Десятина и церковные земли

Десятина и церковные земли

Введение десятины — радикальное изменение, повлиявшее и на положение церкви в обществе, и на доходы годи. Исландия ввела десятину раньше всех в Скандинавии. Это был первый исландский налог, размер которого прямо зависел от точно подсчитанного богатства индивидуума; тем самым была заложена база для системы прогрессивного налогообложения. Важным положением закона о десятине было определение статуса годорда — мы помним, что годорды можно было наследовать, продавать, покупать и делить, но в отношении десятины было решено, что годорд «есть власть, а не имущество» (дисл. velldi er ?at en ?egi f?), и поэтому с годорда как такового десятина не платилась.[506] Не платили десятину также и те хозяева, кто управлял принадлежащими церкви землями и на чьих землях стояли церкви. Тем самым годи и иные фактические владельцы церковных земель были освобождены от налогообложения, и это обстоятельство, чрезвычайно выгодное для землевладельцев, имело самые серьезные последствия. В XII веке многие семьи стали дарить церкви обширные участки (в рамках уже обсуждавшихся соглашений, по которым управление землями и право наследования должности управляющего сохранялось за дарителем), выводя тем самым земли из-под налогообложения для себя и для своих потомков.

Десятина не делала различий между мужчинами и женщинами и стребовалась в обязательном порядке с любого главы хозяйства, который по своему статусу обязан был платить налог на поездку на тинг (такие люди назывались по-древнеисландски ?ingfararkaupsb??ndir, «бонды, покупающие поездку на тинг»). Те же, кто владел имуществом на меньшую стоимость, тоже должны были платить десятину, но только в том случае, если не имели иждивенцев. Историк Йон Йоханнессон отмечает, что «это правило весьма примечательно, ибо подчеркивает милосердное отношение элиты к тем категориям населения, которые не имели больших доходов».[507]

Десятина делилась на четыре части: первая полагалась епископу и называлась «епископская десятина» (дисл. biskupst?und), вторая причиталась священнику за службы и называлась «священническая десятина» (дисл. prestst?und), третья предназначалась на ремонт здания церкви и называлась «церковная десятина» (дисл. kirkjit?und), а четвертая шла на нужды бедноты и называлась либо «десятина нуждающихся» (дисл. purfamannat?und), либо «нищая десятина» (дисл. f?t??krat?und). Человек, управлявший хутором, на котором стояла церковь, получал «церковную десятину». Этот же человек, вне зависимости от того, являлся ли хутор «церковным двором» (дисл. sta?r), то есть входил ли в число самых важных церковных земель, часто имел возможность положить себе в карман и другую часть десятины — кроме «церковной», ему могла причитаться еще и «священническая», если он сам или его домочадец исполнял в данной церкви обязанности священника. Доходы, которые приносила десятина, были столь значительны, что с самого мига ее введения годи и другие влиятельные люди увидели в ней уникальную возможность резко увеличить свое благосостояние. Поэтому годи и согласились, во-первых, ее ввести и проголосовали за нее в лёгретте, а затем, во-вторых, сумели наладить ее сбор так, чтобы это приносило им выгоду.

Роль годи ограничилась здесь введением десятины — условия же, в которых оно оказалось для них и для других влиятельных фермеров очень выгодным, существовали задолго до этого. Традиция, согласно которой церковными землями управляли, а церквями де-факто владели миряне, являлась лишь продолжением языческой практики, когда капище располагалось на земле, принадлежащей годи (то есть исходно — капищному священнику) на правах частной собственности. Поэтому христианская церковь, придя на землю Исландии, неожиданно оказалась в цепких руках частных лиц. Началось все вскоре после введения христианства, когда и простые бонды, и годи стали строить на своих землях церкви. После того как те были освящены и посвящены какому-либо святому либо непосредственно богу, право управления и все обязанности по их обустройству возвращались мирянам — владельцам земли и их наследникам. В некотором смысле можно говорить здесь о пожаловании леном — как в феодальных отношениях между сеньором (в данном случае церковью) и вассалом (в данном случае бондом или годи, который построил церковь): земля предоставлялась фактически в собственность в обмен на некоторые услуги, прежде всего в данном случае — управление и поддержание в годном к церковной службе виде. В теории после освящения титул собственности на церковное здание переходил церкви, в действительности же контроль над землей и над всеми доходами, связанными с наличием на данной территории церкви, оставался за дарителем-мирянином и далее передавался им по наследству как неотъемлемое право. Все требования, налагавшиеся на управляющего церковным двором, сводились к следующему: содержать здание церкви в должном виде и вести реестр (дисл. m?ldagi) принадлежащего ей имущества. Кроме того, землю, на которой располагался церковный двор, нельзя было продать.

Кроме десятины, некоторые владельцы церквей собирали с паствы и иные сборы, называвшиеся «налогами», или «взносами» (дисл. tollar и skyldir). К XIII веку эти платежи, вероятно, стали рассматриваться как легальный элемент местной традиции, и кое-какие из них, в частности церковный налог на свечи (дисл. lj?stollr и l?sitollr), приносили порой весьма существенный доход.[508] К сожалению, об администрации и иных обстоятельствах, связанных с этими малыми налогами, известно очень немногое.[509] Так или иначе, взятые вместе, все эти поборы с прихожан весьма обогащали владельцев церквей и церковных дворов.

Во многих работах подчеркивается, что управление церковными дворами было главным, если не единственным, источником, из которого почерпнули свое богатство так называемые «большие годи» (дисл. st?rgo?ar), представители сверхэлиты, появившейся в Исландии в XII–XIII веках.[510] Это утверждение верно в ряде отдельных случаев, однако не следует заблуждаться, принимая его за общее правило. Прежде всего не будем забывать, что годи, как мы уже говорили, стали лидерами общества не после того, как была введена десятина, и не потому, что она была введена. Годи с самого начала эпохи заселения были лидерами и обладали большими средствами. И именно это их положение как элиты исландского общества и позволило им, лидерам с вековыми традициями, применить находящиеся в их руках законодательные рычаги и не только получить выгоду от нового источника дохода, но и вывести из-под налогообложения богатство, накопленное ранее. С другой стороны, как это и бывает обычно, иные семьи получили больше выгоды от нового порядка, чем другие, и нельзя не признать, что, скажем, люди из Ястребиной долины и люди с Междуречного мыска сумели извлечь из управления церковными дворами самые настоящие сверхприбыли. Появление таких сверхбогатых семей ускорило процесс стратификации исландского общества.

Владение церковными дворами не во всех регионах страны трансформировалось во власть с одинаковым успехом. Так, люди, обладавшие властью в Западных фьордах и в Островном фьорде, зачастую не управляли церковными дворами, и попытки установить абсолютный контроль над теми или иными регионами совершались там отдельными личностями задолго до введения Десятины. Можно сказать, такие попытки были исландской традицией. Как мы уже видели выше, на локальном уровне их совершали Хельги Кошки и годи Арнкель, что же до более крупных масштабов, то можно привести в пример таких людей, как Хавлиди сын Мара с северо-запада (начало XII века) и Гудмунд Могучий из северной четверти (X век), который получил свое прозвище, скорее всего, потому, что одновременно владел двумя разными годордами. Все эти люди действовали в эпоху, когда десятины либо не существовало (Гудмунд), либо эффект от ее введения еще не достиг максимума (Хавлиди), и, кроме того, ни один из них не владел церковным имуществом.[511]

Данный текст является ознакомительным фрагментом.