Введение

Введение

С IX по XV век в Европе существовал институт, который возник из противостояния, а затем союза двух совершенно разных идеалов. Он был независим от властей и подчинялся исключительно неписаному кодексу. Созданный людьми, зачастую чуждыми друг другу, этот институт, тем не менее, оказал влияние на жизнь воинственной Европы, то есть на весь господствующий класс, в то время, когда правители — короли и знатные сеньоры — являлись, если не в теории, то по крайней мере на практике, людьми военными. Этим институтом, чьи обычаи или даже ритуалы сохранились в нашем обществе, было рыцарство.

Однако рыцарство остается для нас мало известным. Для того чтобы проследить историю его неясного происхождения, ошеломляющего расцвета, а затем медленного заката, в нашем распоряжении имеется крайне мало текстов; но даже наиболее достоверные из них следует использовать с осторожностью. Собственно говоря, есть лишь два надежных источника о средневековом рыцарстве:

а) Церемониалы посвящения в рыцари.

б) Песни о деяниях (chansons de ?este) и рыцарские романы.

а) Церемониалы посвящения в рыцари

Церемониалы посвящения в рыцари, которые находим в различных романских понтификалиях (самый древний из сохранившихся до наших дней был составлен около 950 г. в аббатстве Санкт-Албан в Майнце), точно, в мельчайших деталях, описывают ритуал посвящения в рыцари. Но при этом они ограничиваются лишь одним распорядком церемонии, сопровождавшей вступление в рыцарство. Кроме того, эти церемониалы все же немного оторваны от действительности. Без сомнения, достаточно редко посвящение в рыцари проводилось по точно установленным этими церемониалами образцам, особенно когда они чрезвычайно усложнились и в XIV–XV вв. истинный смысл существования рыцарства постепенно утрачивался. Тем не менее церемониалы позволяют понять, в чем заключался дух рыцарства.

б) Песни о деяниях и рыцарские романы

И плоть? Из песен о деяниях, созданных в период расцвета рыцарства, и из рыцарских романов, относящихся ко времени упадка этого института, можно узнать о повседневной жизни рыцаря. Об исторической ценности тех и других источников велось много споров. Песни являлись подробными эпическими повествованиями, в которых рассказывалось о доблести некоторых более или менее известных рыцарей. И разве они не так же далеки от повседневной средневековой реальности, как в наше время приключенческие романы, называемые «детективными», главный герой которых был рыцарем, потом мушкетером, а теперь уступил место «частному сыщику»? И рыцарский роман, изменяя то, что следует изменить, не является ли он не чем иным, как предшественником наших любовных романов или «женских журналов» с их нереальными героями, действующими в мире с выдуманными измерениями? Или наоборот, можно ли там увидеть, как этого хотел Леон Готье в своем капитальном труде о рыцарстве, точную картину жизни рыцаря и правдивое свидетельство о феномене рыцарства?

Без сомнения, правду надо искать посередине этих полярных точек зрения. Не следует, например, забывать, что «Песнь о Роланде», самая знаменитая из песен о деяниях, подробно рассказывает о незначительном и не имевшем особой исторической значимости событии — нападении на арьергард Карла Великого (его, носившего только усы и короткую бородку, автор наделяет седой бородой) не мавров, а басков, таких же добрых христиан, как и воины великого императора. Но зачем же автору «Песни» лгать, когда он описывает за тот короткий отрезок времени тысячи незначительных фактов из дня жизни рыцаря? И почему же вместе с ней должны обманывать другие песни и любой из рыцарских романов?

Нужно ли говорить, что не существует никакой критической литературы о рыцарстве, написанной еще в эпоху его существования? Первым исследованием, посвященным рыцарству, кажется, была работа француза П. Оноре де Сент-Мари, который в 1718 г. издал «Исторические и критические рассуждения о старинном и современном рыцарстве» (за ним вскоре последовали в 1760 г. «Записки о старинном рыцарстве» Ж.-Б. Лакюрна де Сент-Палайе). И здесь не стоит принимать в расчет негативное отражение рыцарства, существующее в «Хитроумном идальго Дон Кихоте Ламанчском» Мигеля Сервантеса.

Однако, пользуясь этими текстами и почерпнутыми из них сведениями, прежде чем проследить за превратностями судьбы рыцарства, нужно определить, что же оно собой представляло. Как мы сказали выше, рыцарство явилось результатом столкновения двух абсолютно противоположных идеалов, которые в дальнейшем оно же постарается примирить: милосердия христианина и силы воина. С помощью Церкви и ее великих монахов, «завоевателей той эпохи», рыцарство приложило все усилия не для того, чтобы клинок никогда не покидал ножен солдата (ибо война и кровопролитие для Церкви тоже были смертными грехами, являвшимися следствием грехопадения, совершенного первыми людьми), а для того, чтобы он извлекался только для благого дела.

Конечно, власти, как церковные, так и мирские, будут использовать рыцарство в своих политических целях, не имевших ничего общего с этой великой мечтой. Без сомнения, рыцари сами часто забывали о своем высоком предназначении, а некоторые из них проходили посвящение только чтобы соответствовать светскому ритуалу, не чувствуя из-за этого необходимости сдерживать свою ярость, алчность или сладострастие. Но, невзирая на это, рыцарство позволяло тем средневековым воинам, кто стремился к лучшему, соблюдать особый кодекс чести.

И если отличительным признаком Средневековья, несмотря на его мрачные пропасти и яркие проблески, является, прежде всего, христианская вера, то, кажется, нельзя дать иного определения рыцарству — оно представляло собой братство христианских воинов. Любого бойца его товарищи по оружию могли пригласить присоединиться к ним в этом братстве, и все признавали его рыцарем.