Книга первая

Книга первая

Вот содержание первой книги церковной истории народа англов:

I. О местоположении Британии и Ибернии и о первоначальных их обитателях.

II. Как Гай Юлий первым из римлян прибыл в Британию.

III. Как Клавдий, вторым из римлян прибыв в Британию, добавил к римским владениям Оркадские острова и как посланный им Веспасиан подчинил Риму также остров Векту.

IV. Как Луций, король Британии, написал папе Элевтерию, прося сделать его христианином.

V. Как Север отгородил валом одну часть Британии от другой.

VI. О правлении Диоклетиана и о том, как он преследовал христиан.

VII. Страсти святого Альбана и его соратников, которые пролили в то время кровь за Господа.

VIII. Как после прекращения гонений церковь в Британии жила в относительном мире до времен арианского безумия.

IX. Как в правление Грациана Максим стал императором в Британии и вернулся в Галлию с большим войском.

X. Как в правление Аркадия бритт по имени Пелагий дерзко восстал против милости Божией.

XI. Как в правление Гонория Грациан и Константин сделались тиранами в Британии и как в скором времени первый из них был убит в Британии, а второй в Галлии.

XII. Как бритты, страдая от набегов скоттов и пиктов, попросили помощи у римлян, которые, прибыв повторно, перегородили весь остров стеной, однако новый натиск упомянутых врагов повлек за собой еще худшие бедствия.

XIII. Как в правление Феодосия Младшего Палладий был послан к скоттам, верующим во Христа и как бритты тщетно просили помощи у консула Аэция.

XIV. Как бритты, придя в отчаяние от голода, изгнали варваров со своей земли и как вслед за обильным урожаем пришли к ним смуты, чума и окончательная погибель.

XV. Как англы были призваны в Британию и сперва изгнали врагов, но вскоре, заключив с ними мир, повернули оружие против своих союзников.

XVI. Как бритты впервые победили англов под началом римлянина по имени Амброзий.

XVII. Как епископ Герман отплыл в Британию с Лупом и как он властью Божией смирил вначале ярость моря, а после ярость пелагиан.

XVIII. Как он вернул зрение слепой дочери трибуна и затем посетил место казни святого Альбана, где отыскал его реликвии и поместил рядом с ними реликвии блаженных апостолов и иных мучеников.

XIX. Как он был поражен болезнью, молитвой погасил горящие здания и после исцелился от недуга благодаря видению.

XX. Как те епископы принесли бриттам небесную помощь в битве и затем возвратились домой.

XXI. Как после нового появления всходов пелагианской чумы Герман вернулся в Британию с Севером и сперва исцелил хромого юношу, а затем вернул народ Божий на путь веры, осудив либо обратив еретиков.

XXII. Как бритты, избавленные на время от внешних вторжений, вверглись в междоусобия и совершили множество постыдных деяний.

XXIII. Как святой папа Григорий, послав Августина с другими монахами учить народ англов, письменно увещевал их не ослаблять усилий.

XXIV. Как он написал о них епископу Арелата.

XXV. Как Августин прибыл в Британию и проповедовал королю Кента на острове Танатос и как он, получив позволение, отправился в Кент проповедовать.

XXVI. Как он жил и учил в Кенте по обычаям древней церкви и как сделался епископом в королевской столице.

XXVII. Как, став епископом, он сообщил папе Григорию о сделанном им в Британии и получил ответы на заданные им насущные вопросы.

XXVIII. Как папа Григорий написал епископу Арелата, прося его помочь Августину в деле Божием.

XXIX. Как папа послал Августину паллий с письмом и отправил к нему новых служителей Слова.

XXX. Копия с письма, посланного аббату Меллиту на его пути в Британию.

XXXI. Как Августин в письме побуждался не гордиться сотворенными им чудесами.

XXXII. Как королю Эдильберту были отправлены письма и дары.

XXXIII. Как Августин восстановил храм Спасителя и основал монастырь блаженного апостола Петра, и о Петре, его первом аббате.

XXXIV. Как Эдильфрид, король Нортумбрии, победил в битве народ скоттов и изгнал их из земли англов.

Конец оглавления. Начало этой книги.

I.

Британия – это остров среди океана, называвшийся прежде Альбионом[26]. Он расположен на значительном расстоянии к северо-западу от Германии, Галлии и Испании, которые являются крупнейшими частями Европы[27]. Он простирается на восемьсот миль[28] к северу в длину и на двести миль в ширину, но некоторые участки суши выступают и дальше, и с ними длина береговой линии доходит до 4875 миль[29]. К югу лежит Бельгийская Галлия[30], ближний путь к которой для путешествующих проходит через город, называемый Порт рутубиев; англы же искаженно называют его Рептакастир[31]. От него до Гессориака в земле моринов, что на другом берегу[32], пятьдесят миль или, как иногда пишут, 450 стадий[33]. С другого края, где начинается бескрайний океан, находятся Оркадские острова[34]. Остров этот богат плодами и деревьями и в изобилии кормит скот и вьючных животных, а в плодородных его областях возделывается виноград. Здесь много сухопутных и морских птиц разных видов, а обилие рыбы в реках и ручьях достойно удивления; особенно велико число лососей и угрей. Ловили тут тюленей, дельфинов и даже китов; кроме того, здесь есть различные ракушки, в том числе и жемчужницы, в которых находят превосходный жемчуг самых разных цветов – красный, пурпурный, фиолетовый и зеленый, но большей частью белый. Много здесь и улиток, из которых добывают алую краску; ее прекрасный цвет не тускнеет ни от солнца, ни от дождя и не блекнет со временем, а только делается ярче[35]. Есть в этой земле соленые источники, есть и горячие, вода которых используется в горячих банях, где моются раздельно, сообразно полу и возрасту. Вода эта, как говорит святой Василий, становится теплой, протекая через различные металлы, и не просто нагревается, а даже кипит[36]. Есть здесь и жилы металлов, включая медь, железо, свинец и серебро, а также много превосходного гагата; этот черный камень сгорает в огне, отпугивает змей и, подобно янтарю, притягивает поднесенные к нему предметы[37]. В прежние времена на острове было двадцать восемь славных городов, не считая многочисленных крепостей, укрепленных стенами, башнями и запертыми воротами[38]. Поскольку Британия находится близко к верхней точке мира, ночи здесь летом короткие, и часто в середине ночи трудно определить, спускаются ли еще сумерки или уже наступает рассвет, так как солнце по ночам не уходит далеко за горизонт в своем пути через север обратно на восток. Поэтому день так же долог, как ночь зимой, когда солнце удаляется к ливийским пределам, и ночи длятся по восемнадцать часов. Короткие же летние ночи, как и зимние дни, длятся всего лишь шесть обычных часов, тогда как в Армении, Македонии, Италии и других странах той же широты самый длинный день продолжается пятнадцать часов, а самый короткий – девять[39].

Сколько существует книг, содержащих в себе божественный закон[40], столько же ныне в Британии народов и языков, причем все они следуют одной мудрости, которая заключается в постижении высшей истины и истинной возвышенности. Это языки англов, бриттов, скоттов и пиктов, а также латынь, объединяющая их все посредством письменности[41]. Сначала на острове обитали только бритты, от которых он и получил свое имя[42]; говорят, что они пришли в Британию из Арморики[43] и заселили южную часть острова. После того как они овладели большей частью острова, начиная с юга, из Скифии в море вышли пикты[44] на нескольких кораблях[45] и, будучи отнесены ветром к британским берегам, высадились на северном побережье Ибернии[46]. Там они встретили народ скоттов и попросили позволения поселиться среди них, но получили отказ. Иберния же – крупнейший по размеру остров после Британии, лежащий к западу от нее. Он не так протяжен к северу, как Британия, но гораздо далее простирается на юг, к северным берегам Испании, от которой его отделяет широкое морское пространство[47]. Пикты, как мы уже сказали, приплыли на этот остров и попросили себе места для поселения. Скотты сказали им, что вместе они на острове жить не смогут. «Однако, – сказали они, – мы можем дать совет, который принесет вам пользу. На восход от нас лежит невдалеке другой остров, который хорошо виден отсюда в ясную погоду. Отправившись туда, вы сможете там поселиться; если же вы встретите сопротивление, то мы придем вам на помощь». Так пикты появились в Британии и расселились в северных областях острова, поскольку юг занимали бритты. У пиктов не было жен, и скотты дали им их с одним условием, что королей они должны выбирать не по мужской, а по женской линии; известно, что этому обычаю пикты следуют до сего дня[48]. По прошествии времени в Британии вслед за бриттами и пиктами появился и третий народ – скотты, что пришли в область пиктов из Ибернии со своим вождем Ревдой и миром либо мечом приобрели земли, которыми владеют до сих пор. По имени их вождя они зовутся далревдинами, ибо «дал» на их языке значит «часть»[49].

Иберния по ширине превосходит Британию и имеет более здоровый и мягкий климат, так что снег там редко лежит более трех дней[50]. Никто поэтому там не заготавливает сено на зиму и не устраивает стойла для скота. Там нет рептилий, и ни одна змея не живет там; хотя змей иногда привозят из Британии морем, но едва корабль достигает берега, как они погибают, вдохнув воздух этой страны[51]. Едва ли не все, происходящее с этого острова, предохраняет от яда, и известно, что укушенным змеями дают выпить воду, в которую перед тем опускают нарезанные страницы книг, привезенных из Ибернии. Эта вода сразу уменьшает опухоль и не дает яду распространяться. Остров богат молоком и медом, там нет недостатка в винах, рыбе и птице и хороша охота на оленей и косуль. Это и есть родина скоттов, откуда они, как мы говорили, пришли в Британию третьими после бриттов и пиктов. До этого бриттов и пиктов разделял длинный морской залив, который вторгается в сушу с запада[52]; там до сих пор стоит укрепленный город бриттов, называемый Алклуйт[53]. Упомянутые скотты поселились к северу от этого залива и основали там свою новую родину[54].

II.

Британия была недоступна для римлян и неизвестна им до Гая Юлия Цезаря, который в 693 году от основания Рима, за шестьдесят лет до воплощения Господа, был консулом вместе с Луцием Бибулом[55]. Во время войны с германцами и галлами, граница между которыми проходила по Рейну, он пришел в область моринов, откуда открывается ближайший и скорейший путь в Британию. Там он собрал около восьмидесяти грузовых и легких кораблей[56] и переправился в Британию, где сперва понес значительный урон, а потом из-за бури потерял большую часть флота и немало воинов, включая почти всю кавалерию. По возвращении в Галлию он разместил легионы в Ибернии[57], а сам отдал приказ построить шестьсот кораблей обоих видов. С ними весной он вновь приплыл в Британию, но едва он с войском двинулся на врагов, как корабли, стоявшие на якорях, попали в бурю и разбились друг о друга либо были выброшены на берег. Сорок из них погибло, а прочие лишь с большим трудом удалось починить. В первом бою конница Цезаря была разбита бриттами, причем был убит трибун Лабиен[58]. Во втором сражении Цезарь, хоть и с немалыми потерями, одолел бриттов и обратил их в бегство, подойдя к реке Таменсе[59]. На другом ее берегу собралось бесчисленное множество врагов под предводительством Кассобеллауна[60]. Берег реки и брод под водой были утыканы заостренными кольями, остатки которых можно увидеть даже сейчас; каждый из них толщиной с бедро взрослого мужчины и обит свинцом, и они неподвижно укреплены в речном дне[61]. Но римляне, заметив колья, обошли их; варвары же, не в силах противиться легионам, укрылись в лесах и беспрестанно тревожили римлян нападениями, нанося им значительный урон. Тем временем сильнейший город триновантов и их вождь Андрогей[62] выдали Цезарю сорок заложников; их пример побудил и другие города заключить мир с римлянами. С их помощью Цезарь подчинил наконец город Кассобеллауна, расположенный меж двух болот, окруженный лесом и в изобилии снабженный всяческими припасами[63]. После этого Цезарь вернулся из Британии в Галлию, но не успел он разместить легионы на зимних квартирах, как его со всех сторон окружили внезапно вспыхнувшие войны и мятежи[64].

III.

В год от основания Рима 798-й[65] император Клавдий, четвертый после Августа, желая показать себя благодетелем государства, задумал начать повсюду победоносные войны. Поэтому он отправился в поход на Британию, которая находилась в волнении из-за того, что римляне отказались выдать перебежчиков[66]. Он высадился на острове, на который ни до Юлия Цезаря, ни после него никто не отваживался вторгаться, и в считанные дни завладел большей его частью без какого-либо сопротивления или кровопролития. Он даже подчинил римской власти Оркадские острова, лежащие в океане за Британией[67]. Шесть месяцев спустя он вернулся в Рим и дал своему сыну имя Британник[68]; он завершил войну на четвертом году своего царствования, что соответствует году сорок шестому от воплощения Господа. В тот год случился жестокий голод в Сирии, который, как сказано в Деяниях апостолов, был предсказан пророком Агавом[69].

Позже Клавдий послал в Британию Веспасиана, который стал императором после Нерона, и тот подчинил римлянам остров Векту[70], что лежит к югу от Британии и имеет около тридцати миль в длину с востока на запад и двенадцать с юга на север. Его восточная оконечность отстоит от побережья Британии на шесть миль, а западная на три мили. Нерон, унаследовавший власть после Клавдия, не предпринимал никаких войн, но навлек на Римское царство иные бесчисленные беды и едва не потерял Британию вовсе, ибо в его правление два славных города там были взяты штурмом и разрушены[71].

IV.

В год от воплощения Господа 156-й[72] власть принял Марк Антонин Вер, четырнадцатый император после Августа, вместе с братом своим Аврелием Коммодом. В это время епископом в Риме был святой муж по имени Элевтерий[73], и Луций, король Британии, послал ему письмо, выражая желание с его благословения стать христианином[74]. Его благочестивая просьба была удовлетворена, и так жители Британии крепко и нерушимо хранили дарованную им веру в мире и спокойствии до времен правления Диоклетиана[75].

V.

В год от воплощения Господа 189-й власть принял Север, родом африканец из триполитанского города Лептис[76]. Он был семнадцатым императором после Августа и правил семнадцать лет. Свирепый по натуре, он вел бесконечные войны и управлял государством сурово, но с великим трудолюбием. Одержав победу в тяжких гражданских войнах, которые вспыхивали повсюду, он явился в Британию, где против него восстали почти все союзники. После многих жестоких битв он решил отделить завоеванную часть острова от непокоренных племен не стеной, как некоторые считают, но валом[77]. Ибо стена строится из камней, а вал, которым окружают крепости для защиты от врага – из дерна, вырезанного из земли и уложенного высоко наподобие стены. Перед валом роется ров, из которого берут дерн, а за ним втыкаются колья из крепчайшего дерева[78]. Итак, Север вырыл большой ров от моря до моря и насыпал за ним вал, укрепленный многими башнями. После этого он заболел и умер в городе Эбораке[79], оставив двух сыновей, Гету и Бассиана, из которых Гета погиб, объявленный врагом государства, а Бассиан, взяв имя Антонина, унаследовал царство[80].

VI.

В год от воплощения Господа 286-й Диоклетиан, тридцать третий император после Августа, был возведен на трон войском и правил двадцать лет. Своим соправителем он сделал Максимиана по прозвищу Геркулий[81]. В то время некий Караузий, муж незнатного происхождения, но разумный и деятельный, был послан охранять берега океана от набегов франков и саксов. Однако он действовал скорее во вред государству, чем во благо, поскольку отнятое у грабителей добро не возвращал владельцам, а забирал себе. Поэтому его даже заподозрили в том, что он намеренно своим небрежением попустительствует вторжениям врагов. Максимиан по этой причине повелел предать его смерти, но Караузий присвоил пурпур и захватил Британию. Он энергично правил семь лет, пока не был убит своим товарищем Аллектом. После устранения Караузия Аллект владел Британией еще три года, пока префект претория Асклепиодот не сверг его и не возвратил Британию спустя десять лет[82].

Тем временем Диоклетиан на востоке и Максимиан Геркулий на западе разоряли церкви и преследовали и убивали христиан в десятый раз после Нерона. Это гонение было более длительным и свирепым, чем все предыдущие, ибо продолжалось без перерывов десять лет, сопровождаясь сожжением церквей, гонениями невинных и казнями мучеников. Также и Британия стяжала тогда великую славу своими исповедниками Божьими.

VII.

Во время этого гонения пострадал святой Альбан[83]. Фортунат в своей «Похвале девам», где он перечисляет блаженных мучеников, пришедших к Господу со всего света, говорит о нем: «славный Альбан, плодородной Британии житель»[84]. Когда безбожные правители издали жестокие эдикты против христиан, Альбан, который тогда еще был язычником, дал приют некоему клирику[85], бежавшему от преследований. Когда он увидел, что этот клирик дни и ночи проводит в постоянных молитвах и бдениях, благодать Божия сошла на него, и он стал подражать своему гостю в вере и благочестии. Узнав вскоре истину о спасении, Альбан отверг мрак идолопоклонства и сделался искренним христианином. Когда упомянутый клирик уже прожил у него несколько дней, до нечестивого правителя[86] той области дошли слухи, что в доме Альбана скрывается еще не преданный казни исповедник Христа, и он тут же велел своим воинам разыскать его. Когда они пришли к дому мученика, святой Альбан сам вышел к воинам вместо своего гостя, накинув на себя его одеяние, то есть плащ[87]. В этом плаще его, крепко связав, повлекли на суд.

Случилось так, что в тот час, когда привели Альбана, судья как раз возносил жертвы демонам[88]. Увидев Альбана, он впал в ярость оттого, что его единоверец посмел предать себя воинам и подвергнуться великой опасности ради укрываемого им гостя. Он велел подвести Альбана к изображениям демонов, перед которыми стоял, и сказал ему: «Ты предпочел укрыть у себя мятежника вместо того, чтобы выдать его воинам, дабы он понес заслуженное наказание за хулу, возводимую им на богов; за это ты сам подвергнешься каре, которой он избежал, если отвергнешь обычаи нашей религии». И святой Альбан открыто объявил себя перед врагами веры христианином, не убоявшись угроз правителя, и, вооружась на духовную брань, смело отверг его приказание. Тогда судья спросил его: «Из какой ты семьи и какого рода?» Альбан ответил: «Что за дело тебе до моего рода? Если ты желаешь узнать о моей вере, то я христианин и готов исполнить долг христианина». Судья сказал: «Я требую, чтобы ты назвал свое имя; говори же без промедления». Он ответил: «Родители мои назвали меня Альбаном, и я клянусь всегда служить и поклоняться истинному живому Богу, сотворившему все сущее». Судья в гневе воскликнул: «Если хочешь наслаждаться дарами вечной жизни, принеси жертвы великим богам». Альбан ответил: «Жертвы, что вы приносите демонам, не помогут жертвующим и не утолят желаний и просьб молящих. Напротив, те, кто поклоняются этим идолам, в наказание будут ввергнуты в ад на вечные муки». Услышав это, судья пришел в ярость и велел бичевать святого исповедника Божьего, надеясь, что под ударами тот ослабеет и утратит твердость духа, выразившуюся в его словах. Альбан же, подвергнутый самым жестоким мукам, сносил их терпеливо и даже радостно во имя Господа. И судья, увидев, что муки не заставили его отречься от христианской веры, приказал казнить его смертью.

Когда его вели на казнь, он подошел к быстрой реке, протекавшей между городской стеной и ареной[89], где предстояло ему пострадать, и увидел там великое множество людей обоего пола и всех званий и возрастов, которые сошлись – без сомнения, по промыслу Божьему, – чтобы лицезреть блаженнейшего исповедника и мученика. Они так заполнили мост, что в тот вечер его едва можно было перейти. Там собрались почти все, и судья остался в городе один, без помощников. Святой Альбан, горячо желая как можно скорее принять муки, спустился к реке и возвел глаза к небу. Тотчас же дно реки обнажилось в том самом месте, и он увидел, что воды расступились и дали ему дорогу. Среди тех, кто наблюдал это, был и палач, посланный его казнить. Движимый Божьим вразумлением, он поспешил к святому, когда тот шел к месту казни, отбросил бывший у него с собой меч и простерся перед ним, громко возглашая, что готов сам принять смерть вместе с мучеником или даже вместо него.

И вот, когда он из преследователя истинной веры превратился в ее сподвижника, а прочие палачи медлили, не решаясь подобрать лежавший на земле меч, преподобнейший исповедник Божий в сопровождении толпы поднялся на холм. Холм этот, густо поросший дикими цветами всех видов, находился в пятистах шагах от арены. Он не был ни крутым, ни обрывистым, но сама природа снабдила его гладкими пологими склонами, плавно спускавшимися к равнине. Давно он готовил свою красу к тому, чтобы принять кровь блаженного мученика. Дойдя до вершины холма, святой Альбан попросил Господа ниспослать ему воду, и тотчас же неиссякаемый источник брызнул от самых его ног, чтобы все видели, что и вода служит мученику. Ведь не могло случиться, чтобы святой, не оставив воды в реке, пожелал бы ее появления на вершине холма, если бы не имел в этом нужды. Река же, выполнив свою службу, вернулась в прежнее русло, но осталась свидетельницей деяний святого. И на том самом месте славный мученик был обезглавлен и принял венец жизни, обещанный Богом любящим Его[90]. Но тому, кто вознес нечестивую руку на шею благочестивого, не довелось порадоваться его смерти, ибо глаза его упали на землю вместе с головой блаженного мученика[91].

В том месте был обезглавлен и воин, который по высшей воле отказался казнить святого исповедника Божьего. В этом случае ясно, что он, хоть и не омытый в водах крещения, омылся собственной кровью и сподобился войти в Царствие Небесное. Судья же, устрашенный необычными небесными знамениями, велел прекратить преследования и впредь выказывал уважение к тому, как святые встретили смерть, хоть и предполагал, что мог заставить их отречься от христианской веры. Блаженный Альбан пострадал в десятый день до июльских календ возле города Веруламий, который англы сейчас называют Верламакастир или Веклингакастир[92]. Здесь, когда вернулись для христиан времена мира, была выстроена церковь дивной работы в память о его мученичестве. И по сей день в том месте исцеляются больные и не перестают совершаться всяческие чудеса.

В то же время пострадали Аарон и Юлий из Города Легионов[93] и многие другие мученики обоего пола в разных местах. Они претерпели все возможные муки и подверглись неописуемым членовредительствам, но после прекращения страданий души их вознеслись к радостям Вышнего Града.

VIII.

Когда буря гонений утихла, верующие в Христа, прятавшиеся до того в лесах, пустынях и потаенных пещерах, вышли из своих убежищ. Они отстроили разрушенные до основания церкви и воздвигли базилики в память о святых мучениках. Они открывали их повсюду в знак победы, и праздновали святые дни, и возносили молитвы в чистоте сердца и голоса. Так церковь в Британии пребывала в мире до времен арианского безумия, которое вместе с целым светом поразило и этот остров и до самых земных пределов распространило отраву своих заблуждений[94]. Это быстро открыло всем заморским пагубным ересям дорогу на остров, где всегда с охотой прислушивались к новому и ни во что не верили твердо[95].

В это время в Британии умер Констанций, муж великой кротости и человеколюбия, правивший при жизни Диоклетиана Галлией и Испанией[96]. Тогда Константин, его сын от сожительницы[97] Елены, сделался императором в Галлии. Евтропий[98] же пишет, что Константин стал императором в Британии и унаследовал владения своего отца. В это время и восстала арианская ересь, которая была осуждена и отвергнута собором в Никее. Несмотря на это, губительный яд этого безверия, как уже было сказано, поразил церкви во всем мире, включая наши острова.

IX.

В год от воплощения Господа 377-й Грациан, сороковой император после Августа, правил империей шесть лет после смерти Валента[99]. До этого он долгое время царствовал вместе со своим дядей Валентом и братом Валентинианом. Видя, что государство находится в состоянии смуты и на краю гибели, он решил восстановить его и с этой целью одел в Сирмии в пурпур Феодосия, родом испанца, и сделал его императором Фракии и всего Востока. В это время деятельный и способный муж по имени Максим[100], достойный титула августа, не предпочти он нарушить клятву верности ради тиранической власти, был объявлен императором в Британии своим войском почти против воли и переправился в Галлию. Там он предательски убил августа Грациана, который был напуган внезапным нападением и собирался бежать в Италию. Он также изгнал из Италии августа Валентиниана, который бежал на Восток, где Феодосий принял его с отцовской заботой и вскоре восстановил на престоле. Тирана Максима же осадили в стенах Аквилеи[101], где он вскоре был схвачен и убит.

X.

В год от воплощения Господа 394-й Аркадий, сын Феодосия, стал сорок третьим императором после Августа совместно со своим братом Гонорием и правил тринадцать лет[102]. В то время бритт Пелагий распространил повсюду яд своей ереси, отрицавшей небесную благодать[103]. Ему помогал Юлиан из Кампании, снедаемый желанием вернуть себе утерянное епископство[104]. Святой Августин и прочие истинно верующие отцы опровергли их множеством цитат из отцов церкви, но не смогли смирить их безрассудство; что еще хуже, безумие, которое могло быть излечено обращением к истине, только сильнее разожглось обидой и чувством противоречия. Ритор Проспер[105] хорошо сказал об этом в героических стихах:

«Писака, которого зависть грызет неусыпно,

хулит Августина, змеиной наполненный злобой.

Откуда злосчастный сей червь головою вознесся,

надежно до этого скрытой в глубинах подземных?

Быть может, вскормили его приморской Британии хлебом,

а может, живот свой набил он кампанскою кашей».

XI.

В год от воплощения Господа 407-й, когда императором был август Гонорий, младший сын Феодосия, сорок четвертый после Августа, за два года до разорения Рима королем готов Аларихом, некий горожанин Грациан был поставлен тираном в Британии, а после убит[106]. В тот год аланы, свевы, вандалы и множество других народов разгромили франков, перешли Рейн[107] и опустошили всю Галлию. Тогда же Константин, простой солдат самого низкого звания, был вознесен в Британии безо всяких заслуг, только из-за своего славного имени. Захватив власть, он вскоре переправился в Галлию и там не раз заключал сомнительные соглашения с варварами, чем нанес немалый вред государству. Вскоре по приказу Гонория его комит Констанций двинулся с войском в Галлию, осадил Константина в городе Арелате, взял его в плен и убил. Его сын Констант, которого он из монаха сделал цезарем, также был убит во Вьенне собственным своим приближенным комитом Геронтием[108].

Рим был взят готами в году 1164-м от своего основания; после этого римская власть в Британии закончилась, почти через 470 лет после прибытия на остров Гая Юлия Цезаря[109]. Римляне заселяли весь остров к югу от упомянутого вала, которым Север перегородил остров, и об их пребывании до сих пор свидетельствуют построенные ими города, маяки, мосты и дороги. Временами они распространяли свою власть и на другие области Британии, а также на острова, расположенные за ней[110].

XII.

С тех пор населенная бриттами часть Британии, лишенная военной силы, оружия и цвета ее молодежи, который произволом тиранов был уведен за море, чтобы никогда не вернуться, осталась без защиты перед лицом разбойников, поскольку жители ее утратили всякое понятие о ратном деле[111]. Они были быстро ввергнуты в ужас и отчаяние двумя весьма свирепыми заморскими народами, скоттами с запада и пиктами с севера, и продолжалось это много лет. Мы называем эти народы заморскими не потому, что они жили за пределами Британии, а потому, что их отделяли от бриттов два длинных и широких морских залива, один из которых вторгается в сушу с востока, а другой с запада, хотя они и не встречаются друг с другом[112]. В середине восточного залива находится город Гиуди, а на правом берегу западного залива – город Алклуйт, что на языке тех мест значит «скала на Клуйте», поскольку он стоит на реке с таким именем[113].

В результате этих нападений народ бриттов отправил в Рим послов с письмами, в которых слезно умолял о помощи, обещая навечно подчиниться римлянам, если только они прогонят столь грозного врага. К ним быстро отправили хорошо вооруженный легион, который достиг острова и обрушился на врагов, большое число их перебив, а прочих изгнав с земель союзников[114]. Освободив бриттов от непосредственной угрозы, римляне наказали им построить стену через остров между двумя морями для защиты от врагов, и легион вернулся домой с великим триумфом. Островитяне сложили стену, как их научили, но только не из камня, так как у них не было навыка подобной работы, а из торфа; поэтому от нее не было никакого проку[115]. Они воздвигли ее на протяжении многих миль между двумя упомянутыми каналами или морскими заливами, чтобы стена ограждала бы их от врагов там, где этого не делало море. Следы этой работы в виде остатков весьма широкой и высокой стены хорошо видны и по сей день. Она начинается в двух милях к западу от монастыря Абберкурниг[116] в месте, которое пикты называют Пенфаэл, а англы Пеннелтун[117], и тянется на запад до самого Алклуйта.

Как только их прежние неприятели увидели, что римские воины ушли, они сели на корабли и перешли границы, сминая и сокрушая все, что им встречалось, как жнецы пшеницу. И вновь послы отправились в Рим с просьбой помочь, пока их злосчастную страну не опустошили вконец и имя римской провинции, столь долго с гордостью носимое, не оказалось оскверненным варварами-пришельцами. Был снова послан легион, который высадился осенью неожиданно для врагов и нанес им великий урон; все, кто сумел спастись, в панике бежали за море, откуда до этого каждый год беспрепятственно наносили удары[118]. После этого римляне известили бриттов, что не могут более предпринимать столь трудные экспедиции для их защиты, и посоветовали им самим взять в руки оружие и выступить против врагов, которые кажутся им непобедимыми только из-за лени и трусости. Думая помочь оставляемым ими союзникам, римляне решили построить от моря до моря мощную стену из камня между крепостей, выстроенных для защиты от врагов на том самом месте, где Север некогда воздвиг вал. Так с помощью бриттов, на общественные и частные средства они возвели славную стену восьми футов шириной и двенадцати высотой[119]. Вытянутая по прямой линии с востока на запад, она и сейчас ясно видна всем. Когда стена была закончена, они дали ряд добрых советов этому праздному народу и показали ему, как изготавливать оружие. Вдобавок они построили по берегу океана к югу, где стояли их корабли и откуда могли напасть варвары, сторожевые башни с видом на море[120]. После этого они распрощались со своими союзниками с тем, чтобы никогда уже не возвращаться.

Узнав об их отбытии и о том, что они больше не вернутся, пикты и скотты тотчас возобновили набеги с еще большей дерзостью и опустошили всю дальнюю северную часть острова до самой стены, изгнав оттуда жителей. Бритты собрали свои силы на рубеже обороны и день и ночь в смятении сердца несли там бесполезную стражу. Враги же неустанно крючьями стаскивали малодушных защитников со стен и валили на землю. Что еще сказать? Бритты бросили свои крепости, бежали от стены и рассеялись. Враги последовали за ними и учинили кровопролитие страшнее всех прежних. Они разрывали несчастных на куски, как дикие звери ягнят; жители бежали из своих домов, бросив имущество, и в попытках спастись от голода воровали и грабили друг друга. Так они усугубили пришедшие извне бедствия междоусобной смутой, пока вся страна не оказалась лишена пропитания кроме того, что добывалось охотой.

XIII.

В год от воплощения Господа 423-й Феодосий Младший, сорок пятый от Августа, сделался императором после Гонория и правил двадцать шесть лет[121]. На восьмом году его царствования Целестин, понтифик Римской церкви, послал Палладия первым епископом к скоттам, верующим в Христа[122]. На двадцать третьем году царствования Аэций, славный муж, бывший также патрицием, был в третий раз избран консулом вместе с Симмахом[123]. Злополучные оставшиеся бритты послали ему письмо, начинавшееся словами: «К Аэцию, трижды консулу, взывают бритты». Далее в письме они поведали о своих горестях: «Варвары теснят нас к морю, а море к варварам; между ними поджидают нас две погибели – от меча или от воды». Однако они не смогли добиться от него никакой помощи, поскольку он в то время был вовлечен в тяжелую войну с королями гуннов Бледлой и Аттилой[124]. Хотя в предыдущем году Бледла был предательски убит своим братом Аттилой, последний оставался смертельным врагом государства и опустошил едва ли не всю Европу, нападая на города и крепости и разрушая их. В то же время Константинополь постиг голод, за которым сразу же последовала чума. Обрушились почти все городские стены и с ними пятьдесят семь башен. Многие города также оказались разрушенными, в то время как люди и скот тысячами гибли от голода и отравленного заразой воздуха.

XIV.

Тем временем голод, оставивший потомкам живую память о своих ужасах, все сильнее терзал бриттов. Многих из них он вынудил покориться врагам; другие, положась на Божию помощь, когда веры в помощь людей уже не было, не сдались, но продолжали сопротивляться, укрывшись в горах, пещерах и лесах. Наконец они начали наносить тяжелый урон врагам, которые уже много лет разоряли их страну. Поэтому бесстыдные разбойники из Ибернии вернулись к себе домой, надеясь вскоре вернуться; что до пиктов, то они с тех пор поселились в самой отдаленной части острова, не переставая, однако, временами тревожить бриттов набегами[125].

С прекращением вражеских нападений на острове случился такой обильный урожай зерна, какого прежде никто не помнил[126]. За изобилием пришла роскошь, сопровождаемая всеми видами преступлений; в особенности возросли зависть, ненависть к истине и любовь ко лжи, так что те, кто был мягче прочих и более привержен истине, без жалости оскорблялись и избивались, как если бы они были врагами Британии. И не только простые люди были повинны в этих преступлениях, но и паства Господня, и даже ее пастыри. Отвергая легчайшее бремя Христово[127], они взваливали на себя ношу пьянства, злобы, сварливости, раздора, зависти и других подобных грехов. В это время на испорченный тот народ внезапно напала губительная чума, которая весьма быстро скосила такое количество людей, что оставшихся в живых не хватало даже на то, чтобы похоронить мертвых[128]. Но тех, кто выжил, ни смерть родных, ни даже страх собственной погибели не смогли излечить от чумы духовной, порожденной их грехами; поэтому вскоре на погрязший в грехе народ обрушилась новая, еще более тяжкая кара за его преступления. Они совещались о том, что делать и как прекратить свирепые и весьма частые набеги северных народов, и все, включая их короля Вортигерна[129], согласились с тем, что следует призвать на помощь саксов из-за моря[130]. Как показали дальнейшие события, это зло было послано им Божьим промыслом в наказание за все их нечестивые дела.

XV.

В год от воплощения Господа 449-й Маркиан, сорок шестой от Августа, стал императором после Валентиниана и правил семь лет[131]. В это время народ англов или саксов, приглашенный Вортигерном, приплыл в Британию на трех кораблях[132] и получил место для поселения в восточной части острова, будто бы собираясь защищать страну, хотя их истинным намерением было завоевать ее. Сначала саксы сразились с врагами, нападавшими с севера, и одержали победу. Известия об этом вместе со слухами о плодородии острова и о слабости бриттов достигли их родины, и вскоре оттуда отплыл много больший флот со множеством воинов, которые соединились с теми, кто уже был на острове, в непобедимую армию. Новоприбывшие получили от бриттов земли по соседству с ними на условиях, что они будут сражаться против врагов страны ради ее мира и спокойствия и получать за это плату.

Они вышли из трех сильнейших германских племен – саксов, англов и ютов[133]. Жители Кента[134] и Векты происходят от ютов, как и обитатели земель напротив острова Векты в провинции западных саксов, до сих пор называемые народом ютов. От саксов из области, известной ныне как Старая Саксония, происходят восточные саксы, южные саксы и западные саксы. Кроме этого, из страны англов, находящейся между провинциями ютов и саксов и называемой Ангулус[135], которая с той поры опустела, вышли восточные англы, средние англы, мерсийцы и весь народ Нортумбрии, то есть те, кто живет к северу от реки Хумбер, а также и другие племена англов. Говорят, что первыми их предводителями были два брата, Хенгист и Хорза[136]. Хорза позднее был убит в сражении с бриттами, и в восточной части Кента до сих пор стоит монумент с его именем. Они были сыновьями Витгисля, сына Витты, сына Векты, сына Водена, к которому восходят правящие роды многих провинций[137].

Не так давно упомянутые народы хлынули на остров, и вот уже число пришельцев возросло настолько, что они начали наводить ужас на призвавших их местных жителей. Внезапно они заключили временное перемирие с пиктами, которых до этого разбили и прогнали, и повернули оружие против своих союзников. Сначала они заставили бриттов снабдить их большим количеством пищи, потом же, ища предлога для ссоры, потребовали еще припасов, угрожая иначе разорвать договор и опустошить весь остров. И они не замедлили исполнить свои угрозы; поистине, огонь, зажженный руками язычников, стал мщением Божьим тому погрязшему в грехе народу, подобно огню халдейскому, что сжег стены и дома Иерусалима[138]. Так и здесь праведный Судия определил, чтобы огонь этого свирепого вторжения охватил все здешние города и всю местность от восточного до западного моря и пылал, не оставляя никакого укрытия, пока не пожрал почти весь этот обреченный остров. Частные и общественные здания лежали в руинах, священников повсюду убивали у их алтарей, прелаты и народ равно без всякого различия предавались огню и мечу, и некому было даже похоронить тех, кто принял жестокую смерть. Иные из несчастных уцелевших были загнаны в горы и безжалостно вырезаны; другие, изможденные голодом, вышли и покорились врагу, готовые принять вечное рабство за кусок хлеба, если только их не убивали на месте. Некоторые в печали отправлялись за море, в то время как другие остались на своей земле и влачили жалкое существование, охваченные вечным страхом, среди гор, лесов и высоких скал[139].

XVI.

Изгнав или рассеяв жителей острова, враги вернулись домой, и бритты начали медленно восстанавливать силы и боевой дух. Выйдя из своих укрытий, они единым голосом взмолились о небесной защите, чтобы не позволено им было погибнуть вовсе. Вождем их в то время был некий Амброзий Аврелиан, почтенный муж, единственный из народа римлян переживший ту бурю, в которой погибли, между прочим, и его родители, носившие царское имя и достоинство[140]. Под его водительством бритты собрали силы, вынудили своих победителей к битве и с помощью Божьей победили. С того времени побеждали то бритты, то их противники, до года битвы у горы Бадон, где бритты сразили немалое число своих врагов спустя сорок четыре года после прибытия тех в Британию[141]. Но об этом после.

XVII.

За несколько лет до прихода англов веру в Британии поразила своим тлетворным ядом пелагианская ересь, принесенная Агриколой, сыном пелагианского епископа Севериана[142]. Бритты не имели никакого желания принимать это извращенное учение и тем возводить хулу на Божью благодать, но были не в силах противиться хитростям зловерия; тогда они мудро решили просить помощи в этой духовной брани у галльских предстоятелей. По этой причине был созван большой собор, чтобы решить, кому отправиться туда для поддержки веры; общим решением выбрали апостольских епископов Германа Автисидорского[143] и Лупа Треказенского[144], дабы они отправились в Британию для укрепления веры в небесную благодать. Охваченные благочестивым рвением, они получили благословение и наставление святой церкви и вышли в океан. Корабль их благополучно шел с попутным ветром, пока не доплыл до середины пролива между Галлией и Британией; там они внезапно столкнулись с враждебной яростью демонов, разозленных тем, что столь достойные мужи посланы вновь даровать людям спасение. Демоны подняли бурю и затемнили небо, превратив с помощью туч день в ночь; паруса не могли противостоять силе встречного ветра, и моряки трудились напрасно, поскольку корабль спасали не их усилия, а лишь молитвы. Тут их предводитель епископ изнемог телесно и забылся сном; казалось, они лишились поддержки, и буря усилила свой гнев, так что корабль, заливаемый волнами, готов был затонуть. Тогда блаженный[145] Луп и остальные в смятении разбудили своего вождя, дабы он мог противостоять ярости стихии. Спокойный перед лицом ужасающей опасности, он воззвал ко Христу и, взяв немного воды, во имя Святой Троицы излил ее на бушующие волны. В то же время он ободрил и успокоил своих спутников, после чего они единым голосом стали вторить его молитвам. И Божья помощь пришла, обратив в бегство врага, и воцарились мир и спокойствие, и встречный ветер сменился попутным и повлек их вперед; и так, после скорого и спокойного плавания, достигли они желанного берега. Со всех сторон сошлись люди, чтобы встретить епископов, чьего прибытия давно ждали даже их враги; ведь злые духи возвестили им приход тех, кого они страшились. После, изгнанные велением епископов из тех, в кого они вселились, эти злые духи обрели вид бури и унесли с собой свое зло, возглашая, что они изгнаны силой и властью этих мужей.

Тем временем весь остров Британия наполнился славой о деяниях и чудесах апостольских епископов. Они по целым дням учили Слову Божьему не только в храмах, но и на улицах и в полях, так что ревностные и верные католики[146] укреплялись в своей вере, а уклонившиеся возвращались на правильный путь. Подобно апостолам, они стяжали себе похвалы своим чистосердечием, знанием Писания и властью творить чудеса, дарованной им по их заслугам. И так все области с готовностью восприняли их проповедь, а творцы лжеучений попрятались и, подобно злым духам, оплакивали утрату тех, кто избежал гибели от них. Наконец, после долгих колебаний, они решились принять бой и явились, кичась своим богатством, в пышных одеяниях, окруженные толпой приверженцев. Они предпочли вступить в спор, понимая, что молчание покроет их позором в глазах сторонников и заставит признаться в своем поражении. Там собралось великое множество людей с женами и детьми, которые призваны были рассудить спор двух противных сторон: на одной стороне была вера Божья, на другой – людское суеверие; на одной стороне смирение, на другой – гордыня; на одной стороне создатель ереси Пелагий, на другой – Христос. Блаженнейшие епископы дали своим противникам возможность говорить первыми, и те долгое время занимали собравшихся не чем иным, как пустыми словесами. После этого почтенные епископы в потоке красноречия обратили против них речи апостолов и евангелистов, соединяя собственные слова со словами Божьими и подкрепляя свои веские доводы авторитетом Писания. Так ложь была посрамлена, а обман разоблачен, и их противникам, едва был рассмотрен последний вопрос, оставалось лишь признать свои заблуждения. Люди, выступавшие судьями, не применили к ним насилия, но вынесли свой приговор громкими криками.

XVIII.

Сразу же после этого из толпы вышли муж в звании трибуна[147] и его супруга и подвели к епископам свою слепую дочь десяти лет, дабы те ее исцелили. Это же предложили сделать их противникам, но те, устрашившись, присоединились к просьбам родителей и молили епископов исцелить дитя. Видя такую покорность противников, они вознесли краткую молитву, и затем Герман, исполнившись Святого Духа, воззвал к Троице. Он снял с шеи висевшую у него близ сердца ладанку со святыми реликвиями[148] и, крепко сжав ее, поднес к больным глазам девочки; и тут же глаза ее прозрели от тьмы и наполнились светом истины. Родители возрадовались, а народ изумился чуду, и с того дня ересь исчезла изо всех душ, и все они искренне возжелали поучений епископов.

Когда постыдная ересь была повержена, ее творцы посрамлены и все души вновь обратились к чистоте веры, епископы посетили место мученичества блаженного Альбана, дабы вознести через него хвалы Господу[149]. Герман же имел с собой реликвии всех апостолов и различных мучеников; помолившись, он велел могиле раскрыться, чтобы он мог поместить туда свои бесценные дары. Он счел правильным, что части тел святых из разных стран упокоятся в одной могиле, ибо все они взошли на небо с равными заслугами. Поместив их там с должными почестями, он взял горсть земли с того места, где пролилась кровь святого мученика, чтобы увезти ее с собой. На той земле еще видна была кровь – алая кровь мученика рядом с бледной кровью его палача. После этих чудес бесчисленное множество людей в тот же самый день уверовало в Господа.

XIX.