II. Причинно-следственные связи у Аристотеля

II. Причинно-следственные связи у Аристотеля

Чтобы увидеть, какое место Аристотель занимает в истории греческой мысли, нам лучше всего взять за исходную точку его собственный анализ. Аристотель утверждал, что бытие имеет четыре измерения, то есть у каждой индивидуальной вещи есть четыре такие «причины», которые имеют для нас значение, если мы хотим понять, что такое эта вещь. «Причина» у Аристотеля – не совсем то, что мы понимаем под причиной сейчас: в понятии «причина» у Аристотеля чувствуется оттенок значений «ответственность» и «обязательство», которые соответствующее греческое слово имело в более ранние времена в юридическом языке. «Причины» вещи у него – это факторы, которые, объединившись в сочетание, совместно отвечают за то, что эта вещь является тем, что она есть, и за то, что она вообще чем-то является¹³. Мудрецы прошлого, пытаясь заниматься философией, никогда полностью не ошибались и никогда полностью не противоречили один другому. Их умозрительные ответы на философские вопросы были предварительными и неполными: каждый из этих философов имел склонность признавать только одно или два измерения реальности и считать, что их достаточно, а было нужно, по Аристотелю, иметь четыре¹⁴.

В Аристотелевой истории философии первый этап развития этой науки – противостояние материализма и формализма. Каждая реальная вещь, существующая в природе, имеет и материальную «причину» – вещество, из которого она сделана или рождена, и формальную «причину» – план, структуру, количество и порядок частей, которые становятся границами для этого материального вещества. Милетцы натолкнулись в своих поисках на материальную «причину», пифагорейцы – на формальную, и история философии начинается с этих двух явно противоположных друг другу школ. Аристотель полагал, что к его времени эти традиции развились в атомизм и платонизм. Он хотел примирить эти две философские школы¹⁵.

Аристотель начинает с перечисления четырех «причин», которые, по его мнению, искала философия, а он открыл. Наше современное представление о причине гораздо уже, чем то, которое было у Аристотеля: его «факторы, ответственные за то, что вещь есть то, что она есть», скорее можно назвать в переводе на наш язык «измерениями реальности»; поэтому мы можем назвать сердцевину его учения и по-иному – «теория о том, что реальность имеет четыре измерения». (Тут возможна некоторая путаница, но все будет в порядке, если мы станем помнить, что «измерение» здесь означает «вид бытия», а не область пространства и времени.) Все, что существует, обязано своим существованием и идентичностью материальной «причине» – веществу, из которого состоит, и формальной «причине» – плану или модели, которая делает это существующее тем, что оно есть. Соединяет эти два измерения третье измерение – действенная «причина», которой является либо создатель, либо предок. А чтобы понимать, что такое вещи, мы должны также искать у каждой из них конечную «причину» – цель ее существования.

Для искусственных вещей этой целью является применение, для которого они разработаны; для естественных вещей – раскрытие своих возможностей. Эта цель направляет естественное существо через разные стадии его роста к зрелости.

Для того чтобы показать, как эти положения применяются к искусственной вещи, удобным примером будет мой письменный стол. Он сделан из дерева. Дерево – его материальная «причина», его вещество. Аристотель, когда ему понадобилось слово, чтобы назвать такой материал-вещество, придал новое, более широкое значение слову «хюле», которое по-гречески означает «деловая древесина», то есть бревна или пиломатериалы. У моего стола есть четыре ножки, прямоугольная крышка и ящики. Это – формальная «причина» – структура, которую может передавать план-чертеж. Чтобы дерево приняло такую форму, нужна была действенная «причина»; в нашем случае создателем этого стола был столяр.

Причиной, по которой столяр сделал своего рода оттиск контура-формы в древесине-материале, было намерение сделать то, что служит определенной цели. Письменные столы существуют для того, чтобы быть хранилищем для бумаг, поверхностью, на которой пишут, и опорой для пишущих машинок. Это – конечная «причина» стола, его цель.

Описание с помощью четырех «причин» естественной вещи будет иметь несколько значительных отличий от того, которое приведено выше. Опишем, например, Джейсона, кота нашей семьи, который сейчас находится под моим столом¹⁶. Во-первых, у Джейсона материальная «причина» – вещество, из которого он создан, – гораздо сложнее: это система органов, а не просто набор расположенных определенным образом досок. Во-вторых, образец, воплощением которого он является, или его формальная «причина», – не план, а вид – разновидность вещей, которые мы обнаруживаем в природе: Джейсон – кот. По мнению Аристотеля, существует ограниченное количество таких «природных разновидностей», и каждое индивидуальное существо относится к одной из них. В-третьих, действенной «причиной» Джейсона были родители: он был рожден, а не изготовлен. И эти родители были существами того же вида: они тоже были кошками. И последнее: конечная «причина» Джейсона, его цель – не в том, чтобы служить моим целям. У него есть внутренняя природа, которая направляет его рост так, чтобы он вырос во взрослое существо вида кошка. Это дорастание Джейсона до зрелости происходит в несколько этапов: он учится видеть, ходить, бегать, хватать предметы лапами, то есть развивается так, как всегда развиваются кошки. Вид одновременно и разновидность вещей, экземпляром которой является Джейсон, и идеальный экземпляр этой разновидности, которым он старается стать.

То, что у животного и искусственного предмета, например письменного стола, структура причинно-следственных связей не одинакова, понять легко. Но труднее понять, что это различие структур существует между всеми естественными и всеми искусственными вещами вообще. Например, глыба мрамора – естественная вещь, звезда или планета – тоже, но ни у одной из этих трех вещей ее существование не направлено к определенной цели так явно, как направлена к цели жизнь животного. Аристотель, однако, считал (мы это обнаружим у него), что даже на уровне камней и на уровне звезд прослеживается склонность природы стремиться к определенной цели. Он разработал свою философию природы сначала на материале биологии, потом распространил ее на химию и астрономию. Таким образом, приведенный выше пример ясно показывает, в чем Аристотель применял свои причины к природному иначе, чем к искусственно созданному. И философия, и естественные науки занимаются выявлением «причин» вещей во всех четырех значениях слова «причина». По сути дела, тем же занимаются художественная критика и анализ языка, хотя эти две дисциплины исследуют «вещи» из другой области¹⁷.

Это представление об отличающихся одна от другой разновидностях вещей заставило Аристотеля ввести в его философию несколько важнейших различий. До него мыслители не только имели склонность выбирать лишь одну из причин на роль полноценного объяснения, но также отличались склонностью из всего многообразия вещей обращать внимание лишь на одну разновидность – ту, которую легче всего объяснить выбранной этими мыслителями причиной. Так, милетцы не занимались формами и числами, которые реальны, но не являются физическими объектами; пифагорейцы же проявляли сколонность забывать о тех свойствах, которые отличают естественные вещи от математических абстракций. Аристотель обнаружил, что эта тенденция сохранилась у атомистов и платоников.

Аристотелю казалось, что его четыре «причины» охватывали и объединяли все предшествующие открытия греческой философии. Прежде всего, признав существование формальных и конечных «причин» и наряду с ними – причин материальных и действенных, он объединил традиции материализма и формализма. Тем, что он использовал понятие конечной «причины», он признал роль идеалов в природе и искусстве и таким образом включил в свою систему одну из важнейших характерных черт платонизма. Конечно, Аристотель мог отождествить свое представление о материальных «причинах» с милетской физикой, а действенную «причину» – с понятиями насилия, силы, энергии, которые время от времени появлялись у предшествующих философов.

«Причины» – остроумная и мощная философская идея. Точки, где сходятся все четыре «причины», – это всегда конкретные индивидуумы, точно воспроизводящие тот тип, к которому принадлежат, так что типичной единицей реальности в философии Аристотеля является субстанция, или экземпляр типа. В каждой разновидности вещей «причины» уравновешивают друг друга по-своему. Чтобы выяснить, каков баланс «причин» в определенной области, нужно провести наблюдение за каждой индивидуальной вещью из этой области и сравнить ее с остальными вещами. Обобщение и классификация могут быть выполнены верно только после изучения и сбора фактов.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.