Глава 15 ДОЛГИЙ ПЛЕН НАЧАЛСЯ

Глава 15

ДОЛГИЙ ПЛЕН НАЧАЛСЯ

В среду 14 мая Айвон Киркпатрик получил из министерства иностранных дел сообщение, в котором ему предписывалось снова посетить Гесса. Не зная, чего от него хотят, он позвонил в Лондон и спросил:

– Мне надо снова допросить Гесса?

– Вы правильно поняли.

– По-моему, Гесс сообщил мне все, что хотел. Какие вопросы я должен задать ему теперь?

Но чиновник министерства иностранных дел ничем не мог ему помочь.

– Мистер Киркпатрик, выбор тем для обсуждения остается за вами.

По-прежнему не понимая, что от него хотят, Киркпатрик приехал в замок Бьюкенен и поднялся по длинной каменной лестнице на верхний этаж, где содержался заместитель фюрера.

К тому времени Гесс находился в руках англичан уже около ста часов. Почти тридцать часов прошло с тех пор, как он сообщил им о цели своего визита. Он рассчитывал, что ему сразу же организуют встречу с кабинетом министров или даже с самим королем. Но время медленно текло, а он все сидел в мрачной госпитальной комнате. Он уже начал подозревать, что англичане решили проигнорировать его предложение о мире.

Похоже, что его миссия не удалась. А раз так, то надо спасать своего фюрера от британской пропаганды. Ему придется симулировать сумасшествие.

Когда Киркпатрик вошел в комнату, один, без сопровождения, Гесс понял, что надежды на мир с Британией практически не осталось. Он выразил неодобрение по поводу того, что обсуждение условий мирных переговоров так и не началось, и заметил, что Киркпатрик отделался ничего не значащими замечаниями.

Тогда Гесс заявил официальный протест против условий своего содержания. Он – заместитель фюрера великой нации, и с его положением следует считаться. Гесс стал жаловаться, что свет голой электрической лампочки бьет ему прямо в глаза, что охранники носят сапоги, подбитые гвоздями, и громко топают на лестнице, мешая ему спать. Он подчеркнул, что рассчитывал вернуться в Германию, пробыв всего несколько часов в Англии, и поэтому не взял с собой никакой одежды, кроме той, что на нем. Гесс потребовал, чтобы британские власти организовали его возвращение домой, – если потребуется, он готов выпрыгнуть с парашютом, когда самолет будет пролетать над территорией Германии. Он жаловался, что, когда его осматривал врач, ему велели лечь на кушетку, покрытую несвежей простыней, и он вполне мог подхватить какую-нибудь кожную болезнь от тех людей, которые лежали здесь до него.

Киркпатрик терпеливо выслушал и записал все жалобы.

Через некоторое время, выполняя особое задание министерства иностранных дел, Киркпатрик в третий раз посетил Гесса. Ему было поручено получить от заместителя фюрера подтверждение того, что Гитлер собирается напасть на Россию.

Гесс прекрасно понимал, что англичане будут рассматривать его как источник информации о военных планах Гитлера, поэтому, когда Киркпатрик завел речь о немецко-русском торговом договоре, он понял, чего от него хотят. И он категорически отверг предположение своего собеседника о планах вторжения в Россию.

– Гитлер – человек слова, – заявил Гесс. – Он будет скрупулезно выполнять все условия заключенного договора.

Гесс так ловко увертывался от вопросов Киркпатрика, что сумел убедить его, что совершенно не в курсе высшей военной стратегии Германии.

Это был последний разговор Киркпатрика с Гессом. Беседы с заместителем немецкого фюрера оказались совершенно бесплодными.

Уинстон Черчилль наконец придумал, что делать с Гессом, и послал Энтони Идену меморандум:

«Премьер-министр – министру иностранных дел.

1. В целом нам было бы гораздо удобнее относиться к нему (господину Гессу) как к военнопленному и передать его в военное министерство, но при этом и как к человеку, которому можно предъявить серьезные политические обвинения. Этот человек, как и все другие лидеры нацистов, является военным преступником, и в конце войны он и его сообщники будут объявлены вне закона. В этом случае раскаяние сослужит ему хорошую службу.

2. Тем временем он должен содержаться в строгой изоляции в удобном доме недалеко от Лондона, и надо приложить все усилия, чтобы изучить образ его мыслей и выведать у него все стоящее.

Необходимо обеспечить ему комфорт и заботу о здоровье, а также предоставить хорошие книги, письменные принадлежности и условия для отдыха. Нельзя допускать никаких контактов с внешним миром и приема посетителей, кроме тех, у кого будет разрешение министерства иностранных дел. Необходимо приставить к нему специальных охранников. Он не должен получать газет и слушать радио. К нему следует относиться с уважением, как к важному генералу, попавшему в наши руки».

В пятницу ночью 16 мая, почти через неделю после того, как Гесс приземлился в Шотландии, его перевели в Лондон и поместили в Тауэр.

Весть о том, что Гесса увозят из замка Бьюкенен, просочилась в прессу, и площадь перед главным входом в замок заполнили репортеры и фотографы. Однако им не удалось ничего увидеть. Гесса вывезли в машине скорой помощи через задние ворота замка. Лондонский экспресс сделал остановку на расположенной поблизости боковой ветке железной дороги, и здесь к нему был прикреплен вагон, в котором был помещен Гесс.

За перевозку Гесса отвечал подполковник Гибсон Грэм, который ехал в одном с ним вагоне. По всему затемненному коридору были расставлены охранники, а двое из них стояли прямо у входа в купе.

– Эти люди так и будут всю дорогу пялиться на меня? – раздраженно спросил Гесс. – Я не могу уснуть, когда на меня смотрят.

– Прошу прощения, – с сожалением ответил подполковник Грэм. – Но вам придется с этим смириться.

Гесс нахмурился.

– Я вам это припомню! – угрожающе заявил он.

Весть о том, что Гесса везут в Лондон, распространилась очень быстро. На станции Юстон собралась толпа зевак, которые угрожающе трясли кулаками в его сторону. Заместитель фюрера презрительно улыбнулся и, словно желая поддразнить их, вскинул руку в нацистском приветствии.

Со станции Юстон Гесса отвезли в машине скорой помощи в Тауэр. За ним следовала машина, полная вооруженных солдат. Охрана была усилена, поскольку британские власти опасались, что будет предпринята попытка освободить пленника.

В Тауэре Гесса поместили в той же самой камере, где в 1916 году ждал своей казни сэр Роджер Кейзмент. Гессу не сказали, куда его привезли, но он скоро выяснил это.

Молодой офицер охраны, дежуривший в один из дней, попросил у пленника автограф. Гесс согласился и попросил, чтобы тот принес ему бумагу. Молодой офицер быстро достал лист бумаги, но, прежде чем расписаться, Гесс перевернул его и увидел на обратной стороне напечатанные слова: «Лондонский Тауэр». Он криво усмехнулся.

– Так вот куда меня поместили! – произнес он и отдал офицеру бумагу неподписанной.

Тем не менее Гесс не терял надежды. Он был в плену всего неделю. Он и не подозревал, что тридцать лет спустя все еще будет находиться под охраной.

Гитлера очень беспокоила мысль, как к предложению Германии заключить сепаратный мир с Британией отнесется Муссолини. В Рим был послан Риббентроп, министр иностранных дел, чтобы подробно все объяснить дуче. Чиано, зять Муссолини, сделал в своем дневнике такую запись:

«Неожиданно в Рим явился фон Риббентроп. Он смущен и сильно нервничает. Он заявил, что приехал обсудить с дуче и со мной различные проблемы. Но настоящая цель его приезда заключается в следующем: он хочет сообщить нам подробности о деле Гесса, которое стало предметом обсуждения прессы всего мира.

Согласно официальной версии, Гесс, больной телом и душой, стал жертвой своих пацифистских галлюцинаций и отправился в Англию в надежде способствовать началу мирных переговоров. Таким образом, он не предатель, он ничего не скажет, и что бы ни было сказано или напечатано от его имени – все это фальшивка.

Рассказ Риббентропа – прекрасный пример дезинформации. Немцы хотят затуманить нам мозги, прежде чем Гесс начнет говорить и выскажет то, что может оказать огромное влияние на судьбу Италии.

Муссолини успокоил фон Риббентропа, но позже сказал мне, что, по его мнению, полет Гесса нанес чудовищный удар по режиму нацизма в Германии. После этого дуче добавил, что даже рад, поскольку это поубавит излишнюю надежду итальянцев на этот режим».

После того как фон Риббентроп уехал из Рима, Чиано сделал следующую запись: «Против наших ожиданий, англо-американцы весьма умеренно используют полет Гесса в пропагандистских целях. Единственными документами, наносящими вред нашему делу, являются немецкие депеши, весьма путаные и неубедительные. В британской прессе упоминалось о секретной миссии мира. Газетчики договорились до того, что между Гитлером и Гессом якобы существовала договоренность. Однако фон Риббентроп яростно отрицал существование такого соглашения».

17 мая 1941 года, хорошо зная о том, какие дикие домыслы о деле Гесса распространяют по всей Америке тамошние газеты, Уинстон Черчилль отправил президенту Рузвельту телеграмму следующего содержания:

«Бывший военный моряк – президенту Рузвельту. 17 мая 1941 года.

Представитель министерства иностранных дел три раза беседовал с Гессом. Во время первой беседы, в ночь с 11 на 12 мая, Гесс был крайне многословен и сделал пространное заявление, сверяясь со своими записями. В первой части он осветил англо-германские отношения за последние тридцать лет или около того, стремясь доказать, что Германия всегда была права, а Англия – нет. Во второй части он утверждал, что Германия непременно победит благодаря умелому сочетанию ударов, наносимых силами подводного флота и авиации, подчеркивал крепость боевого духа немцев и нерушимое единство германского народа, сплоченного верой в своего фюрера. В третьей части были выдвинуты предложения о мирном урегулировании. Гесс заявил, что фюрер никогда не вынашивал планов разгрома Британской империи, которая должна быть сохранена, за исключением бывших немецких колоний, которые должны быть возвращены Германии в обмен на предоставление ей свободы действий в Европе. Однако было высказано условие, что Гитлер не будет вести переговоры с нынешним правительством Британии. Это старая песня – нам снова предлагают предать всех наших друзей, чтобы временно спасти большую часть нашей шкуры.

Представитель министерства иностранных дел спросил Гесса – когда он говорил о желании Гитлера получить свободу действий в Европе, – означает ли это территория России в Европе или Азии. Гесс ответил – в Азии. Однако он добавил, что у Германии имеются определенные претензии к России, которые должны быть удовлетворены, но отверг все слухи о том, что Гитлер собирается напасть на Россию.

От разговора с Гессом создалось впечатление, что он убежден в победе Германии в войне, но понимает, что это займет много времени и приведет к многочисленным жертвам и разрушениям. Он, по-видимому, думает, что если ему удастся убедить население нашей страны в том, что существует основа для мирного урегулирования, то война закончится, и люди будут избавлены от бессмысленных страданий.

Во время второго разговора, состоявшегося 14 мая, Гесс сделал два заявления:

1. При любых условиях мирного урегулирования Германия будет по-прежнему поддерживать Рашида Али и потребует ухода Британии из Ирака.

2. Подводная война при поддержке авиации будет вестись до тех пор, пока все пути снабжения нашего острова не будут перерезаны. Если же острова не капитулируют, а империя будет продолжать войну, то блокада Британии будет продолжаться до тех пор, пока последний ее житель не умрет с голоду.

Во время третьего разговора, 15 мая, ничего нового сказано не было, за исключением того, что Гесс отпустил несколько оскорбительных замечаний по поводу вашей страны и размеров той помощи, которую вы можете нам оказать. Он в особенности весьма невысокого мнения о ваших самолетах и темпах их производства.

Гесс, по-видимому, находится в добром здравии и не проявляет никаких традиционных признаков безумия. Он заявляет, что прилетел к нам по собственному желанию и что Гитлер о готовящемся полете ничего не знал. Если верить Гессу, то он надеялся вступить в контакт с членами «Движения за мир» в Англии, которое, как он рассчитывает, сумеет отправить в отставку нынешнее правительство. Если он честен и находится в здравом уме, то это обнадеживающий знак, свидетельствующий о плохой работе немецкой разведки. С ним будут обращаться хорошо, но желательно, чтобы пресса не делала из него героя и не называла его авантюру подвигом. Мы не должны забывать, что Гесс вместе с Гитлером несет ответственность за все преступления фюрера и является военным преступником, судьбу которого будут решать правительства всех союзных держав.

Мистер президент, все вышесказанное предназначено только для вас. Мы думаем, что сейчас надо подержать прессу на голодном пайке, чтобы немцы поломали голову, что с Гессом. Германские военнопленные офицеры были сильно встревожены вестью о прибытии Гесса, и я не сомневаюсь, что служащие немецких вооруженных сил с глубоким недоверием отнесутся ко всем его заявлениям».

18 мая 1941 года подполковник А. Малколм Скотт, офицер шотландской гвардии, получил под свое начало два отделения колдстримских гвардейцев и приказал оборудовать тюремный лагерь для содержания в нем Рудольфа Гесса.

Были выкопаны рвы и созданы пулеметные посты, сооружены заграждения из колючей проволоки, через которые был пропущен электрический ток. Были оборудованы подземные ходы, чтобы охранники могли быстро переместиться из одного конца лагеря в другой. Под крышей и под досками пола в тех помещениях, где должен был содержаться Гесс, установили микрофоны прослушивания. Все, что заместитель фюрера будет говорить наяву или во сне, будет записано на пленку. Из-за недостатка времени всю эту работу пришлось проделать очень быстро. Последний рабочий покинул территорию лагеря за пятнадцать минут до того, как сюда в машине скорой помощи был доставлен Гесс.

Его вывезли из Тауэра 21 мая 1941 года и доставили в новое место заключения, Митчетт-Плейс, неподалеку от Фарнборо.

Одним из первых ото всех этих подслушивающих устройств пострадал молодой офицер по имени Дуглас Персиваль. Капитан Персиваль был такого же роста, как и Гесс, и тоже увлекался спортом и, в частности, альпинизмом. Его никто не предупредил, что теплые отношения с именитым пленником не поощряются, и он подолгу дружески беседовал с Гессом. Немец привязался к молодому офицеру и однажды великодушно, но вместе с тем высокомерно заявил Персивалю:

– После победы Германии я подарю вам в Шотландии замок. Какой вам больше всего нравится?

– Замок Балморал, – ответил Персиваль, приняв это за шутку. Ему было смешно, но он постарался сохранить на лице серьезное выражение.

Гесс спокойно сказал, что Персиваль уже может считать этот замок своим.

На следующий день капитана Персиваля вызвали в кабинет, где офицеры службы безопасности занимались прослушкой разговоров Гесса.

– Вы не должны говорить такие вещи, – серьезно предупредили капитана. – Вдруг кто-нибудь подумает, что вы и вправду мечтаете получить этот замок!

На эти слова капитан Персиваль ответил, что Гесс одержим желанием чувствовать свою значимость. Он заметил на всей столовой посуде и приборах королевские инициалы G.R.VI и убедил себя, что король решил таким образом оказать ему особое уважение. Он никак не хотел поверить, что этими буквами помечают в Англии все предметы, принадлежащие военному министерству. То, что его охраняли два отделения гвардии, то есть элитные войска британской армии, тоже показалось Гессу доказательством его значимости.

Гесс пробыл в Митчетт-Плейс до июня 1942 года.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.