Глава 10 Беда не приходит одна

Глава 10

Беда не приходит одна

Где тонко, там и рвется. — Конец шпионской деятельности агента «Сферы». — «Кортшип» — совместная операция ЦРУ—ФБР. — Фантастическая история одного американского агента. — Свидание мистера Сайтса

Попробуйте разорвать канат, сплетенный из множества отдельных тонких нитей, — не получится, какую силу ни прикладывай. Несмотря на веер сокрушительных поражений, московская резидентура оставалась грозной силой, способной таранить «главного противника». Юрий П., Евгений Капустин, Альберт Петров, Александр И. списаны в, архив потерянных агентов. Забудутся жестокие разочарования с неудачной вербовкой «Семенова» и небольшое приключение со старым агентом «Карлом». Провал экспериментов с аппаратурой космической связи не изменит планов Лэнгли ввести в строй новые, перспективные направления в работе разведки.

Уильям Кейси, руководство Оперативного директората и советского отдела настойчиво продолжали плести толстый, прочный канат агентурной сети ЦРУв Советском Союзе. Радовал обильной и полезной продукцией агент «Сфера». В ряды агентов московской резидентуры вольются новые ценные приобретения «русских групп» зарубежных резидентур ЦРУ — «Медиана», «Миллион», «Джентайл», «Аккорд». Не все завербованные за границей советские граждане согласны работать на Лэнгли в своей стране — опасаются раскрытия. Но те, кто названы, кажется, готовы идти на риск. Возможно, удастся возобновить контакт с давним агентом ФБР—ЦРУ «Топхэтом».

Личные встречи с агентом «Сферой» при всей их рискованности — не какие-то исключительные события. Даже в самые сложные для американской разведки периоды деятельности на территории нашей страны личные встречи — преимущественная, а иногда и единственная форма связи с некоторыми агентами.

«Поддержание связи с агентами, — свидетельствует бывший разведчик ЦРУ Филипп Эйджи, — пожалуй, самый критический элемент оперативного мастерства и обеспечения оперативной безопасности. Личные встречи сотрудников ЦРУ и их агентов — это часто наиболее эффективный вид связи, однако вместе с тем они наиболее опасны и требуют принимать тщательные меры предосторожности и прикрытия».

Что влияет на выбор этой формы связи? Дело, видимо, не только в том, что отдельные агенты отказывались от иных, безличных форм контакта, как, например, агент «Сфера», не на шутку испуганный предложенным ему ЦРУ планом связи, предусматривавшим сложную систему тайников, радиосеансы на американское посольство, отправку агентом зашифрованных писем на условные адреса разведки в Соединенные Штаты. Личные встречи с агентом номер один, таким образом, определила суровая необходимость. Достоинства их, наверное, в том, что они дают возможность установить психологический контакт с агентом, лучше оценить его личные качества и возможности, а главное, оперативно получать разведывательную информацию и передавать те самые «брелоки для ключей» — миниатюрные фотоаппараты, которыми Адольф Толкачев фотографировал секретные материалы в своем НИИ.

Во многих странах за рубежом и на территории США разведчики ЦРУ проводят встречи с завербованными агентами на конспиративных квартирах, в номерах гостиниц, в помещениях коммерческих контор, любезно предоставленных их хозяевами, а иногда на квартирах разведчиков, в доме самого агента, в автомашинах во время совместных поездок за город и даже в зданиях официальных представительств Соединенных Штатов за границей, куда агента доставляли конспиративно.

В Советском Союзе все обстояло совсем иначе, и понятно почему. Конечно, у московской резидентуры нет конспиративных квартир; нельзя организовывать встречи в конторах редких американских фирм; невозможны контакты с агентами у них дома или на городских квартирах разведчиков резидентуры; наконец, категорически исключается работа с завербованными агентами в дипломатических и консульских учреждениях — недопустимый риск, даже если агент привезен туда тайно. Советские граждане — нечастые посетители посольства и консульства. Положение изменилось в начале 90-х годов, после снятия режимных мер, когда в посольство, его консульский отдел, хлынули потоки посетителей. Резидентура незамедлительно воспользовалась складывающейся ситуацией — в зданиях посольства разведчиками ЦРУ стала активно проводиться оперативная работа с посетителями — российскими гражданами, включая вербовку отдельных из них. В этих целях увеличили количество разведчиков-агентуристов резидентуры, внедренных в консульский отдел посольства, наиболее посещаемый. Но это произошло позже, а в восьмидесятые, как и в предыдущие годы, для личных встреч московская резидентура ЦРУ облюбовала отдельные городские районы. Те пятеро разведчиков-агентуристов, которые проводили встречи с агентом «Сферой» в самом конце 70 — первой половине 80-х годов, тщательно готовились к контактам и усиленно проверялись на маршрутах следования к месту свидания. Как правило, разведчик затрачивал на проверку 4–5 часов. В первые 1,5–2 часа он ездил по городу на машине; затем бросал ее и пересаживался на городской транспорт; на заключительной стадии около часа шел пешком.

Один из способов проверки — использование так называемой выпрыгивающей куклы.

В Лэнгли это приспособление для обмана контрразведки носит название «Джек ин де бокс» («Jack in the Box», или «JIB»). Существо применяемой тактики состоит в том, что автомашина, управляемая одним из разведчиков резидентуры, на время должна попасть в «мертвую зону» для наружного наблюдения контрразведки. Такие места на улицах Москвы заранее подбираются резидентурой на маршрутах проверки и вносятся в специальную картотеку. В «мертвой зоне» второй разведчик, сидящий рядом с водителем на переднем сиденье, быстро покидает машину и скрывается в укромном месте. Оставшись один, первый нажатием кнопки приводит в действие «JIВ» — чемоданчик с «выпрыгивающей куклой». «Кукла» мгновенно наполняется воздухом и превращается в человеческую фигуру натуральной величины. Изготовленная под исполнителя операции, одетая в ту же одежду, что ушедший разведчик, абсолютно схожая с ним, она размещается на сиденье и может даже по команде вертеть головой. У наблюдателей создается полная иллюзия — это по-прежнему те же двое и они о чем-то оживленно беседуют.

Джон Якли, атташе отдела кадров посольства, — пятый разведчик резидентуры, контактировавший с агентом «Сферой». Встреча состоялась на Ходынской улице, в месте, названном в инструкции ЦРУ именем «Саша». Джону Якли посчастливилось тогда избежать задержания с поличным, провал выпал на долю другого.

Пол Стомбау, разведчик «глубокого прикрытия» московской резидентуры и по совместительству второй секретарь американского посольства, всю неделю готовился к важной встрече с агентом, предстоявшей вечером. С агентом «Сферой» Пол Стомбау незнаком — он использует словесный и вещественный пароли. Вещественный пароль — книга в белой обложке в левой руке агента. Вдобавок Стомбау представлял агента по фотографии и ожидал увидеть его на месте назначенной встречи. Разведчик намеревался передать агенту «Сфере» новое задание ЦРУ. Агент любит получать гонорары — разведчик нес с собой в хозяйственной сумке несколько пачек денег. «Сфера» — поставщик ценнейшей для Вашингтона информации, курочка, несущая золотые яйца; ее надо беречь как зеницу ока — про нее знают на самом верху: и президент-демократ, далекий от Лэнгли, и его сменщик, президент-республиканец, сделавший ЦРУ своим главным оружием в битвах с «главным противником».

13 июня 1985 года, в день назначенной встречи с агентом «Сферой», разведчик «глубокого прикрытия» Пол Стомбау зябко ежился, как от стужи, в это теплое летнее время. Он отнюдь не робкого десятка — прошел полицейскую закалку, работал в ФБР. Однако почему-то нервничал, вновь и вновь прокручивал в цепкой памяти план сложной агентурной операции; его специально готовили к этому в Лэнгли — обучали искусству выхода на личные встречи с агентами, обнаружению слежки, если она ведется контрразведкой, психологическому воздействию на агента, если понадобится. Утром в этот день автомашина посольства США с двумя пассажирами проследовала от здания дипломатического представительства на улице Чайковского мимо огромного жилого дома, что на площади Восстания, — москвичи называют это помпезное архитектурное сооружение конца 40-х годов «высоткой». На двенадцатом этаже высотного дома — квартира агента; открытая форточка в одном из окон — сигнал о готовности его к вечерней встрече; пассажиры машины передают эту приятную весть в резидентуру.

Место встречи — Кастанаевская улица, в «спальном районе» Москвы, небольшая, малолюдная, тихая, особенно в четверг вечером.

Еще раз обдумав сценарий встречи с агентом, Пол сосредоточивается на том, как добираться до Кастанаевской улицы. Перед ним аккуратно разложены карты и фотоснимки района — он хорошо представляет место встречи.

Разведчикам резидентуры не нужно мозолить глаза контрразведке в местах, где предстоят встречи, — фотографии Москвы за них делают разведывательные фотоспутники; фотоснимки добротные и качественные — видны каждая улочка, каждый дом, при желании можно разглядеть и автомашины, даже людей. Пол Стомбау изучил маршрут движения к месту встречи, наизусть помнит автобусы и троллейбусы, которыми воспользуется.

Он размышляет: на весь путь до Кастанаевской улицы, с необходимой проверкой, пересадками, гуляньем пешком, остановками в пути и прочим, ему понадобится 4–5 часов. Пол приказывает себе не волноваться — уверен, что не находится на подозрении у КГБ. Ему не нужно поэтому менять свою внешность, маскироваться под другого, прибегать к другим эффективным приемам избавления от контроля советской контрразведки, например к использованию манекена — «выпрыгивающей куклы». Еще раз представим разведчика резидентуры, когда он вместе с женой, верной помощницей в таких делах, едет в машине; жена за рулем. Вот машина на несколько секунд попадает в «мертвую зону» — они свернули в переулок, и сотрудники наружного наблюдения их не видят. Ну а разведчику этого вполне достаточно — он выходит из машины и исчезает во дворе. И в этот момент происходит чудесное появление манекена — жена разведчика приводит в действие выполненную в натуральную человеческую величину резиновую куклу — копию мужа. Кукла упрятана в чемоданчик, достаточно секунды, чтобы она наполнилась воздухом и заняла место покинувшего машину разведчика. На манекен можно надеть шляпу или кепку и даже имитировать разговор с ним, поворачивая с помощью незамысловатого устройства голову куклы. Блестящий прием, контрразведка не заметит подвоха. Двойник исчезнувшего разведчика по-прежнему привлекает внимание слежки. Когда машина подъедет к дому и манекен, из которого выпущен воздух, снова окажется в чемоданчике, контрразведка спохватится — поздно. Да и докажи, что не проглядели, как оба пассажира вышли из машины, особенно если она заедет в подземный гараж. Но Полу Стомбау этот прием сегодня не потребуется, есть другие возможности незаметного выхода на операцию, другие способы тщательной проверки, — они хорошо показали себя в прошлом, не подведут и на этот раз. Пол окончательно успокаивается, единственная обуза и изрядная тяжесть — объемистая сумка, груз для агента.

Ровно в 8 часов вечера Пол Стомбау уже на Кастанаевской улице, ждет агента — тот должен появиться с минуты на минуту; возможно, приедет в собственной машине. Пол всматривается в глубину улицы: еще светло, редкие прохожие торопятся домой; осматривается — кругом все спокойно. В нескольких шагах от него телефонная будка, в ней молоденькая девушка — увлечена разговором, временами заливается веселым смехом, на Пола не обращает внимания.

То, что неожиданно происходит затем, для Пола Стомбау совершенно необъяснимо. В считанные секунды он оказывается на заднем сиденье незаметно подъехавшей автомашины, с тяжелой сумкой, ручку которой упрямо сжимает в руке. По сторонам от Пола располагаются сотрудники советской контрразведки. Машина с задержанным разведчиком ЦРУ трогается с места и, набирая скорость, несется в центр города. В последний момент Пол успевает заметить, как разворачивается еще один акт драмы: на углу улицы задерживают и усаживают в «Волгу» невысокого мужчину, в руке у него книга в белой обложке — вещественный пароль агента ЦРУ. А девушка в телефонной будке по-прежнему увлеченно беседует с кем-то — молниеносный эпизод на Кастанаевской улице не привлек ее внимания.

В момент задержания Пол Стомбау, конечно, не знал, что агент, которого он ожидал на Кастанаевской улице, арестован советской контрразведкой, находится в следственном изоляторе КГБ в Лефортово и полностью признал свою шпионскую связь с ЦРУ. Сотрудник резидентуры не подозревал и о том, что в руках контрразведки находятся другие неоспоримые улики, раскрывающие контакт Толкачева с американской разведкой. Во время негласного обыска в квартире Толкачева обнаружили злополучную ампулу с ядом, которой агента «Сферу» предусмотрительно снабдило ЦРУ. Были основания полагать, что аналогичную ампулу со смертельным ядом шпион носит с собой. И был опыт с агентом «Тритоном» — Огородником, покончившим с собой при помощи яда, услужливо переданного ему ЦРУ. Вот этим-то и объяснялся несколько неординарный способ задержания и ареста агента ЦРУ, избранный контрразведкой во избежание такого исхода. Спеленутого, словно мумия, агента водворили после совершенно неожиданного для него задержания в автомашину контрразведки, которая должна была доставить его в Лефортово. У Адольфа Толкачева не оказалось с собой ампулы с ядом — он спрятал ее в потайном месте, на антресолях своей квартиры. Однако даже если бы она была при нем в момент задержания, агенту «Сфере» все равно не удалось бы ею воспользоваться.

Что касается Пола Стомбау, то при задержании и на всем пути от Кастанаевской улицы до Малой Лубянки он был растерян и подавлен; в помещении КГБ, куда его привезли, так и не вышел из оцепенения, но все-таки усилием воли взял себя в руки. Отрицал очевидное, с каким-то отчаянием не признавал свою сумку с материалами ЦРУ для агента «Сферы», которую у него с трудом отобрали контрразведчики, твердил, что он обыкновенный дипломат. Пол Стомбау еще не знал тогда — он уже известен советской контрразведке как разведчик ЦРУ. Не знал, например, что наследил в первые же месяцы после приезда в Москву, когда, переодевшись в грязный костюм и применяя маскировку и макияж, пытался установить контакт с одним, советским гражданином, привлекшим внимание американской разведки.

Разведчик не застрахован от неудач, ни мелких, ни крупных. Полу Стомбау не повезло: его объявили персоной нон фата и он покинул Москву. Однако разведчик «глубокого прикрытия» не пропадет — его пристроят в одной из многочисленных резидентур Лэнгли, разбросанных на всех континентах. Опыт, приобретенный в Советском Союзе, пригодится там, где есть «русские группы». Пострадав в Москве, Пол Стомбау возместит на новых объектах всю свою злость и нерастраченную энергию.

Толкачева — агента ЦРУ «Сферу» постигла суровая кара правосудия. Верховным судом СССР он осужден к исключительной мере наказания. Агент «Сфера» и не мог ожидать снисхождения от страны, которую сознательно и дерзко предавал и безопасности которой нанес серьезный ущерб.

Телеграмма резидентуры в Лэнгли о задержании советской контрразведкой Пола Стомбау на месте встречи с агентом «Сферой» стала для ЦРУ громом среди ясного неба — ведь это означало и провал самого агента. Когда в Лэнгли оправились от первого шока, начали лихорадочно искать причины провала — выдвинули немало версий, вплоть до самых фантастических. По-видимому, еще не время удовлетворить любопытство ЦРУ; скажем, что из выдвинутых версий ни одна не дает точного и ясного ответа.

В деле агента «Сферы», как и во всех других шпионских делах, о которых шла и еще пойдет речь, сфокусировались полярные интересы ЦРУ и КГБ. Неправильно называть одних охотниками, а других — преследуемой жертвой. Охотились обе эти службы, только объекты охоты разные, как и понимание разведкой и контрразведкой национальных интересов — тех ценностей, которые они отстаивали и защищали.

Разоблачение агента ЦРУ и все то, что за ним последовало, — это большой коллективный труд ряда подразделений Комитета госбезопасности: Второго главного, Шестого, Седьмого управлений, следственного отдела, оперативно-технических служб. Взаимодействие и координация абсолютно необходимы и не менее важны, чем у противника. К сожалению, невозможно назвать все имена самоотверженных тружеников невидимого фронта, упомянем лишь некоторые. Огромную роль в разоблачении агента «Сферы» принадлежит одному из подразделений Шестого управления, занимавшемуся обеспечением безопасности важных объектов промышленности и науки страны; возглавлял его в последние годы Ф. А. Щербак, ветеран контрразведки, до этого первый заместитель начальника Второго главного управления КГБ. Руководители отдела Шестого управления А. С. Веселовский и А. В. Царенко и их сотрудники проявили массу энергии и изобретательности, чтобы выявить американского агента в институте «Фазотрон»: организовали его разработку [19] и довели ее до успешного завершения, несмотря на все хитрости ЦРУ, пытавшегося обеспечить долгую карьеру шпиона. Надо подчеркнуть важную роль в разработке агента ЦРУ «Сферы» сотрудника Шестого управления М. Т. Дедюхина: его усилия во многом способствовали успеху разоблачения американского агента.

Надо отметить также работу одного из подразделений наружного наблюдения, которое в разное время возглавляли талантливые организаторы своего дела Н. Прохоров, П. Пальчунов, В. Шароватов и которое курировал заместитель начальника Седьмого управления В. М. Зорин. Сотрудники этого подразделения находились на посту днем и ночью, не считаясь со временем и с тяжелыми порой погодными условиями, работали самоотверженно и результативно, решая сложнейшие задачи контроля за действиями разведчиков московской резидентуры ЦРУ и выполняя другие вытекавшие из этого поручения руководства контрразведки. На самом последнем этапе разработки по решению начальника Седьмого управления Е. М. Расщепова, опытного контрразведчика, руководившего в свое время первым отделом Второго главного управления, к задержанию шпиона была подключена спецгруппа «Альфа». Это вызвано известными уже читателям опасениями контрразведки, что агент ЦРУ прибегнет к ампуле со смертельным ядом.

О Втором главном управлении, о его первом, «американском», отделе, которым автору этих строк довелось руководить в течение двенадцати лет, с 1979 по 1992 год, рассказ позднее. Роль отдела рельефно видна из всего того, что уже знакомо читателям. Отдел — ведущее подразделение на «американской линии»; в его функции входит контроль за деятельностью подразделений разведывательного сообщества США, нашедших приют и крышу в официальных представительствах Вашингтона в нашей стране, и поэтому естественно, что московская резидентура ЦРУ, агенты — советские граждане, с которыми она связана, входили в сферу его первейших интересов.

Драматические события, подобные провалу агента «Сферы» и задержанию на месте встречи с ним разведчика посольской резидентуры ЦРУ в Москве, — примечательная черта 80-х годов. За провалом агента «Сферы» последовали другие, не менее драматические события, подорвавшие в те годы силу московской резидентуры.

Американский писатель Дэвид Уайз, изучавший деятельность ЦРУ в Советском Союзе в 80-е годы, имел ряд встреч и бесед с разведчиками Лэнгли. В своей книге «Шпион, который скрылся» Уайз, рассказывая о разговоре с одним из руководителей разведки (имени его писатель не называет), приводит его слова о положении посольской резидентуры ЦРУ в Москве в этот период:» «Раскрыты методы и источники получения информации; провалены действующие агентурные операции. Агентурная сеть в Москве создавалась многие годы, и теперь будет весьма трудно ее восстановить. Дело не только в агентурных источниках информации, все обстоит гораздо сложнее. Свернуты все технические устройства; размер понесенного ущерба огромен. Для нас там обрублены все концы». Эти близкие к паническим слова руководящего сотрудника Лэнгли отражали картину, которая сложилась к середине 80-х годов.

Не успели еще в штаб-квартире ЦРУ на Потомаке остыть страсти вокруг потери агента номер один, как на Лэнгли из Москвы посыпались тревожные телеграммы — возникли проблемы с функционированием операции «Toy». Установленная вблизи Калужского шоссе сложнейшая аппаратура подавала сигналы SOS, а вскоре и вовсе замолчала. Было отчего забеспокоиться: ведь речь шла об особо засекреченной операции по установке и эксплуатации так называемого АУТРа — автоматического устройства технической разведки на телефонной трассе Москва — Троицк, на Калужском шоссе, недалеко от Московской кольцевой автомобильной дороги (МКАД). В ЦРУ эту операцию относили к «чувствительным» специальным акциям, то есть к таким оперативно-техническим мероприятиям разведки, раскрытие которых сопряжено с компрометацией руководства страны, — санкцию на проведение таких операций дает лично президент США. Операция приносила обильную информацию, но была связана с большим риском и поэтому обставлялась строгими мерами конспирации и безопасности.

Читатели уже знакомы в общих чертах с этой чувствительной операцией ЦРУ — АНБ. Коснемся некоторых небезынтересных подробностей; начать придется издалека. МКАД — важная артерия страны: как шумные ручейки в полноводную реку, в нее со стороны Московской области впадают автострады, шоссейные дороги и просто проселки; один такой «ручеек» — Калужское шоссе.

В 15 километрах от МКАД стоит Троицк, провинциальный городок, каких немало в нашей стране, «на карте генеральной кружком означен не всегда». Пожалуй, всем в городке известно, что в нем находится учреждение, которое принято называть «почтовым ящиком». Это объект оборонной промышленности, связанный с разработкой лазеров. Троицкий объект, как, впрочем, и многие другие, давно как магнитом притягивал к себе внимание американских спецслужб. ЦРУ, по всей вероятности, стало известно о нем от эмигранта из Советского Союза, проживавшего в этом районе. Далеко не секрет, что в американской разведке разработана и осуществляется специальная программа опроса эмигрантов из нашей страны, — средств на нее не жалеют. Однако подобраться к Троицкому объекту для ЦРУ и РУМО представляло почти непреодолимые трудности. Троицк находился в так называемой закрытой зоне, куда доступ для иностранцев запрещен — по земле. Небо — другое дело. Помните, наверное, как настойчиво президент США Эйзенхауэр пытался создать условия для воздушной разведки, как негодовали в США, когда Советский Союз отказывался признавать принцип «открытого неба», — недаром так упорно пробивалась программа У-2. И вот Национальное управление аэрокосмической разведки США, запуская свои разведывательные спутники в небо над Советским Союзом, восполняет проблемы других американских спецслужб. Снимки, полученные спутниками, великолепны, но троицкий объект и на космических фотографиях выглядит недосягаемой целью.

И вот на одном из фотоснимков специалисты ЦРУ обнаруживают любопытную картину, которая не может их не заинтересовать: на трассе Москва—Троицк ведутся работы по рытью траншей, явно предназначенных для прокладки телефонных коммуникаций. По снимкам нетрудно установить — телефонные линии соединят Троицкий объект с Москвой. Методично наблюдая с помощью фоторазведки из космоса за прокладкой кабелей, в ЦРУ не мешкая спланировали трудоемкую, но сулящую большие надежды специальную операцию «Toy» — уже имелся большой опыт по установке аппаратуры подслушивания.

ЦРУ повезет: то ли по непредусмотрительности, то ли по халатности строителей эта линия окажется не защищенной от внешнего проникновения. Возможность съема с нее информации выявят разведчики посольской резидентуры ЦРУ в Москве в самом начале 80-х годов с помощью специального портативного прибора. Тогда же в районе пересечения Калужского шоссе с МКАД резидентура определит место подключения к этому незащищенному кабелю специального электронного комплекса для прослушивания и записи телефонных разговоров. Здесь и пригодится ЦРУ опыт Берлинского туннеля, камчатской операции «Айви белз» и других сходных разведывательных операций, с той разницей, что в данном случае не придется прокладывать к кабельным линиям подземный туннель. Помогут колодцы, каких на телефонной трассе сооружено немало; один из них и облюбуют разведчики резидентуры. Место расположения колодца, в небольшой чаще, выбрали с таким расчетом, чтобы оно не просматривалось с Калужского шоссе. Сотрудники резидентуры Воспользуются еще одной оплошностью наших мастеров-телефонщиков: чугунную крышку люка колодца может легко поднять каждый кому вздумается — она не снабжена специальным защитным приспособлением.

Хитроумное электронное чудо, говоря общепонятным языком, представляет собой следующее. На телефонный кабель (если он не имеет специальной защиты, как в нашем случае) устанавливается индуктивный (не требующий непосредственного подсоединения к проводу) датчик съема информации. Датчик, в форме двух половинок полого цилиндра, соединен кабелем с электронным блоком, размещенным в металлическом ящике. В этот электронный блок входят магнитофон (включается автоматически при телефонном разговоре), система управления магнитофоном, приемопередатчик, блок питания, рассчитанный на 4–6 месяцев работы магнитофона. Ящик с электронным блоком закапывается в землю недалеко от колодца, на глубину примерно полуметра. На корпусе ящика яркой красной краской надпись: «Опасно! Высокое напряжение!» Эта предусмотрительность необходима на случай, если кто-нибудь случайно наткнется на ящик, раскапывая землю у люка. Ящик прикрывает металлическая сетка, и он посыпан репеллентом — специальным химическим составом для отпугивания грызунов. На некотором расстоянии от ящика с электронным блоком в землю закапывается на небольшую глубину антенна УКВ, также присоединенная кабелем к блоку. Она необходима, чтобы контролировать работу приборов электронного блока со значительного расстояния — до 1,5–2 километров. С этого расстояния разведчик резидентуры подает условный сигнал и получает кодированный ответ: требуется ли замена кассет и питания, не было ли в установленную аппаратуру постороннего вмешательства. Таким образом московская резидентура примерно два раза в году проводила операции по изъятию и замене записанных кассет и блока питания. Нетрудно представить, из каких районов это делалось и насколько безопасны для разведчиков контрольные и «боевые» выезды.

По всей вероятности, операция «Toy» вступала в решающую стадию в 1980–1981 году. Технология установки специальной аппаратуры на телефонной линии Москва-Троицк теперь достаточно ясна. Добравшись после скрупулезной проверки до выбранного места на Калужском шоссе и сняв без труда крышку люка, разведчик проникает в известный колодец, где открывается доступ к телефонным кабелям. Выбрав нужный и еще раз убедившись с помощью принесенного прибора, что кабель не защищен, устанавливает на нем «половинки» датчика, закрепляет их муфтой и зажимами и с помощью штанги продвигает датчик на 1–2 метра в глубь асбестовой трубы, проложенной к следующему колодцу, где проходят кабели. Затем через проделанное в трубе отверстие выводит на поверхность земли, минуя колодец, соединительный провод от датчика и подключает его к электронному блоку. Закончив работу внутри колодца, вылезает из него и приступает к следующему этапу: закапывает ящик с электронным блоком, антенну и все соединительные провода, насыпает поверху отпугивающий грызунов репеллент, замаскировывает всю площадь раскопок слоем дерна. В общей сложности эта трудоемкая операция требует нескольких часов напряженной работы.

Советской контрразведке исполнители этой дерзкой операции в основном известны. Это Люис Томас, атташе службы безопасности посольства США (мы с ним уже знакомы); Джин Койл, также кадровый сотрудник ЦРУ, занимавший в посольстве должность работника по закупкам советской литературы; Дэннис Макмэхен, третий секретарь административного отдела. Разведчик-агентурист резидентуры, он будет выступать, как известно, в составе шпионского трио и примет активное участие в вербовке советского военнослужащего, которому представится под именем Володя. Контрольные выезды могли совершаться и другими сотрудниками резидентуры. Впрочем, об участии названной троицы в операции «Toy» стало известно не сразу.

Третий секретарь посольства Дэннис Макмэхен слыл свойским парнем, весельчаком и балагуром, и еще он всячески афишировал любовь к русскому языку, правда любовь необычную: он коллекционировал слова и выражения, которые называют блатными, заборными. Многие видели в этом черту характера, другие, особенно те, кому сам Дэннис поведал свое желание заняться преподавательской деятельностью по возвращении домой, считали это чудачество необходимым для будущего специалиста по русской словесности. Лишь коллегам Дэнниса Макмэхена по резидентуре известно, кто он в действительности и какую работу выполняет в Москве. Ну а пока служит в административно-хозяйственном отделе посольства и старается не выделяться среди других американских дипломатов.

Советской контрразведке, конечно, известно, что летом 1977 года Дэннис Макмэхен был экскурсоводом-переводчиком на передвижной выставке «Фотография в США» в Новосибирске, и о некоторых его «шалостях» там, которые не могли не привлечь внимания. Но в контрразведке еще не знали, что до приезда в Советский Союз в качестве дипломата посольства он проходил в Лэнгли специальное обучение приемам и навыкам, которые пригодятся ему в Москве в операции «Toy». Уже во время пребывания в Москве не остались незамеченными длительные поездки Дэнниса Макмэхена по окрестностям города.

В летний день 1981 года Макмэхен, с тяжелым рюкзаком за плечами, совершал одну из таких поездок. Бродил по окраинам города без видимой цели, садился на городской транспорт, пересаживался и шел пешком, снова прогуливался, пока не оказался в Теплом Стане, в районе, прилегающем к МКАД. И вот здесь Дэннис Макмэхен остался без наблюдения: сотрудник Седьмого управления, который его вел, не потерял объект, а переключился на неизвестного мужчину, который, как потом выяснилось, случайно оказался на пути американца. Так неожиданно ЦРУ получило шанс продлить операцию «Toy». Поздним вечером того же дня Дэннис Макмэхен, усталый и запыхавшийся, вернулся в посольство с тем же тяжелым рюкзаком.

Поиски цели, к которой стремился разведчик, окажутся нелегкими, но успешными. Установленный разведчиками ЦРУ электронный комплекс позднее найдут и обезвредят, а полный провал операции «Toy» ЦРУ обнаружит лишь летом и осенью 1985 года; в этот период и посыплются в Лэнгли телеграммы московской резидентуры.

Раскрытие органами КГБ операции «Toy» вызовет новую волну настоящей паники в ЦРУ: его воспримут как крупный провал важнейшего, «чувствительного», перспективного направления технической разведки, как сильнейший удар советской контрразведки по московской резидентуре.

Когда операция «Toy» провалилась, американская разведка решила хлопнуть дверью и через своих карманных журналистов распространила дезинформацию: ЦРУ будто бы получило чертежи подземных телефонных коммуникаций Москва—Троицк от подкупленных советских строительных рабочих. Понятно стремление ЦРУ сделать хорошую мину при плохой игре, менее понятно другое. Возможно, под влиянием этой утки пошла гулять фантастическая история: ЦРУ удалось смонтировать электронный комплекс на телефонном кабеле при помощи своего агента, внедренного в бригаду строителей, а эксплуатация установленной аппаратуры осуществлялась другим агентом американской разведки, из граждан нашей страны. К сожалению, эти фантазии затронули кое-кого и в КГБ, — возможно, в силу благих намерений изловить шпионов. На самом деле это ошибочное заблуждение.

Пройдет немного времени, и на Лэнгли обрушится новое бедствие, больно ударившее по московской резидентуре, хотя на этот раз разведчики резидентуры уцелеют. А началась эта история в 1981 году в Вашингтоне. В ней и «классика» разведывательной работы ЦРУ, и буйная фантазия американского агента (когда настанет время держать ответ), и странная смесь человеческой драмы и заурядного детектива, и причудливое переплетение шпионажа и фарса перевоплощения агента ЦРУ в борца за права человека.

Владимир Поташов, старший научный сотрудник по военно-политическим проблемам, в Институте США и Канады Академии наук СССР на хорошем счету, пользуется расположением руководства, лично директора. В 1981 году его посылают на научную стажировку в, посольство СССР в Вашингтоне, срок — три месяца. Конечно, никто в Институте США и Канады не предполагал того, что произойдет.

В октябре 1981 года Поташов, прельщенный возможностью дополнительного прибыльного заработка, вступил в шпионский контакт с американской разведкой, использовав в этих целях знакомство с американцами, с которыми встречался в Москве по делам института. Свел его с сотрудниками ЦРУ не кто иной, как военный министр США Гаролд Браун. Поташов, знакомый с ним по Москве, вновь встретился в США, на конференции по разоружению. Когда Поташова разоблачит как агента ЦРУ и арестует советская контрразведка, он огорошит следователей душещипательной историей о том, как его «заманили в ловушку» и «четверо здоровенных мужчин» угрозами принудили «работать на ЦРУ». Правда, эта сочиненная им «страшная история» продержится недолго. Следствие и суд не установят в действиях Поташова результата угроз и шантажа, не вскроют какой-либо «идейной» подоплеки, — выявятся элементарные меркантильные мотивы. Будет доказано, что Поташов своим шпионским сотрудничеством с американской разведкой нанес ущерб государственной безопасности и обороноспособности Советского Союза.

Так «инициативник» Поташов станет агентом ЦРУ «Медиана». На первой же встрече с сотрудником ЦРУ в одном из отелей Вашингтона он дал письменное обязательство сохранить в тайне контакт с ЦРУ. Во время двух последующих конспиративных встреч Поташов — «Медиана» дал еще одну подписку — о сотрудничестве с американской разведкой.

В Лэнгли торопились — трехмесячная командировка Поташова в США скоро заканчивается. В Вашингтоне с агентом спешно проводят конспиративные встречи. Его подробно расспрашивают об Институте США и Канады: кто там работает, какими проблемами и научными разработками занимаются. ЦРУ интересуется персоналиями, и агент дает характеристики лицам, которых знает. Сообщает то, что ему становится известно о посольстве СССР в Вашингтоне, о советских дипломатах в США. Американскую разведку особо интересуют возможные объекты вербовки. В Соединенных Штатах давно действует программа «Кортшип», совместная операция ЦРУ и ФБР, направленная на то, чтобы, объединив усилия, следить за аккредитованными в США сотрудниками советских учреждений (посольства СССР в Вашингтоне, представительства при ООН в Нью-Йорке, генерального консульства в Сан-Франциско), выискивать тех, кого можно привлечь к шпионскому сотрудничеству. Агент «Медиана» теперь небольшой, но важный винтик в этой отлаженной машине, она не должна давать сбоев. В Лэнгли гордятся и методикой (ее разработали аналитики) выявления разведчиков, действующих в составе представительств СССР. Поташову вручат список сотрудников с фотографиями — ему предстоит ответить на несложный вопрос специальной анкеты: знает ли агент представителей спецслужб Советского Союза в посольстве СССР в Вашингтоне. Ответ должен быть таким же простым: да, знает точно; не уверен, но очень возможно; убежден, что данное лицо к КГБ и ГРУ не причастно.

На встречах в Вашингтоне Поташов признается, что имеет негласный контакт с КГБ. Это поначалу пугает сотрудников ЦРУ, но они у себя дома и стараются выкачать из Поташова все, что смогут, а потом, уверившись, что он не ведет двойной игры, предложат относительно безопасные для ЦРУ условия связи в Москве. Лэнгли не торопится: личные контакты разведчиков московской резидентуры с агентом «Медиана» не предусматриваются; вместе с тем, если Поташов выедет за границу, в страны, где ЦРУ сможет проводить с ним встречи, детально оговариваются все условия связи.

Конечно, договорятся и о вознаграждении агенту «Медиане» за работу в Советском Союзе — 1500 долларов, с переводом этой суммы на специальный счет в одном из американских банков. Собственно говоря, без этого важнейшего средства стимулирования не обходится ни одна вербовка — особенно тех, кого в ЦРУ считают ценным, перспективным приобретением.

В октябре 1981 года Владимиру Поташову предстоит возвращаться в Москву; он дает согласие продолжать работать на американскую разведку, с готовностью принимает все предложения ЦРУ. Агента «Медиану» срочно обучают, как выполнять задания разведки, поддерживать связь с ЦРУ в Советском Союзе. Напряженная учеба включает шифрование и дешифрование сообщений, способы нанесения тайнописи, использование международной почтовой переписки, прием и расшифровку кодированных радиопередач. После возвращения в Москву разведчики посольской резидентуры ЦРУ передают ему через тайники заранее заготовленные письма от «туристов»: в них он должен направлять на подставные адреса американской разведки в США свои донесения. В Вашингтоне Поташов усердно учит инструкцию ЦРУ: «Нанесение тайного текста производится с помощью тайнописной копирки, обработанной специальными химикатами. С помощью этой копирки тайные сообщения наносятся на специально подобранные нами листы бумаги. На стороне листа, не содержащей тайнописи, — открытый текст письма, заранее приготовленного. Каждое такое письмо выглядит так, как будто его написал американский турист».

Порядок действий по подготовке писем с донесениями определен «Инструкцией по составлению тайнописных сообщений», которая вручается агентам, использующим этот канал связи. Поташов осваивает и ее. Текст сообщения агента в разведцентр шифруется с применением особых таблиц, а затем при помощи тайнописной копирки или других средств тайнописи наносится на оборотную сторону листа. Потом агенту предлагается, наклеив на конверт марку соответствующего достоинства, опустить письмо (или письма, если их несколько) в почтовый ящик; выбирать те, что расположены в центральных районах Москвы — здесь чаще всего бывают иностранцы.

Агент получает задания по сбору разведывательной информации. Потом они наращиваются и усложняются. Эта «классика» шпионажа почти ничем не отличается от того, как поступает ЦРУ с другими завербованными за границей агентами: и теми, кто предназначается для передачи на прямую связь посольский резидентуре в Москве, и теми, с кем личные встречи в Советском Союзе не считаются пока необходимыми.

Вернувшись в Москву и выждав определенные ему в Лэнгли полгода, Поташов, как договорено в Вашингтоне, поставил метку о своей готовности к шпионской работе. Метка — на маршруте, которым обычно едут по своим делам американские дипломаты. Примерно через неделю агенту последует на квартиру условленный телефонный звонок о заложенном для него тайнике. В нем — инструкции и средства конспиративной связи, задания ЦРУ, деньги, а также восемь заготовленных в американской разведке писем якобы от находящихся в СССР туристов США. Второй тайник Поташов получит в октябре 1983 года, когда расшифрует очередную радиограмму ЦРУ. В ней новые поручения разведки, «покрывные» письма, деньги.

Агент работает на ЦРУ не за страх, а за совесть, особенно когда кончаются деньги: надо отрабатывать уже полученные суммы, зарабатывать новые. Он выдает все, что ему известно о деятельности Института США и Канады, что узнает из других своих источников. В конце концов жадность и растущая потребность в деньгах и погубят агента «Медиану», а пока он старается вовсю. Похищает у директора института справочник правительственной связи с намерением сообщить ЦРУ все, что в нем содержится; документы института, которые, как он считает, полезны разведке. Полученную информацию направляет в переданных ему резидентурой через тайники письмах на подставные адреса разведки в США. Письма, как обычно, замаскированы под переписку американских туристов, которые путешествуют по Советскому Союзу. Принимает на свой «Панасоник» и расшифровывает радиограммы ЦРУ. Прием и обработка радиопередач, составление шпионских донесений, их зашифровка, нанесение тайнописью на листы писем — нелегкий, утомительный труд, требующий внимания и уединенности. Холостяцкая квартира Поташова (он не так давно развелся с женой) для этого вполне подходит. Но агент «Медиана» под наблюдением контрразведки, и его труды не остаются незамеченными.

Разоблачение агента ЦРУ, раскрытие действий московской резидентуры, осуществлявшей конспиративные операции по связи с агентом «Медианой», — заслуга советской контрразведки, первого отдела Второго главного управления ВГУ) и подразделения ВГУ, руководимого В. Н. Удиловым и Б. И. Орешкиным; особо хочется отметить сотрудников контрразведки С. Н. Трофимюка и С. С. Терехова.

Агент «Медиана» понесет наказание за совершенное преступление, — пожалуй, низший предел кары, предусмотренной Уголовным кодексом по статье о шпионаже. Поташову зачтется степень ущерба, нанесенного безопасности государства, и сам факт предательства и выдачи секретной информации.

В начале 90-х годов Поташов выйдет по амнистии из мест заключения и с помощью своих воздыхателей примется изображать «борца за свободу» и «жертву репрессий». В этом его поддержат отдельные наши журналисты, вдохновленные возможностью поспекулировать на его деле и оболгать случившееся с агентом ЦРУ. Появилась еще одна форма спекуляции, возникшая в США и подхваченная некоторыми СМИ в России. Американцам, конечно, выгодно подавать Поташова как жертву преследования со стороны КГБ. Но не менее выгодна и версия, что агент- ЦРУ «Медиана» выдан информатором советской разведки из Вашингтона. В ЦРУ стремятся списать все свои провалы на советских «кротов». Это и понятно — деятельность Лэнгли и московской резидентуры изображается как безупречная и безошибочная. Действия разведки и контрразведки нашего государства — в лучшем случае как неадекватные.

Нет смысла полемизировать с этой точкой зрения — каждый заботится о своей репутации как умеет. Вполне понятна и позиция тех средств массовой информации нашей страны, где господствует влияние прозападных сил и властвует, полностью или частично, заокеанский капитал. Вот в колонке хроники событий в «Независимом военном обозрении» помещается небольшое сообщение об аресте Владимира Поташова органами КГБ, со ссылкой на информацию, поступившую из Вашингтона. Пристрастия газеты, принадлежащей известному магнату, ясны; там могут не обратить внимания на другие материалы по этому же вопросу, из иных источников. А ведь в ФСБ Российской Федерации давно действует специальное подразделение по связи с общественностью и прессой и там не утаивают от журналистов информацию о разоблаченных органами государственной безопасности иностранных шпионах. Элементарная проверка любых поступающих из-за границы сообщений на эту тему выявляет истину.

Поташов сейчас в США, в распоряжении своих работодателей из ЦРУ: пополнил ряды перебежчиков, устремляющихся за гонораром. Что ж, ЦРУ, хотя денег на ветер не бросает, не захочет, видимо, рисковать своей репутацией честного менеджера по отношению к своим служащим — агентам действующим и бывшим: можно ведь нарваться и на судебный процесс. К тому же не исключено, что понадобятся очередные мемуары — всегда есть спрос на подобную книжную продукцию.

Любопытен финал этой шпионской истории, показывающий нравы постсоветского руководства России. Российский президент, едва успев воцариться в Кремле, подыгрывая демократам и приветствуя все, что могло опорочить органы государственной безопасности СССР, не слишком задумываясь о последствиях и резонансе такого шага, подписал подготовленный комиссией Анатолия Приставкина очередной указ о помиловании ряда лиц, осужденных за шпионаж, — в том числе Владимира Поташова. Он, как и другой помилованный Б. Ельциным агент американской разведки, Южин, тут же перебрался в Соединенные Штаты, на хлеба ЦРУ. Но еще до отъезда за океан он перекрасился из шпиона в «борца за свободу», пострадавшего от Советской власти за свои убеждения. Демократические СМИ мигом подхватили и растиражировали эту забавную байку. Как знать, возможно, гулять бы ей по полям и весям нашей страны, если бы не книга американского журналиста Пита Эрли «Признания шпиона», в которой Владимир Поташов назван агентом ЦРУ под звучным псевдонимом «Медиана».

Потеря агента «Медианы» — неприятность, удар для Лэнгли, но он не имел сокрушительного эффекта, произведенного провалом агента номер один в Советском Союзе Адольфа Толкачева. Все же Поташов не давал и сотой доли той продукции, что агент «Сфера», и не потянул за собой в омут неудачи московскую резидентуру. Так считали в штаб-квартире ЦРУ и, возможно, были правы. Хотя и не совсем.

Поражение в Москве с агентом «Медианой» не означало, что кончился школьный год, — это лишь звонок, отделявший один урок от другого. Следующий урок в Москве — потеря агента «Истбаунда», потянувшая выдворение из Советского Союза разведчика-агентуриста резидентуры Эрика Сайтса.