Торжество идеи 1933 г

Торжество идеи 1933 г

К вечеру 30 января 1933 г. весть о назначении Гитлера на пост канцлера облетела весь мир. По всей Германии начались стихийные демонстрации членов НСДАП, а в некоторых городах (к примеру, Липпе-Детмольд) началось целенаправленное избиение врагов и противников нацистской партии. Самое грандиозное шествие началось в 19.00 в правительственном квартале Берлина. В шествии участвовало более 25 000 берлинских штурмовиков и членов «Стального шлема». Численность СА к этому времени в Берлине — Бранденбурге составляла 32 000 человек. В Берлине они были объединены в 8 штандартов и 7 отдельных штурмбаннов (всего 137 штурмов), а в провинции Бранденбург — в 11 штандартов (всего 58 штурмов).

Каждый участник шествия держал в правой руке огненный факел, и при движении колонны создавалась видимость одной длинной огненной ленты. Колонны следовали от Бранденбургских ворот в направлении здания имперской канцелярии, на балконе которой марширующих приветствовали Гитлер, Геринг, Гесс и Геббельс. Эрнст Рем участвовал в шествии наравне со своими штурмовиками. Один очевидец этого марша утверждал, что штурмовые отряды шли не прусским «гусиным» шагом, а церемониальным шагом, принятым в австрийском полку «Хох унд Дойчмейстер».

Штурмовики в пивной

Новый кабинет министров начал создаваться в тот же день. Еще утром 30 января генерал Вернер Бломберг был назначен президентом на должность министра рейхсвера. Из нацистов в правительство вошли только Вильгельм Фрик как имперский министр внутренних дел и Герман Геринг, занявший аналогичную должность в земельном правительстве Пруссии и должность министра без портфеля в имперском правительстве. 31 января было объявлено об очередном роспуске рейхстага, новые выборы были назначены на 5 марта 1933 г. Через несколько дней, 4 февраля президент подписал предложенный Гитлером закон «О защите немецкого народа», разрешавший властям запрещать митинги и ношение партийной униформы, а также газеты, публиковавшие антиправительственные статьи. Сразу после принятия закона по распоряжению Гитлера было закрыто около 10 газет, но правда, позже запреты были аннулированы решением суда. 10 февраля один из лидеров КПД Вильгельм Пик, выступая на похоронах трех убитых коммунистов, призвал всех рабочих к консолидации с целью борьбы. Тев временем в Германии усилилось преследование политических противников. Так, 12 февраля в Эйслебене штурмовики разгромили здание центрального комитета КПГ, а спустя еще 10 дней сорвали собрание партии Центра в Крефельде.

Митинг «Рот фронта»

Опьянение властью испытывали и политические рукодители. Вюртембергский гауляйтер Вильгельм Мурр предостерегал несговорчивых врагов: «Новое правительство будет жестоко подавлять всякие попытки противодействия. Мы не говорим «око за око, зуб за зуб», нет; кто нам выбьет глаз, тому мы оторвем голову, а тому, кто выбьет зуб, мы свернем челюсть».[76]

По иронии судьбы диктат новой власти начался не с Баварии, бывшей колыбелью нацизма, а с Пруссии. Свежеиспеченный министр Пруссии Геринг развил бешеную организаторскую деятельность. Для начала он заменил весь руководящий состав министерства фюрерами СА и даже ввел в состав министерства на должность комиссара оберфюрера СС Курта Далагю. 17 февраля Геринг велел прусской полиции «установить отношения наилучшего взаимодействия» с СА, СС и «Стальным шлемом», а также упростил правила применил оружия полицейскими. Через пять дней своим указом Геринг образовал в Пруссии вспомогательную полицию «национальных формирований». Общая численность вспомогательной полиции составила 50 000 человек, из них штурмовики составили 25 000 человек, эсэсовцы — 15 000 человек и 15 000 — члены «Стального шлема». 24 февраля прусская полиция заняла здание ЦК КПД и якобы нашла в нем большое количество компрометирующих коммунистов материалов.

Теоретически Рем считался главой вспомогательной полиции, как начальник штаба СА, и даже издавал инструкции по внутренним уложениям этой полиции. Одна из них гласила, «что вспомогательный полицейский в первую очередь остается членом СА или СС. Я прошу четко довести это до сведения находящихся во вспомогательной полиции руководителей и членов СА и СС».

На следующий день, 25 февраля, в темное время был подожжен берлинский дворец, на верхних этажах которого располагались правительственные канцелярии. Находившиеся внутри здания пожарные быстро потушили пожар и обнаружили следы поджога. Еще не утихли пересуды по поводу этого случая, как произошел новый. Вечером 27 февраля 1933 г. загорелось здание рейхстага. К моменту прибытия пожарных огонь распространился по всему зданию. Когда пожарным и полиции удалось проникнуть в здание, их взорам предстал безумный полуголый гражданин Нидерландов Маринус ван дер Люббе. Поскольку он был единственным задержанным, то и основные подозрения в поджоге легли на него. В ходе следствия выяснилось, что подозреваемый был членом коммунистической партии Нидерландов и прибыл в Германию в середине февраля 1933 г. Выяснилось также, что это он совершил поджог берлинского дворца 25 февраля, а также в этот день попытался поджечь ратушу Шененберг и здание республиканского благотворительного фонда в Ноекельне.

Совершенно очевидно, что голландец был невменяемым и вряд ли отдавал себе отчет в своих действиях. Позже по подозрению в участии в поджоге рейхстага были арестованы трое болгарских коммунистов во главе с Георгием Димитровым и еще один их немецкий товарищ. Желание Гитлера взвалить вину за поджог рейхстага на всех европейских коммунистов стало переломным моментом в деле. Умелая защита Димитрова опровергла выдвинутые против него и его товарищей обвинения, а его колкие вопросы не раз выводили вызванного в качестве свидетеля Геринга из себя. Возможно, несостоятельность обвинений против деятелей коммунистического интернационала и породила мысли о виновности в поджоге рейхстага самих нацистов. Виновность ван дер Люббе в поджоге, на мой взгляд, не вызывает никакого сомнения, но с другой стороны, ни следствие, ни суд не смогли установить его сообщников, а выполнить поджог в одиночку было невозможно. Вместе с тем, 27 февраля 1933 г. лидер КПД Эрнст Тельман призвал всех рабочих к созданию Единого фронта для борьбы с подлыми фашистскими убийцами.[77]

Но вернемся к пожару. Совершенно другую версию поджога рейхстага выдвинул бывший сотрудник гестапо, а после и абвера Ганс Бернд Гизивиу с. Этот вечный заговорщик с первых дней канцлерства Гитлера интриговал против нацистов, а после войны был даже привлечен в качестве свидетеля к участию в Нюрнбергском процессе. В своих воспоминаниях, изданных уже в 1946 г. в Швейцарии, автор нарисовал совсем другую картину. В последующие времена свидетельства Гизивиуса были приняты как бесспорные, что даже подтвердил 15 декабря 1980 г. западногерманский суд, реабилитировавший ван дер Люббе.

По мнению Гизивиуса и целой плеяды последовавших за ним авторов, пожар был спланирован и организован Геббельсом и командиром группы СА «Берлин-Бранденбург» бригадефюрером СА Карлом Эрнстом. Из числа преданных ему штурмовиков своей группы Эрнст отобрал 10 человек. Отобранные штурмовики провели несколько тренировок в казармах СА и пару раз посетили здание рейхстага во время экскурсий. Руководить командой поджигателей был назначен штурмбанфюрер СА Гейнц Гевер,[78] сама команда была разбита на три группы, по 3 человека каждая. Каждой группе было поручено осуществить поджог одного из объектов: ресторана, галереи и зала заседаний. Вечером 27 января команда прибыла в аптеку, принадлежавшую одному штурмовику, где получила огнеопасные вещества. Прибыв к дворцу председателя рейхстага, команда по подземному ходу пробралась в здание рейхстага и осуществила поджог. После этого Гевер явился к Эрнсту и доложил об исполнении.

Пикет штурмовиков у штаб-квартиры коммунистической партии Германии

Обо всем этом Гизивиус узнал в ноябре 1933 г., будучи работником гестапо. Якобы один из поджигателей рейхстага рецидивист Ралль, вступивший в СА и позже изгнанный из него за свои судимости, попав за решетку в Ноеруппине, дал пространные показания о поджоге. Один из следователей, фюрер СА Райнекинг сообщил о показаниях Ралля местному лидеру СА, а тот передал информацию Карлу Эрнсту.[79] Эрнст обратился в гестапо и попросил забрать Ралля из участка для ликвидации. Гестапо забрало Ралля и после допроса ликвидировало, зарыв тело на невспаханном поле на глубину всего 20 см. Тело убитого вскоре было найдено при пахоте. Это не единственный удивительный момент в воспоминаниях Гизивиуса. Процесс по делу о поджоге рейхстага длился с 21 сентября по 23 декабря 1933 г. в Лейпциге. На 63-й странице своих замечательных воспоминаний Гизивиус рассказывает, что руководитель гестапо Рудольф Дильс был снят со своей должности в конце сентября 1933 г. и заменен на Пауля Хинклера. Дильс был вскоре назначен на должность заместителя полицай-президента Берлина, но поняв, что над его головой сгущаются тучи, бежал в Чехословакию еще до конца сентября 1933 г. На следующей странице автор указывает, что Дильс вернулся в Германию и сменил Хинклера в конце октября 1933 г. Далее Гизивиус сообщает, что вернувшийся Дильс послал его наблюдателем в Лейпциг на процесс о поджоге в начале ноября 1933 г., чтобы избавиться от нелюбимого сотрудника. Кажется очень сомнительным, что в течение одного месяца Дильс бежал и вернулся, а затем, едва вступив в должность, услал Гизивиуса. Далее Гизивиус сообщает, что офицер СА Райнекинг, вовремя сообщивший об уголовнике Ралле, лично рассказывал ему об убийстве Ралля во всех подробностях. Райнекинг благодаря этой истории дослужился до чина штандартенфюрера СА, но затем из-за критики режима попал в концлагерь Дахау, где покончил жизнь самоубийством или погиб в 1935 г.[80] В то время концентрационные лагеря были переполнены коммунистами, поэтому посылать туда болтливого штандартенфюрера СА было бы равносильно тому, объявлению о поджоге рейхстага нацистами на весь мир.

Другой участник событий, штурмбаннфюрер СА Гейнц Гевер, по словам Гизивиуса, имел еще более яркую судьбу: он уцелел во время чистки 30 июня 1934 г., дожил до войны и отправился на Восточный фронт как офицер полиции. Трудно предположить, что офицер, участвовавший в поджоге рейхстага и владевший государственной тайной, был отправлен за пределы Германии, в лапы коммунистов. Вызывает удивление и заявление Гизивиуса: «Хельдорф же в этом вообще не участвовал». Но самое сомнительное во всей истории это личность и судьба Ралля. Легко допустить, что асоциальный элемент — рецидивист Ралль — вступил в СА и был вскоре замечен начальством, но утверждение, что он был выгнан из СА за свои темные делишки просто глупо. Еще более смешно выглядит то, что после того как Ралль потребовал обещанную плату за поджог, он был выгнан из СА. Эрнста и штурмовиков можно было упрекнуть во многом, но не в отсутствии здравого смысла и умении мыслить. Также очень странно, что идя на новое преступление, Ралль оставил своей сожительнице копию своих показаний о поджоге рейхстага. Во всем этом очень много неясности, но всю интригу с Раллем можно просто охарактеризовать как желание преступника уйти от ответственности за очередное преступление.

Большинство антинацистски настроенных авторов утверждает, что организатором поджога был Карл Эрнст. Для пущей достоверности М. Галло вкладывает в уста Эрнста слова: «Если я скажу, что это я поджег рейхстаг, то окажусь полным дураком, а если скажу, что не поджигал, то буду обманщиком».[81]

Как бы то ни было, но поджог рейхстага стал для нацистов козырем. Уже вечером 28 февраля 1933 г. Гитлер вынудил президента подписать декрет «В защиту народа и государства». Новый декрет отменил действия 7 статей веймарской конституции и наделил правительство чрезвычайными полномочиями. Опять увеличилось количество уличных столкновений, теперь большие потери стали нести противники НСДАП. Так в срок с 31 января по 5 марта 1933 г. они потеряли 51 человека убитыми, в то время как СА, СС и Гитлерюгенд — всего 18 человек. Выборы 5 марта стали убедительной победой НСДАП, но для парламентского большинства партии не хватило 40 мест. После выборов по всей Германии прошли митинги и марши сторонников Гитлера. В Пруссии отряды СА заняли все правительственные здания и вывесили на них флаги НСДАП. Во многих других землях нацистские функционеры, поддержанные штурмовиками, захватывали власть, имея мандаты из Берлина. В Баварии националистическое земельное правительство Гельда, пытаясь избежать всегерманской унификации, планировало 11 марта передать власть принцу Рупрехту. Однако нацисты во главе с Ремом и Гиммлером опередили медлительных бюргеров, 9 марта они принудили Гельда подать в отставку. Силы СА и СС заняли все правительственные здания Мюнхена и нейтрализовали части баварской армии. Имперским комиссаром Баварии был назначен обергруппенфюрер СА Франц Ксавьер Риттер фон Эпп. Спустя три дня в Мюнхен прибыл Адольф Гитлер, который в своем выступлении по радио заявил: «Унификация политической воли земель и воли нации свершилась». Кроме этого было объявлено о восстановлении цветов прежнего имперского флага и отмене использования веймарского черно-красно-желтого флага.

Следствием унификации явилось назначение фюреров СА на различные государственные должности. Так обергруппенфюрер СА Хайнес и группенфюреры СА фон Хельдорф, фон Фихте и Шрагмюллер заняли должности полицай-президентов в Бреслау, Потсдаме, Эрфурте и Магдебурге, а бригадефюрер СА Вернер Ортлепп получил аналогичный пост в Веймаре. Масштабы назначения фюреров СА на должности полицай-президентов были впечетляющими: так, только в одной Пруссии полицай-президентами было назначено 22 фюрера СА. Помимо этого, фюреры СА были назначены на должности обер-президентов в Шлезвиг-Гольштейне, Ганновере, Магдебурге и Гессене.

Пост имперского наместника Баварии был пожалован группенфюреру СА фон Эппу.

Обергруппенфюрер СА Франц Ксавье фон Эпл

Посты более мелкого уровня достались чинам помельче: к примеру, штандартенфюрер СА Альфред Рихтер был назначен полицейским комиссаром в Гамбург, а штурмбаннфюрер СА Ганс фон Хельм стал референтом в полицейском управлении Прусского МВД. Предшественник Рема Отто Вагенер получил пост правительственного комиссара по экономике. Сам Эрнст Рем был назначен баварским государственным комиссаром и в середине марта 1933 г. образовал систему зондеркомиссаров СА при всех баварских региональных и окружных ведомствах. Комиссары были назначены также в 6 военных районах Баварии. Эти чиновники контролировали деятельность различных ведомств и зачастую вступали в противоречие с руководством ведомств и самой Баварии. Свою главную задачу эти чиновники видели в работе на пользу СА и оставались прежде всего членами СА. Их особое положение было закреплено внутренней инструкцией Рема. Согласно этой инструкции, все фюреры СА, назначенные на государственные посты «являются в первую очередь руководителями СА, а во вторую очередь — органами государственного управления». Рем не забывал о своих людях. По воспоминаниям современников, он планировал внедрить в органы государственной власти 74 000 фюреров СА. Смерть Рема не дала претвориться этим планам в жизнь, система зондеркомиссаров также ненадолго пережила своего создателя.

В отличие от некоторых своих подчиненных, Рем продолжал оставаться бессребреником, и даже обратился к своим подчиненным, желая упредить дух стяжательства: «Мы ничего не хотим для самих себя, да и не имеем права ничего хотеть лично. Оставьте свои посты и почетные должности другим. Если те немногие из нас, кто наряду с руководящими позициями в СА и СС заняли подобные должности, увидят, что от этого страдает их работа в СА, они с удовольствием оставят эти посты и будут гордиться тем, что являются руководителями коричневой армии. Потому что от них одних зависит судьба Германии, они одни могут завоевать и удержать победу чистого, незамутненного национализма и социализма».

Как уже указывалось, назначение зондеркомиссаров и их деятельность в целом вызывали негативную реакцию госслужащих. Вскоре их мнение стали разделять и такие столпы нацизма как Геринг и Фрик. Благодаря их поддержке в апреле 1933 г. появился закон «о восстановлении профессионального чиновничества», остановивший дальнейшее развитие института особых комиссаров СА в нацистской Германии. Лишь на территории Баварии деятельность комиссаров СА продолжалась. В сентябре 1933 г. зондеркомиссары СА при военных учреждениях были переименованы в «особых уполномоченных», а при гражданских управлениях — в «особых поверенных». Месяц спустя Гитлер, несмотря на протесты Геринга, разрешил Рему распространить деятельность особых уполномоченных на территории Пруссии.

Тем временем торжество НСДАП развязало руки террору. В течение первых месяцев количество жертв политических убийств перевалило за 500 человек. В первые дни были убиты наиболее одиозные враги национал-социализма — лидер баварской советской республики анархист Эрих Мюзам и убийца Хорста Весселя коммунист Алоиз Хелер. Во всех городах Германии происходили акты насилия. Движущей силой нацистского насилия были не только штурмовые отряды, в нем в равной мере участвовали все партийные организации. Коричневые рубашки носились уже всеми нацистскими организациями, и лишь эсэсовцы выделялись наличием черных головных уборов и брюк, поэтому все убийства, грабежи и насилия записывались на счет штурмовиков. Поскольку правительство еще продолжало быть коалиционным, а номинальную власть продолжал удерживать президент, Гитлеру пришлось выступить с обращением к СА и СС 10 марта 1933 г. Обращение содержало в себе требование «вести себя так, чтобы в истории нельзя было сравнивать национальную революцию 1933 г. с революцией спартаковского сброда в 1918 г.».

14 марта Геббельс был назначен министром нового министерства народного просвещения и пропаганды. Через неделю состоялось первое заседание нового рейхстага, а спустя два дня был принят дополнительный закон о правительственных полномочиях. В середине марта штабшеф Рем издал приказ о создании штабной стражи при штабах каждой группы и обергруппы; кроме этого, штабная стража создавалась лично для Рема и Геринга и для ОСАФ. В приказе предписывалось вооружить штабную стражу карабинами, а во время служебных мероприятий чинам стражи надевать стальные шлемы.

25 марта 1933 г. нацистами был организован первый концентрационный лагерь (КЛ) около Штуптарта. Вскоре началось создание КЛ по всей Германии. Лагеря стали одновременно создаваться по приказу фюреров СС и СА. Лагеря СС вскоре были признаны правительством, для их охраны СС сформировали специальные отряды, позже получившие название «Тотенкопф» («Мертвая голова»). Лагеря, организованные штурмовиками, признания не получили; наоборот, шеф гестапо Дильс получил от Геринга задание собирать материалы о произволе штурмовиков. Современники рассказывали ужасы о происходящем в этих лагерях. Вероятно по этой причине лагеря, организованные СА, получили название «диких». Первый такой лагерь был организован в пригороде Берлине — Ораниенбурге. Однако известно, что в этот лагерь привозили людей, арестованных гестапо, а также то, что в штате лагеря были служащие гестапо. По мнению французского историка Жака Деларю, штурмовиками было организовано около 40 КЛ с общим количеством узников в 40–50 000 человек.[82] Помимо лагерей штурмовики создавали и импровизированные тюрьмы — в подвалах, складах, сараях и т. п. Таких тюрем в одном только берлинском районе было около 50.[83]

Наибольшую «известность» получили лагеря в Вуппертале, Хохштейне, Бредове и Бреслау. Однако вскоре по требованию Геринга и министерства юстиции все «дикие» КЛ были закрыты. Однако не стоит обольщаться по поводу столь гуманного поступка Геринга. Как справедливо заметил, уже упоминавшийся Деларю «лагеря штурмовиков были закрыты отнюдь не по причине плохого обращения с заключенными, а именно потому, что они принадлежали формированиям СА».[84]

Тем временем в Германии волна террора продолжалась, в Киле штурмовики убили адвоката, члена социал-демократической партии, а в Хемнице — коммуниста. В Ратцебурге взвод штурмовиков избил двух солдат рейхсвера, насмехавшихся над их строем. В Берлине штурмовики избили офицера рейхсвера, не отсалютовавшего нацистскому знамени. Не отставали от рядовых штурмовиков и их лидеры — группенфюрер СА Ганс фон Чаммер унд Остен в гарнизонном баре оскорбил фенриха, не приветствовавшего его при входе в помещение.[85] Эти инциденты вызвали возмущение в министерстве рейхсвера и настроили основную массу генералов армии против СА. Эрнст Рем и его ближайшее окружение тем временем начало строить планы по строительству новой милиционной армии из штурмовиков. В этих планах рейхсверу отводилась задача по обучению штурмовиков. Командный состав новой армии планировалось набрать из фюреров СА. Карл Эрнст мечтал об организации «народного Генерального штаба».[86] В личных разговорах Рем стал часто повторять: «Серая скала утонет в коричневом море». Вскоре эти далеко идущие планы стали известны в рейхсвере. В качестве очередного шага к заветной цели Рем потребовал у руководства страны перевода 500 фюреров СА и 2000 унтерфюреров СА в рейхсвер.[87]

С помощью Геббельса фюрер усиленно обрабатывал общественное мнение и проводил нацистские мероприятия уже в государственном масштабе. 1 апреля 1933 г. в Германии был объявлен однодневный бойкот еврейских заведений и магазинов. В этот день штурмовики и эсэсовцы расположились у входов в еврейские заведения с плакатами, призывающими не покупать товары у евреев и не пользоваться их услугами. Спустя месяц очередь дошла до профсоюзов. Уже после выборов произошло несколько эксцессов между профсоюзами и носителями новой власти. Тем не менее, руководство профсоюзов призвало своих членов поддержать нацистов при проведении первомайского праздника. На следующий день, 2 мая 1933 г. отряды СА и СС заняли профсоюзные офисы и помещения по всей Германии, еще через восемь дней аналогичная судьба постигла имущество социал-демократической партии. Затем СА приняли участие в захвате здания Церковного союза Германии.

Имперский спортивный лидер Ганс фон Чаммер унд Остен

11 мая в Берлине, на площади перед Оперным театром, члены СА, СС и ПО устроили публичное сожжение книг марксистских авторов. Рядом с костром располагался оркестр СА, исполнявший военные марши и песни НСДАП. Согласно докладу Геббельса, в Берлине и других университетских городах Германии было сожжено около 20 000 «ненемецких книг». В черный список нацистов попали 125 работ, принадлежащих перу 200 писателей и историков. Изощренный ум Геббельса придумывал все новые торжества и мероприятия, справедливо полагая что владея вниманием обывателя, владеешь его мыслями. Вскоре Эрнст Рем резко выступил против праздничной эйфории и заявил в послании к СА: «Хватит праздников… Перед нами еще стоит задача завершить национал-социалистическую революцию и создать национал-социалистическое государство».[88]

Другие лидеры СА в своих речах шли еще дальше. Так, один из силезских фюреров СА, Гельмут Брюкнер, выступая 9 мая в Бойтхене, обрушился с критикой на крупных промышленников, назвав факт их существования «непрерывной провокацией». За столь крамольные речи Брюкнер был вскоре снят с занимаемого поста оберпрезидента Бреслау и переведен на менее заметную должность в Оппельн. Несмотря на явное недовольство Гитлера, через два месяца штаб-шеф присвоил Брюкнеру звание группенфюрера СА. Брожения СА вскоре стали тревожить даже лояльных организации людей. Так, в середине июня 1933 г. Риттер фон Эпп писал: «СА продолжает революцию. Против кого? С какой целью? Одно только недовольство не дает права на революцию… Партия без руководства».

В середине мая 1933 г. стараниями генерал-майора Вальтера фон Рейхенау были достигнуты первые договоренности между рейхсвером и СА. По этому соглашению подведомственные Рему организации номинально переходили в подчинение министерству рейхсвера и обязывались ежегодно подготавливать для армии 250 000 призывников. Кроме этого путем передачи в СА «Стального шлема», «Куффхаузербунда», «Рейхсбаннера», «Вервольфа» и других, более мелких националистических организаций численность подвластных Рему людей превысила 3 000 000 человек. Численность некоторых групп выросла в несколько раз. Так численность только одной СА-группы Берлин — Бранденбург превысила 600 000 человек. Чтобы успокоить лидеров подчиненных СА организаций, Рем пожаловал им высокие чины в СА. Один из создателей «Стального шлема» Франц Зельдте получил чин обергруппенфюрера СА, а лидер «Вервольфа» Фритц Клоппе — чин штандартенфюрера СА. Формально «Стальной шлем» был подчинен НСДАП еще 27 апреля 1933 г., когда Зельдте официально заявил о вступлении в партию и подчинении ей своей организации.[89] Почти через год, 28 марта 1934 г., «Стальной шлем» был преобразован в Немецкий национал-социалистический ветеранский союз, который 7 ноября 1935 г. был распущен.

Ранее при помощи «Стального шлема» рейхсвер создал так называемые пограничные отряды на польской границе. После передачи «Стального шлема» Рему пограничные отряды стали привлекаться к охране строящегося на востоке Германии пояса укреплений. Планировалось, что в случае агрессии со стороны Польши, части СА смогут удерживать линию укреплений вплоть до подхода основных сил рейхсвера.

Смотр группы СА «Берлин-Бранденбург»

Руководство СА проводило комплекс самых различных мероприятий по работе с личным составом, были ужесточены наказания за дисциплинарные проступки. Стало обязательным составление ежемесячного служебного плана, в котором отражались все мероприятия проводимые в подразделении. Типичный план имел следующий вид (в качестве примера Служебный план на июнь 1933 г. штурма СА 32/11 группы Берлн — Бранденбург).

01.06. — спортивные занятия в Реальной школе высшего спортивного мастерства.

02.06. — общее собрание штурма.

03.06. — церемонии (свадебные и прочие).

04–06.06. — выходные дни.

07.06. — взводные собрания.

08.06. — спортивные занятия в Реальной школе высшего спортивного мастерства.

09.06. — работы в поле для безработных.

10.06. — марш 20 км.

11.06. — спортивный праздник.

12.06. — спортивные занятия в Реальной школе высшего спортивного мастерства.

13.06. — урок пения.

14.06. — марш 15 км.

15.06. — спортивные занятия в Реальной школе высшего спортивного мастерства.

16.06. — работы в поле для безработных.

17–8.06. — смотр.

19.06. — спортивные занятия в Реальной школе высшего спортивного мастерства.

20.06. — общее собрание штурма.

21.06. — взводные собрания.

22.06. — рассмотрение споров.

23.06. — работы в штаб-квартире штурма.

24.06. — выходной.

25.06. — поездка в Баден.

26.06. — спортивные занятия в Реальной школе высшего спортивного мастерства.

27.06. — футбол.

28.06. — лекция в конференц-зале.

29.06. — спортивные занятия в Реальной школе высшего спортивного мастерства.

30.06. — учебный марш.

Наряду с работой с личным составом Рем пытался установить контакт с промышленниками и закрепиться в администрации земель, в академической и журналистской сферах. Вместе с тем он критиковал антисемитизм, внешнюю политику партии, роспуск профсоюзов.[90]

Процесс унификации в Германии продолжался. В течение двух первых летних месяцев были распущены и запрещены все буржуазные партии. Обычно после запрещения партии следовал захват всего имущества запрещенных партий и разгром редакций партийных газет. Так, к примеру, 22 июня 1933 г. берлинские штурмовики разгромили помещения социал-демократической партии в районе Кепник. Вместо распущенных профсоюзов был создан Немецкий трудовой фронт под руководством обергруппенфюрера СА Роберта Лея. Процесс унификации выдвинул некоторых членов СА на ведущие роли, но еще почти 600 000 «старых» штурмовиков ожидали от Гитлера признательности за долгие годы борьбы. По подсчетам современников, за годы до прихода НСДАП к власти СА потеряли 300 человек убитыми — ранеными.

Штандарты СА проходят мимо А. Гитлера

С июля 1933 г. во всех территориальных подразделениях СА появились врачи. Не получив ничего, штурмовики стали роптать и поговаривать о необходимости второй революции, которая освободила бы Гитлера из пут олигархов. Сам Рем с горечью говорил своим подчиненным в июне 1933 г.: «Мы одержали великую победу, которая на поверку оказалась фикцией».[91] Вначале Гитлер поддерживал воинственный дух своих штурмовиков, но 2 июля резко изменил свою позицию и жестко выступил против второй революции, а 9 июля 1933 г. выступая перед СА, он уже заявил: «Власть у нас… Но мы должны воспитать немца для этого государства. Предстоит гигантская работа». Штурмовики опять забурлили, и по многим крупным городам Германии прокатились волнения. После запрещения буржуазных партий и торжества национал-социализма в партию и СА потянулись политические конъюнктурщики. В промышленных центрах Германии в СА вступило значительное количество бывших коммунистов. Существуют данные, что в Берлине некоторые отряды РФК вступили в СА в полном составе. За глаза таких людей называли «бифштексы» — коричневые сверху, красные внутри.

В начале августа 1933 г. Геринг распустил прусскую вспомогательную полицию и дал приказ прусской полиции дистанцироваться от партийных организаций. Через несколько дней, 6 августа, Рем выступил перед 82 000 берлинских штурмовиков на аэродроме Темпельхоф. В своей речи Рем заявил: «Кто думает, что задачи штурмовиков уже выполнены, должен считаться с тем, что мы здесь и что мы останемся здесь». 19 августа на совещании лидеров СА и СС в Бад-Годесберге Рем заявил, что посторонние люди не вправе вмешиваться в жизнь СА. Всем стало ясно, что эти слова он обратил к Герингу и Геббельсу. Грозя своим недоброжелателям, Рем не забывал и о своих подчиненных. По приказу штабшефа был усилен контроль за поведением штурмовиков и, пожалуй, впервые начали применяться массовые репрессивные меры. Так только из одной берлинской группы к осени 1933 г. было изгнано около 4000 человек за различные проступки и нарушения.

После проведения летом 1933 г. очередной реорганизации СА в их рядах насчитывалось 8 обергрупп СА 21 группа СА 129 бригад СА.[92]

31 августа 1933 г. в Нюрнберге открылся первый после прихода к власти съезд НСДАП. Он был так и назван «Съезд победы». На съезд прибыли отряды СА, СС и ГЮ со всей Германии, многие из них получили в этот день знамена. В сентябре 1933 г. повсеместно стали формироваться специальные части СА. К концу года СА из полувоенной партийной организации стали превращаться в институт всеобщей военной подготовки. Почти через месяц, 1 октября 1933 г., из прежних полицейских вспомогательной полиции был образован фельдъгерьский корпус СА для несения службы по поддержанию дисциплины внутри С А. В середине октября, на женевских переговорах в ответ на новые требования союзников Германия объявила о своем выходе из Лиги наций. Гитлер дал приказ рейхсверу подготовиться к обороне страны.

Берлинские штурмовики на полевом выходе

В конце октября 1933 г. берлинские СА шумно отметили свадьбу своего лидера группенфюрера СА Карла Эрнста. Свидетелями бракосочетания были Эрнст Рем и Герман Геринг.

Видимая монолитность СА скрывала глубокие противоречия внутри организации. Помимо социальных проблем и жажды перемен штурмовиков, занявших государственные посты, стали раздирать внутренние противоречия. Так, возник конфликт между саксонским гауляйтером Мучманом и его заместителем фон Киллингером, напрямую связанный с оценкой деятельности малых предприятий Саксонии. Мудрость фон Киллингера не дала дальнейшего хода вражде, но конфликт все же стал достоянием общественности.

1 декабря 1933 г. был подписан «Закон об обеспечении единства партии и государства». Главными пунктами закона были признание государством собственной подсудности ПО и СА и назначение на должности имперских министров без портфелей заместителя фюрера Рудольфа Гесса и штабшефа СА Эрнста Рема. В тексте закона назначение Рема и Гесса на министерские должности трактовалось так: «…для осуществления тесного сотрудничества служб партии и СА с общественными учреждениями заместитель фюрера и начальник штаба СА станут членами правительства рейха».

Группенфюрер CA Карл Эрнст

В этот же день штабшеф Рем распорядился зачислить всех членов «Стального шлема» в возрасте до 35 лет в состав СА. Напомним: к этому времени в рядах «Стального шлема» пребывало около 1 000 000 человек.[93] Тем временем, многие иностранные наблюдатели в Германии очень мучились вопросами: зачем Гитлеру СА после прихода к власти, и каково место штурмовиков в новом государстве? 3 декабря Рем обратился к дипломатическим представителям в Берлине. Он заявил следующее: «СА не могут быть сравнены ни с какой армией и ни с какой другой военной системой в мире». Генералы рейхсвера, к концу года уже раскаявшиеся в заключенных ранее с СА соглашениях, заявили в ответ, что видят возрождение мощи рейхсвера только во введении всеобщей воинской повинности.

Перед новогодними праздниками Гитлер обратился к Рему со страниц «Фелькишер беобахтер»: «Когда я назначил Вас, мой дорогой начальник штаба, на Ваш нынешний пост, штурмовые отряды находились в состоянии глубокого кризиса. Ваша заслуга состоит в том, что за несколько лет вы превратили СА в политический инструмент такой силы, что в борьбе с марксистами за власть я смог одержать победу. Теперь, когда заканчивается год национал-социалистической революции, я хочу поблагодарить Вас, мой дорогой Эрнст Рем, за Вашу службу национал-социалистическому движению и немецкому народу и подчеркнуть, насколько я благодарен судьбе за привилегию называть таких людей, как Вы, своими друзьями и товарищами по оружию».[94] На людях Рем тоже демонстрировал глубокую привязанность и почтение к Гитлеру. Как верно заметил российский историк О. Пленков, Рем тщательно избегал конфронтации с Гитлером, но стремился сделать последнего максимально зависимым от СА.[95]

Данный текст является ознакомительным фрагментом.