Стратегия римской армии. Постоянный лагерь

Стратегия римской армии. Постоянный лагерь

Предотвращение агрессии

Может показаться, что изучение тактики представляет собой слишком профессиональную, даже скорее техническую сторону вопроса. Между тем, оно необходимо, ибо римские военачальники формировали свою стратегию в зависимости от вооружения и маневренной способности войск, которые имелись в их распоряжении.

Считается, что эта военная организация хорошо известна; ее упоминание неминуемо вызывает в памяти некие слова, некие образы. Тут же вспоминаются слишком известные limes, огромные крепости и армии провинций; встают перед глазами легионы Германии, располагающиеся на пограничном валу, выстроенном в Британии при Адриане, а Большой лагерь в Ламбезисе сменяется каким-нибудь другим валом, возведенным в Сирии, или в дунайских краях. Однако касательно limes необходимо констатировать тот факт, что учебники все еще содержат если не ошибки, то, как минимум, неточности по отношению и к слову, и к реальности, которую оно обозначает¹. Так или иначе, во время раскопок были открыты многочисленные стационарные лагеря. Расположение их составных частей представляет огромный интерес и заслуживало того, чтобы быть лучше известным, чем в настоящий момент². Что касается порядка, установленного постепенно в каждом регионе, он пока не стал предметом комплексного изучения³. Не хватает ему общего географического подхода к изучению римской армии. Но прежде будут представлены две составляющие, которые присутствуют повсюду — точечная и линейная оборона, форты и стены. Тем не менее, следует для начала упомянуть еще раз условия размещения на местности»

Рим и его враги: наступление или оборона?

Вполне логично, на первый взгляд, признать, что стратегия римской армии менялась в зависимости от смены реальных и вероятных врагов, против которых она должна была выступать. И если такая цель не вдохновляла создателя империи, его преемники, без всякого сомнения, должны были приспособить свою политику к поведению своих противников. Давайте сразу оговоримся — нельзя сказать всего о варварах на нескольких страницах. Речь идет только об определении военной характеристики каждого народа, чтобы лучше понять, как Рим должен был по-разному вести себя с одними и с другими.

Враги

Следуя географическому принципу, быть может, проще всего в этой области начать с двух отдельных примеров — Испании и Британии. Иберийский полуостров потребовал не менее двух веков борьбы за то, чтобы завоевание было в конце концов завершено. Воинственность аборигенов прославила их, потому-то Рим черпал оттуда немало рекрутов для своих вспомогательных частей. Между тем после августовской эпохи, как представляется, был установлен мир, и VII Сдвоенный легион спокойно надзирал и за рудниками Северо-Запада, и за населением. Впрочем, последнее не имело никакой возможнсти найти убежище, будучи прижатым к морю.

Бритты же (те, которые населяют современную Великобританию), наоборот, всегда сохраняли в своем положении некую непримиримость, а жители Каледонии на севере острова никогда не входили в состав Империи. Их воинственность и густонаселенность всегда составляли головную боль для римского командования, которому, тем не менее, приходилось довольствоваться практикой их политического разделения. Опасность возросла еще больше в III в. н.э. с началом набегов саксонских пиратов.

Германские племена, в громадных количествах скапливавшиеся за Рейном и Дунаем, отнюдь не всегда подтверждали свою репутацию блестящих бойцов, но обладали тремя преимуществами: своей воинственностью, величиной народонаселения и протяженностью границы, которую Рим вынужден был защищать. Угроза с их стороны сделалась еще более ощутимой, когда пришедшие с востока кочевники — сарматы и роксоланы — присоединились к местным обитателям. Слабость же варваров заключалась в их политической раздробленности. Отсюда проистекала опасность, которую мог представлять такой человек, как Арминий, победитель Вара, когда он предпринял усилия по их объединению. Ведь складывание союзов племен увеличивало опасность. Кроме того, на левом берегу нижнего Дуная, на территории современной Румынии, проживали даки! У них было множество преимуществ — их богатство (знаменитое «золото даков»), отсутствие страха перед Империей и особенно их государственное устройство, ибо они образовывали единое царство. Но ведь их государство было относительно невелико в сравнении с римским миром. Все же в III в. для всех этих народов северной границы сложилась новая ситуация. Потрясения на Дальнем Востоке толкнули одни народы против других, а те, словно бильярдные шары, бросили на Империю тех, кто находился к ней ближе всего.

Чтобы понять важность III в., следует равным образом рассмотреть то, что происходило на Востоке. На территории Ирана находилось единственное мощное и централизованное государство, существовавшее поблизости от Римской империи. В первые два века нашей эры монархия, которая там властвовала, была относительно мирной. Но между 212 и 227 гг. произошел переворот, и Аршакидам-парфянам наследовали Сасаниды-персы, которые установили националистическую, воинственную и религиозно-фанатическую власть. То, что историки Рима называют «великим кризисом III века», объясняется совпадением направлений агрессии с двух сторон — с востока в наступление идет Иран, а с севера в то же время — германцы, хотя и по иным причинам.

Южная граница порождала собственные проблемы. Главная угроза исходила от кочевников и полукочевников — набатеев и блеммиев в Египте, мавров и нумидийцев в современном Магрибе. Своеобразие этих районов заслуживает того, чтобы их особо выделить. Народы эти проживали как к северу, так и к югу от границы, которую они, впрочем, беспрестанно пересекали во время своих странствий. Поэтому основная задача легионеров заключалась в надзоре за их миграциями. Читая некоторых современных авторов, можно подумать, что Африка жила три века в постоянных восстаниях. Однако не нужно поддаваться этой обманчивой видимости, ведь добрая часть туземцев была присоединена к Риму (этот регион оставил бесчисленное множество руин, датируемых Ранней империей, он порождал писателей и даже императоров). Что касается малочисленных и неорганизованных кочевников, то, несмотря на их смелость, они не могли сравниться с германцами или персами. Тем не менее, оказывается, что в случае кризиса на других фронтах их беспокойный характер мог только добавить хлопот к тем, с которыми приходилось сталкиваться римскому командованию.

Проблема стратегии

Какая общая стратегия была принята пред этим сонмом народов? Какие принципы положили в основу полновластные римские военные? И.Гарлан⁴ нисколько не сомневается в том, что выбор делался в пользу обороны: «Внешняя политика империи со времен Августа прежде всего имела целью сохранить и стабилизировать приобретенные результаты». Это утверждение основывается на том факте, что со смертью Августа в 14 г. н.э. круг римских владений был уже почти определен. Тем не менее, подобное толкование нуждается в уточнении, так как в принципе римский народ в своем коллективном менталитете не знал никакой границы своей власти — ему было предоставлено судьбой управлять всем миром в целом. И это право было поставлено на службу имперской политике⁵. Вергилий, обращаясь к гражданину, говорит ему об отношении к другим народам⁶: «налагать условия мира, милость покорным являть и смирять войною надменных».

Но на практике данная цель превращалась в утопию. Начнем с того, что некоторые соседи могли сопротивляться — иногда удачно, и конфуз, случившийся с Варом, не мог не утихомирить отчасти амбиции. Вдобавок средства отнюдь не были неограниченными, к тому же высшая власть никогда не слышала о Сибири или Конго. Наконец, определенные территории не представляли никакого военного, экономического или другого интереса. Таким образом, можно согласиться, что в спокойные времена Рим выбирал оборонительную стратегию. Но из этого правила нужно сделать два исключения. С одной стороны, время от времени происходили случаи агрессии, а нам известно, что каждому завоеванию предшествовало создание одного или нескольких легионов, поэтому, обращаясь к таблице, посвященной учреждению данных боевых единиц (с. 33), легко проследить частоту таких предприятий. Впрочем, известно, что даже после 14 г., немало императоров следовали в русле воинственной политики. Приведем только наиболее характерные случаи, Калигулы (Мавретания), Клавдия (Британия), Траяна (поход против даков, арабов и парфян), Марка Аврелия и Септимия Севера (опять же на Востоке).

С другой стороны, уважение по отношению к другим не мешало римским военным проводить превентивные и карательные операции. Соседи римлян находились под неусыпным контролем, и предупреждение потенциальной угрозы всегда казалось наилучшим способом обеспечить собственную безопасность. Принимая во внимание то, что предполагает империализм и что навязывает реальность, мы постараемся определить стратегию Империи антитезой: лучшая защита — нападение.

Эволюция концепций

И все же за три столетия прослеживается определенная линия развития стратегии. Ее видоизменение было подвергнуто исследованию в двух трудах⁷ по стратегии Рима. В одном из них автор исходит из анализа стратегии в целом, другой — из конкретного материала Иберийского полуострова.

Так, Э.Н.Латтвак определяет Римскую империю на начальном этапе существования с «гегемонистской» позиции, иными словами, все территории в ней были разделены на три группы: первые находились под прямым центральным правлением, вторые — под дипломатическим контролем и третьи — просто под влиянием Империи. П. Ле Ру, со своей стороны, полагает, что с приходом Юлиев—Клавдиев наступает время «экспериментальной армии». Тогда наиболее мобильные подразделения были расположены на границах, хотя иногда вдали от них. В Галлии основание лагерей в Ар лене близ Суассона, в Олнэй (Сентонж), да и в Мирбо рядом с Дижоном, относящихся к эпохе Флавиев, демонстрирует, вероятно, желание контролировать внутренние части Империи и стремление не слишком подвергать легионы риску нападений и ударов неприятеля. Дунай также был хорошо защищен издали; равным образом в Африке III Августов легион не соседствовал бок о бок со своими потенциальными врагами. Система клиентских государств дополняет сдерживающую роль солдат.

Но в эпоху Флавиев, по определению П. Ле Ру, намечается и переход к «постоянной армии»: римские войска принимают оседлый образ жизни и подтягиваются к границе, которая отделяет римский мир от варварского. Постепенно вырисовывается двойной путь развития. С одной стороны, происходит переход от «империи-гегемона» к «империи территориальной» (Э.Н.Латтвак), поскольку последние области, находившиеся под дипломатическим влиянием или контролем, мало-помалу подчиняются режиму прямого управления. С другой — создается система «превентивной защиты»: римские солдаты не только становятся лагерями на границе, но еще и строят в варварских землях дороги, вдоль которых располагаются аванпосты и караульные башни. Таким образом, во II в. после «прощупывания почвы» командование берет на вооружение «научную» защиту, а стратегия, вслед за Э.Н.Латтваком, может быть определена как «преклюзивная» — «преграждающая» (устраняющая); в Испании же находится «миротворческая армия» (П. Ле Ру).

Но с наступлением кризиса III в. ситуация снова изменяется. Высшие крути принимают преимущественно оборонительный подход: аванпосты часто покидаются, и гарнизоны снова отводятся внутрь границ («глубинная защита», по определению Э.Н.Латтвака). Отсутствие воображения создает впечатление «неподвижной армии» (П. Ле Ру). Фактически боевые единицы более не перемещаются, разве что ради попытки закрыть брешь, но инициативу они потеряли.

Но не стоит поддаваться такому пессимистичному впечатлению. Зачастую римское государство действовало по своему усмотрению, так как располагало значительными ресурсами. Во-первых, нужно учитывать психологический аспект: весь мир знает то, чего хочет Рим, так как его политика ясна. Во-вторых, нельзя забывать о дипломатической активности, в ходе которой совещания и переговоры, несомненно, играют важную роль, но подчиненную тому, что можно сделать силой денег (Домициан предпочел подкупить даков для достижения мира, нежели сражаться с ними). Более того, договоры очень часто содержат формулировки, в которых упоминаются заложники (впрочем, этот аспект не очень хорошо изучен⁸). Местные правители для подкрепления своей искренности нередко отправляют кого-нибудь из своих родственников к императорскому двору. Но основой основ, на которой зиждется безопасность Империи, остается военная сила — армия и воздвигнутые ею укрепления.

Организация обороны: общая структура

Общие соображения

В сущности, для того чтобы проводить в жизнь свою политику, римское государство создало мало-помалу то, что получило название limes (ниже мы объясним, почему этот термин не вполне годится). Речь идет об оборонительной полосе, которая практически полностью окружала весь бассейн Средиземноморья. Эта военная структура, по мысли ее создателей, подразумевала три составных элемента: богов, людей и камни. Ничто не могло быть предпринято без божественной помощи, и римляне, охотно представлявшие себя самым благочестивым народом на свете, были в этом совершенно убеждены (см. с. 360 и далее). Нужны были, конечно, и солдаты — легионеры, воины вспомогательных частей (ауксилиарии) и моряки. Мы о них уже говорилии, и они еще предстанут на этих страницах. Но наиболее оригинальный аспект данной системы представляли собой сооружения, которые можно разделить на две группы: «оборонительные линии» — длинные стены, выстроенные против варваров, вроде Великой китайской стены в миниатюре, и «оборонительные пункты» — башни, укрепления и крепости.

Требовалось непременно следить за тем, чтобы постройки поддерживались в надлежащем состоянии: нужно было также не допускать того, чтобы солдаты оказывались предоставленными сами себе. Контроль за ним реализовывался путем инспекций. Известно, что Адриан⁹ в 128 г. отправился к северным предгорьям Ореса с тем, чтобы увидеть, хорошо ли проходило учение, хорошо ли содержался лагерь и поле для маневров. Приблизительно в то же время Арриан¹⁰, военачальник и стратег, совершил плавание вокруг Понта Эвксинского, ныне Черного моря: «Мы еще до полудня прошли более пятисот стадиев и прибыли в Апсар, где поставлены пять когорт… Я проверил вооружение, крепостные валы, рвы, больных и снабжение провиантом». Некоторое время спустя он посетил еще один аванпост: «мы в тот же день успели … осмотреть коней, оружие, вскакивание всадников на коней, больных и хлебные запасы, обойти стену и ров». Эти тексты показательны: они прекрасно демонстрируют, что римский военачальник должен был иметь два постоянных попечения — о людях и о камнях.

Теоретическая структура оборонительной системы

Можно обрисовать схему идеальной оборонительной системы любой провинции (илл. XXXI. 29), так как примерно одно и то же встречается практически всюду. Комплексы подобных сооружений мало-помалу показались из-под земли в результате раскопок, а иногда они были выявлены разом посредством аэрофотосъемки, как это было в Сирии и Нумидии¹¹. Важность этих открытий приводит к констатации, которая, быть может, удивит человека нашего времени: римская «граница» никогда не сводилась к линии так, как проходят в наши дни границы между государствами; наоборот, она представляла собой более или менее узкую полосу, включавшую в себя множество элементов.

Дорога является основной частью этой зоны: впрочем, именно тут и скрывается подлинный смысл слова limes, которое означает «тропинку», «путь». Приграничная дорога проходит, следовательно, боком к неприятелю. Иногда оказывается, что она тянется вдоль естественной преграды, обычно вдоль реки, например, Рейна или Дуная. В других случаях она сопровождает искусственную оборонительную линию. В Британии вдоль валов Адриана и Антонина тянется, как минимум, одна дорога, и то же самое можно сказать про Сегия-бент-эль-Красс в Нумидии. Когда присутствует непрерывное препятствие — река или вал, — мы говорим, что имеем дело с закрытой системой, в противоположность открытой системе, которая особенно часто встречается в пустынях Сирии и Африки.

Вдоль всей дороги разбросаны «оборонительные пункты». В каждом из крупных лагерей дислоцировано по легиону, кроме того, они служат складами продовольствия. Менее значительные укрепления также получали обеспечение продовольствием, а сторожевые башни выполняли функции почтовых станций между ними. Когда рокадная дорога тянулась вдоль широкой реки, порты служили стоянками для кораблей военных флотилий. Когда использовалась открытая система в пустынных областях, армия стремилась контролировать пункты водоснабжения и оазисы. Эта практика была описана Тацитом¹²; аэрофотосъемка и исследования на земле продемонстрировали то, как этот принцип применялся в Сирии и Нумидии. Другие укрепления располагались за приграничной рокадной дорогой. Однако не нужно доверять картам, поскольку у некоторых археологов наблюдалась тенденция объявлять в военных областях лагерями руины, которые зачастую оказывались в лучшем случае укрепленными мызами¹³.

Также не следует преувеличивать роль колоний — городов, населенных римскими гражданами, причем некоторые из них располагались близ границы. Конечно, при необходимости их жители брались за оружие, с тем большей эффективностью, если они были ветеранами. Впрочем, в конце республиканской эпохи (в 63 г. до н.э.) Цицерон говорил, что они были «передовыми оплотами Империи» — propugnacula Imperii¹⁴. Помимо прочего, верно и то, что они становились очагами романизации, и косвенно способствовали тем самым усмирению тех областей, куда они выводились. Однако основная причина и смысл их существования лежали в области экономики, ибо главным их предназначением было освоение территории, центром которой они и выступали¹⁵.

Можно утверждать, что в течение периода преобладания идеи «превентивной обороны», особенно во II в., римские военные развили неутомимую деятельность по другую сторону от приграничной рокады. Дело в том, что власти предпочитали следить за варварами с близкого расстояния¹⁶. На карте можно различить три зоны, следующие одна за другой: сектор постоянной военной оккупации, территории, поставленные под контроль, и края совершенно независимые и непокорные. На второй полосе видны разного рода сооружения, особенно по обочинам дорог, а сами дороги, ведущие от тыла к фронту, проникали вглубь варварской территории. Там же находились башни, одни из которых служили почтовыми станциями для курьеров, другие использовались для передачи сообщений. Существовало даже подобие телеграфного кода в виде комбинаций факелов¹⁷. Наконец, «инженерные войска» устанавливали аванпосты, сначала временные, как те, что поставил Германик у убиев¹⁸ в районе Кёльна, затем постоянные. Здесь логично вспомнить и о веренице укреплений, сооруженных в Триполитании¹⁹ и Нумидии²⁰ при Септимии Севере.

Такая стационарная система служила опорой для мобильных структур. По дорогам мчались гонцы. Разведке, собиравшей сведения визуально или изустно, придавалось большое значение. Сбор данных путем непосредственного наблюдения производился на основе многих источников. Командование использовало карты²¹, донесения караулов, несущих службу на сторожевых башнях, кроме того, в отдаленные пределы посылали разведчиков поодиночке или в составе патрулей. Также могли совершаться рейды. Например, при Нероне преторианцы поднимались по Нилу²² (однако они не были первыми римскими военными, которые вели наблюдение за этим путем). В 174 г. небольшая экспедиция преодолела гору Джебель Амур, расположенную очень далеко от освоенной части Африки²³. Наконец, случались и крупные экспедиции, например, нацеленные на изучение регионов Сахары и исследованные ныне Ж.Десанжем²⁴. Но офицеры также использовали устную речь, своего рода «звуковую» разведку. Они расспрашивали караванщиков и местных старейшин, с которыми поддерживали отношения.

Так что оборонительная зона, где находились приграничные контингенты, была относительно обширной. Эта полоса охватывала центральную ось территории — дорогу и другие военные устройства — второстепенные пути, крепости, дозорные укрепления и башни. При случае она опиралась на реку или «оборонительную линию».

Терминология

Теперь следует задаться вопросом, как сами древние называли это пространство. Она имеет тем большую значимость, что нашими современниками использовалось несколько латинских слов и зачастую неверно.

Самый важный термин — limes — трактовался наименее точно. Однако в настоящее время известен его точный смысл (см. примеч. 1 на с. 219). Сначала «лимес» обозначал тропинку, дорогу или границу между двумя полями. Очень скоро он принял «двухмерное» (Дж.Форни) значение. Он применялся для обозначения полосы земли, включавшей дорогу, и мог приобретать различный смысл: с точки зрения юридической, это пространство, разделяющее два владения или необходимое для акведука; с религиозной — это территория, окружающая захоронение; в области военной терминологии данное понятие применяется к комплексу, состоящему из дороги или сети дорог и различных укреплений. Но здесь нужно внести два уточнения. Прежде всего, последняя интерпретация появилась весьма поздно (ее первое употребление фиксируется только в 97 г. н.э.). Затем это слово не обозначает оборонительную систему как таковую в ее целостности. Обычно оно сопровождается прилагательным или дополнением, которое обозначает географические границы²⁵. В первом случае (например, limes tripolitanus) нужно понимать, что мы имеем дело с очень ограниченной областью, находящейся под контролем армии, с сегментом, соответствующим территории города, племени или региона; во втором (например, limes Raetiae) — его сектор распространяется до уровня провинции. Так что можно вспомнить о триполитанском лимесе или лимесе Реции, но (хотя это правило имеет исключения) лучше просто избегать разговоров о термине limes. В любом случае нужно учитывать, что использование слова в таком значении относится к позднему времени и не всегда фиксируется надписями или литературными текстами. Оправданно перевести его выражением «оборонительная система».

К тому же, в пределах одной и той же провинции просматривалось, что безопасность ее могла быть обеспечена различными организациями, опиравшимися друг на друга. Так, граница Африки²⁶ была защищена комплексной структурой. Она состояла, во-первых, из центрального ядра, охватывавшего Орес, несколько дополнительных оборонительных сооружений были воздвигнуты к северу от военной зоны, а именно в Карфагене; наконец, имелся ряд ответвлений, выходивших из массива Ореса и шедших вдоль границы Нумидийской Сахары и прикрывавших Триполитанию.

Использовались и другие слова²⁷. Понятие «претентура» (praetentura) охватывает очень разные реалии. Узкое толкование его встречается в словаре громатиков — землемеров — по поводу лагерей: так они обозначают часть укрепления, которая тянулась между via principalis и porta praetoria. Этот термин может также относиться к аванпосту, постоянной крепости, выстроенной на вражеской территории²⁸. Иногда он также обозначал дорогу, или приграничную рокаду. Надписи²⁹ свидетельствуют, что императоры Септимий Север и Каракалла «приказали, чтобы были проложены военные межи в новой претентуре». Наконец, это слово используется в смысле, очень близком понятию limes: еще один эпиграфический документ³⁰ упоминает персонажа по имени Квинт Антистий Адвент Постумий Аквилин, который около 168 г. носил титул «императорский легат по италийским и альпийским претентурам на время похода против германцев».

Так как военная граница иногда проходит по руслу той или иной реки, ее также называли «берегом» (ripa). Изначально слово ripa обозначало просто «берег» (реки)³¹, в дальнейшем обычай придал ему оборонительное значение³² — речь идет о береге, где располагаются или солдаты, или укрепления, или и то и другое. В конце своей эволюции, в III в., это слово присоединяется к понятию limes в его самом ограниченном географическом значении — некий dux ripae, чей титул близок к dux limitis, пребывал в Дура-Европос на Евфрате³³.

Можно отметить, однако, что ни один из этих трех терминов (limes, praetentura, ripa) обычно не обозначает оборонительную систему Империи как таковую во всей ее совокупности — их применение предполагает в принципе обращение к территории, ограниченной в географическом плане.

«Оборонительные линии»

В военных зонах римляне иногда строили «оборонительные линии» — длинные стены, предназначенные как для того, чтобы препятствовать проникновению варваров, так и для того, чтобы обозначить для них юридическую границу, которую запрещалось переходить под страхом объявления их врагами. Они служили также границами культурного, морального, цивилизационного характера³⁴.

Нет смысла возвращаться к вышеупомянутым bracchia (см. с. 204). Зато нельзя обойти молчанием определенные укрепления того же рода, наиболее известные из которых сохранились на острове Британии (Валы Адриана и Антонина), в Верхней Германии, а также к югу от Ореса (Сегия-бент-эль-Красс) и в Мавретании Тингитанской. Основной принцип крайне прост (илл. XXXI. 30). Вдоль линии определенной протяженности оборудуются элементарные укрепления³⁵ рассмотренного выше типа и включающие ров, земляную насыпь и куртину (илл. XXVI. 19). Последняя может быть земляной, дерновой или деревянным палисадом, а также кирпичным или каменным. Вдоль него проходит дорога, иногда простая берма (горизонтальная площадка между валом и рвом), а в других случаях — настоящая дорога, которая даже подчас раздвоена. Эта ось коммуникаций — существенный момент в линейной обороне — расположена иногда перед vallum, иногда за ним. Другая, не менее важная, составляющая представлена башнями и лагерями. Как и для открытых limes, эти строения могут быть сооружены в стороне от дорожной оси — далеко впереди или далеко позади. Но иногда они включены в нее, тогда они примыкают к валу, который составляет одну из их четырех стен, или же могут быть расположены на самом валу.

Конечно, специалисты задаются вопросом об эффективности подобных фортификаций. Ведь они могли быть обойдены кругом с одного или с другого края, и не бесспорно, что они оказывали непреодолимое сопротивление натиску многочисленного войска, вооруженного таранами и приставными лестницами. Такая недостаточность, даже ограниченность, возможно, объясняет, почему Империя не была полностью окружена какой-нибудь «Великой Китайской стеной», которую ее инженеры и солдаты, без сомнения, были способны построить. Фактически римские военные власти предпочли систематически прибегать к «точечной», а не к «линейной обороне».

«Оборонительные пункты». Постоянный лагерь

Римские укрепления отличаются чрезвычайным разнообразием. Оно проявляется прежде всего в терминологии, где многочисленные слова обозначают заграждения разных размеров; их использование изменяется также в зависимости от эпохи.

Латинская терминология укреплений³⁶

Латинское слово munimenta³⁷ обозначает несколько видов укреплений, и в частности простой вал. Сам лагерь обозначался словом castra, какой бы ни была его протяженность, но не существует другого слова для определения сооружения больших размеров, способного принять целый легион. Стационарные укрепления называются «зимними лагерями» (castra stativa, castra hiberna или просто hiberna) в противоположность «летним лагерям» (castra aestiva), которые строятся вечером после каждого перехода во время экспедиций (см. с. 193). Эти определения³⁸ объясняются тем фактом, что римские солдаты в плохое время года готовились к войне, и выступали в поход с наступлением теплых дней.

Для сооружений из валов небольших размеров существовали разные названия. Castellum³⁹ — это маленький лагерь; уже само слово уменьшительное, но оно также означает в языке гражданских лиц небольшую общину, у которой нет статуса колонии или муниципия (в данном случае это определение юридическое). Термин burgus, помимо военной терминологии, также используется для обозначения объединения в рамках публичного права, или некоего посада с муниципальными зачатками. Термин может включать множество различных реалий, когда речь заходит о солдатах, и, в первую очередь, башню (латинский burgus принадлежит к тому же корню, что и греческий purgos⁴⁰), или же используется в качестве уменьшительного к термину castellum, в свою очередь, являющегося уменьшительным от castra. Но в чем, как представляется, состоит своеобразие этого слова, так это в том, что оно включает идею функции, в том числе надзора, в выражении burgus speculatorius⁴¹; задачей этих небольших постов являлось поддержание порядка на дорогах⁴² и в селениях⁴³.

Когда встречается упоминание statio, то речь идет о небольшом сооружении, аналоге burgus, но которое необязательно укреплено. Более того, по отношению к этому термину нужно еще выбирать толкование из нескольких вариантов. Для начала исключим известную, но неуместную здесь интерпретацию, что якобы это название дают полицейскому посту в большой крепости⁴⁴. Вне этого контекста основная идея, связанная с этим словом, — это борьба против разбойничества⁴⁵. Отметим, что воины, выделенные в statio, обычно относились к низшим командным чинам, в частности, к бенефициариям. Наконец, использование этого слова подразумевает определенное постоянство, продолжительность местопребывания⁴⁶. Это касается иногда гарнизонов, которые должны обеспечивать безопасность дорог⁴⁷. Скажем, Аквилея, где проживали бенефициарии, служила исходной точкой для отсчета расстояний на милевых столбах, расположенных вдоль дорог, которые пересекали провинции Рецию, Норик, Далмацию и Паннонию. Между тем в Африке⁴⁸ многие из подобных сторожевых постов находились в стороне от больших магистралей и не сообщались даже с административными центрами императорских владений.

Но это еще не все. Надписи упоминают также о сепtenaria⁴⁹ и все, что нам определенно известно, это то, что в слове содержится корень cent- (centum, «сто»). Но трудно сказать, что это за предметы или люди, которых нужно считать до ста. Насколько известно, это лагери небольшого размера и позднего времени. Наиболее древний, обнаруженный в настоящее время, подвергся перестройке в 246 г., но и сам он не мог быть сооружен задолго до того времени⁵⁰; быть может, первоначальную архитектурную модель нужно искать в Реции. Из построек скромных размеров остается еще praesidium. По правде говоря, это слово, прежде всего, означает людей, гарнизон⁵¹, и оно сохраняет это значение очень долго. Затем оно переходит от содержимого к содержащему и тогда применяется к укреплению, которое укрывает солдат. Оно может быть принято в качестве эквивалента терминам castra в эпоху Ранней империи и castellum в период Поздней империи.

У самого небольшого огороженного укрепления, известного археологам, есть два латинских наименования — turris и burgus⁵². Изолированные башни выполняли множество функций: они служили дозорными постами (караулами), средством передачи связи или передовыми оборонительными пунктами; они могли также представлять собой блокпосты, когда перегораживали долины, или дополнительное укрепление, когда находились между двумя лагерями. Встречается довольно большое разнообразие их схем. Обычно они имеют квадратную или прямоугольную форму, реже встречаются в форме трапеции или круга. Это многообразие не случайно и не является плодом фантазии архитекторов. На самом деле, преимущество квадратных башен заключается в их быстром сооружении, но отрицательная сторона—в большей уязвимости при ударах тараном и каменными ядрами, чем у круглых башен, более трудных при постройке, но более прочных.

Постоянный лагерь: устройство

Для того, чтобы понять, как было организовано пространство внутри castra, нужно изучить образец какой-нибудь крупной крепости, похожей на те, которые были рассчитаны на размещение легиона, ибо там сосредоточен максимум построек (илл. XXXII). Основное правило, которое следует соблюдать при таком исследовании, это избегать схематизма: не существует точно воспроизводимого прототипа; невозможно уподобить тот или иной лагерь какой-то изначально известной постройке. Более того, как показал Дж.Ландер (см. примеч. 1 на с. 237), эволюция не подчиняется одному и тому же ритму в разных регионах Империи. Тем не менее, можно выделить некоторые общие черты и постоянные характеристики.

Первая забота заключается в очень внимательном выборе места. Эта задача возлагается на командиров и на «метатора», которые должны следовать тем же принципам, что и при установке castra aestiva. Они ищут место, удобное для обороны, чтобы ни один выступ не подвергал лагерь опасности, и заботятся о том, чтобы местность была отлогой для облегчения проветривания и спуска нечистот и для увеличения мощи натиска при вылазке в случае осады; наконец, на тот же самый случай они должны удостовериться, что вода в выбранном месте имеется в достаточном количестве.

В эпоху Адриана Арриан⁵³ описывает один из таких лагерей во время инспекционной поездки вокруг Черного моря: «Самая же крепость (находящаяся при устье реки Фасиса), где размещаются четыреста отборных воинов, мне показалась весьма сильной по природным свойствам местности и расположенной в месте, очень удобном для защиты тех, кто плавает вдоль берега. Вокруг стены проведен двойной широкий ров. Прежде стена была земляная, и на ней стояли деревянные башни, но теперь и стена, и башни сложены из обожженного кирпича; стена стоит на прочном фундаменте, на ней размещены военные машины, одним словом, она снабжена всем необходимым для того, чтобы никто из варваров не мог даже приблизиться к ней, не говоря уже о невозможности угрожать осадой находящемуся в ней гарнизону. А так как и сама гавань должна была представлять безопасное убежище судам, а также и все места, которые вне укрепления населены отставными военными и некоторыми другими торговыми людьми, то я решил от двойного рва, опоясывающего стену, провести еще один ров до самой реки, который окружит гавань и дома, находящиеся за стеной».

Вал составляет наиболее важную часть этого сооружения⁵⁴. Он построен по образцу простого укрепления, уже изученного в связи с походными лагерями и оборонительными линиями. Встречается трехчастная система: fossa —agger —vallum (илл. XXVI. 19), — но можно заметить несколько особенностей. Прежде всего, лагерь может иметь два—три рва. Но наибольший интерес представляет стена. Первый вопрос встает о профиле: в разрезе она имеет вид неправильного четырехугольника в I в. н.э. (илл. XXXIV. 32), позднее — прямоугольника. Эта модификация объясняется другой эволюцией — в выборе материала. В самом деле, в правление Юлиев — Клавдиев солдаты используют дерн, землю и дерево; начиная с эпохи Флавиев, после 69 г., военачальники понимают, что оборонительная система устанавливается надолго, а потому стены разбирают, затем заново строят из кирпича или камня, и насыпь из земли становится им подпоркой. Толщина стен варьировалась между 2 и 3,5 м. Строительство в Позднюю империю характеризуется повторным использованием материала. Рабочие больше не обращаются к каменотесам или к обжигальщикам кирпича, но подбирают куски разрушенных построек, старых статуй, алтарей, надгробий и т.д., и включают их в свои заграждения. Верх стены заканчивается непрерывным рядом зубцов и парапетов (propugnacula — см. с. 199) различных видов (прямоугольных, с центральной бойницей или в форме буквы Т).

На плане стена представлена обычно в виде прямоугольника с закругленными углами. Говоря о походных лагерях в республиканскую эпоху, Полибий, наоборот, утверждал, что римские военные предпочитали квадрат. В эпоху Ранней империи такая практика исчезает, а в начале II в. Псевдо-Гигин все еще рекомендует, чтобы для временных сооружений соотношение длины к ширине составляло 3/2. Но постоянные укрепления, построенные в эту же эпоху, подчиняются иным пропорциям. Так, в Эль-Касбате (Gemellae) мы встречаем соотношение 5/4, а в Ламбезисе — 6/5· Вегеций, писавший в IV в., но подразумевая предшествующие эпохи, советует соотношение 4/3. Как бы там ни было, в I в. лагеря обычно возведены по прямоугольному плану, в виде исключения — по квадратному. А в период Поздней империи встречаются всевозможные формы, включая круг. К тому же, с того времени исчезает interviallum, отныне стены построек составляют часть стены лагеря (то, что называют «казармой периферийного типа»).

Стена обычно прорезана четырьмя воротами⁵⁵, тщательно устроенными, ибо они представляют уязвимое место в случае приступа (в эпоху Юлиев — Клавдиев они прорубались в полукруглых углублениях городской стены). Со времени Веспасиана они располагаются вдоль стены. Зодчие укрепляют их с боков башнями — в I или II в. простыми прямоугольными или квадратными. Но начиная с Марка Аврелия можно встретить более разнообразные формы, закругленные с одной стороны, или пятиугольные.

Башни⁵⁶ вместе с примыкающими к ним бастионами образуют важный элемент в системе укреплений, играя не только роль площадки для метательных орудий. Первые внешние угловые башни появляются, согласно Дж.Ландеру (см. примеч. 1 на с. 237), после войны с маркоманами, но этот тип не получает распространения до III в. Напомним о сказанном выше: круглый план дает одно преимущество — прочность и одно неудобство — трудность постройки по сравнению с квадратной формой, более быстро возводимой, но менее устойчивой. В эпоху Ранней империи наружная сторона стены часто гладкая; постройки, которые к ней примыкают, расположены у внутреннего откоса стены. Во II в. стена усиливается угловыми бастионами по бокам и через интервалы. В III в. превалирует прямоугольник наряду с полукругом (примерно с 250 г.). В эпоху Поздней империи, наоборот, пристройки к стене встречаются с ее внешней стороны. Крепости, включающие прямоугольные бастионы, принято называть «тетрархическими» (по названию политической системы, установленной Диоклетианом). На самом же деле этот тип, без сомнения, появляется раньше, во время большого кризиса III в. Наконец, в IV в. в планировке лагерей царит удивительное разнообразие — соседствуют друг с другом прямоугольные, круглые и полукруглые, что зависит от обстоятельств, сопутствовавших устроению лагеря.

Но начинали архитекторы не со строительства стены, первейшим делом было организовать пространство внутри крепости. Прежде всего устанавливается groma (илл. XXVII. 23) — этот уже упоминавшийся инструмент состоит из четырех отвесов и позволяет проводить дороги под прямым углом. Место его установления представляло такую значимость, что в Ламбезисе оно было отмечено тетрапилом — триумфальной аркой с учетверенным фасадом⁵⁷. Лагерь делится на три части двумя осями — via principalis разделяет претентуру и стороны principia (мы еще вернемся к этому слову), a via quintana проходит между сторонами principia и претентуры. От громы отходят два ответвления — via principalis и via praetoria — последняя в направлении к ближайшим воротам.

В стационарных лагерях Ранней империи центральная часть занята как раз principia⁵⁸, часто, впрочем, несправедливо называемыми «преторием». Речь идет о комплексе построек, которые образуют ядро крепости.

Они состоят, по крайней мере, когда речь заходит о больших укреплениях площадью в 20 га, из двух смежных дворов, причем, второй меньшего размера и во второй половине III в. трансформируется в базилику — два ряда колонн делят ее на три нефа и поддерживают крышу. В глубине ее находится придел, где поставлены знамена (aedes signorum). Нередко он представляет собой простую комнату, но иногда оборудован наподобие небольшого храма, стоящего на подиуме⁵⁹. Начиная со II в. устроенный под данной комнатой подвал служит хранилищем денег данной военной части и обязательных вкладов солдат, которые представляют собой денежную сумму, возвращаемую им в день возвращения к гражданской жизни. В глубине базилики всегда есть ряд помещений, которые начиная с Септимия Севера оснащены апсидами, т.е. полукруглыми нишами. Они получили название «схол»⁶⁰, и там собирались коллегии низших чинов, учрежденные с разрешения Септимия Севера; следовательно, речь идет об устройствах, датируемых началом III в. В других комнатах находились канцелярии (tabularium legionis, tabularium principis, хранилище архива и т.д.). В Бу-Ньеме в Ливии была даже найдена двускатная конторка⁶¹. Склады оружия⁶² (armamentaria) располагались по сторонам первого двора. Наконец, трибуна (tribunal) позволяла старшему по чину офицеру гарнизона обращаться к личному составу. Как мы помним, обычай adlocutio, или обращения к солдатам, играет огромную роль в римской цивилизации. Впрочем, надо заметить, что в некоторых лагерях, построенных в IV в., архитекторы отодвигали principia вглубь крепости, к стене.

Тем не менее, какова бы ни была их протяженность, principia никогда не покрывают наибольшее пространство лагеря, поскольку самая существенная его часть в действительности занята жилищами. Офицеры живут в настоящих домах на центральной площади. Дома состоят из нескольких комнат и часто расположены вдоль via principalis, с другой стороны principia. Самое большое из этих жилищ занято начальником лагеря — императорским легатом, или пропретором, если в крепости находится легион. Именно за этим жилищем следует сохранить наименование praetorium. Центурионам и солдатам армия предлагает меньше удобств — для них отведены общие казармы. Обычно два ряда комнатушек разделены с той и другой стороны центральным двором, а по краям каждого ряда более просторные квартиры отведены центурионам. Согласно Г. фон Петриковицу (см. примеч. 1 на с. 237), некоторые категории воинов, возможно, размещались в несколько лучших условиях — это были immunes, principals, воины при метательных орудиях и конница. Наименее удобные из всех помещения отводились для немногих воинов вспомогательных частей и прислуге⁶³.

Лагерь легиона численностью в пять тысяч человек равнозначен настоящему городу. Поэтому в нем есть все, что необходимо в повседневной жизни такой общины: больница, склады, мастерская и бани, не забыты и общественные уборные.

0 военных госпиталях (valetudinaria) известно довольно много. Госпиталь из Vetera⁶⁴ (современный Ксантен в Рейнской области) дает довольно хорошее представление об архитектуре этих зданий. Он был построен по квадратному плану со стороной 83,5 м после перестройки (в первоначальном лагере он был меньше). Он включал два ряда комнат, расположенных по трем сторонам, буквой П, отделенных одна от другой коридором; там можно было лечить одновременно двести больных или раненых. В центре находился двор 40,2 м на 40,2; туда входили через вестибюль. Удалось найти даже комнату лекаря и аптеку. Из других были изучены, в частности, госпиталь в Альтерне, Лотшице, Альтенберге (Carnuntum) и Нойсе (Novaesium); они в плане иногда прямоугольные.

Здания, которые выполняют экономическую функцию, занимают больше места. Прежде всего, каждый легион имеет мастерскую или fabrica⁶⁵, которая поставляет необходимое оружие и изготовляет кирпичи, часто к тому же с клеймами. В принципе сооружение разделяется на две части — производство ведется в нескольких помещениях, обрамлявших в виде буквы П небольшой дворик; готовые изделия поступают на склады.

Склады предназначались главным образом для хранения продовольствия — масла, вина и зерна. Важно не только суметь удовлетворить повседневные нужды, но и всегда предвидеть вероятность осады. При строительстве амбаров (horrea)⁶⁶ возникают два затруднения. Стены подвергаются очень сильному давлению зерна, подобно жидкости, а сырая почва способна вызывать гниение провизии, заложенной на хранение. Для просушки амбаров предусматривается дренажная система. Стены наращивают до внушительной толщины и подпирают контрфорсами. Деревянные строения в I в. н.э. весьма скоро заменяются каменными. В целом они занимают пространство 20—30 м на 6—10. Если обследовать планы horrea, то, согласно Г.Рикману, удастся выделить четыре основных типа (см. примеч. 1 на этой странице): отдельные склады, двойные, парные или расположенные встык. Раскопки показали существование региональных особенностей. Так, в Британии длинные и узкие помещения группируются вокруг центрального двора; в Германии были найдены жернова, на которых написаны имена владельцев: «центурия Г.Руфа», «центурия Вирея»; следовательно, каждая центурия должна была сама молоть зерно, необходимое для ее пропитания.

Следующей заботой было снабжение водой. Трубопровод, порой проведенный под землей, соединял лагерь с ближайшим источником, и во избежание неприятных неожиданностей в цистернах хранились резервы воды. Вода предназначалась не только для питья. Привычка к чистоте заставляла римлян потреблять воду в больших количествах, и проблема приобретала особую остроту в пустынных районах. Так как легионеры считали естественным мыться регулярно, в каждом лагере имелись термы⁶⁷ — именно они служили единственным местом отдыха, которое когда-либо существовало внутри военного укрепления. Их наличие объясняется, без сомнения, скорее врачебной действенностью, приписываемой посещению бань, чем их развлекательной функцией. Постройки такого типа, раскопанные в крепостях, похоже, не представляют никаких особенностей. Они состоят из вестиария, холодного зала, теплого зала, парилки, наконец, последнего зала, куда подается горячая вода.