как Бирма, Ангилья, Антигуа и Барбуд, Багамские острова, Барбадос, Белиз, Бермуды, Ботсвана, Бруней Даруссалам, Великобритания, Виргинские острова, Гайана, Гамбия, Гонконг, Гренада, Доминика, Замбия, Западное Самоа, Зимбабве, Израиль, Ирландия, Каймановы острова, Кения, Кипр, Лесото, Маврикий, Малави, Малайзия, Монтсеррат, Намибия, Новая Зеландия, Папуа — Новая Гвинея, Свазиленд, Сент-Винсент и Гренадины, Сент-Кристофер и Невис, Сент-Люсия, Сингапур, Танзания, острова Теркс и Кайкос, Тонга, Тринидад и Тобаго, Турция, Фиджи, Шри-Ланка, ЮАР, Ямайка, Япония (6:92). (Следует отметить, что большинство из перечисленных стран в настоящее время хотя и сохраняют смертную казнь в законодательстве, но фактически отказались от нее.) Повешение производилось разнообразными способами. Сначала вешали на деревьях; впоследствии — на столбах, на специально построенных виселицах, на воротах и башнях зданий. Особым видом повешения было повешение на кресте головой вверх или вниз. Этот способ был широко распространен на Востоке, в Греции и Риме, где так казнили в основном рабов.

В средневековой России людей вешали на специально построенных на городских площадях виселицах в виде букв Т, Г или П, либо просто на деревьях вдоль дорог (это применялось к разбойникам). Иногда виселицы строились на плотах. Таким образом расправлялись с участниками бунтов и восстаний. Плоты с повешенными пускали вниз по большим рекам для устрашения населения. В Индии преступников вешали на берегу Ирравади так, чтобы вода при приливе медленно заливала осужденного.

По данным А.Ф. Кистяковского, «в Германии для отягчения казни преступников, в особенности из евреев, вешали их вместе с двумя собаками или двумя волками; тяжких воров украшали пред вешанием смешным образом: чем тяжелее было воровство, тем выше вор был вешаем. Повешение в Европе считалось более тяжким и более бесславным, чем, например, отсечение головы. Поэтому оно было казнью, которой карали преступников из народа. Преступники из привилегированных классов были казнимы посредством отсечения головы. Женщины вместо повешения были сжигаемы или утопливаемы» (8: 38).

В античные времена и Средние века повешение получило широкое распространение из-за простоты организации казней, а также из-за того, что публичные казни являлись, по существу, единственным культурноразвлекательным и воспитательным мероприятием и привлекали толпы зрителей. Для устрашения смертная казнь совершалась принародно, с торжественными процессиями, в центре города, около церквей и дворцов, на самых людных площадях. Для привлечения народа на казни звонили в колокола, как, например, в Испании при сожжении еретиков или в России в царствование Ивана Грозного, посылали глашатаев или трубили в трубы. Как на Востоке, так и в Европе основным местом размещения виселиц и эшафотов были городские ворота, улицы и дороги. Виселицы имелись в каждом большом городе Европы. Собственные виселицы имелись почти у каждого сеньора.

В работе «История цивилизации в Европе» Гизо Франсуа отмечает, что в Средние века в Европе во всю длину дорог стояли виселицы и валялись разорванные члены казненных (9). Это подтверждает и известный российский криминалист, доктор права Баршев Сергей Иванович, который отмечает, что «не было, можно сказать, ни одной проезжей улицы во всей Европе, где бы в это время не стояли постоянно виселицы» (10). Тела преступников годами не снимали с виселиц, чтобы они служили постоянным напоминанием и отвращали народ от преступлений.

С течением времени технология повешения совершенствовалась и развивалась. От казней на деревьях и на простейших виселицах, рассчитанных на 1–2 человек, властители постепенно перешли к строительству монументальных сооружений. В XIII веке к северо-востоку от Парижа, во владениях некоего графа Фалькона (Фокона), была построена огромная каменная виселица, которая получила название Мопtfаuсоn (от фр. mоnt — гора, faсоn — сокол). Одновременно на Монфоконе могло быть повешено до 50 человек. (На некоторых гравюрах можно увидеть, что в одной ячейке могли быть повешены два человека.) Считается, что виселица была построена по проекту советника Филиппа IV Красивого — Ангеррана де Мариньи. По его замыслу, жуткое зрелище множества разлагающихся тел повешенных должно было производить сильнейшее впечатление на подданных короля и предостерегать их от серьезных правонарушений. По иронии судьбы, де Мариньи впоследствии сам же был повешен на Монфоконе.

По описанию Виктора Гюго в романе «Собор Парижской Богоматери» и современников виселица представляла собой квадратное трехъярусное сооружение на высоком каменном фундаменте. Ее верхняя часть представляла платформу, на которой с трех сторон были установлены

16 массивных четырехугольных столбов из камня высотой 12 метров. Столбы были соединены вделанными в них перекладинами, к которым были прикреплены цепи, предназначенные для повешения осужденных. Другой ряд перекладин, также предназначенных для повешения, соединял столбы посередине. Повешение производили в трех боковых сторонах виселицы. Четвертая сторона использовалась для подъема и спуска тел и представляла собой каменную лестницу с воротами, ключ от которых хранился у городских палачей. Тела повешенных оставлялись на виселице до частичного разложения. По воспоминаниям современников, на виселице постоянно висело от 50 до 60 высохших, обезображенных и качаемых ветром трупов. Сгнившие трупы сбрасывались в специальный каменный колодец (оссуарий), так как повешенных запрещалось хоронить по христианскому обычаю. (Обычай не снимать трупы казненных существовал также у евреев, у римлян и германцев.) Последняя казнь на Монфоконе была произведена в 1629 г., после чего виселица по назначению не использовалась и к 1760 г. полностью разрушилась.

В 1571 г. в деревушке Тайберн под Лондоном (район современного Гайд-парка) была построена знаменитая виселица «Тайбернское дерево». Она состояла из трех массивных опор, соединенных в виде треугольника балками, на которых можно было одновременно повесить 24 человека. Виселица прослужила больше 200 лет и была разрушена в 1783 г., когда местом публичных казней стала площадь перед тюрьмой Ньюгейт. Традиционное повешение, при котором из-под человека выбивалась опора, не гарантировало быстрого и надежного наступления смерти. Чтобы ускорить процесс казни, применялись разные приемы: палачи запрыгивали жертвам на плечи или тянули их за ноги; во времена Людовика XIII палач держался руками за перекладину виселицы и давил ногами на связанные руки жертвы.

Современная технология повешения, которой пользуется большинство стран, применяющих этот вид казни, была разработана в 1949–1953 гг. Королевской комиссией по смертной казни в Великобритании. По этой технологии «осужденного вешают на веревке, обвивающей шею; смерть наступает в результате давления веревки на тело под воздействием силы тяжести. Потеря сознания и смерть наступают в результате повреждения спинного мозга или, если этого недостаточно для наступления смерти, вследствие асфиксии от сдавливания трахеи» (6). Комиссия исходила из «гуманной» необходимости «наступления скорой и безболезненной смерти путем смещения позвонков без отделения головы от тела». В соответствии с рекомендациями комиссии, после того как на шею осужденного надевали петлю, у него под ногами открывался люк. При этом длина веревки (и соответственно расстояние падения) подбиралась с учетом роста и веса осужденного таким образом, чтобы добиться разрыва спинного мозга без отрыва головы. Однако при неверном расчете или неопытности палача разрыва спинного мозга не происходило, и осужденный погибал от удушения. Английская виселица стала образцом совершенства. Ее не смогли превзойти ни немцы с их казнью на струне, ни советские исполнители «высшей меры социальной защиты», заменившие выбиваемую из-под ног преступника табуретку отъезжающим грузовиком.

«Лидерство» по количеству повешенных в конце прошлого века принадлежало Ирану и Южно-Африканской Республике. В ЮАР за период с 1985-го по первую половину 1988 г. было повешено 537 человек. В Иране, по официальным данным, только за вторую половину 1981 г. (с июля по декабрь) было казнено 2444 человека, из них большая часть — через повешение. В Иране публичные казни через повешение практикуются и в настоящее время, при этом в качестве виселиц используются стрелы автомобильных кранов.

Разновидностью повешения было удушение. Применялось в Древней Греции и в Древнем Риме. Как самостоятельный вид казни широко применялось в Испании с 1828 г., когда Фердинанд VII отменил повешение и ввел удушение как единственный способ казни для уголовных преступников. Орудием казни при этом служила гаррота (исп. gаггоtе — закручивание, затягивание), представляющая собой петлю с палкой, закручивая которую палач умертвлял жертву. С течением времени гарроту усовершенствовали, и в окончательном виде она представляла собой металлический ошейник с винтом сзади, который палач вращал за рукоятку. При закручивании винт тянул назад концы ошейника, затягивая его, и медленно удавливал осужденного. Эта форма казни была мучительной и длилась до 10 минут. Перед казнью осужденного привязывали к столбу, а на голову ему надевали мешок. После исполнения приговора мешок снимали, чтобы зрители могли видеть лицо жертвы.

Вот как описывает Лион Фейхтвангер казнь разбойника Торреса в романе «Гойя»: «Палач втащил осужденного на помост, заставил его сесть на деревянный стул и очень прочно привязал его к столбу. Был случай, когда один осужденный, вырвавшись, убил палача, собиравшегося его казнить. Затем он накинул на голову осужденного черный платок и начал быстро закручивать винт гарроты. Было видно, как страшно вздымается грудь и трепещут колени задыхающегося человека. До толпы доносился его клокочущий хрип. Наконец все затихло. Палач быстро заглянул под платок, сдернул его и пошел выкурить сигару. Взору публики предстало жуткое посиневшее лицо с разинутым оскаленным ртом, далеко вывалившимся языком, по которому стекала, окрашенная кровью, слюна, остекленевшие глаза, всклокоченная борода. Зеваки, радостно хохоча, указывали друг другу на приподнятые в паху штаны казненного, где виднелось мокрое темное пятно».

В каталонской гарроте винт был заострен и, постепенно ввинчиваясь в шею или голову осужденного, дробил ему шейные позвонки или повреждал мозг. Гаррота использовалась также для пыток. Удушение гарротой производилось в Испании до отмены смертной казни в этой стране в 1977 г. В период завоевания Америки гаррота получила распространение и в испанских колониях. С ее помощью был казнен последний император Империи инков Атауальпа. Гаррота применялась и в США до изобретения Эдисоном электрического стула.

Гарротой называют также оружие, изготовленное из прочного шнура длиной 30–60 см с прикрепленными к его концам рукоятками. В начале XX века такая гаррота получила широкое распространение среди членов преступных банд в США, став орудием профессиональных убийц из «Соsа nostга». Убийство такой гарротой производится либо при постепенном (в течение 2–4 мин.) сдавливании шнуром шеи, что приводит к асфиксии, либо при резком рывке наброшенного на шею шнура, в результате чего происходит перелом шейных позвонков.

Распятие как вид казни производилось на Т-образном кресте, однако известны казни и на крестах другой формы: на двух перекрещенных брусах и на кресте в форме «X». Иногда в нижней части креста делался небольшой выступ, на который распятый мог опереться ногами. Такая опора облегчала дыхание казнимого, но увеличивала его мучения до 5–6 дней. Для ускорения казни осужденным перебивали дубиной голени, что лишало их дополнительной опоры. Часто распятию предшествовала процессия, в ходе которой осужденный на смерть должен был нести патибулум, деревянный брус, который затем служил горизонтальной перекладиной креста. По прибытии на место осужденного укладывали на землю и гвоздями прибивали руки к перекладине. Гвозди вбивали не в ладони, а в запястья, так как вбитые в ладони гвозди не удерживали тело на кресте. Затем с помощью веревок казнимого подтягивали к верхней части заранее вкопанного в землю столба. Иногда приговоренного к казни прибивали к перекладине на лежащем на земле кресте, а крест с телом поднимали веревками и закрепляли в заранее вырытой яме. Основной причиной смерти при распятии являлась асфиксия, вызванная развивающимся отеком легких. Дополнительными причинами смерти служили обезвоживание и потеря крови.

Распятие как казнь была известна у евреев, в Древнем Вавилоне, Греции, Палестине, Карфагене. Согласно христианскому вероучению, распятию был подвергнут Иисус Христос, что сделало крест символом христианской религии. Казни через распятие были также преданы христианские святые апостолы Андрей и Петр. В Иерусалиме, в музее Рокфеллера у Шхемских ворот, выставлен страшный экспонат: кость ноги с застрявшим в ней ржавым гвоздем. Эта находка была сделана археологом Василиосом Цаферисом (Vassilios Тzаfеris) в 1968 году при раскопках горы Скопус в северной части Иерусалима. В этой местности были обнаружены четыре пещеры, представлявшие собой семейные усыпальницы, с костями людей, погибших от насильственной смерти — от удара меча, стрелы и распятия. Во многих склепах кости хорошо сохранились. Всего было обнаружено 15 известняковых склепов, в которых хранились останки 35 человек. По найденным глиняным предметам удалось установить, что захоронение относится к периоду между концом II века до н. э. и 70 г. I века н. э. В одной из гробниц были останки взрослого мужчины и ребенка, которые подтверждают драматические детали технологии распятия во времена Понтия Пилата. У мужчины пяточная кость при распятии была пронзена гвоздем длиной около 17 сантиметров и намеренно перебиты обе голени (11:44–53).

По свидетельству Иосифа Флавия, иудейский царь Александр Яннай после взятия мятежного города увел забранных оттуда в плен воинов в Иерусалим. Здесь он велел распять на городской площади около 800 пленников, среди которых находилось много ученых фарисеев, и, пока они еще были живы, велел зарезать на их глазах жен и детей. Предание прибавляет, будто во время этих казней царь весело пировал с любовницами. Эта неслыханная жестокость навела такой панический страх на противников царя, что в ту же ночь 8000 из них бежали из Иудеи и не смели вернуться на родину прежде, чем Яннай умер (12: Гл. 14,2).

Казнь через распятие получила широкое распространение и в Древнем Риме, где стала основным видом казни для особо опасных преступников. После подавления восстания Спартака все взятые в плен рабы, около 6000 человек, были распяты вдоль Аппиевой дороги от Капуи до Рима, где их останки висели на крестах годами. Как вид смертной казни распятие до сих пор существует в законодательстве Судана и Саудовской Аравии. Но перед распятием выполняется предварительное повешение осужденного, то есть распинают уже мертвое тело. В XX веке распятие применялось чеченскими боевиками по отношению к русским военнопленным во время первой чеченской войны (13: Гл. 15).

Сожжение как способ казни применялось почти у всех древних восточных и западных народов. У евреев сжигали за плотские преступления, у римлян — за политические преступления, при цезарях — за поджоги, колдовство, святотатство, отцеубийство и оскорбление величества. В Средние века сожжение в Европе было безальтернативным видом казни для еретиков, колдунов и ведьм, а также за преступления, подсудные церковным судам, такие как богохульство, мужеложство, скотоложство, прелюбодеяние и другие. Сожжением казнили поджигателей, а также женщин, приговоренных к повешению за убийство мужа. Особенно широко применялось сожжение в Европе в Средние века, когда святая инквизиция избрала этот метод казни для своих жертв.

Ритуал приведения в исполнение приговоров святой инквизиции описан многими современниками. Обычно казни совершались несколько раз в год по праздничным дням. О казнях население оповещалось за месяц и призывалось принимать в них участие. Участвующим в аутодафе священники обещали индульгенции (освобождение от грехов) на сорок дней. Уклонение от участия рассматривалось как проявление жалости к казненным и могло навлечь подозрение в ереси. Присутствие женщин и детей на казнях приветствовалось. Накануне казни город украшался флагами и гирляндами цветов, на балконах вывешивались ковры, и проводилась генеральная репетиция праздника. По улицам проходило торжественное шествие прихожан, священников, персонала местной инквизиции с ее осведомителями-фискалами в белых балахонах, скрывающих лица (родственниками инквизиции). Участники шествия строили помост и «жаровню», место сожжения притворенных, и украшали место казни.

Сожжению предшествовало аутодафе — торжественное богослужение, оглашение приговора и казнь. Осужденные находились в тюрьме и не знали о подготовленной им участи — приговор объявлялся только на аутодафе. Стража готовила их к экзекуции: их стригли, брили, одевали в чистое белье, кормили обильным завтраком, иногда для храбрости давали стакан вина. Затем набрасывали на шею петлю из веревки и в связанные руки вкладывали зеленую свечу. В таком виде осужденных выводили на улицу, где их ожидали стражники и «родственники» инквизиторов. Особо злостных еретиков сажали задом наперед на ослов и привязывали к животным. Заключенных вели к кафедральному собору, где и образовывалась процессия. В ней участвовали те же лица, что и накануне, — теперь они несли штандарты приходов, затянутые в знак траура черной материей. Фискалы несли манекены, изображавшие умерших, сбежавших или непойманных еретиков, осужденных на костер.

Процессия, участники которой пели траурные церковные гимны, медленно направлялась к площади, где должно было состояться аутодафе. Монахи и «родственники», сопровождавшие заключенных, громко призывали их покаяться и примириться с церковью. Горожане наблюдали за процессией из окон домов или с мостовой. Следуя указаниям церковников, многие из них осыпали заключенных бранью, однако бросать в еретиков какие-либо предметы запрещалось, так как могли пострадать священники, «родственники» и персонал инквизиции. На место свершения аутодафе собирались светские и духовные власти и гости, занимавшие места на отведенных им трибунах, а также горожане, заполнявшие площадь. С прибытием процессии заключенных усаживали на скамьях позора, установленных на помосте, несколько ниже почетных трибун. Вслед за тем начиналась траурная месса, за ней следовала грозная проповедь инквизитора, которая кончалась оглашением приговоров. Приговоры зачитывались по-латыни, и заключенные с трудом улавливали их смысл; были они длинными, начинались цитатами из Библии и из произведений Отцов церкви, читались медленно. Если осужденных было много, то на оглашение приговоров иногда уходило несколько часов. Аутодафе венчалось экзекуциями: одних осужденных облекали в сан-бенито (желтый саван с красным крестом — одежда, в которой сжигали еретиков) и шутовские колпаки, других стегали плетьми, третьих стражники и монахи волокли на «жаровню».

«Жаровня» располагалась на соседней площади, куда вслед за смертниками переходили церковные и светские руководители и рядовые горожане. На «жаровне» осужденных привязывали к столбу и обкладывали эшафот дровами и хворостом. Сопровождавшие смертников монахи и «родственники» пытались и в эту последнюю минуту вырвать у своих жертв отречение. О желании раскаяться осужденный мог дать знать только знаком, так как, опасаясь, что он будет агитировать перед народом в пользу ереси, его часто вели на казнь с кляпом во рту. Если осужденный раскаивался, то его предварительно душили, после чего сжигали мертвое тело; если же упорствовал, то его сжигали заживо. Когда зажигался костер, особо уважаемым прихожанам предоставлялось почетное право подбрасывать в огонь хворост, чем они приумножали перед церковью свои добродетели.

Хотя палачи пытались поддерживать костер так, чтобы тело осужденного сгорело полностью, но это не всегда удавалось. В большинстве случаев обуглившиеся останки разрывались палачами на мелкие части, кости дробились, и это ужасное месиво повторно предавалось огню. Затем пепел тщательно собирался и выбрасывался в реку. Так инквизиторы пытались лишить еретиков возможности сохранить останки своих мучеников и поклоняться им. Если осужденный на сожжение умирал до казни, то сжигали его труп. Сожжению после эксгумации подвергались и останки тех, кто был осужден посмертно.

В испанской и португальской инквизиции было принято сжигать на костре куклы, изображавшие осужденных (казнь іп еfigіе). Такой символической казни подвергались осужденные на пожизненное заключение, а также бежавшие из тюрем или от преследований жертвы инквизиции. Костер использовался инквизицией и для уничтожения сочинений вероотступников, иноверцев и неугодных церкви писателей.

В разработанном в начале ХIV века главным инквизитором Арагонского королевства Николае Эймериком руководстве для инквизиторов («Dігесtогіum іnquisіtогum») приводятся любопытные разъяснения о возможных «судебных ошибках» и ответственности за них инквизиции. Эймерик утверждает: «Если невиновный несправедливо осужден, он не должен жаловаться на решение церкви, которая выносила свой приговор, опираясь на достаточные доказательства, и которая не может заглядывать в сердца, и если лжесвидетели способствовали его осуждению, то он обязан принять приговор со смирением и возрадоваться тому, что ему выпала возможность умереть за правду». Возникает вопрос, продолжает рассуждать на ту же тему Николае Эймерик, вправе ли оговоренный лжесвидетелем верующий, пытаясь спастись от смертного приговора, признаться в несовершенном преступлении, т. е. в ереси, и покрыть себя в результате такого признания позором. Во-первых, объясняет инквизитор, репутация человека — внешнее благо, и каждый свободен пожертвовать ею с тем, чтобы избежать пыток, приносящих страдания, или спасти свою жизнь, являющуюся самым драгоценным из всех благ; во-вторых, потерей репутации не наносится никому вреда. Если же, заключает инквизитор, такой осужденный откажется «пожертвовать своей репутацией» и признать себя виновным, то исповедник обязан призвать его встретить пытки и смерть со смирением, за что ему будет уготовлена на том свете «бессмертная корона мученика» (14: 336–352). Таким образом, из рассуждений одного из руководителей инквизиции следует, что «священный» трибунал действовал с попущения Божьего и за его поступки конечную ответственность несет сам Господь Бог. Эти рассуждения свидетельствуют о преступной морали инквизиторов и их покровителей, включая монархов и глав церкви, возглавлявших инквизицию. Именно им — наместникам Бога на земле служила и подчинялась эта кровавая машина, созданная церковью и существовавшая с ее благословения. Деятельность «святой» инквизиции наложила зловещий отпечаток на теорию и практику дальнейшего судопроизводства, из которого под ее влиянием исчезли зачатки объективности и беспристрастности.

Как справедливо отмечает Г. Ч. Ли, до конца XVIII века в большинстве стран Европы инквизиционное судопроизводство, целью которого было уничтожение ереси, сделалось обычным методом, применявшимся в отношении всех обвиняемых. В глазах судьи обвиняемый становился человеком, стоящим вне закона, виновность его всегда предполагалась, и из него надо было во что бы то ни стало хитростью или силой вырвать признание. Однако и в XX веке в СССР применение принципа «признание — царица доказательств» приводило к трагическим результатам, когда признания, полученные под пытками в период массовых репрессий 1936–1938 гг., являлись основанием для вынесения смертных приговоров (15).

По данным испанского историка, католического священника и доктора канонического права Хуана Антонио Льоренте, число людей, подвергшихся преследованию со стороны только испанской инквизиции за период с 1481 до 1809 г., составило 341 021 человек. Из них 31 912 человек были публично сожжены, 17 659 человек сожжены заочно (іn еffіgе), 291 460 подверглись тюремному заключению и другим наказаниям. Утверждая, что приведенные данные о числе казней не полные, Льоренте отмечает: «Было бы невозможно определить точно и достоверно число жертв, которые Святой трибунал погубил в первые годы со времени его учреждения. Его костры начали пылать в 1481 году; но Верховный совет был создан только в 1483 году. Реестры его архивов и архивов подчиненных трибуналов относятся к еще более ранней эпохе. Если бы я присоединил к числу жертв инквизиции полуострова всех несчастных, которые были осуждены трибуналами Мексики, Лимы и Картахены Американской, Сицилии, Орана, Мальты и морских галер, количество их было бы поистине неисчислимо… Невозможно определить меру стольких несчастий и бед» (16: Гл. 66).

Масштабы действий палачей в сутанах характеризует и решение святой инквизиции от 16 февраля 1568 г., когда она осудила на смерть всех жителей Нидерландов как еретиков. «Только некоторые лица, поименно означенные, были исключены из числа осужденных. Филипп II своею прокламациею утвердил приговор инквизиции и дал повеление о немедленном приведении его в исполнение, без различия пола, возраста и ранга. Приговор этот, конечно, не был исполнен в полном объеме, тем не менее суды Карла V казнили, по исчислению Сарпи, 50 тыс., а по исчислению Гуго Гроция — 100 тыс. нидерландцев, а суды Филиппа — 25 тыс. Герцог Альба в одном письме к королю спокойно насчитывает до 800 голов, назначенных на казнь после Святой недели» (8: Гл. 5).

Костры инквизиции горели по всей Европе в течение нескольких веков. «Как ни омерзительны подробности преследования, поднятого против колдовства до XV столетия, — пишет в «Истории инквизиции» Г. Ч. Ли, — они были только прологом к слепым и безумным убийствам, наложившим позорное пятно на следующее столетие и на половину XVII века. Казалось, что сумасшествие охватило весь христианский мир и что сатана мог радоваться поклонениям, которые воздавались его могуществу, видя, как без конца возносился дым жертв, свидетельствовавший о его торжестве над всемогущим. Протестанты и католики соперничали в смертельной ярости. Уже больше не сжигали колдуний поодиночке или парами, но десятками и сотнями»… «Говорят, что один женевский епископ сжег в три месяца пятьсот колдуний; епископ Бамберга — шестьсот, епископ Вюрцбурга — девятьсот; восемьсот было осуждено, по всей вероятности, за один раз сенатом Савойи…»

В Италии после опубликования буллы о ведьмах папы Адриана VI (1522–1523 гг.), адресованной инквизитору района Комо, стали ежегодно сжигать более 100 ведьм. Во Франции первое известное сожжение состоялось в Тулузе в 1285 г., когда одну женщину обвинили в сожительстве с дьяволом, отчего она якобы родила помесь волка, змеи и человека. В1320— 1350 гг. на костры в Каркасоне взошли 200 женщин, в Тулузе — более 400. В Тулузе же 9 февраля 1619 г. был сожжен известный итальянский философ-пантеист Джулио Ванини. Процедура казни регламентировалась в приговоре так: «Палач должен будет протащить его в одной рубахе на циновочной подстилке, с рогаткой на шее и доской на плечах, на которой должны быть написаны следующие слова: «Атеист и богохульник». Палач должен доставить его к главным вратам городского собора Сент-Этьен и там поставить на колени, босым, с обнаженною головой. В руках он должен держать зажженную восковую свечу и должен будет умолять о прощении Бога, короля и суд. Затем палач отведет его на площадь Сален, привяжет к воздвигнутому там столбу, вырвет язык и задушит его. После этого его тело будет сожжено на приготовленном для этого костре и пепел развеян по ветру» (14: 360).

Немецкий историк Иоганн Шерр пишет, что массовые казни еретиков в Германии начались около 1580 г. и продолжались почти целое столетие. «В то время, как вся Лотарингия дымилась от костров… в Падеборне, в Бранденбургии, в Лейпциге и его окрестностях совершалось тоже множество казней. В графстве Верденфельде в Баварии в 1582 г. один процесс привел на костер 48 ведьм… В Брауншвейге между 1590–1600 гг. сожгли столько ведьм (ежедневно по 10–12 человек), что позорные столбы их стояли «густым лесом» перед воротами. В маленьком графстве Геннеберг в одном 1612 г. сожжены 22 ведьмы, в 1597–1876 гг. — всего 197… В Линдгейме, насчитывавшем 540 жителей, с 1661 по 1664 г. сожжено 30 человек. Фульдский судья колдунов Бальтазар Фосс хвастался, что он один сжег 700 человек обоего пола и надеется довести число своих жертв до 1000. В графстве Нейссе, принадлежавшем епископству Бреславльскому, с 1640 по 1651 г. сожжено около 1000 ведьм; мы имеем описания более чем 242 казней. Между жертвами попадаются дети от 1 до 6 лет. В то же время в епископстве Ольмютц умерщвлено несколько сотен ведьм. В Оснабрюке в 1640 г. сожгли 80 ведьм. Некий господин Ранцов сжег в один день в 1686 г. в Гольштейне 18 ведьм. По дошедшим документам, в епископстве Бамбергском при населении 100 000 человек сожжено в 1627–1630 гг. 285 человек, а в епископстве Вюрцбургском за три года (1727–1729 гг.) сожжено более 200; среди них встречаются люди всех возрастов, званий и пола…

Последнее сожжение в огромных размерах было устроено архиепископом Зальцбургским в 1678 г.; при этом жертвой святой ярости пало 97 человек. Ко всем этим казням, известным нам по документам, мы должны присоединить еще, по крайней мере, столько же казней, акты которых потеряны для истории. Тогда окажется, что каждый город, каждое местечко, каждое прелатство, каждое дворянское имение в Германии зажигали костры, на которых погибали тысячи людей, обвиняемых в колдовстве. Мы не преувеличим, если определим число жертв в 100 000 человек. В 1586 г. в Рейнских провинциях запоздало лето, и холода держались до июня; это могло быть делом только колдовства, и Трирский епископ сжег сто восемнадцать женщин и двух мужчин, у которых исторгли сознание, что это продолжение холодов было делом их заклинаний. О Вюрцбургском епископе Филиппе-Адольфе Эренберге (1623–1631 гг.) следует сказать особо. В одном только Вюрцбурге он организовал 42 костра, на которых были сожжены 209 человек, в том числе 25 детей в возрасте от 4 до 14 лет. Среди казненных были самая красивая девушка, самая полная женщина и самый толстый мужчина — отклонение от нормы казалось епископу прямым свидетельством связей с дьяволом» (17).