Первая кровь

Первая кровь

Ливонская война, которую царь начал вопреки мнению Рады, фактически предвосхищала петровские баталии, поскольку велась она с той же целью — за выход в Балтику. Рада настаивала на первоочередном решении «крымского вопроса». И стратегически оказалась права. Обнаружилось это позже, когда татары вновь как во времена прадедов Ивана выжгли Русь, истощенную «прорубанием окна в Европу».

Со стратегической точки зрения атаковать Ливонию, имея в тылу агрессивный Крым, было, мягко говоря, не рационально. Кроме того, стоит отметить, что, разумеется, Орден никак не являлся для Москвы угрозой. А вот татары постоянно промышляли на Руси и Украине, угоняли в полон православных, которых потом продавали на Черноморских невольничьих рынках.

Другой вопрос, что находившийся в фазе глубокого упадка Ливонский орден представлялся легкой добычей. Правда, по меньшей мере, странно было не предположить, что за его «наследство» готовы драться такие серьезные конкуренты Руси, как Речь Посполитая и Швеция.

Члены Рады указывали на то, что защита Веры, безопасность населения не только пограничья, но и центральной России требуют окончательного решения татарского вопроса. Курбский писал, что он и его соратники мечтали «избавить в орде пленных от многолетнего рабства». А с Ливонией вполне можно было и обождать.

Историки марксисты утверждали, что немцы, мол, не пропускали в Москву иноземных спецов, каковые стремились поделиться с русскими новейшими «техническими разработками», без которых никак не могли должным образом развиваться производительные силы. Ничего не скажешь, сильный аргумент для того, чтобы оправдать войну на два фронта.

После побед над Казанью и Астраханью, масштабная операция против Крыма по всем расчетам должна была увенчаться успехом. Был проведен даже пробный весьма знаменательный рейд на территорию противника. На западном побережье Крыма высадился русский десант во главе с братом лидера «рады» Данилой Адашевым (через несколько лет Грозный отправит его на плаху).

Современник писал об этом: «От самого начала, как и юрт Крымский стал, как и в тот Корсунский остров нечестивые басурмане водворились, русская сабля в нечестивых жилищах тех кровава не бывала, ни труба прежде сего не трубила, созывая воинство православных».

Более того, начала складываться военная коалиция. Москву готовы были поддержать в наступлении на Крымское ханство запорожские казаки во главе с легендарным князем Дмитрием Вишневецким, ногайские мурзы и некоторые князья Северного Кавказа.

То есть Крым и земли, которые позже назовут Новороссией могли стать частью Руси за двести с лишним лет до походов екатерининских генералов. И глядишь, лихой князь Вишневецкий за сто лет до Хмельницкого присоединил бы Украину к Руси.

Но царь планы Рады отверг. Более того, лидеры ее угодили в опалу. Раздражение против «шибко умных» советников слилось с подозрениями в их «неверности», в связях с Литвой, причастности к смерти царицы Анастасии.

Кроме того, под влиянием осифлян у царя сложилось собственная радикально отличная от взглядов членов Рады, философия власти. В своем ответном послании Курбскому он писал: «Неужели же это свет — когда поп и лукавые рабы правят, царь же только по имени и по чести — царь, а властью нисколько не лучше раба? И неужели это тьма — когда царь управляет и владеет царством, а рабы выполняют приказания?».

Таким образом, судя по всему, целый комплекс причин привел к падению правительства Сильвестра и Адашева. Первый был пострижен и отправлен в монастырь. Второй — в Ливонию на театр военных действий. В Дерпте (Тарту) ему вскоре повезло умереть своей смертью.

На его родственников и многих видных деятелей прежнего этапа правления обрушились репрессии. Почувствовав, что «снаряды рвутся все ближе», герой взятия Казани Курбский уходит в Литву. Шаг морально далеко небезупречный — князь бросил на родине жену и детей. Но, не эмигрируй он, смерть его на плахе или от ножа опричника была гарантирована.

В декабре 1564 года москвичи внезапно обнаружили, что остались без царя во главе. Иван ускакал в Александровскую слободу (ныне город Александров). Вскоре оттуда прибыл гонец, возвестивший, что государь предлагает альтернативу: либо он отказывается от своих полномочий, либо народ санкционирует борьбу с боярской изменой. Иван требовал себе экстраординарных полномочий не ограниченных временами и сроками.

Народ поддержал государя, испугавшись «остаться сиротой». И Грозный, получив санкцию на террор, начал «перебирать людишек». Страна разделена была на «опричнину» и «земщину». В первой части под личным руководством царя осуществлялась «зачистка» «княжат» по «жесткой схеме», во второй до поры жизнь шла своим чередом.

Но царь предполагал в перспективе все земли русские пропустить через «опричнину», поэтапно внедряя новый порядок. А состоял он в том, что у родовитых бояр отнимали их вотчины, дробили и передавали мелкими наделами служилым людям.

То есть, задачи, которые Рада решала «реформистски» поэтапно, царь решал «революционно». Самих «княжат» частью физически ликвидировали, частью высылали на «украинные земли», где в боях с внешними врагами они должны были доказать свою верность.

Для реализации программы и создан был корпус опричников, тех самых пересветовских «юнаков храбрых». Одетые в черные кафтаны, они разъезжали на конях, к седлам которых были приторочены собачьи головы и метлы. Это служило знаком того, что они «грызут врагов государевых и выметают крамолу». В Александровской слободе, ставшей второй столицей, царь установил монастырский порядок. Себя же Иван именовал игуменом.

Ливонская война была крайне тяжелой. Первоначальные блестящие победы, приведшие к ликвидации Ливонского ордена, сменились поражениями, которые русские терпели от войск польского короля Стефана Батория. Тут в тыл и ударили крымцы. Вся Москва была сожжена, только Кремль уцелел.

В боях погиб цвет черного ордена. А многие отправились на плаху как «неоправдавшие доверия». И опричнина осталась в веках загадкой. Кем были «кромешники» — рыцарями-монахами или кровавыми беспредельщиками? Ответ зависит, как всегда, от угла зрения.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.