ПОЛКОВОДЕЦ СЕВЕРО-ЗАПАДА Генерал от инфантерии Н. Н. Юденич
ПОЛКОВОДЕЦ СЕВЕРО-ЗАПАДА
Генерал от инфантерии
Н. Н. Юденич
Знаменитый военный писатель русского Зарубежья А. А. Керсновский в своем очерке «Мировая война», являющимся квинтэссенцией его исследований о Первой мировой войне, среди выдающихся русских командующих едва ли не чаще всех упоминает главкома Кавказского фронта генерала Н. Н. Юденича:
«…Армия Энвера была сокрушена и уничтожена Юденичем у Сарыкамыша. Мечтам о создании «пан-туранского» царства от Андрианополя до Казани и Самарканда наступил конец.
Летом 1915 года Юденич разбил пытавшихся наступать турок на Ефрате.
Осенью турки разгромили англо-французов в Дарданеллах. Зная, что неприятель должен усилиться, а ему подкрепления не дадут, Юденич решил не дожидаться удара, а бить самому. В разгар ледяной кавказской зимы он перешел во внезапное наступление, разгромил турецкую армию при Азап Кее, а затем — на свой страх и риск (наместник Вел. Князь Николай Николаевич на это не давал согласия) беспримерным в истории штурмом взял Эрзурум…
К концу 1916 года она (Кавказская армия. — В. Ч.-Г.) выполнила все, что от нее потребовала Россия в эту войну. Дело было за Царьградским десантом. Живая сила турецкой армии была уже сокрушена».
Поколения советских людей стараниями красных историков привыкли воспринимать успехи Российской империи в той войне в основном в связи с именем генерала Брусилова: «Брусиловский прорыв» и т. п. Необъективность диктовалась тем, что бывший главком армий Юго-Западного фронта Брусилов впоследствии перешел на службу к большевикам, стал председателем Особого совещания при Главнокомандующем вооруженными силами Советской республики.
Русский военный гений, ярко проявившийся на Первой мировой будущими белыми полководцами генералами Алексеевым, Калединым, Деникиным, Корниловым, как и Юденичем, лишь в новой России без коммунистического ига обретает свое заслуженное историческое место.
Но и из этого ряда великолепного императорского генералитета «победитель турок», а потом главком белого Северо-Западного фронта Николай Николаевич Юденич видится бледно нашими современниками.
Летом 1998 года я был во Франции, чтобы встретиться с дочерью генерала Деникина Мариной Антоновной, живущей в Версале. В парижских магазинах искал книги на русском, рассказывающие о вождях Белого движения. В крупнейшем магазине русской книги YMCA-PRESS продавец сказал с сокрушением:
— Меньше всего литературы о генерале Юдениче.
Как драгоценность он достал с дальней полки брошюру в 59 страниц под когда-то сине-серой, что ли, обложкой, теперь до желтизны выцветшей, особенно по краям. На ней значилось: «ОКТЯБРЬСКОЕ НАСТУПЛЕНIЕ на ПЕТРОГРАДЪ и ПРИЧИНЫ НЕУДАЧИ ПОХОДА. ЗАПИСКИ БЕЛАГО ОФИЦЕРА. ФИНЛЯНДIЯ, 1920». Продавец мне ее преподнес без денег, подарил, словно б потому, что в конце XX века не может быть цены на эту книжку, изданную 78 лет назад…
Почему так сложилось с известностью генерала Юденича? Возможно, оттого, что после поражения его войск под красным Петроградом бывший главком неприметно оканчивал свои дни в эмиграции. А, скорее всего, причиной то, что упоминал в своих воспоминаниях один из подчиненных Н. Н. Юденича:
«Молчание — господствующее свойство моего тогдашнего начальника».
* * *
Родом Николай Николаевич Юденич — москвич, сын коллежского советника из дворян Минской губернии, у которого он появился на свет 18 июля 1862 года. Жили Юденичи в Москве на Знаменке рядом с 3-м Александровским военным училищем, готовившим пехотинцев. (Ныне в этом старинном здании находятся подразделения Министерства обороны России.) Не случайно Коля Юденич поступает в Александровское училище после окончания московской городской гимназии.
Выходит из юнкеров 19-летний Юденич в числе лучших подпоручиков и получает назначение в лейб-гвардии Литовский полк, славный как в Отечественной войне 1812 года, так и в русско-турецкой 1877–1878 годов. Вскоре его переводят в Туркестанский военный округ. Здесь Юденич командует ротами в 1-м Туркестанском стрелковом батальоне и 2-м Ходжентском резервном батальоне, производится в поручики гвардии.
В 1884 году в возрасте 22 лет поручик Юденич становится в Петербурге слушателем Николаевской академии Генерального штаба и заканчивает ее в 1887 году по первому разряду. Капитана Юденича назначают старшим адъютантом в штаб 14-го армейского корпуса Варшавского военного округа, где он овладевает организацией военного управления.
Снова в Туркестане приходится офицеру служить следующие пятнадцать лет, где он проходит должности с командира батальона пехоты до начальника штаба Туркестанской стрелковой бригады. В 1892 году Юденич произведен в подполковники, через четыре года — в полковники. Сослуживец Юденича Д. В. Филатьев, позже генерал-лейтенант, с суждениями которого о Белой борьбе в Сибири можно познакомиться в предыдущем очерке о Колчаке, так вспоминал об основных чертах тридцатилетнего Н. Юденича:
«Прямота и даже резкость суждений, определенность решений и твердость в отстаивании своего мнения и полное отсутствие склонности к каким-либо компромиссам».
Это очень похоже на выпускника Академии Генштаба Деникина, в конце концов, ставшего февралистом, антимонархистом, вообще — на передовое российское офицерство, в конце XIX — начале XX века «младотурецкие» затевавшее реформистские кружки, подобно Колчаку. Юденич тоже монархистом не являлся, а белое Северо-Западное правительство, которое создастся при нем, как при главкоме, будет сплошь из масонов, хотя и не по его воле.
Тем не менее, полковник Юденич женился на Александре Николаевне Жемчуговой — девице из родовитой дворянской семьи, с которой они зажили счастливо. В 1902 году Николай Николаевич получил в командование 18-й стрелковый полк 5-й стрелковой бригады, который во время русско-японской войны вошел в 6-ю Восточно-Сибирскую дивизию.
С началом войны 1904–1905 годов Юденич мог перейти на предложенную ему должность дежурного генерала в штабе Туркестанского военного округа, но полковник выбрал Маньчжурский фронт. Он всегда считал, что главное для воспитания солдат — личный пример начальника. На войне с японцами, где восточно-сибирские части бились в самом пекле и несли главные потери, Юденич наглядно показал, что такое отвага.
В сражении при Сандепу некоторые русские военачальники проявили нерешительность. Тогда полковник Юденич возглавил атаку своей бригады и обратил противника в бегство, за что удостоился внимания скупого на похвалу командующего Маньчжурской армией генерала Куропаткина. А звездный час бесстрашия Юденича пробил в Мукденской баталии.
Ранним утром 19 февраля 1905 года две дивизии японской армии под командованием одного из лучших ее полководцев генерала Ноги должны были наступать с отрезка Мадяпу-Сатхоза-Янсынтунь. До этого в предрассветных сумерках артиллерия японцев, подтянутая к передовой, утюжила здесь русские неглубокие окопы, наскоро вырытые в полях чумизы и гаоляна. Полк Юденича лежал в мерзлой земле около селения Янсынтунь под сплошным настилом шрапнели.
С восходом солнца дивизии Ноги пошли на бойцов Юденича. Они массированно накатывались волнами, и русские едва успевали отстреливаться. Вражеские валы были нескончаемы, казалось, что лавины атакующих вот-вот поглотят летящий навстречу свинец, чтобы втоптать в землю безостановочно палящих российских пехотинцев. Тогда полковник Юденич поднял солдат в штыковую контратаку! Он пошел впереди своего 18-го стрелкового полка, что будут повторять в октябрьском наступлении на красный Петроград белые полковники и генералы его Северо-Западной армии. Два ранения получил Юденич в том бою.
Генералу Ноги не удалось при Мукдене охватить русскую армию с фланга, потому что на его пути встали сибирские стрелки закалки полка Юденича. Керсновский, описывая в своей «Истории русской армии» Мукденское сражение, назвал фамилии троих полковых командиров, снискавших себе здесь блестящую репутацию. В этом перечне имя полковника Юденича идет первым (затем: полковник Леш — 1-й Сибирский полк, полковник Лечицкий — 24-й Сибирский полк). Он был награжден Золотым оружием, офицерской саблей, на эфесе которой гравировалась надпись «За храбрость», такая награда приравнивалась к кавалерству ордена Святого Георгия. А весь личный состав 18-го стрелкового полка указом императора удостоился особого знака отличия, крепящегося на головных уборах рядовых и унтеров, с надписью «За Янсынтунь. Февраль 1905 года».
В июне 1905 года Н. Н. Юденича произвели в генерал-майоры. В 1906 году Юденич стал командиром 2-й бригады 5-й стрелковой дивизии. За участие в сражениях русско-японской войны он был награжден орденами Св. Владимира 3-й степени с мечами и Св. Станислава 1-й степени с мечами.
После войны Юденича назначают генерал-квартирмейстером в штаб Казанского военного округа, в 1912 году он становится здесь начальником штаба. В январе 1913 года генерал Юденич прибывает начальником штаба войск в Кавказский военный округ. Вскоре Николая Николаевича производят в генерал-лейтенанты. Служивший тут с ним генерал Веселозеров вспоминал:
«В самый краткий срок он стал и близким, и понятным для кавказцев. Точно он всегда был с нами. Удивительно простой, в котором отсутствовал яд под названием «генералин», снисходительный, он быстро завоевал сердца. Всегда радушный, он был широко гостеприимен. Его уютная квартира видела многочисленных сотоварищей по службе… Пойти к Юденичам — это не являлось отбыванием номера, а стало искренним удовольствием для всех, сердечно их полюбивших… Работая с таким начальником, каждый был уверен, что в случае какой-либо порухи он не выдаст головой подчиненного, защитит, а потом сам расправится как строгий, но справедливый отец-начальник».
Ему вторит другой их сослуживец тех времен, генерал Драценко:
«Он всегда и все спокойно выслушивал, хотя бы то было противно намеченной им программе… Никогда генерал Юденич не вмешивался в работу подчиненных начальников, никогда не критиковал их приказы, доклады, но скупо бросаемые им слова были обдуманы, полны смысла и являлись программой для тех, кто их слушал». Штаб, как и Управление императорского наместничества на Кавказе, располагался в Грузии, в Тифлисе и был в центре деятельности военно-дипломатических миссий. Уже через месяц после вступления в должность Юденич получает секретное распоряжение Генштаба подготовить несколько воинских частей для возможного их ввода с целью защиты интересов России в Персию, как тогда назывался Иран.
Дело в том, что в результате происков Великобритании главным финансовым советником персидского правительства назначают американца Шустера. Он ведет антирусскую экономическую политику, давая укрепиться в стране и германской агентуре. После очередного инцидента, спровоцированного Шустером, группа русских пехотных батальонов и казачьих полков вторглась в северные персидские провинции, в Южный Азербайджан. Российское правительство, угрожая походом на столицу Тегеран, потребовало отставки Шустера. Персия вынуждена была принять этот ультиматум.
Российско-персидский инцидент разрешился в нашу пользу еще и потому, что штаб Кавказского округа во главе с Юденичем убедительно продемонстрировал готовность мгновенно отмобилизовать новые войска для развертывания дальнейшей экспансии. А в конце 1913 года обострились русско-турецкие отношения, ведомству Юденича снова пришлось играть свою роль.
Накануне 1914 года Турция переориентировалась на военный союз с Германией, в декабре 1913 года к туркам прибыла новая германская военная миссия. Возглавил ее опытный штабист генерал Сандерс, на которого возложили реорганизацию турецкой армии. Агентурные сведения об этом одним из первых получил генерал Юденич. А вскоре он узнал, что Сандерс стал командовать 1-м корпусом султанской армии, дислоцированной в Стамбуле. Такой расклад означал, что Германия начинала хозяйничать над проливами Босфор и Дарданеллы.
Эта и другие русско-турецкие острые проблемы вызвали в феврале 1914 года петербургское совещание на самом высоком уровне с участием дипломатов, моряков и военных. Армейцев на нем представлял Юденич, заместивший заболевшего царского наместника на Кавказе и командующего военным округом графа И. И. Воронцова-Дашкова. Участники совещания на случай войны с Германией и Австро-Венгрией анализировали также направления мобилизационного плана и приблизительную боевую перегруппировку кавказских войск империи.
Таким образом, перед Первой мировой войной ее будущая знаменитость генерал Н. Н. Юденич был во всеоружии практических навыков и теоретических знаний по военной проблематике Кавказа, помноженных на кроваво выстраданный им опыт русско-японской войны. Ведь из-за неоднократных, тяжелых боевых ранений в той войне после ее окончания Николаю Николаевичу пришлось провести в госпиталях долгие месяцы.
* * *
В начавшейся Первой мировой войне летом 1914 года султанская Турция стала союзницей Германии, как и Австро-Венгрия. В ноябре страны Антанты объявили войну туркам, Россия для ведения боевых действий создала из частей своего Кавказского военного округа Кавказскую армию. Ее возглавил наместник на Кавказе генерал от кавалерии, генерал-адъютант граф Воронцов-Дашков, его помощником стал генерал А. 3. Мышлаевский, начальником штаба — Н. Н. Юденич.
Кавказская армия развернулась фронтом от Батума до города Сарыкамыш — транспортного пункта на железной дороге и шоссе Эрзурум — Каре. Силы стоящей напротив русских 3-й турецкой армии были примерно равны. Российские части первыми начали боевые действия. 15 ноября разведотряды 1-го Кавказского корпуса с ходу овладели приграничными горными позициями противника, перевалами и начали двигаться на Эрзурум. В боях границу пересекли и главные силы корпуса.
Потом русский авангард был атакован, откатился назад, но сформированный из подразделений этого корпуса Эрзурумский отряд углубился на тридцать километров вглубь неприятельской территории. В ночном бою он ворвался на высоты в районе города Алашкерт. В этом положении продолжились русско-турецкие военные действия. Кавказский фронт замер лишь с приходом снежной зимы, сделавшей маршруты в горах непроходимыми. 9 декабря военный министр Турции, султанский главнокомандующий Энвер-паша с начальником своего штаба немецким генералом Ф. Бронзартом фон Шеллендорфом бросили 3-ю турецкую армию в наступление, собираясь окружить и уничтожить русский отряд у Сарыкамыша. Это были главные силы русских, имеющих там почти двойное превосходство над противником. Мышлаевский и Юденич из Тифлиса отправились в район разгорающейся схватки, чтобы на месте принимать решения.
Два корпуса и дивизия турок должны были сковать Сарыкамышский отряд с фронта, а два корпуса выйти ему в тыл. Турецкие части, двинувшиеся в тыл, оттеснили преградивший им путь вшестеро слабейший Ольтинский отряд генерала Истомина, заняли Бардус и повернули на Сарыкамыш. С фронта на сарыкамышцев насели другие турецкие войска.
В Сарыкамышском отряде мнения Мышлаевского и Юденича о дальнейшей его судьбе столкнулись на фоне того, что начальник отряда генерал Г. Э. Берхман настаивал на отходе своих войск к крепости Каре. Юденич был против этого, Мышлаевский склонялся к точке зрения Берхмана. Опытный военачальник, преподаватель Академии Генштаба Мышлаевский растерялся, за что через несколько месяцев расплатится увольнением из армии.
Юденич ни за что не хотел отходить, тогда на рассвете 15 декабря Мышлаевский без разговоров с ним покинул передовую и, возвращаясь в Тифлис, приказал Берхману отступать. Тот начал выполнять приказ в условиях сжимающегося вокруг кольца турок.
К середине этого ледяного дня горной зимы окружение вокруг сарыкамышцев почти сомкнулось. Железная дорога в сторону Карса была перерезана. Снарядным осколком разбило единственную радиостанцию на вокзале, связывающую русских со штабом армии. Султанские аскеры, оставившие позади себя на перевалах замерзшими, обмороженными до половины состава некоторых дивизий, шли в атаки с беспощадностью смертников.
Берхман продолжал выводить части из-под огня, а Юденич бушевал, доказывая, что надо встать всеми силами и драться! Когда он понял, что твердолобого Берхмана не убедить, вызвал на подмогу из штаба армии генерала Драценко. Вместе с ним Юденичу удалось нейтрализовать приказ об отходе.
Сарыкамышцы, казалось, зажатые в железные тиски, обреченные на гибель, в тяжелейших контратаках вдруг начали наращивать давление изнутри мешка. Командующий граф Воронцов-Дашков приказал Юденичу немедленно взять на себя командование 1-м Кавказским и 2-м Туркестанским корпусами, далее панически указывая:
«Вы должны разбить турок у Сарыкамыша и открыть себе выход на Каре вдоль железной дороги… Для облегчения вашего движения можно уничтожить часть обозов и бросить излишние тяжести…»
Горе-командующий беспомощно благословлял Юденича на отход вглубь России к Карсу от государственной границы империи. Судьба всего дела легла на плечи Николая Николаевича, похожего на Тараса Бульбу наголо обритой головой и огромными усами, распушенными ниже подбородка. Он и на проигрышной японской войне отступать не привык, все больше норовил в штыковую, врукопашную. Поэтому и сейчас на панические бумаги и речи хмуро поглядывал из-под низко надвинутого козырька фуражки.
16 декабря турки обрушились на русские позиции ближе к ночи. Их плотные колонны ринулись на кубанских пластунов, беззаветно бьющихся на высоте Орлиное гнездо. Аскеры все же смяли их и вожделенно бросились вперед: за побежавшими казаками ждали склады боеприпасов и продовольствия. В бессильном гневе кричал прикрывающий вокзал командир 1-го Запорожского казачьего полка полковник И. С. Кравченко, пытаясь остановить станичников, и был убит.
17 декабря в Ставке Верховного главнокомандующего решили сместить престарелого графа Воронцова-Дашкова с командования Кавказской армией и вверить ее генерал-лейтенанту Юденичу. В это время турецкая пехота, взяв вокзал Сарыкамыша, ворвалась в его центр, заняла казармы 156-го Елисаветпольского пехотного полка. Генерал Юденич находился в самом пекле схватки.
В ближайших предгорьях и на узких сарыкамышских улочках русские и турки дрались, часто врукопашную, всю ночь. О следующем дне так потом докладывал один из командиров русских частей:
«18 декабря гнал людей на бой… В ротах осталось по 70–80 человек, офицеры командуют 3–4 ротами; был случай, когда командир полка командовал ротой… Страшные потери в людях… Пулеметов нет…»
В горячке боев следующих дней Юденичу удалось наладить надежное полевое управление. Связь шла через три десятка радиостанций. Готовясь контрнаступать, он приказал оборудовать на основных направлениях несколько радиолиний. Их передатчики связали штаб армии со штабами дивизий и отдельных отрядов. Промежуточные ретрансляторы внедрили на горных высотах, перевалах, в местах резких изгибов долин, ущелий. Надежная связь охватила просторы от черноморского Батума до Товиза в горах Турецкой Армении.
Атакующая 3-я турецкая армия выдохлась. Юденич отдал приказ о переходе в общее контрнаступление!
20 декабря русские заняли Бардус. 22 декабря окружили весь турецкий 9-й армейский корпус. Пехота 154-го Дебентского полка в штыки прорвала вражескую оборону, ее 16-я рота захватила корпусной штаб вместе с командиром и всех троих командиров дивизий с их штабами! Остатки 10-го корпуса турок едва успели уйти на исходные позиции, замести свои следы по горным заснеженным дорогам.
Новый, 1915 год Кавказская армия Юденича встретила в наступлении, к 6 января она полностью восстановила положение и перешла через границу империи на рубеж турецких селений Ит, Арди, Даяр. Отсюда можно было благоприятно атаковать далее, успехи русских облегчили действия английских войск в Ираке и при обороне Суэца.
В Сарыкамышской операции 3-я турецкая армия потеряла 70 тысяч бойцов из ее 90 тысяч, у русских полегло около двадцати тысяч солдат и офицеров. Н. Н. Юденич был произведен в генералы от инфантерии (в переводе на русский — от пехоты), в чин 2-го класса высшего, генеральского офицерства, уступающий в этом 14-классном табеле о рангах только первоклассному званию генерал-фельдмаршала. Но если вздумают заглянуть наши потомки в 3-е издание Большой Советской энциклопедии от 1975 года (самого последнего «оруэлловского», слава Богу), то в статье «Сарыкамышская операция», занимающей более половины колонки, они не встретят никакого упоминания о главном герое этого сражения генерале Юдениче…
Как воевалось новому командующему кавказцев в более спокойной, чем сарыкамышская, обстановке? Об обычном фронтовом быте Николая Николаевича написал его тогдашний подчиненный:
«В небольшом, довольно грязном и неприветливом городишке стоит двухэтажный дом с двумя часовыми у подъезда, с развевающимся над фронтоном флагом. Из-под крыши его выбегает целый пучок телефонных проводов, на дворе постоянно пыхтят автомобили. До поздней ночи, когда небольшой городок уже засыпает, светятся окна дома. Это ставка командующего Кавказской армией. Здесь помещение штаба, квартиры генерала Юденича, ряда офицеров управления, точнее кабинеты, в углу которых стоит кровать…
С вечера курьерами, по телефону и телеграфу поступают донесения. Некоторые из них немедленно докладываются командующему. Общий же доклад генерал-квартирмейстер обычно делает в 10 часов утра. Затем подается завтрак. Он проходит в общей столовой — отношения в ставке чисто товарищеские. После завтрака все приступают к работе…
Ее много. Она своеобразна. Дело в том, что отдельные армейские отряды по существу являются самостоятельными объединениями, небольшими армиями. Для каждого из них приходится оборудовать тыл, налаживать связь, думать об их усилении за счет армейских резервов. Если к этому еще прибавить, что турки сохраняют численное превосходство, что действовать нашим войскам приходится зачастую среди воинственного мусульманского населения, то вся сложность работы генерала Юденича станет еще понятнее.
В 18 часов командующий и штаб сходятся за обедом. Он тянется недолго. После обеда генерал Юденич нередко выезжает в войска. Чаще же после часовой прогулки он возвращается в ставку, где до поздней ночи принимает доклады о снабжении войск, организации тыла, о решениии кадровых вопросов… Так изо дня в день тянется трудовая жизнь в затерянной среди гор Закавказья ставке командующего».
Распорядок дня ставки Юденича нарушился 9 июля 1915 года, когда 80 турецких пехотных батальонов и кавалерийских эскадронов ударили по русскому 4-му Кавказскому корпусу в долине Северного Ефрата. Противник хотел прорвать его фланги, перерезать растянутые коммуникации этих частей, не доведенных до штатной численности.
Лихие аскеры сбили боевое охранение русских, отпрянувшее к главным корпусным силам. В тылу наших войск взялись за дело диверсионные группы, им охотно помогали местные мусульмане. Командир корпуса воззвал к ставке, чтобы отойти севернее от шквала наступающих турок теперь командовавшего 3-й султанской армией Махмута Камиль-паши.
Юденич просьбы об отступлении еще с Сарыкамыша не переваривал. Он срочно сформировал высоко маневренный сводный отряд под командой генерала Н. Н. Баратова. Его 24 пехотных батальона, 36 конных сотен и около сорока орудий должны были вонзиться на левом фланге в тыл к туркам. Совместным контрнаступлением баратовцы с 4-м корпусом едва не окружили врага у селения Кара-клис, только в плен взяли 3 тысячи солдат противника.
Юденич быстро ввел в бои еще два корпуса, чтобы Камиль-паша не успел перекинуть подкрепления для развития своей инициативы. Больше всех отличился здесь ударный отряд генерала Чернозубова, проскочивший вперед на сотни километров. Широкое турецкое наступление было сорвано, за что генерал Юденич удостоился ордена Св. Георгия 3-й степени.
* * *
Разделываться дальше с 3-й турецкой армией Н. Н. Юденичу довелось в его знаменитом Эрзурумском сражении. Перед новым, 1916 годом было удобно разгромить ее главные силы тысяч в шестьдесят бойцов при 122 орудиях, пока к ним не подошли подкрепления, которые перебрасывались из района проливов после провала там Дарданелльской операции союзников. Венцом славного дела должно было стать взятие легендарно укрепленной старинной турецкой крепости Эрзурум.
Русско-турецкий фронт, на котором предстояло закипеть боям, тянулся на 400 километров от Черного моря до озера Ван. Армейская тыловая база, узел транспортных коммуникаций крепость Эрзурум надежно прикрывалась 3-й армией Кемаль-паши, ее фланги хорошо страховались труднопроходимыми для конников горами. Юденич положился в предстоящем сражении на тщательность подготовки своей армии и внезапность ее удара.
С ноября 1915 года началась перегруппировка русских войск под видом учений, выхода на отдых. Чтобы маршевое пополнение не приметили, оно переваливало горы лишь ночами со светомаскировкой. Дезинформировали противника, отводя в тыл днем с дивизионных передовых по батальону, чтобы в темноте возвращать обратно.
Для подготовки к зимнему штурму использовали опыт боев в Балканских горах на последней русско-турецкой войне. Каждому солдату выдавали валенки, полушубок, ватные шаровары, папаху с назатыльником. Бойцов 1-го Кавказского корпуса, которым предстояло наступать по высокогорью под ярким солнцем, снабдили защитными очками. Заготовили белые коленкоровые халаты и чехлы на шапки.
В конце декабря, за пять суток до начала наступления, для обеспечения строжайшей секретности и полной внезапности участок прорыва турецкого фронта у селения Сонамер изолировали от тыла. На всех его подходах встали заставы, окрестности обозревали конные разъезды: всех впускать, никого не выпускать. Телеграфисты на почте лишь принимали информацию, поезда из недалекого Карса уходили пустыми.
Его высокопревосходительство генерал от инфантерии командующий Кавказской армией Н. Н. Юденич постарался. Русский удар утром 28 декабря 1915 года оказался для турок совершенной неожиданностью.
На 10-й турецкий корпус по ольтинскому направлению обрушился 2-й Туркестанский корпус русских. 30 декабря на сарыкамышском направлении пошли в наступление 1-й Кавказский корпус и ударная армейская группа. С обеих сторон дрались ожесточенно, многие навечно легли в горах следующей новогодней ночью. К вечеру 1 января почти все резервные турецкие части были брошены в сражение для поддержки их передовых войск.
Талантливейший Юденич сумел совершить в эту ночь блестящий маневр. Он едва ли не интуитивно вдруг повернул свои батальоны с ольтинского и эрзурумского направлений на перевал Мергемир, о котором Кемаль-паша и не думал, сосредоточившись на отражении главной русской атаки. Через бешеную вьюгу на Мергемире рванулись вперед солдаты генералов Волошина-Петриченко и Воробьева. За ними высокогорьем по снежным заносам, под воющим ветром, в 30-градусный мороз в прорыв ухнула Сибирская казачья бригада!
По берегу Аракса также погнали турок авангардные батальоны 4-й Кавказской стрелковой дивизии. У Махмута Камиль-паши не осталось резервов парировать удары. К 6 января сибирские и кубанские казаки уже атаковали турецкий арьергард на ближних подступах к фортам Эрзурума. 3-я турецкая армия отступила сюда наполовину разгромленной, в русском плену было около двух тысяч аскеров из четырнадцати полков, числившихся в восьми дивизиях. Дикий беспорядок загнанных в крепость турок…
Великолепно было бы ворваться в Эрзурум на плечах врага взять в третий раз! Русские героически брали его в 1829 и 1878 годах. Эту крепость многие помнили хотя бы по пушкинскому «Путешествию в Арзрум». В ее монолитности снова непобедимой (опять показалось слабодушным среди «очередных» штурмующих) летела в поднебесье среди гор в снегах и льдах крепостная махина. Шутка ли сказать! Она защищала под названием Карин древних армян, Теодосиополисом — византийцев, Каликалой — воинов Арабского халифата и с XI века Эрзурумом — сельджуков, а турки, войска Османской империи встали у этих крепостных бойниц еще в 1514 году.
Перед армией Юденича лежал целый крепостной район. В его основе царила природная гряда-позиция Девебойну. С хребта ощетинились одиннадцать отлично оснащенных для круговой обороны фортов в две линии. С севера их сторожили полевые укрепления. Южное предместье крепости прикрыли два мощных форта, с которых простреливались не только ближние дороги, а и тропы между скал. Горная оборонительная линия Эрзурума тянулась более сорока километров.
Большинство крепостных фортов являлись каменными многоярусными башнями с амбразурами для орудий. Часть из них предваряли два-три вала и система рвов, по которым можно было палить из капониров, полукапониров некоторых фортов. Гарнизоны этих чудищ были из сплоченных орудийных расчетов и пехоты.
Эрзурумская крепость, развернутая фронтом на восток, с надежнейше прикрытыми флангами, выглядела неуязвимой. Но Юденич, как и многие русские воины, израненные в предыдущих войнах, успевшие и на этой пропахнуть порохом, хорошо знал, что слабы у исполина фортификации тыловые обводы. Через них можно было ворваться, раздавить мощнейший крепостной город, если удастся зайти с Эрзурумской равнины.
Генерал Юденич едва ли и не во сне видел, как ринется на Эрзурум его армия, сомнет врага и в третий раз увенчает русскими православными знаменами эту седую басурманскую цитадель, обагренную реками крови за столетия. Но санкции на штурм Ставка Верховного не давала, в его успех мало верилось. Брать такую горную крепость в самый разгар зимы казалось мальчишеством.
Н. Н. Юденича, добивавшегося права штурмовать, долго склоняли в верхах как авантюриста. Но он все-таки настоял на своем, получил высочайший приказ, взяв на себя всю ответственность за последствия операции.
Какая была бы ответственность у дважды Георгиевского кавалера генерала Юденича в случае неудачи? Образец ее показал, например, в самом начале этой войны так же отменно отвоевавший русско-японскую командующий 2-й армией Северо-Западного фронта генерал от кавалерии А. В. Самсонов. Когда его войска в Восточно-Прусской операции попали в котел, он застрелился.
Генерал Юденич в своем эрзурумском выборе рисковал, но все же, как всегда, не был авантюристом. Точность его расчетов, высокий психологизм, ощущение духа армии отмечали многие современники командующего. Так, известный белый генерал-лейтенант Б. А. Штейфон, воевавший в Первую мировую подполковником в разведке полевого штаба Юденича, активный участник подготовки штурма и взятия Эрзурума, позже указывал:
«В действительности каждый смелый маневр генерала Юденича являлся следствием глубоко продуманной и совершенно точно угаданной обстановки. И главным образом, духовной обстановки. Риск генерала Юденича — это смелость творческой фантазии, та смелость, какая присуща только большим полководцам».
* * *
Началась тщательнейшая подготовка к штурму крепости. О ее качестве достаточно упомянуть, что разведку планомерно вел авиаотряд, летчики которого вылетали по графику, лично утвержденному Юденичем. За 21 день он перегруппировал свою армию: две трети ее бойцов и столько же пушек командующий нацелил на непосредственную атаку.
29 января после артподготовки в сильнейшую метель при 20-градусном морозе русские колонны двинулись брать Эрзурум в третий раз. Юденич, засевший с небольшим полевым штабом у передовой, приказал штурмовать без передышки, круглосуточно.
Днем и ночью солдаты и офицеры пытались взлететь по обледенелым склонам фортов. Они прорывали ряды колючей проволоки под сплошным огнем, сотнями теряя товарищей. И за первые сутки кавказцы сумели взять северную часть Гурджибогазского прохода, ведущего на Эрзурумскую равнину, и форт Далан-гез.
Далан-гез держал штурмовой отряд подполковника И. Н. Пирумова. С рассвета 1 февраля по нему яростно ударило более сотни турецких орудий. Русских отрезали от своих ураганным огнем, аскеры стеной пошли отбивать позицию. Пять бешеных турецких атак отразили пирумовцы из винтовок и пулеметов. Кончались патроны. Шестую атаку турок бойцы подполковника встретили штыками.
В седьмом турецком накате в поредевших рядах этого батальона 153-го пехотного полка врукопашную дрались рядом со здоровыми и раненые, кто сумел подняться. И была уже в кромешной темноте восьмая турецкая атака на русский Далан-гез…
Тогда наших Бог спас: к уцелевшим под настилом вражеского огня проскочил смельчак на осликах с боеприпасами. Не узнали и потом имя того, кто совершил этот подвиг, не отозвался герой, по-православному. Из 1400 нижних чинов и офицеров, дравшихся в форте, осталось в живых 300 — большинство раненые.
Этот день был во всем штурме переломным. Русские захватили последний из фортов, запиравших Гурджибогазский проход в ту самую долину, откуда только и можно взломать эрзурумскую неприступность.
Ключом лежала между русскими и турками Девебойнская позиция. Ее турки ни за что не могли отдавать. Чтобы защитить эти горы, они бросились из крепости на их высоты. Русская линия гнулась от сплошных контратак, но не ломалась. Юденич окончательно рискнул: бросил в наступление вместе со 2-м Туркестанским корпусом прославившиеся под Сарыкамышем колонны удалых генералов Волошина-Петриченко и Воробьева, а конница полковника Раддаца пошла рейдом во вражеский тыл.
3 февраля 1916 года древняя крепость Эрзурум пала перед Юденичем! Здесь его армия захватила 8 тысяч пленных и 315 орудий.
Среди еще дымящих эрзурумских пожарищ генерал Юденич лично вручал Георгиевские кресты. Их кавалерами стали более сотни солдат, казаков, унтеров, целый ряд офицеров. Главнокомандующий Кавказским фронтом великий князь Николай Николаевич, поздравляя войска с победой, стоя перед строем, снял папаху. Он повернулся к генералу Юденичу и низко поклонился ему.
Преследование турецких войск продолжилось до 2 марта по неприятельской территории на глубину свыше 150 километров. Всего за Эрзурумскую операцию турки потеряли 66 тысяч бойцов, в том числе 13 тысяч пленными. Русские — 2300 убитыми и 14700 солдат, офицеров оказалось раненными и обмороженными. Это наступление также заставило турок прекратить активные действия против англичан в Египте и Месопотамии.
Анализируя действия Н. Н. Юденича в сражениях за Сарыкамыш и Эрзурум, генерал-квартирмейстер Кавказской армии генерал Е. В. Масловский позже отмечал:
«Генерал Юденич обладал необычайным гражданским мужеством, хладнокровием в самые тяжелые минуты и решительностью. Он всегда находил в себе мужество принять нужное решение, беря на себя и всю ответственность за него, как то было в Сарыкамышских боях и при штурме Эрзурума. Обладал несокрушимой волей. Решительностью победить во что бы то ни стало, волей к победе весь проникнут был генерал Юденич, и эта его воля в соединении со свойствами его ума и характера являли в нем истинные черты полководца».
За эрзурумское дело генерал от инфантерии Н. Н. Юденич был удостоен полководческой награды — ордена Св. Георгия 2-й степени. В Первую мировую войну награждение этим так называемым императорским военным орденом генерала Юденича оказалось последним в истории старой русской армии.
Семьдесят лет коммунистического владычества в России приучали считать ту войну значительной едва ли не от того, что она вызвала Октябрьский переворот, который большевики потом назвали Великой Октябрьской социалистической революцией. Но Великой войной называли современники в России боевые годы 1914–1917 — Первой мировой войны, как она потом стала на Западе называться в отличие от Второй мировой войны. Великими победами окрашивали ту Великую войну русские полководцы, подобные Н. Н. Юденичу.
Еще одной драгоценностью в славную сокровищницу этой войны легла последующая Трапезундская наступательная операция генерала Юденича. В марте 1916 года кавказский наместник великий князь Николай Николаевич, вернувшись из центра России, привез ему глубокую благодарность государя императора Верховного главнокомандующего Николая Второго и его пожелание попытаться нанести успешный удар по турецкому порту Трапезунд.
Юденич ответил без заминки:
— Думаю, справимся. Приморский отряд генерала Ляхова численностью в 15 тысяч человек при 50 орудиях во взаимодействии с кораблями Батумской военно-морской базы капитана 1 ранга Римского-Корсакова в состоянии разбить турок на побережье.
Накануне наступления армейцев вдоль черноморского берега часть кораблей прибыла из-под Севастополя. В течение операции войска поддерживал огонь корабельной артиллерии одного линкора, двух эсминцев, двух миноносцев и нескольких канонерских лодок.
Операция началась в конце марта, а к 1 апреля наступающие русские части были уже перед турецкими укреплениями на западном берегу реки Карадера. С кораблей, помогая наступающим, высадился десант из двух Кубанских пластунских бригад с артиллерией и обозами. Оборона турков была прорвана, путь на Трапезунд открыт.
Этот портовый город-порт, называющийся ныне в Турции Трабзон, русские взяли через четыре дня. Захват Трапезунда позволил Юденичу заложить здесь крупную тыловую базу. Для ее прикрытия командующий образовал на местной территории укрепрайон, прикрытый двумя пехотными дивизиями, из которых сложился 5-й Кавказский корпус.
В 1916 году султанское командование попробовало проявить новую инициативу на Кавказе. В помощь турецкой 3-й армии пришла 2-я армия под командованием Иззет-паши. В начале августа турки обрушились на войска нашего 1-го Кавказского корпуса и начались упорные бои.
Юденич решил дать рвущемуся вперед противнику встречное сражение. Ускоренным маршем он перебросил в район Киги две дивизии только что сформированного 6-го Кавказского корпуса. В предельно тяжелом обмене ударами русские снова сломили врага и погнали его дальше.
В начале сентября наступающие части Юденича вышли на рубеж Элехеу—Эрзинджан—Огнот-Битлис—озеро Ван и установили новую линию фронта.
В войне на Кавказе повисла победоносная для русских пауза. На суше крепко держал фронт Юденич, на море разогнал турок с немцами по портам не менее талантливый вице-адмирал А. В. Колчак, с июля 1916 года командовавший Черноморским флотом.
Начало нового военного 1917 года для генерала Юденича, как и для всех фронтовых командующих, прошло под знаком разложения российской армии. Он сталкивался с ситуациями, когда его деятельность пытались парализовывать различные кавказские политические организации, общественные комитеты и тому подобные собрания, сборища, сходки, которыми набухало то преддверие Русской Смуты, как назвал позже революционные события генерал Деникин, пока так же настороженно наблюдающий за событиями командиром фронтового 8-го армейского корпуса неподалеку в Румынии.
Поэтому, много не загадывая, Юденич планировал на весну частное наступление на севере Ирака, начинающегося неподалеку от турецкого озера Ван. Коррективы внесло январское появление в Тифлисе представителя союзнической Британии. Англичанин от имени своего главного командования стал настаивать, чтобы русские надавили на фланг и тыл 6-й турецкой армии, успешно дравшейся против британцев на юге Ирака.
Поэтому Кавказская армия 2 февраля начала наступать по багдадскому и пенджвинскому направлениям. Войска Юденича успешно прорвались к границе Месопотамии и к Пенджвину. Благодаря этому англичане в конце февраля взяли Багдад.
Как и для всех отдаленных фронтов, громом прозвучало 2 марта 1917 года в штабе Юденича отречение государя Николая Второго от престола… Главком Кавказского фронта великий князь Николай Николаевич немедленно выехал из Тифлиса в Ставку Верховного в Могилеве.
Вскоре после отъезда великого князя в Тифлис поступила телеграмма с приказом Временного правительства, которым командующий Кавказской армией Н. Н. Юденич назначался главкомом армиями Кавказского фронта на место своего великокняжеского тезки по имени и отчеству. В новом правительстве России благожелательно оценили, что генерал Юденич не проявил никакого сочувствия отречению государя.
Смута, вознесшая Юденича в главкомы, сказалась и на его скоропостижном дальнейшем падении. Началось с того, что экспедиционный корпус генерала Баратова, наступавший в помощь англичанам в долине реки Дияла, стал испытывать трудности с провизией. Юденич, получив об этом донесение, обратился к командующему союзников с просьбой о помощи, но тот отказал. В связи с этим неустойчивые «революционные массы» русских солдат накануне сезона тропической жары стали преждевременно раскаляться.
Вскоре Юденичу доставили от Баратова очередную телеграмму: «Созданный в корпусе солдатский комитет самочинно арестовал представителя английского военного атташе при корпусе капитана Грея».
Начавший раздражаться самодеятельностью нижних чинов Юденич решил прекратить наступать и отвести эти части в районы, где было бы меньше поводов для митингов. Деятели Временного правительства в Петрограде забеспокоились. Февралистам требовалось и с демократизацией солдат уладить, и перед союзниками уверенно выглядеть. Юденичу от них пошел поток телеграмм, которые требовали возобновить наступление.
Генерал Юденич, уже осознающий, что свержение старого строя уничтожило и дисциплину в войсках, в конце апреля направил в Ставку Верховного подробный, глубоко аргументированный доклад о положении на Кавказском фронте. В нем он нелицеприятно высказывался о грустных перспективах, если демократизация армии продолжится. Военная косточка, кавалер трех Георгиев (а полного банта из четырех не имел никто) генерал Юденич, так же, как и другие блестящие полководцы этой войны: Алексеев, Деникин, Корнилов, Каледин, — пытался убедить правительство выскочек, что либеральные затеи с армией приведут к ее краху.
Петроградское правительство отреагировало на демарш главкома армиями Кавказского фронта немедленно: 7 мая 1917 года генерала Юденича отстранили от должности как «сопротивляющегося указаниям Временного правительства» и вызвали в столицу.
Юденич прибыл в Петроград во второй половине мая. Опальному генералу поручили мало к чему обязывающую инспекцию: объехать казачьи области для ознакомления с царящими там настроениями.
Николай Николаевич сначала навестил родную Москву, куда вернулась с Кавказа его семья. Здесь он побывал на параде войск Московского гарнизона, проходившем на Девичьем поле. Встречался со своими бывшими однополчанами, бывал в Александровском военном училище, с которого началась его карьера.
17 июня 1917 года генерал Юденич прибыл в Могилев, в Ставку Верховного главнокомандующего, которым являлся тогда генерал Брусилов, сменивший на этом посту 22 мая генерала Алексеева. Михаила Васильевича Алексеева сняли за его антиправительственную речь на первом офицерском съезде в Ставке, где он осуждал политику Временного правительства, ведущую к разложению армии.
Не успел Юденич поправить свои дела у Алексеева, который, являясь начштаба Верховного главкома государя императора, с большим пиететом относился к нему. После удачи Эрзурумской операции генерал Алексеев высоко отметил стратегический успех наступления Кавказской армии. Он подчеркивал, что войска Юденича, взяв крепость Эрзурум, овладели единственным укрепленным районом Турции в Малой Азии, приоткрыли ворота через недалекий Эрзинджан в Анатолию и центральные провинции Османской империи.
— Этот успех приобрел на Ближневосточном театре особую значимость на фоне неудач в ходе Дарданелльской операции и наступления англичан в Месопотамии, — отмечал М. В. Алексеев.
Новый Верховный главком генерал от кавалерии А. А. Брусилов (которого так же скоропостижно 18 июля сменит следующий новоиспеченный Временным правительством Верховный — генерал Корнилов) был протеже нового военного министра Керенского, севшего на место прежнего — Гучкова. Бывший главком армиями Юго-Западного фронта Брусилов, хотя и выпускник Пажеского корпуса, безусловно, был более «революционной» фигурой, нежели вышедший из низов Алексеев.
А. И. Деникин, работавший начштабом у Верховного Алексеева, потом и у Брусилова на этом посту, о его назначении в «Очерках Русской Смуты» написал:
«Назначение генерала Брусилова знаменовало собой окончательное обезличение Ставки и перемену ее направления: безудержный и ничем не объяснимый оппортунизм Брусилова, его погоня за революционной репутацией лишали командный состав армии даже той, хотя бы чисто моральной опоры, которую он видел в прежней Ставке».
В Могилеве приезд Брусилова Верховным приняли крайне сухо и холодно. Тут хорошо помнили, как этого «революционного генерала» в Каменец-Подольске толпа носила в красном кресле. Его поведение при могилевской встрече подтвердило, что бывший паж окончательно «заалел». Обходя почетный караул батальона Георгиевских кавалеров, Брусилов не поздоровался ни с кем из офицеров. Зато долго жал руки солдатам: у ошеломленных посыльного и ординарца от изумления выпали винтовки, взятые на караул.
Поэтому старому императорскому служаке 55-летнему Юденичу с Брусиловым не могло повезти, несмотря на то, что он прибыл в Ставку июньским днем, когда войска Юго-Западного фронта уже не императорской армии попытались перейти в свое последнее наступление.
Никому не требующийся бывший главком победоносного Кавказского фронта Юденич снова возвратился в Москву, где и застал его Октябрьский переворот в Петрограде.
* * *
С этого времени мы снова узнаем о генерале Юдениче, быстро обретающем воинское вдохновение и боевую форму. В конце октября 1917 года Николай Николаевич прибывает в большевистский Петроград, где переходит на нелегальное положение. Здесь М. В. Алексеев с середины октября формирует свои офицерские «пятерки», которые превратятся в «Алексеевскую организацию», а потом на юге России — в белую Добровольческую армию.
30 октября 1917 года генерал Алексеев выезжает на Дон, где провозглашает:
«Русская государственность будет создаваться здесь… Обломки старого русского государства, ныне рухнувшего под небывалым шквалом, постепенно будут прибиваться к здоровому государственному ядру юго-востока».