Жестокая действительность

Жестокая действительность

Когда Европа испытала на своих лучших войсках остроту монгольских сабель, то интерес к проблеме царства пресвитера Иоанна весьма возрос[433]. Разобраться в нюансах восточной политики оказалось жизненно необходимо. Значит, нужно было получить достоверную информацию, и тогда начались путешествия в восточные страны, познавательные задачи которых подкреплялись чисто практическими интересами. На Восток ездили греки из Никеи, армяне из Киликии, русские из Владимира и Галича, итальянские купцы из Венеции и Генуи, рыцари из Франции, Англии и Палестины, но наиболее содержательную информацию доставили монахи: посланный папским престолом Плано Карпини и придворный Людовика Святого Гильом Рубрук. Их отчёты открыли западным европейцам глаза на жестокую действительность[434].

Плано Карпини совершил своё путешествие за два года, с 16 апреля 1245 г. до осени 1247 г. Сначала он прибыл в ставку Бату, но тот не принял папского послания и отправил Плано Карпини в Каракорум, где тот оказался свидетелем возведения на престол Гуюка. Прожив в ставке Гуюка четыре месяца, Плано Карпини вернулся сначала в Киев, а потом в Лион, где и вручил папе Иннокентию IV ответ Гуюка и собственный отчёт.

Рубрук застал уже совсем другую эпоху. Выехав из Константинополя в мае 1253 г. в Крым, он попал сначала в ставку Сартака, потом в орду Бату и, наконец, в Каракорум, где правил Мункэ-хан. Видел и описал он гораздо больше, чем Плано Карпини, несмотря на то, что уже в 1254 г. вернулся в Европу. Выводы обоих путешественников совпали: монголы не христиане, от царства пресвитера Иоанна сохранились лишь воспоминания и несториане для католической Европы не друзья и братья, а еретики и враги. Последнее заключение определило поведение папского престола в отношении восточных христиан на весь последующий век.

Материал, привезённый этими и некоторыми другими путешественниками, столь обширен и так обильно комментировался учёными разных стран и эпох, что мы ограничимся краткими выдержками, имеющими прямое отношение к нашей теме.

О пресвитере Иоанне Плано Карпини упоминает один раз, в ретроспективном очерке походов Чингисхана. Сначала он перечисляет войны, действительно имевшие место в истории, потом — сражения с амазонками, людьми-собаками и подземными людьми; эпизод о сражении монголов с индийскими войсками царя, «который народом той страны (Индии) именовался Пресвитером Иоанном»[435], помещён на рубеже истории с баснословием и, несомненно, должен быть причислен к последнему. Зато о направлении политики Гуюка как об агрессивной и заострённой против католической Европы он пишет вполне конкретно, предупреждая своих соотечественников о нависшей опасности.

Смерть Гуюка и переворот, совершённый Батыем, спасли Европу, потому что пришедшие к власти несториане толкнули Мункэ-хана на войну с мусульманами. Поэтому Рубрук встретил менее настороженный приём и собрал больше сведений. У него пресвитер Иоанн трактуется как недавно умерший царь найманов[436], т.е. реконструкция Рубрука совпадает с излагаемой в этой книге. Легенды его интересуют гораздо меньше, чем действительность, и он много рассказывает о несторианах. По его описанию, несториане — люди не искушённые в тонкостях богословия[437], лихоимцы, пьяницы и многожёнцы; поста по пятницам не соблюдают и заботятся больше о своих семьях, нежели о распространении веры.

От внимания Рубрука не укрылось, что большинство цариц и придворных Мункэ-хана открыто исповедовали несторианство, но сами ханы уклонялись от высказывания своих взглядов. По-видимому, принадлежность к монгольской религии была обязательна для того, чтобы править монголами. Те же, которые были заведомо христианами, как, например, Сартак[438] и Ариг-буга, не признавались в этом официально. Поэтому влияние несториан было ограниченным и положение их — нетвёрдым. Отношение их к православным было враждебным, но с католиками они хотели добиться взаимопонимания и допускали их к причастию, не требуя отречения от веры. К чему это привело, мы увидим ниже.

Помимо догматических и исторических причин слиянию православных с несторианами мешала этнография, т.е. народные обычаи, которые воспринимались как религиозные запреты. Например, русские, греки, осетины и грузины считали грехом пить кумыс. Даже если приходилось выпить, то священники примиряли согрешивших с церковью, как будто они отказались от христианской веры[439]. Само собой понятно, что кочевники без кумыса прожить не могли и такое отвращение коробило их.

В поведении людей, как общественном, так и личном, всегда соучаствуют два стимула: стремление к выгоде и искренность, под которой надо понимать исторически сложившуюся систему взглядов, тех или иных психологических реакций, нюансы отношения к внешнему миру и особенности саморазвития того или иного этнического коллектива.

Насаждение идеальных концепций всегда разбивается о реальность повседневного бытия. Так было и в нашем случае. Догматические различия между католичеством, православием и несторианством были ничтожны, и не они мешали взаимопониманию между латинянами, греками и монголами. Ведь произошло же в Восточной Азии в 1142 г. примирение несториан с монофизитами — яковитами, хотя их догматические и теологические установки находились на крайних точках шкалы религиозных расхождений. Можно сказать, что религиозное сознание входит в историческую действительность как элемент, но оно не исчерпывает её. Кочевники, став христианами, оставались в глазах греков степными варварами, а в глазах латинян — дикарями, пусть не язычниками, но еретиками; в обоих случаях они были чужими. Для того чтобы возник контакт, потребовались десятилетия совместной жизни, взаимопроникновение, соратничество, общность интересов: всего этого не могло возникнуть при первой встрече, тем более что обе стороны больше интересовались политикой. И поэтому Рубрук был прав, когда закончил своё сочинение советом: «Мне кажется бесполезным, чтобы какой-нибудь брат ездил впредь к татарам[440] так, как ездил я или ездят братья проповедники, но если бы папа… пожелал отправить епископа… то он мог бы сказать им всё, что захочет, и даже заставить, чтобы они записали это»[441]. Рекомендация Рубрука была принята к сведению, и последствия её оказались поистине грандиозными.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.