XII~Осень Пастыря

XII~Осень Пастыря

«Победителей можно и нужно судить, можно и нужно критиковать и проверять… меньше будет зазнайства, больше будет скромности»

И. Сталин

Эскиз портрета, включая особенности антропометрии

Политик-реалист до мозга костей, Сталин до конца своих дней сохранил трезвость мышления. Даже среди всеобщего ликования, вызванного военными победами, когда все люди вокруг него были предельно возбуждены, он сохранял сдержанность. Только был просто несколько веселее, чаще шутил и улыбался, но к этому и свелись, пожалуй, все перемены в его поведении, допустим в сорок пятом году, по сравнению с сорок первым.

Кавказец явно считал гражданским долгом выдержать свой твердосплавный характер от самого дня рождения до последнего вздоха. Почетнейший титул генералиссимуса, присвоенный Сталину сразу после войны, никоим образом не сказался на его манерах.

Общеизвестно, что на каждом этапе своего развития человек характеризуется своей натурой: физическими данными (внешний вид, пол, голос, здоровье и прочее), интеллектуальным потенциалом (ум, мышление). А также восприятием внешнего воздействия: воспитанием, образованием и личным опытом. Из этих характеристик складывается фундамент личности и в большой степени — вне сознания человека — личностные и трудовые способности.

У каждого хорошего руководителя особенно ярю должны быть выражены: сильный индивидуальный профиль, готовность вступить в конфликтную ситуацию, достаточно прямой характер, чувство уверенности в межчеловеческих отношениях, а также в пространственной и технико-экономической ориентации.

Всем этим качествам Сталин вполне соответствовал. Сталинский стиль руководства характеризуется практически оптимальным сочетанием вертикально-круговых групповых структур, что исключительно ярко проявилось в годы войны. Тогда на совещания в Государственный Комитет Обороны часто приглашались члены Ставки Верховного Главного командования и, наоборот, в Ставке при рассмотрении особо важных вопросов непременно присутствовали представители ГКО. Таким образом, при большой экономии сил и времени достигался наилучший результат — эффект кооперации. Принятые путем совместного обсуждения решения незамедлительно доводились до нижестоящих инстанций.

Из личностных способностей укрепления авторитета Сталина превыше всего способствовали чувства ответственности, пунктуальности и правдолюбия. Главными социально-психологическими особенностями Вождя являлись надежность и сдержанность в эмоциях, а также понимание справедливости. Из способностей активизирующих своих подопечных у Сталина необходимо выделить личный пример, оптимистичность и энергия.

Трудовые способности каждого руководителя должны примерно соответствовать следующим параметрам:

Интеллектуальные способности:

—абстракционная и концентрационная способность;

— хорошая память;

— быстрота восприятия;

— креативность.

Организационные способности:

— ясные представления задач;

— коммуникативность;

— быстрота обработки и передачи информации;

— проработка параллельных задач;

— кооперативность.

Стратегические способности:

— способность к аналитическому и синтетическому мышлению;

— интуитивность;

— прозорливость;

— правильная оценка ситуации;

— широта интересов и знаний.

По многим из составляющих данной таблицы Сталин, несомненно, почти идеально подходил в качестве главы огромного государства.

Из стратегического таланта вождя наиболее выпукло проявились его способности не только анализировать, то есть разлагать на неотъемлемые компоненты, но и синтезировать их или складывать в одну целостную картину.

Джилас, несколько раз встречавшийся со Сталиным, необычайно удивился тому, что он оказался не слишком большого роста и далеко не атлетического телосложения.

Описание конструктора Яковлева несколько соответствует характеристикам югослава: «Сталин был немного ниже среднего роста, сложен пропорционально, держался прямо, не сутулился. Я никогда не видел у него румянца, цвет лица — серо-землистый. Лицо в мелких оспинах. Волосы гладко зачесаны назад, черные, — отмечал самолетостроитель, — с сильной сединой. Глаза серо-коричневые. Иногда, когда он (Сталин — М.А.) хотел — добрые даже без улыбки, а с улыбкой — подкупающе ласковые. Иногда, в гневе, — пронзительные. Когда раздражался, на лице появлялись мелкие красные пятна».

В то же время зарисовка Яковлева не производит отталкивающего впечатления, в отличие от портрета Джиласа. Последний меряет Сталина исключительно взглядом закройщика из портновского ателье, либо оценщика на роль супергероя голливудского боевика. Но кавказец — деятель политический, он не исполнитель роли Тарзана

— суператлет того времени Джонни Вайсмюллер. Ему ни к чему рельефные и красивые бицепсы, обладание которыми не всегда говорит о наличии интеллекта.

Помимо самого Сталина югослав довольно мрачными красками обрисовал и ближайших сотрудников вождя. Вне всякого сомнения, Джилас чрезмерно субъективен в своих суждениях, его удивило также определенное пристрастие Сталина и его окружения к пище. С юношеским максимализмом он изобразил их некими сказочными обжорами. Между тем, у людей преклонного возраста, напряженно работавших практически круглосуточно, оставалась почти одна радость в жизни — расслабиться за вкусным обедом в кругу единомышленников. Не исключая категорически попутного разрешения довольно важных вопросов.

Исключительно по недомыслию и бестактности балканец Джилас злоупотребил, оказанными ему доверием и честью — трапезничать совместно с российскими правителями в достаточно интимной обстановке.

Чего нельзя сказать о другом горце, кавказском. «Я думал, — писал Баграмян, — что И.В. Сталин высок ростом, плечист и что внешность его, если можно так выразиться, соответствует тому ореолу величия, которым он был окружен в народе». Он признавался, что его удивило и немного даже разочаровало при первой встрече со Сталиным, что он оказался человеком несколько ниже среднего роста, одетым весьма скромно и неброско. Никакой особенной статью и осанкой Верховный Главнокомандующий не выделялся среди окружающих. Перед аудиенцией Баграмян сильно волновался и, лишь тщательно подготовившись, уделил внимание своему изрядно поношенному обмундированию.

Тот вечер оставил в его памяти неизгладимое ощущение. Баграмян вернулся из Кремля во власти сильнейших впечатлений о том, что во главе державы «стоит не только выдающийся политический деятель современности, но также хорошо подготовленный в вопросах военной теории и практики военачальник».

Он сомкнул веки лишь перед самым рассветом и вскоре был потревожен одним из адъютантов Тимошенко для снятия мерки портным. В тот же день Баграмян облачился в новехонький китель и при вторичном приеме в Кремле, по удовлетворенному взгляду Сталина понял, что главным образом ему обязан столь скорому соответствию своего звания генерала и занимаемой высокой должности. На этот раз Верховный пригласил Баграмяна в числе группы высокопоставленных генштабистов и генералов с фронта.

«Во время ужина Сталин очень искусно создавал непринужденную, товарищескую обстановку. Его вниманием не был обойден ни один из сидящих за столом, каждому он сумел сказать что-либо существенное и приятное либо в форме краткого тоста, либо остроумной реплики. Тосты произносились, главным образом, в честь сражающихся войск. Сталин при этом показывал свое умение слушать других, тонко вызывая присутствующих на откровенный обмен мнениями, в ходе которого выяснялись взгляды военачальников на развитие боевых действий, их оценки слабых и сильных сторон немецко-фашистских войск и их командования.

Сталин был верен своей привычке: мало сидел, почти все время двигался вдоль стола, не расставаясь со своей трубкой. Он завязывал живые беседы то с одним, то с другим из присутствующих, охотно и подробно отвечал на заданные ему вопросы, вместе с тем, все это время не только был в курсе общей беседы, но и умело руководил ею». Когда в общей беседе возникла краткая пауза, Сталин поднял руку с трубкой в знак привлечения внимания, и засим под общий хохот зачитал знаменитое письмо запорожских казаков турецкому султану.

Вечер закончился, и у Баграмяна сложилось впечатление, что он был организован Сталиным не только для оказания внимания фронтовым военачальникам, но и с целью информирования их о ходе войны и возросших возможностях Красной Армии. Верховный стремился еще более укрепить веру в грядущую победу, показать, что противник достоин лишь презрения и ненависти. Поэтому счел уместным зачитать письмо запорожцев султану.

Общеизвестно, что Сталин отличался крайней неприхотливостью в обыденной жизни, был сущим бессребренником. Его не прельщал ослепительный блеск самих дорогих драгоценных камней или заманчивое мерцание желтого металла. Он был также весьма далек от стремления одеваться вычурно, помпезно и дорого. Генералиссимуса отчасти можно упрекнуть лишь в некоторой расточительности при проведении трапез в своей резиденции. В то же время данный фактор дополнительно свидетельствует не столько о «тоталитарной расточительности» (как выражался Черчилль) Сталина, но о широте души и хлебосольстве кремлевского владыки.

В последние годы жизни Сталина круг его не столь обширных развлечений сузился до предела. В годы войны, в его квартире в Кремле одна большая комната служила одновременно столовой и кабинетом. Большую часть комнаты занимал длинный обеденный стол. Одновременно, с максимально возможным комфортом, за него могло усесться не более двадцати человек.

Сталина и его гостей обслуживала преданная до самоотверженности Матрена Бутусова. Женщина в возрасте, простая и очень опытная, невероятно сноровистая и исключительно чистоплотная. Ассортимент блюд был не слишком велик и отличался экономичностью и простотой. Из спиртных напитков на столе неизменно присутствовали перцовка, коньяк и разные грузинские вина. Хозяин весьма разбирался в винах и любил комментировать незамысловатые этикетки на бутылках. Сталин с удовольствием угощал своих гостей спиртными напитками. Даже любил напаивать, для него данное действо являлось, одновременно развлечением и экзаменом на прочность. У русских всегда особым уважением пользовался субъект, крепко державший удар большого количества алкоголя. Считалось, отчасти справедливо, что этим определяется его несомненная моральная стойкость.

Любопытный случай произошел однажды на большом обеде в Кремлевском дворце в честь прибытия министра иностранных дел Англии сэра Энтони Идена. Последний посетил СССР сразу после победоносного Московского сражения. Его усадили справа от Сталина, восседавшего во главе стола. Советский посол в Великобритании Майский устроился рядом с Иденом в качестве переводчика. На столе перед министром в числе прочих горячительных напитков стояла большая бутылка перцовки. Желтоватый цвет жидкости несколько напоминал шотландское виски. Иден заинтересовался содержимым загадочной бутылки и спросил Сталина:

— Что это такое? Я до сих пор не видел такого русского напитка.

Сталин едва заметно ухмыльнулся, глаза его заискрились. Он ответил: — А это наше русское виски.

— Вот как? — живо отреагировал Идеи. — Я хочу его попробовать.

— Пожалуйста. — Сталин, взяв бутылку, собственноручно налил английскому министру полный бокал. Иден опрометчиво сделал слишком большой глоток. На его лицо явственно отразилась вся мощь спиртного. Когда он отдышался и несколько пришел в себя, Сталин заметил:

— Такой сильный напиток может употреблять только крепкий народ. Гитлер начинает это чувствовать.

После обеда иногда играли в городки. Сталин принимал участие в старинной русской забаве, бросая орудие необычно, тычком, но ловко выбивая фигуры. На бильярде он играл хорошо, тихими точными ударами, никогда не бил сильно, тщательно целился.

После войны вождь постепенно организует приемы исключительно на даче. Принимая кого-либо на даче, Сталин вызывал через начальника личной охраны генерала Н.И. Власика и тех лиц, которых приглашал на обед или ужин.

Одевался Сталин весьма просто и непритязательно, в однотонный, неброского цвета китель или френч и такого же цвета брюки.

Духовный мир Вождя не отличался особой многогранностью интересов, был отчасти беден, порою даже примитивен. В мышлении его было мало места разного цвета оттенкам, оно не играло разноцветной палитрой. Сталин очень любил смотреть кинофильмы и живо реагировал на особо задевавшие его сцены. Приглашение посмотреть киносеанс вместе с ним, также было знаком особой милости и доверительности.

Но манера поведения Генералиссимуса отдельным рафинированным европейским политическим деятелям отнюдь не импонировала.

Черчилль полагал, что Сталин выказал повадки больше присущие малообразованным и малокультурным людям.

Шарль де Голль преувеличивал, несомненно, когда рассказывал Мальро, что при совместном просмотре советской патриотической киноленты кавказец наставил ему синяков якобы неумеренным выражением восторга.

В целом, француз генерал де Голль, в 1920 году выполнявший функции офицера-инструктора польской армии, достаточно негативно обрисовал русского Генералиссимуса. Хотя признает, что «взаимопонимание с Рузвельтом у него было хуже, чем со Сталиным»

Вместе с тем, «генерал, характеризовавший Рузвельта как «практика-демократа», так и не дал четкого определения грузину», поскольку не смог разгадать его. По ощущениям де Голля, Сталин в 44 году «превратился во всесильного старого рыжего кота», либо в обаятельного и усатого, но дракона.

Анекдотичный случай произошел на одном из заседаний комиссии, на котором обсуждались правительственные премии по литературе и искусству с участием Сталина. Обсуждались претенденты на награды за актерские работы фильма «Адмирал Нахимов». После основных дебатов Жданов сообщил, что один известный актер, не включенный в число номинантов, подал своеобразную апелляцию. Причем проситель, игравший роль турецкого паши, умудрился мотивировать тем, что «если ему не дадут премии, то это может выглядеть как неправильная оценка роли нашего противника в фильме, искажение соотношения сил».

Явно нескромную просьбу ухмыляющийся Сталин, тем не менее, предложил удовлетворить. И уже посерьезнев, инициировал награждение другого актера, понравившегося ему в том же фильме, но вообще не просившего премию.

На заседаниях по государственным наградам возникали и такие ситуации. Некто, сославшись на то, что цирковые зрелища любит народ, поставил вопрос о премиях артистам данного жанра. На данную реплику Сталин отреагировал мгновенно, воскликнув:

— Ну и что, народ смотрит и балаган. Что ж, и балаган тоже включать в искусство? Нет, я не возражаю по поводу цирка, над этим следует подумать. В данном случае я возражаю только против вашего довода насчет народа.

В данном случае Генералиссимус выразил свое крайнее неприятие популистско-обывательским подходом в серьезном деле.

Сталин обладал своеобразным чувством юмора. Сам любивший пошутить, он не сразу воспринимал шутки, адресованной ему лично. А может быть, делал вид, что не воспринимает. Поскольку в нем причудливо переплетались преимущественно две ипостаси: рядового гражданина (обычного человека) и деятеля сугубо государственного. При чем, последняя неизменно превалировала: Сталин никогда не забывал, что он глава огромной державы. И посмеяться над ним означало оскорбить государство. Совершенно невозможно было также порою определить, от чьего лица кавказец говорит, лично от своего или государства.

На Ялтинской конференции имел место следующий эпизод. Президент Рузвельт, который давал завтрак, сообщил, что он и Черчилль в секретных телеграммах всегда именовали Сталина «дядя Джо». Черчилль предлагал Рузвельту, чтобы он поделился этим с советским лидером в конфиденциальном разговоре. Но американский президент неосторожно пошутил при гораздо более многолюдном собрании. Сталин возмутился или сделал вид, будто обиделся.

— Кажется, я должен оставить данный дастархан?

Заявил он возмущенно, создав напряженное положение. Ситуацию спас госсекретарь США Джеймс Бирнс, удачно заметивший, что поскольку в Советском Союзе употребляется выражение «дядя Сэм», не может же «дядя Джо» звучать столь обидно в отношении маршала Сталина. Вождь успокоился, якобы сообразив, что прозвище дано ему дружески в знак симпатии.

Весьма симпатично выглядит Сталин в описании, сделанном Симоновым после его послевоенной встречи с литераторами. В конце разговора Генералиссимус осведомился о мнении в писательских кругах «о Ванде Василевской как писателе». А.А. Фадеев выразил общее мнение, оценив невысоко ее дарование. Сталин взглянул на него, помолчал и, как показалось Симонову, был огорчен подобным суждением.

«Но внешне он ничем это не выразил и ничего не возразил». Затем, поинтересовавшись, нет ли более у писателей вопросов, поднялся со стула. За ним встали все остальные.

— До свидания, — Сталин сделал писателям в знак приязни, известный всему миру, расслабленный жест правой рукой, — полуотдание чести, полупомахивание.

Придя домой, Симонов немедленно записал все свои впечатления. «Сталин был вчера одет в серого цвета китель, в серые брюки навыпуск. Китель просторный, с хлястиком сзади. Лицо у Сталина сейчас довольно худощавое. Большую часть беседы он стоял или делал несколько шагов взад и вперед перед столом. Курил кривую трубку. Впрочем, курил мало. Зажигал ее, затягивался один раз, потом через несколько минут опять зажигал, опять затягивался, и она снова гасла, но он почти все время держал ее в руке. Иногда он, подойдя к своему стулу, заложив за спинку большие пальцы, легонько барабанил по стулу остальными. Во время беседы он часто улыбался…».

Основа культа Генералиссимуса — личный авторитет

Единовластное управление страной в период величайших сражений второй мировой войны явилось вершиной деятельности Сталина, как политического и дипломатического, военного и народнохозяйственного предводителя. Хотя Генералиссимус лично не столь уж часто посещал отдельные участки фронта. Да, собственно, в этом не было особенной необходимости. Даже лишенные возможности лицезреть Верховного воочию советские солдаты всех национальностей шли в атаку на неприятеля с возгласом, ставшим хрестоматийным: «За Родину, за Сталина!».

Традиционный лозунг времен самодержавной России претерпел трансформацию с непременной персонификацией личности вождя.

Случай, имеющий мало прецедентов в истории любого государства. Понятие Родины, то есть страны и государства, совмещались для советских граждан с именем кремлевского горца. Миллионы людей в стране Советов поклонялись Иосифу Сталину как божеству. Слава имени победителя Гитлера распространилась по всему миру. После столь долгожданной, практически феерической, победы, колониальные народы на всех континентах увидели в нем Вождя, сулившего скорую надежду на независимость в их странах.

Казалось, пик властолюбивых вожделений Сталина достиг своей высшей точки. Однако насколько велика была в реальности власть Генералиссимуса над народом-победителем? В какой степени возвысился он над соотечественниками и насколько был изолирован от обычных людей и естественного человеческого общения? В сущности, правитель любого, самого демократического государства, лишается общепринятых человеческих норм общения. В силу занимаемой должности первого руководителя страны и бремени властных полномочий, перед ним и народными массами создается определенный барьер.

Сталин не составлял в этом смысле исключения. Однако нижеприводимые высказывания Адама Улама явно следует признать преувеличенными сверх всякой меры. Американский профессор, подобно дельфийскому оракулу, вещает о якобы «…огромной, беспрецедентной власти, которую Сталин сосредоточил в своих руках и которая так возвысила его над соотечественниками, что сделала почти неизбежной изоляцию от обычных людей и нормального человеческого общения».

Засим следует следующий удивительный и совершенно несостоятельный пассаж: «Ни один деспот древней истории, ни один современный диктатор не обладал такой абсолютной властью, не мог до такой степени контролировать своих подданных, как Иосиф Сталин. Не было ни одной значительной области экономики, социальной и культурной жизни страны, которая не подчинилась бы его воле и прихоти».

После победоносного окончания войны завершился и процесс укрепления сталинской системы власти, весьма похожей на диктаторский режим. Диктатором, как известно, обыкновенно именуют человека, оказывающего решающее влияние на внутреннюю и внешнюю политику своей страны и в реальности — а подчас и в соответствии с законодательством — не отвечающего ни перед какой другой властью. Но если кавказец даже и являлся диктатором, то он ни в коей мере не был ни тираном, ни деспотом, каким его имеют обыкновение преподносить.

Чисто гипотетически власть Сталина казалась беспредельной, однако фактически она имела свои весьма жесткие ограничения. В его случае предпочтительнее будет говорить о магии авторитета личности Сталина, нежели о самой его власти как таковой.

Еще до войны Сталин завоевал колоссальный авторитет в Советском Союзе и коммунистических партиях других стран. Иногда обожествление его личности принимало комические формы, отмечал Джилас. Всерьез считали, что война окончится в 1942 году, ибо так сказал Сталин. «Когда же этого не произошло, пророчество было забыто, причем прорицатель ничего не потерял от своего сверхчеловеческого могущества».

Но в остальном мире о личности Сталина имели довольно смутное представление. Симптоматичны воспоминания адмирала Вильяма Д. Леги о первой встрече глав правительств в Тегеране. После окончания первого заседания американцы немедленно стали обмениваться впечатлениями о Сталине. Большинство из них заочно «считали его бандитским главарем, который пробился на высший пост в своем правительстве». Неким аналогом Аль-Капоне с Кавказа, надо полагать. Американцы сразу поняли, насколько глубоко они заблуждались…

В период тяжелейших сражений с германским вермахтом Сталин подтвердил и еще более упрочил свой авторитет.

На очень многих самых разных людей советский лидер производил весьма сильное впечатление. Черчилль обмолвился как-то, что как он ни пытался сопротивляться, какая-то непостижимая сила заставляла его вместе с другими подниматься, когда Сталин входил в зал заседаний Ялтинской конференции.

Общеизвестно, что понятие авторитета имеет латинское происхождение и дословно переводится как достоинство или сила, а также власть или влияние. Под авторитетностью (личным авторитетом) принято преимущественно понимать социально-психологическое влияние одного человека (руководителя) на подчиненную ему структуру, организацию и прочее.

Весьма точной представляется следующая классификация руководителей:

— подлинно авторитетный, оптимально сочетающий черты единоначалия и демократичности;

— преимущественно авторитарный;

— преимущественно либеральный;

— псевдоавторитетный.

Преимущественно авторитарный руководитель отличается тем, что он советуется с близкими ему людьми и старается учитывать общественное мнение. Но в процессе принятия решений их мнения учитывает слабо, больше полагается на свой опыт и интуицию, волевой момент в его решениях превалирует.

Поскольку подавляющему большинству народов СССР личность Сталина импонировала, то он очень соответствует первому варианту классификации.

Виды авторитетов также до некоторой степени условно подразделяются на три категории: авторитет от природы и формальный, а также вследствие деловой самореализации. Относительно персоны Сталина следует отнести последний вид.

Во многом кавказец заработал авторитет самостоятельно и в какой-то степени это сделал его ближний круг. Как гласит поговорка: короля делает его свита.

Если окинуть мысленным взором все деяния вождя, то при его жизни практически все они оказывались успешно претворенными. Определенные неудачи имели место, но они носили временный характер и ответственные за них всегда находились. Большинство акций и мероприятий, предпринимавшихся лично Сталиным, довольно часто просчитывались самым тщательным образом. Как правило, он стремился избежать применения недостаточно взвешенных решений.

Разумеется, исключительно благодаря некоторым сталинским личным качествам образовалась властная система, которая теоретически всеобъемлюще пронизывала все стороны жизни советского общества. В то же время, период его правления отличался беспощадной борьбой с малейшими проявлениями коррупции, этим подлинным бичом государств всех времен и народов, вследствие чего пользовался доверием абсолютного большинства населения страны. А стремлением жесткого пресечения любого злоупотребления служебным положением Сталин нажил себе, несомненно, достаточное число недоброжелателей.

Сталинскому имиджу беспристрастного и разумного правителя в народе способствовало всемерное стремление немедленного исправления, если подобное представлялось возможным, любой несправедливости, допущенной к кому-либо. Причем виновные в ошибке, как правило, в профилактических целях без наказания не оставлялись.

Любой исследователь окажется в тупике без учета такой реальности сталинской эпохи, как существование обратной связи между народными массами и властями всех уровней. Всемерно воздействуя на население, в свою очередь Сталин и его окружение получали весьма часто информацию непосредственно от него самого. В сталинские времена был заведен весьма жесткий порядок обращения с корреспонденцией, адресованной высшим партийным и правительственным инстанциям. Любой достаточно грамотный гражданин мог обратиться с аргументированной апелляцией к любому должностному лицу самого высокого уровня. Послания неукоснительно доставлялись адресатам.

Не составляли исключения также жалобы и просьбы, составлявшиеся людьми, находившимися под следствием или в заключении. Одним из неотъемлемых элементов гуманности, имевших место в сталинскую эпоху по отношению к подследственным, являлось то, что письма, отправленные Сталину и любому из членов Политбюро в обязательном порядке регистрировались и доставлялись в секретариат адресата. Это было нечто вроде последнего слова «осужденного на казнь», обращенного к представителям высших инстанций государства. Своеобразным моментом истины отдельного индивидуума, испытанием его на прочность.

Естественно, единственно лишь горестные сетования и жалостливые просьбы рассматривались не слишком охотно. Если же была допущена явная несправедливость в отношении кого-либо и чего-либо и предоставлялась возможность немедленного ее исправления, то немедленно громоздким структурам государства давался задний ход. Подобные акты, несомненно, способствовали укреплению авторитета державы и лично Сталина. В данном аспекте исключительно важной оказывалась роль тех чиновников, которые в силу своих должностных обязанностей первыми знакомились с подобными депешами.

Особым сектором ЦК ВКП (б) на протяжении многих лет заведовал канцелярист А.Н. Поскребышев. В сущности, долгие годы он исполнял обязанности личного секретаря Сталина. В руки Поскребышеву и находившимся под его началом людям первым попадала кремлевская корреспонденция. Именно от них весьма часто зависели судьбы людские. Именно Поскребышев, руководствуясь в качестве исходной точки своим пониманием психологии вождей, решал давать дальнейший ход тому или иному посланию. Он был своего рода безгласным «серым кардиналом».

У Поскребышева имелось несколько вариантов, наиболее полярными из них были: ознакомление Сталина или подшивка в многочисленные папки. Сознавал ли сам канцелярист, насколько велико значение его конторской рутинной работы? Очевидно, в полной мере, да. В противном случае он не продержался бы столь долго вблизи такого взыскательного шефа, как Сталин. Ныне приходится лишь сожалеть, что Поскребышев не оставил никаких свидетельств о многих годах своей совместной работы с Вождем и Генералиссимусом.

Авторитет Сталина кардинально отличается от ленинского, во многом искусственного. Фактически Ленин для России не сделал ничего, кроме обустройства величайшей смуты и последовавшей вслед за этим ожесточенной гражданской войны. Культом своей персоны, доходившим до обожествления, он обязан, прежде всего, Сталину. Последний руководствовался при сотворении кумира, помимо соблюдения чисто этических норм, преимущественно партийно-политическими соображениями. По аналогии с канонами христианства генсек учитывал чувства некоторой части экзальтированно настроенных партийцев для превращения трупа Ленина в объект поклонений, сходных с религиозными.

Сохраняя набальзамированное тело Ленина как олицетворение святых мощей, Сталин, с поддержавшими его персоналиями, превращал, тем самым, в новый, своеобразный, Гроб Господень. Являясь же основным жрецом храма под названием ленинизм, всемерно поощрявшим его расцвет, Главным Хранителем первой святыни страны Советов, Сталин при этом не исключал возможности приумножения личного политического капитала. До последних дней жизни Сталин подчеркнуто скромно называл себя учеником великого Ленина.

Следует учесть также, что путь, который был избран большевиками для строительства справедливого общества, не был проторен ранее никем. Максимально поддерживая и укрепляя культ Ленина, Сталин весьма часто, особенно в первое время, действовал с оглядкой на усопшего вождя. Он неустанно черпал из огромного хаотичного рукописного наследия Ильича в надежде найти некое рациональное зерно. Частыми ссылками на его отдельные озарения Сталин, тем самым, поднимал авторитет Ильича. Он весьма преуспел в создании иллюзии о том, что идеи Ленина бессмертны и дело его живет и побеждает. Но, в конечном счете, благородство и политический расчет Сталина самым пагубным образом сказались на его посмертной судьбе…

Послевоенные тенденции

Радость победы над Германией омрачалась огромными бедствиями, выпавшими на долю народов, населявших СССР. Война принесла на оккупированные территории колоссальные разрушения. Советский Союз потерял значительную часть своего национального достояния. Однако никакие материальные потери невозможно было сопоставить с утратой миллионов человеческих жизней.

Заметно поредевшее население Советского Союза приступило к восстановлению разрушенной части страны. Его воодушевление подкреплялось навеки запечатленным в памяти человечества фактом того, что именно армии страны Советов освободили Европу от гидры фашизма. Восстановлению немедленно был придан стремительный темп, чему поспособствовали сотни тысяч военнопленных из разных стран планеты.

Огромный кредит доверия народа, оказанный во время войны руководству страны и лично Сталину, последний, по мере оставшихся сил, постарался оправдать и после ее окончания. Еще задолго до того как русские армии пересекли границу Германии, вождь поручил соответствующим ведомствам готовить предложения по восстановлению разрушенного хозяйства на территориях, подвергшихся оккупации и перевода на мирные рельсы большинства промышленных предприятий восточной части страны.

Главными помыслами Сталина после войны были: во внутренней политике — скорейшее восстановление полуразрушенной экономики, в следствие чего незамедлительно улучшится жизнь людей; во внешней политике — установление добрососедских режимов в приграничных государствах с явными попытками избегнуть конфронтации с союзными державами.

После окончания войны сдвиг центра власти от партийных (сопоставимых с религиозными) структур к правительственным, то есть советским (практически светским), окончательно закрепляется. Сталин выполняет свои функции лидера страны и опекаемых государств, прежде всего как Предсовнаркома, а с марта 1946 года как Председатель Совета Министров СССР. Вследствие преобразования наркоматов в министерства, революционная терминология практически полностью исчезает в наименованиях структур системы управления. Более явственно проявляются признаки «обуржуазивания» общества. Пленумы ЦК происходят крайне редко, даже конференции ВКП(б) не проводятся, не говоря уже о съездах. Вся текущая работа в стране ведется главным образом правительством.

Характерный штрих, сразу после войны, 10 февраля 1946 года, состоялись выборы в Верховный Совет СССР, а отнюдь не какой-либо партийный синедрион. Накануне выборов Сталин выступил перед избирателями своего округа.

«Наша победа означает, прежде всего, — заявил Генералиссимус, — что победил наш советский общественный строй, что советский общественный строй с успехом выдержал испытание в огне войны и доказал свою полную жизнеспособность». Во-вторых, акцентировал Сталин, «победил наш советский многонациональный государственный строй». Вождь подчеркнул, что без экономической базы, существенно увеличившейся за период между двумя мировыми войнами, победа Красной Армии была бы немыслима, а, значит, истинным победителем был народ.

Высказавшись об основных итогах войны, главного момента истекшего периода времени, Сталин практически плавно и незаметно стал отчитываться уже в качестве главы правящей партии и сказал несколько слов насчет планов работы на ближайшее будущее и более дальнюю перспективу. В завершающей фазе своего выступления Сталин, подобно Высшему Арбитру, объявил: «Победителей можно и нужно судить (оживленные возгласы, аплодисменты), можно и нужно критиковать и проверять. Это полезно не только для дела, но и для самих победителей (одобрительные возгласы, аплодисменты): меньше будет зазнайства, больше будет скромности (оживленные возгласы, аплодисменты). Я считаю, что избирательная кампания есть суд избирателей над коммунистической партией нашей страны, как над партией правящей. Результаты же выборов будут означать приговор избирателей. (Громкие ободрительные возгласы, аплодисменты). Не многого стоила бы коммунистическая партия нашей страны, если бы она боялась критики, проверки. Коммунистическая партия готова принять приговор избирателей. (Бурные аплодисменты)».

Данные фразы главы государства и одновременно лидера правящей партии звучат, по меньшей мере, двусмысленно. С одной стороны, они выражают непоколебимую убежденность Сталина в незыблемости личного авторитета, которым он подтягивал безликую когорту партноменклатурщиков до своего уровня. В то же время Вождь ставил аппаратчиков на подобающее им место, то есть подчеркивал их подотчетность перед электоратом.

Во время войны одна цель консолидировала здоровые слои общества и властные структуры сталинского государства. Однако пока одни проливали кровь на фронтах, а вторые всемерно способствовали победе, третьи лишь приспосабливались, а четвертые открыто паразитировали на трудностях военного периода. В стране и подопечных территориях имел место значительный рост преступности: кражи, ограбления, разбойные нападения, сопровождавшиеся убийствами. Бандитские группировки буквально терроризировали городское и поселковое население. Наряду с увеличением чисто уголовных элементов война способствовала и росту экономической преступности, пышным цветом расцветшей на ниве острого дефицита жизненно необходимых товаров.

Пока шли военные действия, не предоставлялось возможности наведения должной дисциплины в городах и селах. Но едва успели отгреметь последние военные залпы, как сталинская система власти практически автоматически начинает принимать меры с целью искоренения наиболее вопиющих нарушений правопорядка. Чему в определенной степени способствуют мероприятия по демобилизации огромной армии. Хотя часть бывших фронтовиков, опаленных войной, трудно адаптируется к обыденной жизни. На войне, отчасти, им было очень просто, по другую сторону окопов был противник. Государство всем необходимым обеспечивало, лишь успевай нажимать на спусковой крючок. В миру жить стало гораздо сложнее…

Вследствие неформального сталинского подхода к решению многочисленных послевоенных проблем страна буквально встает из руин. Львиная доля ресурсов, естественно, вкладывается в восстановление промышленности и городов. Большие трудности вызывались конверсией военной индустрии, однако уже к 1950 году были зафиксированы исключительно высокие результаты от отдачи восстановленной промышленности.

По специально разработанным генеральным планам заново отстраиваются Ленинград, Киев, Минск, Сталинград, Севастополь и другие крупнейшие и старейшие города СССР. Не остаются в стороне и социальные вопросы. Уже в 1947 году (несмотря на огромные проблемы в сельском хозяйстве) отменяется карточная система на продукты, а в целях укрепления расстроенной финансовой системы государства проводится денежная реформа. Для поддержки рубля его вновь переводят на золотую основу, чему поспособствовали немалые запасы драгоценного металла, достигавшие в тот период времени 1500 тонн.

Каждый год, начиная с 1 марта 1949 года, сталинское правительство неукоснительно проводит снижение розничных цен на продукты повседневного спроса.

Поистине взрывной характер приобретает спортивная и около-спортивная жизнь. Десятки тысяч людей устремляются на стадионы и спортивные площадки для занятий физической культурой и спортом, а также становятся «болельщиками». Одновременно социальная дифференциация общества усиливается, к наиболее высокооплачиваемым группам населения относятся рабочие высшей квалификации и крупные деятели науки и искусства.

Следует учесть однако, что в некоторых других сферах, в действие вступают дополнительные сильнейшие факторы, которым Сталин полностью противостоять не в силах. Вследствие перманентно слабеющего состояния здоровья Генералиссимус принужден преимущественно «выезжать» на «эксплуатации» своего неоспоримого лидерского авторитета и постепенно он все больше и больше теряет контроль над ситуацией в стране.

В правительственных и партийных органах управления тем временем, появляется все больше руководителей, отличающихся стремлением к большему материальному комфорту и карьерному росту. По своему образованию, опыту и жизненным ориентирам новые слои аппаратчиков представляют собой единую среду, без политического сумасбродства и духа революционности. Среди них находится и определенное число корыстолюбцев и морально нечистоплотных личностей, использующих служебное положение в своих целях. Запятнали свои мундиры и отдельные из взлелеянных Сталиным военачальников. Особенно огорчил Верховного Главнокомандующего своим поведением его боевой заместитель Жуков.

На Потсдамской конференции советский лидер чувствовал себя весьма уверенно, как представитель державы, чьи солдаты водрузили знамя Победы в Берлине. Хотя там было принято решение о создании межсоюзнических органов по управлению оккупированными территориями, практически восточная зона находилась в основном в ведении советской военной администрации Германии. Одной из ее задач стало взимание репараций, для возмещения ущерба, нанесенного СССР вследствие военных действий. В то же время снабжение населения Восточной Германии, включая весь Берлин, в условиях полной дезорганизации легло на плечи советской военной администрации.

Первоначально, советское руководство, официально осуждая практику некоторых притеснений в отношении немецкого населения, чаще всего смотрело на них сквозь пальцы, следуя известному принципу «горе побежденным». Его больше волновала проблема репатриации советских граждан, оказавшихся за рубежом в конце войны численностью около 5 миллионов человек. В их числе были и те, кто в силу разных причин не желал возвращаться на родину. Возникала масса разного рода недоразумений и осложнений. Сталинскому правительству пришлось решать множество довольно острых вопросов, при наличии недопонимания со стороны западных союзников.

Помимо представительства от Верховного Главнокомандования советских войск Сталин доверяет маршалу Жукову должность Главноначальствующего советской зоны оккупации Германии. В руках непомерно крутого маршала концентрируется поистине необъятная власть. Увы, но бывший заместитель Сталина не выдерживает испытания ею, а вместе с ним и некоторые его подчиненные.

Еще во время военных действий пересеклись пути-дорожки солдата Жукова и чекиста И.А. Серова, занимавшего должность Уполномоченного НКВД в войсках. Они весьма хорошо поладили. За участие в Берлинской операции последний представляется Жуковым к званию Героя Советского Союза. Сразу после окончания войны Серов становится заместителем Главноначальствующего советской военной администрации в Германии, то есть маршала Жукова. Серов по линии НКВД отвечает за репарации.

В Советский Союз начинает организовываться отправка оборудования германских заводов, научных лабораторий и институтов, материальных и культурных ценностей. В числе последних, оказавшихся «бесхозными» (изъятыми из частных собраний), следуют вагонами, автомашинами, самолетами — мебель, посуда, ковры, картины, меха, золото, драгоценности и прочее имущество. Искушение оказывается весьма большим и отдельные советские офицеры не смогли устоять перед соблазном, а в их среде особенно отличается Серов. Он зарекомендовал себя в Германии главным воротилой по части мародерства. Серов проводил свои операции не жадничая, весьма искусно. Направляя трофейное имущество (под видом репараций) в Советский Союз якобы для сдачи в фонд государства, Серов под прикрытием данной мотивировки и большого количества вещей присваивал ценности, но не только лишь единственно себе. Он переправлял часть вещей в Москву и Ленинград в виде подарков нужным ему высокопоставленным особам.

В Германии Жуков и Серов часто бывали друг у друга, ездили вместе охотиться и оказывали взаимообразные услуги. Вне всякого сомнения, именно Серов организовал отборку и доставку своему временному шефу — Жукову, на дачу близ Москвы, большого количества награбленного имущества. Маршал отличился в Германии не только склонностью к хищениям, но и изрядным самоуправством. Когда генерал B.C. Абакумов, еще в качестве заместителя Берии, летом 45 года прибыл в Берлин и арестовал некоторых генералов и офицеров, видимо, также за хищения имущества, он вмешался незамедлительно.

Жуков в самой категорической форме опротестовал распоряжения Абакумова и принял меры к выпуску арестованных. Однако подобного рода самодеятельность и мародерство не могли продолжаться долго, хотя Генералиссимус, вероятнее всего, о них еще не знает. Вскоре прозвучал первый сигнал для Жукова, ранней весной 1946 года была арестована целая группа из 74 генералов и офицеров контингента советских войск в Германии.

Параллельно Сталин отзывает оттуда Жукова и назначает главнокомандующим Сухопутными войсками и одновременно заместителем министра Вооруженных Сил СССР, но ненадолго. Всего лишь несколько недель спустя, лишь корпоративная солидарность генералитета, проявившаяся на Высшем военном совете, отчасти спасает Жукова от крупных неприятностей.

На основании показаний арестованного к тому времени главного маршала авиации А.А. Новикова полководцу инкриминируют нелояльность к руководству страны и лично Сталину, а также предъявляют обвинения в непомерных амбициях. Вождь инициирует на совете дискуссию, в которой Жуков подвергается нелицеприятной и жесткой критике, которая все же заканчивается для него сравнительно благополучно. Вероятно, Сталину не ведомы еще все послевоенные подвиги маршала. В то же время, как бы не было ему весьма и весьма досадно, наказывать Жукова строже представлялось нежелательным из политических соображений ввиду его известности. Генералиссимус ограничивается снятием его с должности главкома Сухопутными войсками и оправляет командовать войсками Одесского военного округа.

Различные недуги овладевают Вождем, все больше и неизбежно провоцируют усиление борьбы за первенство в его ближайшем окружении. Персональные чувства причудливо переплетаются среди группировок, ведших борьбу за влияние на Сталина. Реальные интересы никем напрямую не декларировались, поэтому весьма сложно реконструировать подлинную расстановку сил среди наиболее близких к Генералиссимусу лиц. Несомненно одно, изворотливость и хитрость, доходящие до предательства, становятся для большинства из них нормой поведения…

Эффект Фултона

В опубликованном 19 августа 1945 года совместном постановлении ЦК ВКП(б) и СНК СССР предусматривалось в течение пяти лет достичь полного восстановления «народного хозяйства районов СССР, подвергшихся немецкой оккупации». Осуществить «послевоенную перестройку народного хозяйства и дальнейшего развития всех районов СССР, в результате чего должен быть значительно превзойден довоенный уровень развития народного хозяйства СССР». Большую часть страны необходимо было восстанавливать из руин заново, что больше всего занимало в то время Кремль.

Международная обстановка, между тем, складывалась таким образом, что опасения Сталина и его ближайшего окружения о неминуемости нового вооруженного конфликта возобновились с новой силой. В целях упрочения безопасности своей страны Сталин на территориях подконтрольных его войскам, естественно, стремился установить максимально комфортные взаимоотношения с этими странами.

Великие капиталистические державы с крайней подозрительностью следили за действиями своего недавнего коммунистического союзника. Они имели некоторые основания полагать, что Сталин, осуществивший территориальную экспансию, будет всеми мерами насаждать политические режимы угодные Советам. Вновь начала создаваться своеобразная обстановка «мира-войны» — состояния недоверия и подозрительности, насаждения идеологии, оправдывающей милитаристские устремления и меры репрессивного направления. Иные из чрезмерно прозорливых политических деятелей Запада посчитали, что Сталин не остановится на достигнутом и продолжит расширять свои и без того огромные владения. Они забыли уверенное высказывание покойного президента Рузвельта об отсутствии у Сталина империалистических наклонностей.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.