От Кале до Гравлина
От Кале до Гравлина
В поднявшейся в ночь с 7 на 8 августа панике «Сан-Лоренсо» навалился на корму «Раты». Судам удалось расцепиться, но при этом руль галеаса попал под якорный канат и сломался. Дон Уго де Монкада оказался беспомощным на неуправляемом корабле. Рассвет застал его одного. Завидя приближавшегося противника, «Сан-Лоренсо» попытался достичь на веслах Кале, чтобы укрыться под стенами крепости — ведь губернатор обещал поддержку своих береговых батарей «в случае несчастья». Сейчас и наступил тот самый случай.
Дон Уго надеялся починить корабль в порту, но, когда галеас огибал мол, сильной волной его снесло на мель. Вскоре начался отлив, и корабль лег набок; орудия правого борта смотрели в небо, а левого — оказались под водой.
Флагман эскадры галеасов был «жемчужиной Армады», поистине бесценным призом! На борту «Сан-Лоренсо» находилось больше золота и серебряной посуды, чем на любом другом корабле испанского флота, за исключением разве только «Сан-Мартина». Позабыв о выработанной накануне диспозиции, адмирал флота Англии (он должен был атаковать расчлененный строй Армады первым, Дрейк — вторым, а Сеймур — третьим) пустил джентльменов своей эскадры на «промысел».
Лишенный артиллерии, капитан Монкада мужественно принял бой. Его аркебузиры встретили первые шлюпки, набитые жаждавшими поживы англичанами, кинжальным огнем. Мелкокалиберные мортиры и эсмерили отогнали картечью пятнадцать тендеров с британскими мушкетерами. Но когда дон Уго, получив пулю в глаз, рухнул на палубу, команда обреченного судна начала спасаться вплавь. Первыми в море бросились галерники — пленные турки и мавры, за ними последовали итальянские пушкари и матросы. При этом был убит каталонский кабальеро, а пехотные капитаны Луис Масина и Франсиско де Торрес смертельно ранены. Испанцы падали один за другим. Те, кто уцелел, подняли белые платки на кончиках шпаг в знак сдачи.
Англичане потеряли более полусотни человек, кровь хлюпала в шлюпках под ногами нападавших. Двести «джентльменов удачи» вскарабкались на борт галеаса. Начался лихорадочный грабеж. Корабельная часовня и каюты были выпотрошены, вещи раскиданы по палубе. Солдатня дралась с джентльменами «за пятнадцать сундуков, принадлежавших покойникам знатного происхождения». Добычей стала казна Неаполитанской эскадры — 22.000 королевских золотых дукатов, подсвечники, позолоченная посуда, хрусталь, драгоценности и украшения офицеров, в том числе Мальтийский крест дона Уго де Монкады, его золотая цепь из квадратных звеньев и орден Св. Иакова. Офицеры и матросы вперемешку выворачивали карманы живых и мертвых испанцев, срывали перстни с пальцев и золотые пуговицы с камзолов.
Все эти вещи исчезли в тот же момент раз и навсегда. Официально «на борту не оказалось никаких ценностей, за исключением мелочей низкого достоинства» (отчет капитана Ричарда Томсона ).
Губернатор Кале отрядил своего племянника поздравить победителей с успехом, заверить их в том, что он охотно уступает им завоеванную таким трудом добычу, но одновременно напомнил, что сам корабль с находящимся на нем вооружением потерпел крушение на французском берегу. Таким образом, судно оказалось в его, губернатора, юрисдикции. И дабы не было никаких сомнений в решимости губернатора воспользоваться своим правом, крепостные орудия заряжены и нацелены на корабль. Томсон учтиво передал поклон губернатору, после чего вернулся к грабежу. «При этом англичане грубо обыскали прибывших французов и сорвали с них кольца и украшения».
Племянник вернулся на берег несколько помятый и, давясь от ярости, кинулся в крепость. Первый залп крепостных батарей Кале смел англичан с палубы «Сан-Лоренсо»: двадцать человек было убито, многие утонули. Победители поспешно ретировались, оставив мсье Гурдану галеас и пушки. Тем не менее они увезли с собой пехотных капитанов Мендосу и Лойясу, чтобы получить за них выкуп.
Возле Гравлина одиннадцать испанских кораблей попали под огонь почти сотни вражеских судов. Главные силы Армады в это время сражались со свирепым северо-западным ветром, сносившим флот к Дюнкеркским банкам.
Канонада началась в 8 часов утра. Верткие английские галионы подлетали к испанским караккам почти вплотную. Палубы англичан были пусты, в то время как испанцы теснились у бортов в полной боевой выкладке. Англичане изрыгали огонь и тут же отходили на безопасное расстояние. Их скорострельные пушки успевали дать по три залпа, пока испанцы заряжали свои для одного.
Но вот диво! За время боя одиннадцати против ста англичанам не удалось ни потопить, ни взять на абордаж ни одного корабля, испанцы же неоднократно пытались произвести это.
«Сан-Мартин» был весь испещрен пробоинами. По нему было выпущено почти в упор 107 ядер, «что могло сразить бы и гору», пишет Алонсо Ванегас. Ныряльщики до глубокой ночи затыкали пробоины варом, паклей и свинцовыми пластырями. Огнем противника были сорваны со станков три пушки, пробита кормовая надстройка; двенадцать человек погибли и сто двадцать получили ранения.
Помпы «Сан-Маркоса» работали без перерыва. В трюмах «Сан-Хуана де Сисилиа» вода неотвратимо поднималась. «Нуестра Сеньора де Бегона» получила серьезную пробоину. «Сан-Фелипе» кренился на левый борт. За «Сан-Матео» и «Сан-Хуаном», флагманом Бискайской эскадры, тянулся кровавый след. Такелаж у всех был порван, паруса свисали лоскутами. «Мария Хуан», осевшая почти по самую палубу в воду, держала поднятыми сигналы бедствия. Неожиданно она камнем пошла ко дну, унеся в пучину триста человек, судорожно уцепившихся за ванты.
Орудийная пальба стоила испанцем 600 человек убитыми и 800 ранеными, которых паташи начали свозить в плавучие лазареты. Противник в этом бою не потерял ни одного корабля, а убитых насчитывалось едва ли три десятка человек.