Разгром на западе

Разгром на западе

Идеологическая машина Третьего рейха превратила Польшу в главного врага немецкого народа. Уничтожение Польского государства и "освобождение" немецкого меньшинства из-под польского гнета казалось делом справедливым. Через три недели война была выиграна.

Первый боевой опыт вермахта произвел впечатление на весь мир. Фотогеничный главком сухопутных войск генерал Вернер фон Браухич появился на обложке американского журнала "Тайм".

Но Польская кампания выявила серьезные недостатки вермахта и военной промышленности, о чем знали немногие. Авиация исчерпала запас бомб и не была готова к продолжению военных действий. Ограниченные возможности немецкой экономики позволяли восстановить запас авиабомб только за семь месяцев. Выявилась недостаточная выучка пехотных подразделений.

Проблемы возникли и с танковыми частями. Меньше чем за месяц четверть боевых машин были либо повреждены в бою, либо вышли из строя. Легкие танки Т-I и Т-II вообще не годились для современной войны, требовали замены. Но именно в этот критический для Германии период между октябрем 1939 и октябрем 1940 года выпуск танков наполовину сократился.

Больше всего Гитлера, помнившего Первую мировую, беспокоила нехватка боеприпасов. Он потребовал пустить запасы стали и меди на производство патронов и снарядов. Приоритет он отдавал артиллерии (как и Сталин) — гаубицам и тяжелым минометам, оружию позиционной войны.

Две трети ресурсов страны шли на программы, лично одобренные фюрером: это самолеты и боеприпасы. Танки, машины, стрелковое оружие — на втором месте.

Главком Вернер фон Браухич и начальник Генштаба Франц Гальдер потребовали серьезной передышки для подготовки войны на Западе: нужно пополнить технический парк и арсеналы, подготовить еще миллион призывников. Гитлер не хотел ждать. Он требовал нанести удар на Западе уже в ноябре 1939 года и исполнился классовой ненависти к генералам, не желавшим его слушать.

5 ноября 1939 года генерал Браухич пришел к Гитлеру — уговаривать его отсрочить наступление. Для поддержки он привел с собой генерала Эдуарда Вагнера, отвечавшего в Генштабе за снабжение сухопутных войск. Фюрер слушал генералов нетерпеливо и обрушился на Браухича с упреками. Он требовал начать военные действия 12 ноября.

Генерал Гальдер запаниковал, испугавшись, что строптивыми генералами займется гестапо. Гальдер уверял потом, что осенью тридцать девятого он был готов сам застрелить фюрера и приходил на ежедневный доклад с заряженным пистолетом. Что же спасло фюрера? Кровь немецкого солдата, которая бежала по жилам Гальдера. Немецкий офицер не может восстать против командира, которому поклялся в верности. Впрочем, так и осталось неясным, можно ли верить рассказам Гальдера о его оппозиционности.

Плохая осенняя погода исключала массированные действия авиации, и Гитлеру пришлось смириться с тем, что наступление откладывается на следующий год.

Нападение Германии на Польшу изменило настроения в Америке. Изоляционисты утратили влияние в конгрессе. 3 ноября 1939 года президент Франклин Рузвельт подписал закон о ленд-лизе, который снимал запрет на продажу американского оружия иностранным державам. Формально Германия тоже могла воспользоваться этой возможностью. Но нацисты не имели ни валюты, ни флота, чтобы прикрыть свои конвои в Атлантике.

Германия оказалась в экономической изоляции. Вступление в войну Франции и Англии отрезало ее от поставок из-за рубежа. Импорт важнейших видов сырья — нефти, железной руды, меди — упал до кризисно низкого уровня. Немецкую военную экономику спасало только экономическое соглашение с Москвой.

Осенью 1939 года Советский Союз обещал поставить Германии в течение года миллион тонн фуражного зерна, девятьсот тысяч тонн нефти, сто тысяч тонн хлопка, пятьсот тысяч тонн фосфатов, такое же количество железной руды и другое сырье. Москва обещала даже дать больше, чем просил Берлин.

"Сталин поразил нас, — вспоминал советник немецкого посольства Густав Хильгер, — заявив, что наши страны должны помогать друг другу и во имя этого идти на жертвы. Поэтому советское правительство снизило цены на свои товары и не настаивало на том, чтобы Германия за все платила твердой валютой…

Для германской военной экономики это было громадным успехом. Дверь на Восток была широко открыта, и британские усилия ввести экономическую блокаду были значительно ослаблены".

В 1940 году Советский Союз обеспечил Германии: 74 процента нужных ей фосфатов, 67 процентов асбеста, 65 процентов хрома, 55 процентов марганца. 40 процентов никеля и 34 процента нефти. Как выразился назначенный начальником оперативного управления Генштаба сухопутных сил генерал Эдуард Вагнер, "договор с Советским Союзом спас нас".

Поставляя Гитлеру все, что он просил, Сталин покупал время, надеясь, что Германия втянется в долгую истощающую войну с Западом.

Железная руда поступала только из Скандинавии. А что, если Швеция под давлением англичан прекратит поставки? Гитлер, опять же, считал, что победоносная война все решит. Геринг объяснил генералу Томасу:

— Фюрер твердо уверен в победе. Он исходит из того, что Бельгия, Голландия и Северная Франция перейдут под наше управление. Он считает, что эти промышленные зоны заменят нам поставки сырья из Скандинавии. Поэтому фюрер распорядился пустить в ход все запасы сырья, не думая о будущем.

Немецкая экономика полностью зависела от угля — девяносто процентов энергии получали, сжигая запасы бурого угля и антрацита. Кроме того, уголь нужен был в металлургии и химической промышленности. Запасов угля в стране хватало. Но его залежи находились в западных и восточных приграничных районах — в Руре и Силезии. Транспортировка угля в промышленные районы съедала треть возможностей немецких железных дорог.

В 1939 году массовая переброска войск сначала на восток, потом на запад оказалась непосильной для транспортной системы. Прекращение пассажирских перевозок не спасло от того, что десятки тысяч вагонов и платформ застряли в пробках. С декабря 1939 года шахтеры не могли отправить добытый уголь потребителям. Замерзали города, даже Берлин. А угольщики вынуждены были снизить добычу, потому что некуда было отгружать поднятый на поверхность уголь.

Проблема возникла с рабочей силой.

В 1938 году Геринг поручил начальнику главного управления полиции общественного порядка оберст-группенфюреру СС Курту Далюге зарегистрировать всех жителей рейха, чтобы иметь представление о наличии и местонахождении трудовых ресурсов. Прекращалось гражданское строительство, сокращались штаты невоенных учреждений.

По данным имперского ведомства статистики, на 31 мая 1939 года рабочая сила составляла: двадцать четыре с половиной миллиона мужчин, четырнадцать с половиной миллионов работающих женщин и триста тысяч, обозначенных в статистических справочниках как "иностранцы и евреи".

Через год число работающих сократилось на четыре миллиона — за счет призыва в вооруженные силы. Добавились триста пятьдесят тысяч пленных, и число иностранных рабочих возросло до восьмисот тысяч. Но трудовые резервы Германии неуклонно сокращались. Мужчин брали в армию, они гибли на фронте, их места занимали пленные и иностранные рабочие.

В воюющей Англии ушедших в армию мужчин заменили женщины. Но в Германии уже в 1939 году трудилось больше женщин, чем в Англии даже в конце войны. Больше половины немецких женщин в возрасте от пятнадцати до шестидесяти лет работали. Разница с Англией состояла еще и в том, что большая часть немок — шесть миллионов — оставались в отсталом и трудоемком сельском хозяйстве. А в Англии из шести миллионов работающих женщин только сто тысяч пошли на фермы. Иначе говоря, в Германии крестьянские хозяйства покоились на женских плечах.

Когда мужчин брали в армию, все сельское хозяйство тащили на себе женщины. Они и обеспечивали страну продовольствием.

Рабочую силу привязывали к сельскому хозяйству или к тяжелым и вредным производствам с помощью системы трудовой повинности. После начала войны попытались вообще закрыть мелкие предприятия, чтобы высвободить рабочие руки. Эта политика была крайне непопулярна, и от нее отказались. Пошли по другому пути — на гражданские компании перекладывали заказы вермахта.

Германии не хватало ни солдат, ни рабочих. Выбор был между призывом в армию и работой на военном производстве. Вермахт сам был заинтересован в бесперебойном производстве оружия. Но все равно в казармы отправлялись те, кто обеспечивал военное производство. Только на некоторых заводах рабочие были освобождены от действительной службы. Призыв в армию четырех миллионов рабочих нанес серьезный удар по экономике. Пострадал и транспорт… Армия сама нуждалась в квалифицированных специалистах, которых отправляли в инженерные войска, войска связи, армейские ремонтные мастерские. Образованные молодые люди нужны были авиации и системе противовоздушной обороны, где появилось много сложной техники.

Министерство экономики и Верховное командование вермахта забирали дефицитное сырье в пользу предприятий военной промышленности. Режим отказался даже от престижных объектов — перестали строить новые здания партийных комитетов и автобаны. Гитлер распорядился о драконовских мерах: гражданское производство не имеет никакого значения, все усилия — для армии.

Гитлер добился своего: за семь месяцев, с января по июль 1940 года, Германия вдвое увеличила военное производство. Этого удалось добиться благодаря безжалостной мобилизации всех ресурсов, без оглядки на нужды населения или будущее страны. Настроения людей фюрера не интересовали, хотя ему было известно, что в стране возникло напряжение. Немцы — в отличие от времен Первой мировой — совсем не радовались войне. Даже гаулейтеры пытались защитить свои области от тотальной мобилизации сил и ресурсов.

Уровень потребления на территории рейха быстро падал. Люди зарабатывали, но тратить деньги было не на что. Несли в сберегательные кассы. К концу тридцатых в каждой семье была как минимум одна сберкнижка. Накануне войны многие снимали деньги, миллионы немцев тратили сбережения на закупку предметов первой необходимости. Зато с сорокового года сбережения стали расти с необыкновенной быстротой, в сорок первом ежемесячно на счета поступал миллиард марок.

Только немногие предпочитали припрятывать неизрасходованную наличность, потому что не доверяли банкам. Остальные шли в сберегательные кассы. Во время войны продолжался рост зарплат, и у людей было ощущение, что, когда война наконец закончится, они заживут…

В нормальной ситуации эти деньги пошли бы в первую очередь на покупку жилья. Но война не просто сократила, а почти срезала гражданский сектор экономики. В 1937 году построили триста двадцать тысяч квартир, в сорок втором — всего сорок тысяч. Так что личные сбережения прямиком отправлялись в Имперский банк на финансирование военных расходов.

В первые недели Второй мировой войны ввели рационирование продовольствия и одежды. Возник и черный рынок, куда тоже утекали деньги, но поначалу черный рынок не имел особого значения.

Министерство продовольствия и сельского хозяйства 25 сентября 1939 года установило рационы, которые должны были обеспечить две с половиной тысячи калорий обычным гражданам и до четырех тысяч калорий военнослужащим. С учетом классового неравенства в Германии эти карточки даже улучшили уровень жизни определенного числа рабочих, которые жили весьма скудно. Но остальные, кто жил получше, быстро ощутили перемены к худшему.

Имперский руководитель медицины и заместитель министра внутренних дел по санитарной службе и здравоохранению Леонардо Конти в октябре 1939 года предупредил, что удлинившийся рабочий день и нехватка продовольствия могут пагубно сказаться на состоянии гражданского населения. Урожай тридцать восьмого года был приличным. А урожай тридцать девятого — значительно хуже. Эта вело за собой сокращение количества картошки, которая шла на корм животным, что, в свою очередь, означало уменьшение поставок свинины и молока.

Фюреру не нравилась вялая атмосфера в стране. 24 февраля 1940 года он устроил в мюнхенской пивной "Хофброй-хаус" встречу со старыми бойцами — по случаю двадцатилетия принятия программы партии. В Берлине фюрер встретился с гаулейтерами и сказал им, что "бюрократическая летаргия армейского руководства" должна быть преодолена динамизмом национально-социалистического движения. Гитлер рассуждал так: если он разгромит Францию и Англию, общественное мнение будет на его стороне. Надо выиграть войну, тогда решатся все проблемы.

Гитлер хотел, чтобы военным производством вместо склонных к пессимизму генералов занялся герой-чудотворец Фриц Тодт. Фюрер считал, что только Тодт в состоянии совместить преимущества частной инициативы с политической волей партийного работника.

Тодта уже поставили во главе всего строительного сектора немецкой экономики. Весной 1939 года он доложил, что половина средств, ассигнованных на строительство в стране, идет вермахту, двадцать процентов — на промышленное строительство, еще десять процентов — на общественно полезные проекты. Остаются еще двадцать процентов, в рамках которых будет строиться жилье для рабочих, занятых в военной промышленности.

В 1939 году Фриц Тодт получил погоны генерал-майора авиации. Это было поощрение. В марте 1940 года Гитлер создал министерство вооружений и боеприпасов — для руководства всей военной промышленностью. 17 марта назначил министром Тодта. Новый министр верил в командно-административную систему. Создал комитет по наращиванию производства танков, затем комитет по выпуску артиллерии… После победы на Западном фронте Гитлер поблагодарил за оружие одного только Тодта, не сказав ни одного доброго слова военным.

Заместитель министра продовольствия и сельского хозяйства Герберт Бакке и генерал Георг Томас исходили из того, что Германии предстоит длительная война с западными державами и ресурсов должно хватить на три года. Адольф Гитлер тоже боялся повторения изнурительной Первой мировой, но твердо рассчитывал на быструю победу.

И все же: почему весной 1940 года Гитлер так торопился? Почему рисковал, начиная войну, к которой не был так уж готов? Почему начал войну против Запада в союзе с Москвой, хотя это противоречило его антикоммунистической идеологии?

Генералам Беку Людвигу или Георгу Томасу союз между Англией, Францией и Соединенными Штатами против нацистской Германии был понятен. С учетом опыта Первой мировой войны трансатлантический союз против опасной континентальной державы просто напрашивался.

А Гитлер никак не мог понять, что объединяет эти страны. Он находил только одно объяснение: всемирное еврейство сплачивает всех врагов Германии.

7 мая 1940 года немецкий посол в Москве Фридрих фон Шуленбург предупредил наркома Молотова о том, что через три дня начнется большое немецкое наступление на Западе. Молотов, доложил в Берлин посол, ответил, что советское правительство понимает: Германия вынуждена вести оборонительные действия против напавших на нее Франции и Англии, и добавил, что не сомневается в победе вермахта.

После нескольких месяцев "странной войны" в 5 часов 35 минут утра 10 мая 1940 года на Западе развернулись настоящие боевые действия. Победа далась вермахту на диво легко — всего сорок девять тысяч погибшими и пропавшими без вести, значительно меньше, чем в Польскую кампанию. Потери французов составили сто двадцать тысяч человек.

Поражение Франции было непостижимым. Еще несколько лет назад немецкие генералы боялись французской армии.

Разгром англо-французских войск воспринимался как личная победа Гитлера. Фюрер рискнул и выиграл. Вот тогда и возник миф о превосходстве вермахта.

В реальности немецкая армия не была так уж хороша. Из девяноста трех немецких дивизий только девять были танковыми (две с половиной тысячи танков). Французская армия имела больше танков (три тысячи двести), а вместе с британскими, голландскими и бельгийскими машинами и того больше — четыре тысячи двести. Большинство немецких танков — устаревшие легкие машины Т-I и Т-II — качественно уступали французским и британским. Только к маю в войска поступили средние танки Т-III и T-IV, а также трофейные чешские машины. Тем не менее ни один из них не мог сравниться с тяжелыми французскими танками. Не располагал вермахт и эффективным противотанковым оружием. Тяжелые французские танки давили колонны немецкой пехоты. Немецкие танковые части брали хорошим вооружением и отличной радиосвязью, что позволяло им действовать организованно. Немецкая авиация тоже не располагала количественным превосходством — три с половиной тысячи самолетов. Западные страны имели на тысячу машин больше. В мае 1940 года Франция получила пятьсот новых американских самолетов, которые были лучше немецких моделей. Так что не стоит говорить о том, что Германия победила благодаря самому современному оружию. Но миф о блицкриге и о техническом превосходстве вермахта устраивал не только победителей, но и побежденных. Французам и англичанам проще было объяснять поражение невероятным превосходством врага — иначе бы пришлось говорить о профессиональной некомпетентности собственных генералов.

В ведомстве Геббельса выпустили пропагандистский фильм "Победа на Западе", в котором демонстрировали стратегию моторизованной войны и делали акцент на мистическом превосходстве немецкого солдата. Верховное командование вермахта говорило о "революционной динамике Третьего рейха и его партийного руководства". Для Гитлера победа была выражением преимущества немецкой расы и его личного гения.

Но победа в мае сорокового не может считаться чудом, рожденным боевым духом солдат вермахта и нежеланием французов сражаться. Удачный план, разработанный начальником штаба группы армий "А" генералом Эрихом фон Манштейном, оказался совершеннейшей неожиданностью для французов и англичан.

Вермахт намеревался наступать, следуя классическим схемам. Но в феврале 1940 года самолет с двумя немецкими штабными офицерами был сбит французами, им попали в руки планы военной операции. Все пришлось спешно переделывать. Тогда обратились к идее Манштейна. Он предлагал сконцентрировать силы и прорваться там, где противник не ожидает, — через Арденнский лес.

В декабре 1939 года Браухич и Гальдер отвергли идею как непозволительно рискованную. В конце февраля 1940 года они вынуждены были принять этот план. Наступление группы армий "В" через Голландию и северную часть Бельгии носило отвлекающий маневр. Двадцать девять немецких дивизий отвлекли вдвое больше дивизий противника, причем лучших. А вот в Арденнах немцы собрали мощный кулак, сорок пять дивизий, которым противостояли всего восемнадцать дивизий — и далеко не лучших. Командование вермахта бросило в бой все, что имело! В резерве немецкое командование не смогло оставить ни одной танковой дивизии.

Боевые действия носили ожесточенный характер. 10 мая 1940 года, в первый же день боевых действий, люфтваффе потеряло триста сорок семь машин, добиваясь превосходства в воздухе.

Танковой группе генерала Эвальда фон Кляйста (вновь призванного на военную службу) предстояло прорвать линию фронта и нанести удар по французским войскам с тыла. Она состояла из тысячи двухсот танков и десятков тысяч грузовиков, а также инженерно-ремонтных групп. Если бы эти машины встали одна за другой, цепь протянулась бы от границы Люксембурга до Кёнигсберга, то есть на полторы тысячи километров.

Реку Маас танковая группа форсировала 14 мая, имея в распоряжении только четыре узких моста. Это было крайне рискованно. Если бы авиация французов и англичан прорвалась через немецкое истребительное прикрытие, она бы сожгла эту танковую армаду.

Только немецкая точность и аккуратность позволили регулировщикам избежать пробок и неразберихи. Офицеры-управленцы курсировали на мотоциклах и легких самолетах. Стремительное продвижение вперед зависело от точного исполнения плана переброски частей. Заправщики со своим опасным грузом подъезжали почти к самой линии фронта. Вдоль маршрутов движения были установлены цистерны с горючим для заправки. План предусматривал трехдневный марш без остановок. Чтобы водители не заснули, им раздавали сильное стимулирующее средство первитин, который именовали "танковым шоколадом".

Но бензин и первитин были зарезервированы только для дюжины ударных дивизий. Остальная армия вступила в бой в пешем строю. Это была очень рискованная для немцев кампания.

Ошибочно думать, что германские генералы открыли чудодейственный рецепт победы. Больше они не смогут повторить успех лета сорокового. Как и при нападении на Советский Союз, вермахт не имел необходимых резервов. Топлива было только на пять месяцев войны. Если бы не удалось сразу добиться успеха, вермахт бы утратил наступательный потенциал и положение изменилось не в пользу Германии (как это произойдет в войне с Советским Союзом). И в сороковом, и в сорок первом ставка делалась на первый удар. Французы в сороковом быстро сдались. Советский Союз, куда более мощное государство, располагая несравнимо большим потенциалом и пространством для маневра, выстоял.

Но в вермахте никто не анализировал опасные повороты уже выигранной войны. Упоение победой сыграло дурную шутку с генералами вермахта. Политическая карта Европы переменилась. За несколько недель Германия стала властителем континента от Балтики до Гибралтара, от Северного моря до Черного. Генералы поверили в гений фюрера.

13 июля 1940 года Франц Гальдер записал в дневнике:

"Больше всего фюрера волнует вопрос, почему Англия не хочет пойти по пути к миру. Как и мы, он считает, что Англия еще имеет надежду на Россию. Придется силой заставить Англию согласиться на мир. Но на это он идет неохотно. Если Англия будет разбита, Британская империя распадется. Пользы от этого Германии — никакой. Пролив немецкую кровь, мы добьемся чего-то такого, что пойдет на пользу лишь Японии, Америке и другим…"

18 июля в Берлине был устроен парад победы. 19 июля Гитлер произнес большую речь в рейхстаге. Он предложил Англии мир.

"Я снова заметил, — отмечал корреспондент американского радио в Берлине Уильям Ширер, — что он может произносить речь с честным лицом порядочного человека. Возможно, кое-что из его вранья ему самому таковым не кажется, потому что он фанатично верит всему, что говорит".

Гитлер торжественно объявил, что произвел Германа Геринга в рейхсмаршалы и присвоил высшее воинское звание генерал-фельдмаршал двенадцати генералам: пехотинцам Вальтеру фон Браухичу, Федору фон Боку, Эрвину фон Вицлебену, Вильгельму Кейтелю, Понтеру фон Клюге, Вильгельму фон Леебу, Вильгельму Листу, Вальтеру фон Райхенау, Герду фон Рундштедту и летчикам: командующему 2-м воздушным флотом Альберту Кессельринту, заместителю министра авиации и командующему 5-м воздушным флотом Эрхарду Мильху, командующему 4-м воздушным флотом Хуго Шперле.

Генрих Гиммлер и начальник главного управления имперской безопасности Райнхардт Гейдрих сидели в зале и ловили каждое слово фюрера. Гейдриха фюрер вовсе не упомянул. О рейхсфюрере сказал одной фразой, отметив заслуги "товарища Гиммлера в обеспечении безопасности нашего государства".

21 июля Гитлер отправился в Байройт на вагнеровский фестиваль. Перед отъездом он приказал генералу Вернеру фон Браухичу готовить план военной кампании против Советского Союза. Из Байройта Гитлер поехал в Бергхоф.

Несколько дней подряд он совещался со своими военными. Фюрер никак не мог принять решение: кто станет следующей жертвой?

29 июля к нему приехали начальник штаба оперативного руководства вермахтом генерал Альфред Йодль и его подчиненный генерал Вальтер Варлимонт. Гитлер сказал им, что время нападения на Советский Союз надо перенести с осени сорокового на весну сорок первого.

31 июля прибыл главнокомандующий военно-морским флотом гросс-адмирал Эрих Рёдер. Он предложил назначить высадку в Англии на 15 сентября. Операции будет предшествовать восемь дней ожесточенных бомбардировок. Гитлер согласился с адмиралом.

Потом к фюреру пришли руководители Верховного командования вермахта генералы Кейтель и Йодль, а также командование сухопутных сил — генералы Браухич и Гатьдер. С ними фюрер говорил о войне против СССР, а не против Англии.

— Англия надеется на Советский Союз и Америку, — говорил им фюрер. — Если надежда на СССР исчезнет, Америка тоже потеряна для Англии, потому что разгром Советского Союза повысит шансы Японии на Дальнем Востоке… Словом, чем быстрее мы уничтожим Советский Союз, тем лучше. Но операция будет иметь смысл, только если мы сможем сокрушить Советский Союз одним ударом.

3 сентября Гитлер отложил высадку на Британских островах на три недели.

6 сентября гросс-адмирал Рёдер предложил вообще взамен рискованной высадки на островах уничтожить британские позиции на Средиземном море — захватить Гибралтар и Суэцкий канал.

17 сентября Гитлер вновь отложил высадку. На сей раз новая дата даже не была определена.

26 сентября гросс-адмирал Рёдер информировал фюрера о невыполнимости в настоящее время задачи по высадке в Англии. Он просил Гитлера принять решение: есть ли вообще смысл в этой операции? Германия может вести успешную войну против Англии на Средиземном море. Когда будет захвачен Суэцкий канал, итальянский флот отправится в Индийский океан. Если оторвать Индию, что же останется от Британской империи?

12 октября Гитлер принял окончательное решение: военная операция против Великобритании откладывается до следующей весны, но военное давление на Англию продолжается.