ДОСЬЕ НА ГЕНЕРАЛА

ДОСЬЕ НА ГЕНЕРАЛА

Имеющиеся данные говорят о том, что оперативная разработка определенной части высшего звена командно-начальствующего состава РККА велась не только в середине 30-х гг., на пике репрессий против него, но и в 20-х гг., за десятилетие до этого периода. Для этой цели использовались и наружное наблюдение, и прослушивание телефонных переговоров, установка подслушивающих устройств, вскрытие переписки и т.п. Шли в ход и доносы (сообщения) лиц из окружения того или иного командира (военачальника). Понятно, что собиралось, в основном, все негативное, касающееся конкретного человека. Все эти сведения хранились в профильных отделах и службах НКВД, они систематизировались, обобщались, подшивались в соответствующие папки и ждали своего часа. На примерах некоторых командиров высшего звена ознакомимся с содержанием таких папок с документами. А если быть точнее — не с самими этими документами, а с выписками из них, которые делали военные прокуроры ГВП в период реабилитации данного командира РККА.

Материалы на комкора А.И. Тодорского.

— В 1925 г. Тодорским была издана книга «Красная Армия в горах» — о действиях Красной Армии на Кавказе. Бывший главком Вооруженными силами Республики С.С. Каменев дал этой книге положительный отзыв.

— В характеризующих Тодорского материалах указано, что он обладает хорошими литературными способностями, в армии оставил у большинства знавшие его командиров хорошие впечатления, пользовался в войсковых частях авторитетом у подчиненных, был знаком почти со всеми командирами (командующими. — Н. Ч.) округов, имеет большие связи среди ответственных гражданских лиц, лично его знает К.Е. Ворошилов.

— За время пребывания в академии (имени) Фрунзе То-дорский много выпивал вместе с Днепровским (Г.М. Ткалич-Днепровским. — Н. Ч.), В.Я. Поповым и К.Н. Галицким. Эта тройка в этом отношении была якобы известна всей академии, все вместе они посещали увеселительные места. Все это было в то же самое время, когда Тодорский был членом центрального бюро (ЦБ) партийной организации академии.

— В народном суде 7.IX. 1926 г. разбиралось дело — иск ЦРК о неуплате долга ЦРК помощником командующего войсками (БВО. — Н. Ч.) Тодорским (где был суд, не указано).

Егоров (командующий войсками БВО. — Н. Ч.) в 1928 г. очень благоволил к Тодорскому и еще в период его службы в БВО добился назначения его к себе в заместители.

— Комендант штаба БВО Баар говорил помощнику начальника АХЧ Булыгину, что помощник командующего войсками Тодорский приказал ему снять портреты Ворошилова и Бухарина, добавив, что «его кабинет не гарем, навесили картин...» и приказал найти и повесить один портрет тов. Сталина.

— В деле указано о посещении Тодорского летом 1935 г. в военно-воздушной академии К. Радеком по вопросу устройства в академию его дочери (в деле имеется справка особого отдела о том, что приезд Радека был именно по этому вопросу).

— В газете «Правда» за 1927 г. были помещены два подвала с отзывами на книгу Тодорского (автор якобы Сосновский).

— Указывается о наличии родственных связей Тодорского с Б.М. Фельдман (по материалам дела эта связь не проверена).

— В докладной записке на имя Наркома обороны тов. Ворошилова корпусный комиссар И.Г. Неронов указывает на возможные связи Тодорского сП.М. Ошлей — бывшим начальником ВХУ НКО, который был в свою очередь связан с Г.Г. Пятаковым (заместителем Наркома тяжелой промышленности СССР. — Н. Ч.).

— Порученцу Власову в 1938 г. Тодорский заявил, что «Сталин и Ворошилов не едут в отпуск и у него не хватает совести просить сейчас себе отпуск».

— По словам порученца Власова, Тодорский в этот период (в 1937—1938 гг. — Н. Ч.) проявлял исключительную нерешительность и боязнь. В связи с новым годом, взяв телефонную книжку НКО, обзванивал и поздравлял всех подряд, без исключения, начав с начальников управлений, потом отделов.

— В период работы в УВВУЗ Тодорский часто пил, не выходил на работу.

— Перед уходом в отпуск Тодорский не мог подписать спокойно своего рапорта Наркому, несколько раз писал, переписывал. Рука так дрожала, что изменился почерк и он на чистом листе вынужден был отрабатывать свою подпись. Дело кончилось тем, что ему дали для подписи чистый лист, а текст потом напечатали на машинке. В то же время Тодорский высказывал свои опасения, как бы Нарком его вообще в долгосрочный отпуск не отправил.

— Примерно 5 января 1938 г. Тодорский подал заявление в ЗАГС заявление о разводе с женой. (Рузя Иосифовна То-дорская, инженер-технолог, начальник технического бюро № 7 Наркомата оборонной промышленности СССР, была арестована 11 июля 1937 г. По обвинению в принадлежности к антисоветской троцкистской организации и во вредительстве в военно-химической промышленности, в шпионаже в пользу японской разведки 9 октября 1937 г. приговорена к расстрелу).

— В своем письме от 8 июля 1937 г. тов. Ворошилову и в НКВД Тодорский отрицает свою принадлежность к антисоветскому заговору и посещение квартиры Н.А. Ефимова (начальника Артиллерийского управления РККА. — Н.Ч.) при сборищах там участников заговора вместе с Тухачевским.

— В своем заявлении в Военный совет БВО член ВКП(б) с 1919 г. Зайцев И.Т. указал, что Тодорский очень дружил с Кутяковым и при обвинении Кутякова в антисоветской деятельности, будучи помощником командующего войсками, стал на защиту Кутякова.

— В заявлении в НКВД член ВКП(б) с 1920 г., заместитель начальника отдела изобретательства НКО Горшков пишет, что Тодорский, после назначения его начальником академии, в первый же день своего прихода, повесил в своем кабинете портрет Б.М. Фельдмана, о котором всегда отзывался с восторгом. Там же, в академии, была устроена портретная галерея и портрет Фельдмана тоже красовался. Инициатива рекламировать Фельдмана исходила от Тодорского.

Горшков также сообщил, что враг народа, бывший директор завода № 22 С.Л. Марголин был близок с Тодорским. Тодорский, Я.Л. Смоленский (помполит академии Жуковского) и А. Г. Прокофьев (командир воздухоплавательного дивизиона) — все эти лица, по сообщению Горшкова, были часто вместе другу друга на квартире, выпивали. Жена Прокофьева — Аронштам (сестра армейского комиссара 2-го ранга Л.Н. Аронштама. — Н. Ч.).

— Тодорский признает, что с приходом немцев в Кременец РВС эвакуировался, а он сам и штаб корпуса (5-го Сибирского. — Н.Ч.) остался и бьш он начальником гарнизона один месяц и десять дней. Тодорский подтверждает, что издал два приказа от имени немецкого командования (командира 82-й пехотной дивизии). В этих приказах он от имени немецкого командования указывал, что за убийство одного немца будет расстреляно десять русских. В 1936 г. копия этого приказа была помещена в «Правде».

— Говоря о М.Н. Тухачевском, Тодорский заявил, что к нему у него всегда было отношение отрицательное. Своим патроном он считал Ворошилова: «На заседаниях РВС я не раз выступал против Тухачевского... К Якиру и Уборевичу я также относился отрицательно, не раз выступал против них на заседаниях РВС и на Военном совете при Наркоме, заявляя, что никакой пользы от них не ощущаю».

— Тодорский заявляет, что когда он не был допущен на заседание Военного совета, то он сказал тов. Ворошилову, что ни в чем не виноват, и что в чем его вина, так это в том, что он уважал Фельдмана, на что Нарком якобы сказал ему, что в этом его, Тодорского, винить нельзя, так как он сам его уважал. Тодорский заявил, что этот разговор был при Р.П. Хмельницком (для поручений при Наркоме обороны СССР. - Н. Ч.).

— Тодорский заявляет, что о Н.А. Ефимове он написал специальное заявление тов. Ворошилову и в НКВД, где категорически отрицал его утверждения (Ефимов утверждал, что о причастности Тодорского к военному заговору он узнал в 1933 г. от М.Н. Тухачевского. — Н. Ч.).

— Тодорский заявляет, что при обсуждении книги М.Н. Тухачевского «Современные боевые операции» он выступал с критикой этой книги, заявив, что Тухачевский не замечает и не разбирает политические стороны вопроса, в связи с чем Тухачевский выступал против него, Тодорского.

— При разборе персонального дела А.И. Тодорского на партийном собрании В.В. Орловский заявил, что в период ареста жены Тодорского работа шла в УВВУЗе нормально, никаких помех не было. Тодорский держал себя в руках и руководство осуществлял твердо.

— В.В. Рязанов в своем выступлении (на партийном собрании) указал на то, что Тодорский не интересовался жизнью и работой жены. «Ваша слепота, Тодорский, привела Вашу жену в лагерь врагов. В кругу Ваших родных и свойственников арестовано четверо: жена, брат, муж сестры, муж второй сестры, а Вы ничего не замечали».

— Тодорский в своем выступлении на партийном собрании заявил: «Недоверие партийное законно. Нужно действительно удивляться, как партия заботится о кадрах. Возьмите меня. Я ждал полного конца, что я могу лишиться членства в партии, что с арестом я могу быть лишен звания «комкора», но я знал, что своей головы не лишусь... Я не виноват... Пройдет время и снова сойдусь опять с вами на одном и том же партийном пути. Я не делал перед партией, перед социалистической Родиной никаких преступлений. Субъективно я чист... Я говорю честно, обнажая свою душу перед партией. Ни один враг народа до своего разоблачения ни разу не делал мне намека и во время встреч и выпивок и не мог сделать, так как видел во мне убежденного большевика. В этом отношении вы будьте спокойны. Останусь ли я в партии или буду исключен, буду ли я арестован, я останусь честным перед партией... Мне не страшна советская тюрьма, потому что она советская».

Наряду с изложенным, Тодорский указывает, что: «Темниш пятном в моей беспартийной жизни являются два приказа, подписанные мною, когда немцы заняли город. Это я считаю безусловным пятном».

— В заявлении члена ВКП(б) Можтале указано, что Тодорский, при поездке в Италию, предлагал летчикам... тратить валюту, а то все равно отберут и предлагал им обязательно попробовать итальянок, но брать ценой подороже.

— В справке от 28/1—38 г. указывалось, что слушатель Военно-воздушной академии Бельцов Вениамин Иванович сообщил, что, со слов работницы термической лаборатории Фоминой, Карл Радек часто посещал квартиру Тодорского.

Высказывания А.И.Тодорского по отдельным вопросам (по материалам справки, подготовленной в 1-м отделе ГУГБ НКВД СССР).

— «Борьба партии и Советского правительства с врагами народа имеет своей целью терроризировать население до такой степени, чтобы третьему поколению было страшно что-либо предпринять против существующего строя. Нынешняя обстановка напоминает времена Ивана Грозного, когда исчезали один задругам бояре» (от 9.2.1938 г.).

— «Верхи сами виноваты в том, что страна переживает много трудностей, а все валят на низы» (от 7 и 9.2.1938 г.).

— «Вопреки Конституции, свободы слова и печати в СССР нет. Было бы хорошо, если бы свобода слова была хотя бы в политбюро и если кто-либо из членов Политбюро высказывал свое мнение, то это можно было бы выслушать и обсудить» (от 7.2.1938 г.).

— «Хорошо было Фейхтвангеру писать «Москва-1937 г.», ему за это 25 лет не дадут» (от 17.2.1938 г.).

— «Руководители партии считают достаточным один раз погладить по голове, т.е. написать в газете о чуткости к члену партии и все, что произошло за год — забудется. Все это не так просто» (от 23.2.1938 г.).

— Находясь в доме отдыха «Сосны», Тодорский говорил, что «все-таки партруководство проглядело... Сталин говорил раньше: «Мы вам нашего Бухарчика не выдадим». На XVII партсъезде только после того, как Сталин зааплодировал Каменеву и Зиновьеву, остальные делегаты поддержали... Отвечать приходится таким, как Тодорский, а что же смотрели сверху?» (от 6.3.1938 г.).

— Тодорский высказывал свои опасения, что Н.М. Синявский (коринженер, начальник 5-го управления Наркомата оборонной промышленности СССР. Арестован 17 декабря 1937 г. — Н.Ч.) может сказать, как будто «Тодорский с ними заодно, т.к. у этих гадов такая система — топить оставшихся чистых людей». Тодорский говорил, что если его возьмут, то это будет доказательством, что ошибки в арестах возможны.

Имелись в органах госбезопасности компрометирующие материалы и на другого крупного военачальника Красной Армии — комкора Горбачева Бориса Сергеевича, который в 30-е гг. занимал последовательно должности командующего Забайкальской группой войск ОКДВА, помощника и заместителя командующего войсками Московского военного округа, командующего войсками Уральского военного округа. А до этого, в конце 20-х гг. (в 1927—1929 гг.), он командовал 12-й кавалерийской дивизией.

СПРАВКА

В связи с проверкой обоснованности осуждения бывшего командующего Уральским военным округом Горбачева Б.С. прокуратурой был допрошен начальник учетно-архивного отдела Комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР полковник Плетнев Я.Л. о том, какими оперативными и другими материалами располагают органы КГБ в отношении Горбачева Б.С., помимо материалов, имеющихся в его архивно-следственном деле за № 268446/0.

В ответ на этот запрос учетно-архивный отдел КГБ сообщил, что в КГБ на Горбачева Б.С. имеется дело-формуляр за №...

Ознакомление с этим делом-формуляром за №... на Горбачева Бориса Сергеевича, 1892 года рождения, уроженца БССР, установлено, что 17 марта 1928 г. бывшим начальником особого отдела ОГПУ 12-й кавалерийской дивизии Дубровским в адрес «г. Москва, ОГПУ» были направлены копии двух перлюстрированных писем, идущих в адрес командира 12-й кавдивизии Горбачева Б.С.

Одно письмо исходило от бывшего наркома внутренних дел РСФСР Толмачева В.Н. Из содержания письма усматривается, что Горбачев просил Толмачева выяснить о положении арестованного в Москве Новацкого. Дословно в этом письме говорилось следующее: .

«Ст. Пролетарская, комдиву 12 тов. Горбачеву — лично. 9.3-28 г.

Дорогой Горбачев. Получил твое письмо о Новацком. Он был арестован еще до моего приезда в Москву. По имеющимся у меня сведениям, его участие в работе оппозиции подтверждается. Таким образом он, по-видимому, не избегнет общей участи оппозиции. Если у тебя есть какие-нибудь сомнения, я советую тебе написать об этом в ОГПУ, они, несомненно, учтут твои данные. Я же совершенно не знаю ни Новацкого, ни его дела.

С комприветом Вл(адимир)»[133].

Второе письмо было от жены Новацкого, и датировано оно 10 марта 1928 г. В этом письме жена Новацкого пишет Горбачеву о том, что Новацкий заключен в тюрьму, но с работы его не сняли и она получает за него его зарплату, что она была у Сольца, который якобы в ее присутствии разговаривал по телефону со следователем ОГПУ Аграновым о ее муже Но-вацком; что, как она поняла из этого разговора, материалов в отношении Новацкого в ОГПУ нет, а есть сведения, которые Сольц считает недостаточными.

В этом же письме она упрекает Горбачева в том, что он не дал ответа на ее прежнее письмо. Далее в письме говорится о посещении его выставки, посвященной 10-летию Красной Армии, о погоде и т.п.

На основании этих писем Горбачев был взят на учет и на него было заведено агентурное дело, однако, кроме указанных выше писем, в этом агентурном деле никаких материалов не имеется.

В октябре 1936 г. помощником начальника 1-го отдела СПО ГУ ГБ капитаном госбезопасности Луловым по делу-формуляру на Горбачева была составлена справка, в которой описывается существо упомянутых выше писем и указывается, что других сообщений на Горбачева Б.С. с 1928 г. не поступало.

Кроме того, в примечании к справке Лулов указывал, что Новацкий Степан Михайлович, троцкист, в 1928 г. был арестован и лишен права проживания в Москве и Ленинграде на три года, но в 1929 г. он подал заявление о разрыве с троцкизмом и от наказания был освобожден.

На справке Лулова имеются две резолюции, из которых одна, неизвестно кем учиненная, такого содержания: «Проверить, если больше ничего нет, то снять с учета». Другая резолюция, датированная 2 ноября (без указания года), содержит следующее указание: «Ср. справку, что на него имеется, кроме этих материалов».

Исполнялись ли эти резолюции и какой результат этих проверок — из дела-формуляра не видно[134].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.