II

II

Военный Совет. — «Лебедь». — Бегство лесом. — Джильпинг исчез.

— Франция и Канада! — отвечал траппер, знавший пароль.

— А-а… это вы, Дик, — произнес фермер, — вас ожидают с нетерпением. Едва ли эта ночь пройдет благополучно: эти нготаки, как вы знаете, имеют привычку нападать незадолго перед рассветом… А это еще что за птица, что вы с собой привели? — И Кэрби поднял свой фонарь к самому лицу туземца.

— Оставьте его, Кэрби, это мой Тода-Нду, обязанный мне до смерти! — отвечал канадец.

— А-а, это дело другое, — сказал фермер, — иди себе с Богом, никто тебя не обидит!

— Кто на страже сегодня? — спросил Дик.

— Ле Гюэн и Биган со своими нагарнуками-матросами охраняют с трех сторон блокгауз, а Коллинз с четырьмя приисковыми рабочими — с четвертой!

— А Джильпинг?

— Он здесь с нашими друзьями. Он намеревался провести ночь на прииске, чтобы наблюдать за работами!

— За какими работами?

— Да разве вы не знаете, что он взялся в восемь суток поднять со дна подводное судно капитана Спайерса?!

— Ах, да, да… смерть бедного Виллиго совершенно отшибла у меня память!

— Мы узнали от наших лазутчиков, что нготаки собираются сегодня ночью напасть на прииск, чтобы похитить обратно своего кобунга, и потому его превосходительство, лорд Воанго, уступил нашим настояниям и остался во Франс-Стэшене.

— Ну, в таком случае сегодня ночью ничего не произойдет; нготаки не в состоянии напасть на наш блокгауз: им потребовались бы пушки, чтобы разбить наши стены! Прикажите всем забраться в дом, Кэрби, так как нет надобности утомлять наших людей охраной эспланады! А завтра во всей округе не останется ни одного вражеского воина!

— Что вы хотите этим сказать?

— То, что наши друзья нагарнуки послали им «черный камень проклятия», и нготакам не хватит всех их воинов даже для зашиты их деревень. Не пройдет и суток, если не ошибаюсь, как они поспешат предложить мир, так как едва ли соберут 500 человек, тогда как нагарнуки уже сейчас выставили 2000 душ!

— Ну, я не так уверен в этом, Дик, нготаки соединятся с другим племенами!

— А вы забываете, что и мы можем выставить 30 карабинов в помощь нашим союзникам! Разве вы не знаете, что все племена буша вместе взятые не посмеют пойти против наших, вооруженных карабинами и шестизарядными револьверами! Нет, Кэрби, я опасался нападения сегодня ночью, пока нагарнуки не заявили, что становятся на нашу сторону! Кроме того, огнестрельное оружие ночью, в темноте, стоит не больше, чем стрелы. Я опасался, чтобы эти черти не подожгли нашего дома и не наделали нам хлопот, а теперь, раз они пропустили этот случай, нам их нечего бояться!

— Но вы забываете, что они найдут поддержку в вашем исконном враге!

— Вы говорите о «человеке в маске» и его воздушном судне?! — засмеялся старый траппер. — Счастье его, что у меня не было под рукой моего дальнобойного ружья, когда он явился сюда и кружился над головой; вперед я ему от души советую держаться подальше, если он снова вздумает повторить свой полет над Франс-Стэшеном!

— Не таково мнение капитана Спайерса!

— Пусть он говорит о том, что его касается, — грубовато заметил канадец, — я, конечно, не могу обвинять его в смерти моего бедного друга Виллиго, так как он только защищался, и Виллиго был, конечно, не прав, что напал первый, не предупредив меня о своем намерении, на человека, которого мы приняли в свой дом. Но я все-таки никогда не забуду, что если бы его не привело сюда какое-то злосчастье, то мой верный старый товарищ был бы еще жив… Впрочем, не будем лучше говорить об этом; пусть только капитан Спайерс не занимается обороной Франс-Стэшена: это вовсе не его дело!

— Вы услышите его и всех наших друзей, которые собрались там наверху и ждут вас, и, наверное, измените ваше мнение, не то останетесь один при своем мнении… Нам грозит страшная беда, Дик! Я, конечно, недостаточно сведущ, чтобы понять, в чем дело; но и граф, и Джильпинг, который, при всех своих недостатках, человек ученый, и оба капитана, и их механики — все согласны с мнением Спайерса, а я понял только из их слов, что жизнь всех нас висит на волоске!..

— Ну, это мы посмотрим! — проговорил старый траппер, бывший, по-видимому, сильно не в духе, и, подозвав Коллинза, попросил его немедленно предупредить капитанов Ле Гюэна и Бигана, а также и обоих механиков, что он желает немедленно говорить с ними и будет ждать их в библиотеке. Затем, обернувшись к Кэрби, он сказал:

— Следуйте за мной, и вы увидите, что во всем этом больше дыма, чем огня!

Оба приятеля направились к укрепленной части дома в сопровождении Воан-Ваха, который, как тень, следовал за своим господином.

Этот юный нготак был рослый красивый молодой человек, с открытым, приятным лицом, крепкий и сильно сложенный; как мы увидим впоследствии, канадец поступил очень благоразумно, пощадив ему жизнь.

Дик уже присутствовал при той сцене между капитаном и Джильпингом, когда последний взялся поднять «Римэмбер» со дна озера на поверхность, но все это принимал за фантазии изобретателей; кроме родной стихии, то есть вод озера, Дик не допускал, чтобы это диковинное судно могло что-либо сделать, равно как и его маленькие спутники.

Едва только Дик вошел в библиотеку, где находились на совете ожидавшие его друзья, как тотчас же заговорил на эту тему.

На этот раз ему отвечал не капитан, а молодой граф, выведенный из себя упорством своего друга.

— Дорогой Дик, — сказал он, — теперь не время вступать в пререкания и в десятый раз доказывать то, что отсутствие некоторых познаний мешает вам понять! Достаточно вам знать, что капитан Спайерс нашел средство сосредоточить на носовой и кормовой частях своих судов такое громадное количество электричества, что, будучи направлено в известную точку, оно действует, как удар молнии. Эти суда его, как вы сами видели, Дик, могут не только держаться на воде и под водой, но и подыматься на воздух, как это сделал вчера «человек в маске», и могут истребить целую армию, затопить целый флот, стереть с лица земли целый город, и нет на свете такой силы, которая могла бы помешать этому. И вот теперь одно из этих страшных судов находится во власти нашего злейшего врага, и потому мы должны ожидать каждую минуту быть стертыми в порошок со всеми нашими блокгаузом и прииском силою электрического разряда!

Присутствующие подтвердили слова графа.

— Все это весьма чудесно, Оливье, — сказал Дик, — и напоминает мне те фантастические сказки, которыми меня забавляли в детстве. Но допустим, что все, что вы мне говорите об этих судах со слов капитана Спайерса, правда; скажите же, каким образом этот человек, которого вы называете по справедливости нашим злейшим врагом, удовольствовался простой прогулкой над нашими головами, вместо того чтобы уничтожить нас, обратить нас в порошок, как вы говорите, стереть с земли?! Это — мое последнее возражение, так как я вижу, что все против меня!

— Ответить на ваше последнее возражение нетрудно, Дик! Дело в том, что, завладев «Лебедем», «человек в маске» тем легче сумел управляться с ним на воде, на суше и в воздухе, что в продолжение нескольких дней видел, как капитан управлял «Римэмбером». Но капитан позаботился скрыть опасный механизм от нескромных взглядов; чтобы эти электрические аккумуляторы привести в действие, надо знать секрет скрытого механизма, а наш враг еще не знал вчера этого секрета; вот почему он и не мог вчера ничего предпринять против нас. Но он знает об этих страшных силах, какими обладает «Лебедь», и если ему удастся раскрыть этот секрет раньше, чем Джильпинг сдержит свое обещание поднять «Римэмбер» на поверхность, то мы погибли. Даже сам изобретатель не знает иного средства воспротивиться этим батареям, как противопоставить им более сильные батареи; но эти более сильные батареи покоятся на глубине 50 сажен под водою!

— Простите мое недоверие, Оливье, но я ведь человек неученый, — сказал канадец, — и мне очень трудно поверить вещам, превосходящим мое понимание. Не понимая же опасности, я не могу придумать и средства к отвращению ее; поэтому скажите мне, что вы думаете делать и как рассчитываете помочь беде!

— Одно только может спасти нас и дать время Джильпингу исполнить свое обещание, а именно: капитан полагает, что наш враг не сумеет открыть секрета, не рискуя при этом жизнью; возможно, что момент его торжества будет вместе с тем и моментом его смерти! Не так ли, Джонатан? — спросил Оливье.

— Совершенно верно! Если этот негодяй не будет руководствоваться указаниями известного механика-специалиста, то можно почти с уверенностью сказать, что он убьет себя при первой попытке воспользоваться электрическими аккумуляторами. Все двери во внутреннем помещении заперты, и первая дверь, которую он попытается раскрыть, угостит его таким зарядом электричества, которое могло бы убить быка! Но на это нельзя слишком сильно рассчитывать, так как, бежав с «Римэмбера», лежащего на глубине 50 сажен под водою, этот человек сделал такой фокус, на какой не всякий был бы способен, а это доказывает, что мы имеем дело с человеком недюжинным!

Последние слова как-то угнетающе подействовали на всех. Все были люди смелые и не раз доказали это, но эта нависшая над их головами опасность, против которой они были совершенно бессильны, невольно угнетала их; почти бессознательно каждый из них кидал украдкой взгляд в окно, не виднеется ли где-нибудь на горизонте страшное судно, грозящее всем им гибелью. Воцарилось тяжелое, давящее молчание.

— Несомненно, верно, — заговорил капитан, — что до сего момента он еще ничего не открыл, иначе этот человек ни на час не отсрочил бы торжества своей ненависти, и если мы еще существуем, то это доказывает только, что он еще ничего не знает. А теперь будем ждать, когда мистер Джильпинг объявит нам, что эта тягостная неопределенность нашего положения должна прекратиться.

— Ага! — сказал Джильпинг. — Вы ждете моего ответа? Ну так скажу: я потребовал 8 суток, а теперь думаю, что завтра к вечеру, перед заходом солнца, «Римэмбер» будет на поверхности!

Громкое «ура» огласило комнату.

— Если так, то вы наш спаситель! — воскликнул капитан. — Я буду обязан вам более чем жизнью! Благодаря вам десять лет трудов, мучений и лишений не будут потеряны ни для меня, ни для человечества!

— Я хотел было сделать одно предложение, — сказал канадец, — но теперь оно утрачивает свой смысл.

— А вы все-таки скажите, милый Дик! — заметил граф.

— Я думал во главе нашего отряда и сотни нагарнукских воинов двинуться форсированным маршем к деревням нготаков и похитить «Лебедя» прежде, чем кто-либо успеет догадаться о нашем появлении!

— Что же, мысль недурна, и в случае, если Джильпинг опоздает, ею можно будет воспользоваться! — заметил Оливье.

— Господин, Птица-Пересмешник хотел бы сказать свое слово! — произнес вдруг молодой нготак, сидевший на корточках за стулом своего господина.

— Говори, — сказал канадец, — мы тебя слушаем!

— Господин, Отуа-Нох и его крылатое судно уже не в деревнях моего племени!

— Что ты говоришь?

— Воан-Вах сказал правду, господин: «человек в маске» улетел на своем судне в Мельбурн!

— Когда?

— В тот самый день, когда он уговорился с великими вождями моего племени!

— Неужели он отказывается от борьбы? — сказал Оливье.

— Отнюдь нет, граф, — возразил капитан, — этот человек крайне предусмотрителен и осторожен: он отправился в Мельбурн, чтобы захватить там лучшего механика и руководствоваться его советами!

— Что же, все к лучшему! Значит, он не успеет вернуться сюда ранее завтрашнего вечера!

— Я в этом не столь уверен, — заметил капитан, — «Лебедь» настолько быстроходен, что может пролететь это расстояние, туда и обратно, менее чем в одни сутки!

Вдруг он вскрикнул, кинулся к лампе и загасил ее. Но прежде, чем успели его спросить, что случилось, он заговорил громко и отчетливо:

— Господа, как можно больше спокойствия и порядка, прошу вас, иначе мы погибли! Видите вы два красных огня на краю горизонта?! Это электрические рефлекторы «Лебедя»! Зная их силу, я могу определить расстояние, на каком судно находится в данный момент, а именно в пяти или шести милях отсюда! Через десять минут, если оно несется полным ходом, «Лебедь» будет здесь; я погасил свет для того, чтобы он не мог служить неприятелю путеводным огнем. Не зная хорошо местности, ему придется замедлить ход, чтобы отыскать блокгауз и не сбиться с направления. Мы же и все обитатели Франс-Стэшена, все до последнего, должны бежать в лес, бежать как можно дальше от жилья! Предупредите об этом всех, кто находится здесь и на прииске, так как враг непременно направит свои уничтожающие силы прежде всего на жилье: он нарочно явился сюда ночью, рассчитывая застать нас всех спящими!

Все как бы остолбенели и напряженно глядели на две красные светящиеся точки, которые постепенно становились все ярче.

— Надо спешить, господа! Глупо оставаться здесь, дать себя прихлопнуть, как мышат в мышеловке!

И спустя десять минут все, что было живого во Франс-Стэшене и на прииске, находилось в глубине леса, на расстоянии не менее 400 сажен от жилища, на маленьком лесистом холме, откуда можно было следить за маневрами воздушного судна.

Так как кругом было страшно темно, то Оливье вздумал сделать перекличку, и только Джильпинг один не отозвался на свое имя, равно как Тукас и Дансон. Где же остался англичанин и оба механика? Что сталось с ними?