Новое время: европейцы

Новое время: европейцы

Следующий всплеск интереса к пирамидам произошел уже в XVII веке. Джон Гривс, английский математик и астроном, преподававший в Лондоне геометрию, решил отправиться в Египет и все-таки отыскать в пирамидах научные трактаты древних египтян. О существовании древних знаний говорил в предыдущем столетии близкий друг Леонардо да Винчи, выдающийся миланский физик и математик XVI века Джироламо Кардано. Он тоже был уверен, что абсолютно точные научные знания существовали задолго до греков. Ведь еще Пифагор считал, что древние меры берут начало в Египте, и египтяне вывели их из неких природных констант. А Великая пирамида была построена ими с целью зафиксировать размеры Земли и установить стандарты линейных мер. Гривс был уверен, что, даже если он и не отыщет древних трактатов, уже одно измерение пирамиды сможет сообщить ему довольно много об устройстве мира.

Он сумел проникнуть внутрь пирамиды и прошел по пути, проделанному когда-то аль-Мамуном. Пирамида была населена сотнями тысяч летучих мышей, и Гривс отстреливался от них из пистолета. В узких коридорах каждый выстрел оглушал и звучал словно канонада.

Архитектура пирамиды поразила Гривса, и он назвал ее одним из величайших на Земле строений, и в то же время задался вопросом: неужели такое величественное сооружение возведено лишь с целью поместить в него погребальную камеру с пустым гробом?

Особым мерным шестом, основанным на стандартном английском футе, хранящемся в Гилд-Холле, Гирс измерил длину, ширину и высоту усыпальницы царя. Также он подсчитал ряды гранитных блоков, вычислил их длину и ширину и произвел замеры гробницы с точностью «вплоть до тысячной доли фута».

Вернувшись к подножию Большой галереи, Гривс обнаружил, что с одной стороны выдолблена плита, открывавшая колодец, уходивший отвесно вниз. Ученый спустился на 18 метров до уровня, где колодец расширялся и имелось нечто вроде грота. Ниже, из-за страшной вони и полчищ летучих мышей, Гривс спускаться не стал, но, бросив вниз горящий факел, выяснил, где находится дно.

Вернувшись в Лондон, он изложил все свои измерения и мысли в книге «Пирамидография», за что был удостоен звания профессора астрономии Оксфордского университета.

Его книга вызвала в научном сообществе оживленные дискуссии, и знаменитый английский врач Уильям Харвей, первооткрыватель системы кровообращения, предположил, что в усыпальницах должны быть вентиляционные отверстия, иначе воздух в помещениях был бы непригоден для дыхания: «Мы никогда не вдыхаем тот же воздух дважды, а нуждаемся в порции свежего воздуха». Гривс отверстий не заметил, вернее, принял их за ниши для ламп. Правота Харвея подтвердилась лишь через несколько десятилетий.

Покидая Египет, Гривс оставил свои инструменты встреченному здесь юному венецианцу Тито Ливио Бураттини, которого также интересовали пирамиды и отраженная в них система измерений. Поездку Бураттини спонсировал иезуит Афанасий Кирхер из Кракова, перебравшийся незадолго до того в Рим и состоявший в переписке с сосланным во Флоренцию за поддержку идей Коперника Галилеем. И Кирхера, и Галилея весьма интересовала универсальная система мер, и они надеялись обнаружить ее в пирамидах.

Бураттини провел в Египте четыре года и перед отъездом выслал полный отчет о своей работе Кирхеру. Это оказалось большой удачей для науки, так как на обратном пути, где-то на Балканах, на Бураттини напали разбойники и отобрали у него не только деньги, но и все записи, которые он намеревался опубликовать в Италии.

А работой Гривса заинтересовался Исаак Ньютон. И даже издал свою работу – «Диссертация по поводу „священного“ локтя иудеев и локтей различных народов, в которой из размеров Великой пирамиды, предпринятых мистером Джоном Гривсом, выведен локоть Мемфиса». Интерес к этой теме великого физика понятен: его интересовала не столько универсальная мера, сколько длина окружности Земли, необходимая ему для размышлений о гравитации, и она, как он считал, зашифрована в Великой пирамиде.

Но вскоре интерес к пирамидам снова угас. Не последнюю роль здесь, вероятно, сыграло и то, что путешествия в Египет были весьма опасны. Эта страна хоть и находилась официально под протекторатом Османской империи, но там царил беспредел, и без личной охраны (которая, кстати, имелась у Гривса) на улице, а уж тем более в пустыне лучше было не появляться.

И все же исследования продолжались.

В 1765 году англичанин Натаниэль Девисон, ставший позже британским консулом в Алжире, провел отпуск в Египте в компании Эдварда Уортли Монтегю, бывшего британского посла в Оттоманской империи, и тщательно исследовал Великую пирамиду. Он даже попытался расчистить колодец, в который не до конца опустился Гривс. К тому времени дно его было забито песком и камнями. Девисон сумел углубиться почти на шестьдесят метров, но ему мешали огромные летучие мыши, а лампа постоянно выжигала весь кислород, и Девисон прекратил очистку колодца, решив внимательнее исследовать остальные части пирамиды.

Обратив внимание на необычное эхо, он обнаружил на стене, на самом верху Большой галереи отверстие сечением около 60 сантиметров. С помощью семи лестниц Девисон сумел добраться до отверстия и, очистив его от помета летучих мышей, пополз по галерее. Через семь-восемь метров он попал в камеру настолько низкую, что в ней невозможно было стоять в полный рост. Но по ширине она была такой же, как и расположенная ниже усыпальница царя. Расчистив помет, Девисон понял, что плиты пола этой камеры и образуют потолок усыпальницы. Ничего интересного в камере обнаружить не удалось, и Дэвисон вырезал на стене свое имя, назвав обнаруженное помещение Палатой Девисона.

А на очереди был уже новый исследователь.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.