Историческая мозаика

Историческая мозаика

J^uiee следуют различные сюжеты из жизни России XII—XVII веков, расположенные в хронологической последовательности.

Древнерусские повести порой были очень документальны и сохраняли множество конкретных деталей того события, о котором сообщали. Такой, например, является «Повесть об убиении Андрея Боголюбского» (около 1111 — 1174). Повесть сообщает: «В год 6683 убит был великий князь Андрей Суздальский, сын Юрия, внук Владимира Мономаха, июня месяца в 28 день, в канун праздника Святых Апостолов. И была тогда суббота».

Рассказав о многих достоинствах князя, автор «Повести...» восклицает: «Ибо если бы не беда — не было б венца, если бы не мука — не было бы благодати: всякий, живущий добродетельно, не может быть без множества врагов».

А враги у князя были, и автор «Повести...» знал о том точно. «Итак, — пишет он, — состоялся в пятницу на обедне коварный совет злодеев преступных. И был у князя Яким, слуга, которому он доверял. Узнав от кого-то, что брата его велел князь казнить, возбудился он по дьявольскому наущению и примчался с криками к друзьям своим, злым сообщникам... и стал говорить: «Сегодня его казнил, а завтра — нас, так промыслим о князе этом!»

Как настала ночь, они, прибежав и схвативши оружие, пошли на князя, как дикие звери, но пока шли они к спальне его, пронзил их и страх, и трепет. И бежали с крыльца, спустясь в погреба, напились вина... И так, упившись вином, взошли на крыльцо. Главарем же убийц был Петр, зять Кучки, Анбал же, Яс родом, Колючник, да Яким, да Кучковичи — всего числом двадцать зловредных убийц... Когда приблизились они к спальне, где блаженный князь Андрей возлежал, позвал один, став у дверей: «Господин мой! Господин мой...» И тот отозвался: «Кто здесь?» Тот же сказал: «Прокопий», но в сомненье князь произнес: «О, малый, не Прокопий». Те же, подскочив к дверям и поняв, что князь здесь, начали бить в двери и силой выломили их. Блаженный же вскочил, хотел схватить меч, но не было тут меча, ибо в тот день взял его Ан-бал-ключник, а был его меч мечом святого Бориса. И ворвались двое убийц, и набросились на него, и князь швырнул одного под себя, а другие, решив, что повержен князь, впотьмах поразили своего; но после, разглядев князя, схватились с ним сильно, ибо был он силен. И рубили его мечами и саблями, и раны копьем ему нанесли... Решив, что убили его окончательно, взяв раненого своего, понесли его вон и, вздрагивая, ушли. Князь же, внезапно выйдя за ними, начал рыгать и стонать от боли... Те же, услышав голос, воротились снова к нему... И так, запалив свечи, отыскали его по кровавому следу... И пока он молился о грехах своих Богу, сидя за лестничным столбом, заговорщики долго искали его и увидели сидящим, подобно непорочному агнцу. И тут проклятые подскочили и прикончили его».

Таков один из первых историко-детективных сюжетов, оставленных нам неизвестным современником события, произошедшего в XII веке.

(?^^еликий киевский князь Владимир Мономах, сын киевского князя Всеволода и дочери византийского императора Константина Мономаха (по-гречески «мономах» — «единоборец»), по широко распространенной на Руси легенде, получил от своего деда царский венец, золотую цепь и бармы — дорогие оплечья византийских императоров. На самом же деле шапка Мономаха была изготовлена среднеазиатскими мастерами XIV века и представляет собой остроконечный золотой филигранный головной убор.

«...Ох, тяжела ты, шапка Мономаха» — строка из народной трагедии А. С. Пушкина «Борис Годунов», написанной в 1831 году, ставшая крылатым выражением, означавшим тяжесть управления страной, тяжесть царского венца, ибо шапкой Мономаха венчались на царство московские великие князья и русские цари.

Шапкой Мономаха впервые был венчан на царство Иван Васильевич Грозный, а после него — все русские цари до Петра I включительно.

Лишь с 1721 года шапка Мономаха на коронационных торжествах был заменена короной Российской империи, ибо как раз с этого времени Россия стала империей.

еди русских легенд одной из

самых поэтичных является легенда о граде Китеже. Этот невидимый сказочный город народная молва расположила на дне озера Светлояр, находящегося в Семеновском районе Нижегородской области. Это почти идеально круглое озеро редкой для Поволжья глубины — до 30 метров — имеет необычайно чистую прозрачную воду, уровень которой одинаков в любое время года. Рассказывают, что оно связано подземным протоком с Волгой, откуда попадают в него невиданные чудовища. Еще рассказывают, что в тихую погоду из-под воды доносится колокольный звон. Воде этой приписываются целебные свойства, и, по местным поверьям, чтобы вода оставалась чистой, в Светлояре нельзя купаться, а плавать по озеру можно только в долбленых лодках местного производства.

Однако когда говорят о самом граде Китеже, то помещают его в разных местах — и на дне Светлояра, и под береговыми холмами, и/на берегах. В последнем случае добавляют, что Китеж хотя и стоит по берегам, но остается силой древнего волшебства невидим.

Письменно легенда о граде Китеже была зафиксирована в конце XVIII века в «Книге, глаголемой летописец», или «Китежский летописец». В ней рассказывалось, что последний владимирский великий князь домонгольского периода Георгий Всеволодович однажды сел в струг и поплыл из Ярославля вниз по Волге. Во время этой поездки он заложил город Городец на месте древнего города Радилова и основал мужской монастырь. Этот Городец называли малым Китежем. В ста верстах от него в заволжских лесах за рекой Керженец Георгий остановился на берегу озера Светлояр. И увидев, что озеро это прекрасно, а место многолюдно, велел построить на его берегах город и крепость Большой Китеж. Сам же уехал в Псков.

Когда орды хана Батыя ворвались на Русь, Георгий выступил против татар, но потерпел поражение и бежал сначала в Городец, а потом и в Большой Китеж? Ордынцы взяли Городец и стали пытать его жителей, добиваясь, чтобы они указали им путь к Светлояру. И один из жителей — Гришка Кутерьма, не выдержав мук, привел войска Батыя на берега Светлояра. Татары захватили град Китеж и убили князя Георгия Всеволодовича, после чего повоевали всю русскую землю, а град Китеж в один прекрасный миг стал невидим и пребудет таковым до второго пришествия Христа.

Невидимый град Китеж может увидеть лишь праведник, человек чистого сердца, утверждает легенда.

_v <!рказание о житии Александра Невского» было написано после смерти князя Александра Ярославича в монастыре Рождества Богородицы во Владимире, где Невский был похоронен, скончавшись по дороге из Орды во Владимир в 1263 году. Автор «Сказания...» знал князя Александра и был свидетелем его жизни и подвигов.

Опуская традиционные элементы, присущие жанру житий, дадим лишь фактологию, сохраненную памятником.

Сей князь Александр родился от князя великого Ярослава и Феодосии. И курчав он был, как никто другой, и голос его, как труба в народе, лицо его, как лицо Иосифа, которого египетский царь поставил вторым царем в Египте, сила же его была частью от силы Самсона, и дал ему Бог премудрость Соломона, храбрость же его, как у царя римского Веспасиана, который покорил всю землю Иудейскую. Так же и князь Александр — побеждал, но был непобедим.

Услышав о такой доблести князя Александра, король страны Римской из Северной земли собрал силу великую и, наполнив многие корабли полками своими, двинулся с огромным войском, пыхая духом ратным. И пришел в Неву, опьяненный безумием, и отправил послов своих, возгордившись, в Новогород, к князю Александру, говоря: «Если можешь, защищайся, ибо я уже здесь и разоряю землю твою».

Александр же, услышав такие слова, разгорелся сердцем, и вошел в церковь Святой Софии, и, упав на колени пред алтарем, начал молиться... И, окончив молитву, он встал, поклонился архиепископу. Архиепископ же был тогда Спиридон, он благословил его и отпустил. Князь же, выйдя из церкви, начал ободрять дружину свою, говоря: «Не в силе Бог, но в правде». Сказав это, пошел на врагов с малой дружиной, не дожидаясь своего большого войска. И выступил на них в воскресенье 15 июля, имея веру великую к святым мученикам Борису и Глебу.

И был один муж, старейшина земли Ижорской, именем Пелгусий, ему поручена была ночная стража на море. Был он крещен и жил среди рода своего язычников, наречено же имя ему в святом крещении Филипп.

Узнав о силе неприятеля, он вышел навстречу князю Александру, чтоб рассказать ему о станах врагов. Стоял он на берегу моря, наблюдая за обоими путями, и провел всю ночь без сна. Когда же начало всходить солнце, он услышал шум сильный на море и увидел один насад, плывущий по морю, и стоящих среди насада святых мучеников Бориса и Глеба в красных одеждах, держащих руки на плечах друг друга. Гребцы же сидели, словно мглою одетые. Произнес Борис: «Брат Глеб, вели грести, да поможем сроднику своему Александру».

Вскоре после этого пришел Александр, и Пелгусий, радостно встретив князя, поведал ему одному о видении. Князь же сказал ему: «Не рассказывай этого никому».

После того Александр поспешил напасть на врагов в шестом часу дня, и была сеча великая с римлянами, и перебил их князь/ бесчисленное множество, а на лице самого короля оставил след острого копья своего.

Проявили себя здесь шесть храбрых, как он, мужей из полка Александра. Первый — по имени Гаврило Олексич, второй — по имени Сбыслав Якунович, новгородец, третий — Яков, родом полочанин, четвертый — новгородец, по имени Месиа, пятый — из младшей дружины, по имени Сава, шестой — из слуг Александра, по имени Ратмир.

Все это слышал я от господина своего великого князя Александра и от иных, участвовавших в этой битве...

На второй же год после возвращения с победою князя Александра вновь пришли из западной страны и построили город на земле Александровой. Князь же Александр вскоре пошел и разрушил город их до основания, а их самих — одних повесил, других с собою увел, а иных, помиловав, отпустил.

На третий год, в зимнее время, пошел он с великой силой на землю немецкую, чтобы не хвастались, говоря: «Покорим себе славянский народ».

А был ими уже взят город Псков и наместники немецкие посажены. Он же вскоре изгнал их из Пскова и немцев перебил, а иных связал, а город освободил от безбожных немцев, а землю их повоевал и пожег и пленных взял бесчисленное множество, а других перебил. Немцы же, дерзкие, соединились и сказали: «Пойдем, и победим Александра, и захватим его».

Когда же приблизились немцы, то проведали о них стражи. Князь же Александр приготовился к бою, и пошли они друг против друга, и покрылось озеро Чудское множеством тех и других воинов. Отец Александра, Ярослав, прислал ему на помощь младшего брата Андрея с большой дружиной. Да и у князя Александра было много храбрых воинов...

Была же тогда суббота, и, когда взошло солнце, сошлись противники. И была сеча жестокая, и стоял треск от ломающихся копий и звон от ударов мечей, казалось, что двинулось замерзшее озеро, и не было видно льда, ибо покрылся он кровью... И возвратился князь Александр с победой славной, и было много пленных в войске его.

(Далее автор «Сказания» сообщает о других славных победах Александра и о том, как сумел он поладить с ханом Батыем, дважды вызывавшим его в Орду. Завершается «Сказание» описанием второй поездки к монголам, болезни и смерти князя.)

...Великий князь Александр возвратился из Орды от царя, и дошел до Нижнего Новгорода, и там занемог, и, прибыв в Городец, разболелся... Много потрудившись Богу, он оставил царство земное и стал монахом, ибо имел безмерное желание принять ангельский образ. Сподобил же его Бог и больший чин принять — схиму. И так с миром Богу дух свой предал месяца ноября в 14 день, на память святого апостола Филиппа.

(Следует пояснить, что русские князья и цари нередко перед смертью, часто и на смертном одре, постригались в монахи, меняя имя. Считалось, что, становясь монахом, человек начинает новую жизнь и все, что было с ним до сих пор, предается забвению, а все его грехи прощаются.

Александр Невский был после смерти канонизирован и причислен к лику святых.

а Псковщине сохранилось

предание, что Александр Невский построил свои рати на Чудском озере неподалеку от Вороньего камня — огромного валуна, лежавшего на Вороньем острове. Сам же князь во время сражения стоял на вершине Вороньего камня и оттуда руководил ходом боя. Со временем волны Чудского озера размыли остров, он ушел под воду, и вместе с ним оказался под водой и Вороний камень.

Однако и после Ледового побоища немецкие рыцари не оставляли Псков в покое и нередко наведывались на своих кораблях в Причудье. Чаще всего они производили набеги ночью, но когда проходили их корабли над Вороньим камнем, чудесная сила якобы поднимала камень со дна и он разбрасывал и топил вражеские корабли.

(&$"оды правления московского князя Ивана Даниловича Калиты (1325—1340), прозвище которого означало «денежный мешок», Москва стала центром собирания сил и средств для грядущей борьбы с монголо-татарами. Калита по воле золотоордынских ханов стал главным сборщиком податей с разных русских земель и городов, оставляя значительную часть денег в Москве.

Иван Калита оставил после своей смерти сильное княжество и, передав московский трон сыну Семену, прозванному Гордым, так усилил власть и значение московского князя, что именно Семен Иванович Гордый первым из русских князей стал носить титул великого князя всея Руси.

<2>^итва на Куликовом поле, произошедшая 8 сентября 1380 года между войсками великого князя московского Дмитрия Ивановича Донского и золотоордынского темника Мамая, имела поучительную предысторию. Дмитрий занял московский великокняжеский престол, когда ему было девять лет. Регентом при Дмитрии, пока он не стал совершеннолетним, состоял крестник его деда, Ивана Калиты, боярин Елевферий Федорович Бя-конт, вступивший на митрополичью кафедру всея Руси под именем Алексия I. Он оказал сильнейшее воздействие на юного Дмитрия, руководя и правительством Москвы, и всей Русской православной церковью.

Куликовская битва

Стараниями князя в 1367—1368 годах в Москве началось строительство белокаменного Кремля, и в это же время усердием митрополита Алексия были заложены каменные монастыри — Андроников, Чудов и Алексеевский — «боевое оплечье» Кремля.

Алексий поддерживал Дмитрия в его многолетней борьбе с враждебными Москве тверскими князьями, опиравшимися на Золотую Орду, вот уже полтора века угнетавшую русскую землю. В Орде опасались усиления Москвы и окончательного превращения ее в общерусский центр сопротивления захватчикам.

Летом 1380 года более чем стотысячная монголо-татарская рать, возглавляемая темником Мамаем, двинулась с северо-востока к Оке, а с юга шел к Оке союзный Мамаю великий литовский князь Ягайло.

Дмитрий Иванович, узнав об этом, разослал гонцов к союзным Москве русским князьям от Белого озера и Ярославля до Брянска. По призыву Дмитрия под его знамена сошлось примерно столько же войск, что и у Мамая. К 15 августа все русские рати должны были прийти в Коломну, а Дмитрий отправился в Троицкий монастырь, игуменом которого вот уже более четверти века был отец Сергий, славившийся по всей Руси своею святостью и мудростью. Из-за того, что он пришел в монастырь из соседнего Радонежа, Сергия стали называть Радонежским. К 1380 году слава о нем перешагнула границы Руси, и о Сергии знали и в

Константинополе, и в Греции, и в Болгарии. За два года до приезда князя Дмитрия в Троицкий монастырь умер митрополит Алексий, просивший Сергия перед смертью занять место главы Русской православной церкви. Однако просьбы митрополита троицким игуменом были отвергнуты, и Вселенский константинопольский патриарх Филофей назначил на Русь митрополитом серба Киприана.

Слава Сергия от того не потускнела, а его авторитет, как святителя и подвижника, возрос еще более. Поэтому князь Дмитрий Иванович попросил у отца Сергия благословения на битву и, выслушав наставления, взял с собой в поход двух монахов — Александра Пересвета и Романа Ослябю. Первый из них — Пересвет — до пострижения был брянским боярином и искусным воином.

Сергий Радонежский предсказал Дмитрию, что грядущая сеча будет кровавой и ужасной, но Бог дарует победу его войску.

Меж тем почти все русские рати пришли в Коломну и 20 августа двинулись на юг к устью реки Лопасни, куда один за другим подходили полки союзных Дмитрию князей, не поспевшие к сроку в Коломну. К концу августа при слиянии Оки и Лопасни собрались все войска Дмитрия и

1 сентября, переправившись на южный берег Оки, двинулись к Дону. Через пять дней войска достигли назначенного рубежа.

В ночь с 7 на 8 сентября 1380 года русские полки начали переходить через Дон и выстраиваться в боевые порядки при устье неширокой реки Непрядвы на огромном Куликовом поле.

Впереди стал передовой полк, за ним — большой полк, а на его флангах — полки правой и левой руки. За левым флангом, в густой дубраве, втайне от противника спрятался засадный полк, которым командовали московский воевода боярин Боброк-Волынский и двоюродный брат Дмитрия серпуховской князь Владимир Андреевич Храбрый.

Сражение началось традиционным поединком двух сильнейших воинов того и другого войска. Из русских рядов выехал Александр Пересвет, из ордынских — знаменитый богатырь Темир-Мурза, известный у русских под именем Челибея. Воины помчались навстречу друг другу, припав к шеям коней и выставив тяжелые и длинные пики. Они сшиблись на бешеном скаку, выбив друг друга из седла. Челибей рухнул замертво, в грудь Пересвета вдавился тяжелый наперсный крест, и он тоже скончался почти мгновенно.

Дмитрий Иванович перед самым началом сражения снял с себя дорогие великокняжеские доспехи и надел их на своего любимца Михаила Бренка, поставив его под свое знамя, а сам, одевшись простым воином, вошел в ряды большого полка и смешался с ратниками. Как только Пересвет и Челибей пали мертвыми, две человеческие лавины ринулись навстречу друг другу, вступив в сражение, равного которому еще не было. На первых порах успех сопутствовал ордынцам: их конница, стоявшая в авангарде армии, смяла передовой полк и стала теснить большой. Пришедшая на помощь русская конница на какое-то время выправила положение, но вскоре великокняжеские рати стали отступать на фронте в десять верст, неся тяжелые потери.

Потом летописцы записали, что на Куликовом поле кровь лилась, как вода, что лошади шли по телам павших, что воины задыхались от тесноты, а пешая русская рать сначала гнулась, как трава под ветром, а потом легла, как скошенное сено. Мамай, стоя в тылу своих войск на высоком Красном холме, уже торжествовал победу, как вдруг из леса вылетела русская конница. Это пошел в бой засадный полк Боброка-Волынского и князя Владимира Андреевича Храброго.

Засадный полк нанес удар в самое подходящее время, и армия Орды побежала. В первых рядах отступающих были темник Мамай и военачальники, окружавшие его на Красном холме. Русская конница гнала ордынцев пятьдесят верст и остановилась только на берегах реки Мечи.

Оставшиеся на Куликовом поле воины-пехотинцы стали подбирать раненых, хоронить убитых, подсчитывать свои и вражеские потери. Разбирая груды мертвых тел, воины нашли князя Дмитрия Ивановича, лежавшего без признаков жизни, в рваной кольчуге, без шлема, с помятым щитом. Князь не был ранен, а только сильно побит и контужен.

Дмитрий Иванович с трудом пришел в себя, но радость победы смешалась в его душе с великой горечью, когда он узнал, что в сражении погибли десятки тысяч его воинов. О том, какой была численность русского войка в Куликовской битве и какими в тот день были потери, не знаем мы и сегодня — настолько противоречивы и неточны сведения об этом. Одни исследователи полагают, что в сражении участвовало до 300 тысяч человек, другие — 200 тысяч. Потери исчисляют от 40 до 100 тысяч воинов с каждой стороны.