LVI. Основание общественного порядка у балтийских славян: система дробления земли на волости (жупы), их связь с городами. — Дробление Стодорской земли (Бранденбургии) в Х в. — Дробление земли Бодрицкой

LVI. Основание общественного порядка у балтийских славян: система дробления земли на волости (жупы), их связь с городами. — Дробление Стодорской земли (Бранденбургии) в Х в. — Дробление земли Бодрицкой

Мы изучили в главных чертах, насколько позволяли указания современных памятников, состав гражданского общества у балтийских славян. Мы нашли в основании его начала того быта, который является в истории преддверием жизни народной и государственной, где семейные общины, деревни, уже соединены в общества, в племена, и каждое такое общество уже имеет своего князя, но где еще не осознано и не осуществилось внутреннее единство народа и государства. В самом начале своего исторического развития другие славянские народы, более или менее быстро, прошли этот переходный период: славяне балтийские в нем остались.

Также и весь внешний порядок общества, все общественное управление у балтийских славян сохранилось в том виде, в каком мы находим его в древнейшую эпоху славянской жизни, предшествовавшую образованию государств: мелкие союзы деревень, волости (или жупы, как они назывались у западных славян; верви, как они назывались на Руси), которые, подчиняясь князю, как общему главе племени, составляли, однако, каждая отдельное общество, имевшее центром укрепленное место или "город", — вот в чем заключался общественный порядок, и на чем основывалось общественное управление у славян на ступени племенного быта, и таким мы видим его у славян балтийских во все продолжение их истории.

Все древние памятники представляют нам славянское Поморье раздробленным на множество мелких частей. Каждое племя здесь подразделялось на волости, т. е. на жупы[32]: так, без сомнения, называли их балтийские славяне, подобно полякам, чехам, мораванам, словакам, хорватам, сербам и др.[33] В летописях IХ в. часто упоминается о многочисленных князьях и начальниках у бодричей и велетов: весьма вероятно, что в этом числе были не одни князья в собственном смысле, т. е. вожди отдельных племен, но также и жупаны, подвластные князьям начальники волостей. То же самое можно сказать и о тридцати "князьях" Стодорской земли, которые, по словам летописца, были в один день перебиты на пиру у немецкого маркграфа Герона.

Ясно свидетельствуют о дроблении Стодорской земли на волости грамоты короля Оттона I 946 и 949 годов. Завоевав эту страну (нынешний Бранденбург), немецкий король, в 946 г., учреждает в ней епископство Гавельбергское и определяет область его епархии: "Мы даем ему, пишет Оттон, половину крепости и города Гавельберга и половину всех деревень, к нему принадлежащих, а крепость и город тот находится в области (т. е. жупе) Нелетичи. Даем ему также в этой же волости город Nizem (Низов?) со всеми его доходами. В области Земчичи две деревни в Маленской земле (?), Бани и Дрогавицы; … в области Лепичи крепость Мариенборг (Кобылицу) с прилегающими деревнями: Прецепины, Розмок, Котины, Вершькраицы, Некурины, Мелкуны, Малицы, Рабуны, Прецепины, Podesal, Людины; в области Моричи весь город Плот с принадлежностью; в области Дошаре город Высоку со всею принадлежностью, город Похлустины со всею принадлежностью. Кроме того, мы назначили для вышесказанной епархии десятину следующих областей, состоящих каждая в своих пределах: Земчичи, Лешичи, Нелетичи, Дошаре, Глинская волость, Моричи".

Потом, в 949 г., учреждает Оттон епископство Бранденбургское, "в земле Славян, в волости (т. е. жупе) Гаволян, в городе Бранденбурге", дает ему "половину всего северного острова, на котором этот город построен, и половину всех деревень, к нему принадлежащих, да сверх того два целых города со всеми их принадлежностями, именно Pricervi и Езеры", и кроме областей Дошар и Земчичей, взятых у гавельбергского епископа, подчиняет ему еще следующие места в земле Стодорской, о которых прежде не было упомянуто: "Морачане… Плони, Спревяне, Гаволяне[34]… со всех этих областей передаем мы десятину (бранденбургской) церкви за исключением нижепоименованных городов: Бодричи, Гонтимиры, Пехово, Мокряницы, Бург, Грабово, Чертово, и деревень, к этим городам по праву принадлежащих, которые даны нами монастырю Свв. Маврикия и Иннокентия в Магдебурге".

Две грамоты, из которых представлены выписки, показывают, в каком виде немецкое завоевание застало Стодорскую землю: она дробилась на мелкие части, имевшие, однако, каждая свои определенные, твердые границы. Некоторые из них составляли, без сомнения, отдельные племена и княжества (именно: гаволяне или стодоряне в собственном смыслы, дошане, глиняне), другие были простые жупы: так, например, в областях Плонской[35] и Спревлянской всегда столь явно обличается второстепенное значение их возле области Стодорской, что мы не можем не признать их простыми жупами стодорян, подвластными их племенному князю, пребывавшему в Сгорельце (Бранденбурге); так и морачан Титмар называет не племенем, не народом, а только волостью, т. е. жупой, наконец, нелетичи, лешичи и земчичи занимали такие маленькие клочки земли в углу между Лабой и низовьем Гаволы, что, очевидно, были не что иное, как жупы одного племени. Гельмольд называет славян, обитавших в Гавельберге, брежанами, между тем как грамота Оттона I не упоминает о брежанах, а пишет, напротив, что "крепость и город Гавельберг лежит в области Нелетичей". Нельзя ли поэтому предполагать, что брежане есть именно то общее племенное название, которое носили эти четыре мелкие жупы на берегу Лабы, нелетичи, лешачи, земчичи и морачане?

Кроме свидетельств о дроблении земли Стодорской, в грамотах Оттона важны еще показания о значении, какое имели в ней города. Мы видели, сколько было городов уже в Х в. у славян стодорских, и как около каждого такого укрепления или города соединялось известное число деревень, составлявших как бы его принадлежность и поддерживавших его, как свое общее средоточие (именно это выражение и немецкое слово burgward, употребленное Оттоном: оно встречается в средневековых памятниках почти исключительно там, где дело идет о землях славянских, ибо, действительно, понятие города, как центра известного круга деревень, которые строили и поддерживали его, принадлежало преимущественно быту славянскому). Замечательно еще неравное распределение "городов"› в земле Стодорской. Города служили славянам для обороны от неприятеля, и на них опиралась вся их военная система: понятно, почему племена и жупы, отдаленные от Германии, довольствовались одним или двумя городами, часто на огромном пространстве, а в краях при Лабе построено было множество городов друг подле друга, например: Гавельберг, Низов и еще третий город, Преслава, о котором грамота Оттона не упоминает, в устье Гаволы, там где теперь остался только один город Гавельберг. Особенно опасно было положение жупы морачанской, напротив Магдебурга, главного военного центра Германии на Лабе, и в одном этом уголке морачан немецкий король дарил магдебургской церкви семь покоренных славянских городов. Трудно сказать, составлял ли здесь каждый город с примыкавшими деревнями отдельное целое, и дробилась ли таким образом жупа морачанская на семь маленьких жуп, или, напротив, один из городов был общественным центром всей жупы, а другие служили только военными пристанищами для окрестного народонаселения в случае нападения врагов. То и другое предположение возможно. Приведенные нами слова грамоты 946 г. о городах Гавельберге и Низове в жупе нелетичей как бы указывают на некоторую зависимость последнего от первого, и подобные отношения могли быть и у морачан; а с другой стороны, мы найдем у балтийских славян много случаев, где жупы подразделялась на несколько мелких частей, которые сами получали значение особых жуп.

Положительные сведения о жупах земли Бодрицкой, северо-западного края Балтийского поморья, относятся только к XII в.; но в историческом повествовании о событиях Х в. Гельмольд намекает на них весьма замечательным образом. При временном тогда водворении христианства у бодричей, зашел однажды спор между князем и епископом о церковных доходах, и князь, не желая, чтобы бодричи платили епископу десятину, сделал ему, так рассказывает Гельмольд, другого рода предложение: "К твоему имуществу прибавляю я, сказал он, в каждом из городов земли Бодрицкой, деревни, какие ты сам выберешь". Что это значит, "в городах земли Бодрицкой деревни"? Город в быте балтийских славян являлся необходимой принадлежностью жупы, в нем она осуществлялась: ибо в нем только народонаселение, рассеянное по деревням, находило ту общественную связь, которая составляла жупу, для балтийских славян, в городе как бы подразумевалась жупа, без которой город, не имевший у них почти никогда собственных средств и постоянных жителей, не мог существовать, так же как жупа без города, и вот почему князь бодрицкий говорил епископу, чтобы он выбрал в городах земли его деревни, какие захочет. Слова эти, так странно звучащие у Гельмольда, живьем схвачены, можно сказать, в быте балтийских славян; они-то свидетельствуют о дроблении Бодрицкой земли на жупы в Х в.

Сколько было тогда этих волостей у бодричей и какие они были, неизвестно. Есть только у Гельмольда одно место, которое как будто указывает на то, что в Х в. западный край бодричей, прилегавший к ваграм и полабцам, состоял из трех жуп, с городами Деричевом, Мотицей и Куцином. Но это указание так неопределенно, что нельзя на нем основываться, а с тех пор западный край Бодрицкой земли был беспрестанно разоряем в войнах с немцами, и уже в XII в. не оставалось в нем следа прежнего устройства[36]. Также мы не имеем сведений о том, были ли и какие были жупы у маленького племени полабцев; о ваграх сохранилось более известий: в XII в. Гельмольд изображает вагров разделенными на шесть жуп: Лютикенбургскую и Старогардскую по северному берегу Вагрской земли, Сусельскую на восточном берегу, Плунскую и Даргунскую по западной границе, Утинскую внутри земли; это деление так укоренилось, что после покорения Вагрской страны, немцы на первых порах придерживались его, хотя оно едва ли могло быть удобно. Действительно, распределение жуп не менялось и с постройкой новых военных и торговых городов, и с упадком старых: две из вагрских жуп имели центрами места совершенно ничтожные, старую крепостцу Сусле и Даргунь, о котором вовсе не упоминается в истории, между тем как важный для войны и в торговле приморский город Любица, возникший в начале XII в., не был принят за центр жупы, так же как Буково, крепость, которую в конце XI в. славяне построили на превосходном месте, при слиянии Травны и Вокницы, куда немцы перенесли потом поселение Любицы или Любека. Ясно, что система жуп была древняя, освященная временем, и не зависела просто от административных преимуществ.

В течение многовековой борьбы с Германией, бодричи мало-помалу выходили из старинной разрозненности племенного быта и приближались к политическому единству: так часто проходили враги землю их вдоль и поперек и опустошали в ней целые области, что поневоле сглаживались старые разграничения, и народ привыкал к общей обороне, и в то же время старинный славянский быт ослаблялся влиянием немецких учреждений. Не раз племена, прежде самостоятельные, собственно бодричи (или рароги), вагры, полабцы, глиняне, варны, подчинялись одному князю, и соединение собственно бодричей с варнами в одно политическое целое совершенно определилось, кажется, еще в XI в. Но это единство Бодрицкой земли не было, можно сказать, плодом внутреннего развития и сознания в народе, а скорее делом случая, внешней необходимости. Система дробления ослабла, но не была уничтожена, не заменилась народным единством. До последних времен своего существования, до конца XII в., вагры, полабцы, глиняне, собственно бодричи и варны еще не утратили совершенно своей особности, и сохранялось старое устройство жуп не только у вагров, где народная стихия не переставала господствовать, но и у собственно бодричей и варнов, у которых так сильна была княжеская власть.

В это время мы находим собственно бодричей оттесненными за черту от Весмирского (Висмарского) залива к Зверинскому озеру и далее на юг к пределам глинян. По этой черте, идя с севера к югу, мы встречаем резко определенные жупы Мекленбургскую, Зверинскую и Пархимскую; за ними лежали, на восточной стороне Висмарского залива, ж. Кутинская или Куцинская (город Кутин) и Иловская (Илово, теперь урочище близ Нейбурга), на восточной стороне Зверинского озера, ж. Добинская (Добино, теперь пустое городище), а далее, к юго-востоку, жупы варнского племени: Ворленская (Ворле, теперь развалины замка, близ г. Швана на р. Варнове), опять Кутинская или Куцинская (Куцин у Плавского оз.) и Малаховская (Малахово, на восток от этого озера).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.