Глава 28. Разгром пиратами испанской «армады де Барловенто» в лагуне Маракайбо

Глава 28. Разгром пиратами испанской «армады де Барловенто» в лагуне Маракайбо

17 апреля пираты вернулись в Маракайбо. Там к Моргану привели одного беднягу, который лечился в городском лазарете. Этот человек сообщил сенсационную новость: пока основные силы флибустьеров находились в Гибралтаре, в лагуну вошли три испанских военных корабля и один вспомогательный бриг из армады де Барловенто («Магдалена», «Сан Луис», «Нуэстра Сеньора де ла Соледад» и «Маркиза»), которые теперь подстерегают корсаров, а в крепости Ла-Барра вновь установлены пушки. Таким образом, флотилия Моргана оказалась в мышеловке. Силы испанцев значительно превосходили силы англичан и французов. Однако пиратский адмирал, желая показать, что его люди не пали духом, нагло потребовал от испанцев уплатить выкуп за Маракайбо. В случае невыполнения этого требования он угрожал предать город огню.

Спустя два дня от испанского генерала дона Алонсо дель Кампо-и-Эспиносы, стоявшего с кораблями у выхода из лагуны, пришло письмо следующего содержания:

«Письмо испанского генерала дона Алонсо дель Кампо-и-Эспиносы Моргану, адмиралу пиратов.

От своих друзей и соседей я получил сообщения, что вы осмелились предпринять враждебные действия против страны и города, находящихся под властью Его Католического Величества, короля Испании, моего господина. Поэтому моим долгом было прийти сюда и занять крепость, которую вы захватили у горсти трусов, установить в ней пушки и тем самым укрепить выход из гавани — словом, сделать все, как велит долг. Тем не менее, если вы смиренно вернете все, что вами награблено, и освободите рабов и пленников, я из-за мягкосердия и жалости к вам отпущу вас, чтобы вы смогли добраться до вашей родины. Но если, несмотря на мои добросердечные предложения, вы станете упрямиться, я приведу из Каракаса более легкие суда и прикажу моим войскам в Маракайбо уничтожить вас без всякой пощады. Вот мое последнее слово: отдавшись в мои руки, вы будете вознаграждены, в ином случае я прикажу моим храбрецам отомстить вам за все те обиды, которые вы нанесли испанскому народу в Америке.

Дано на корабле Его Католического Величества “Магдалена”, коим я командую, стоящем у входа в лагуну Маракайбо, 24 апреля 1669 года. Подписал: дон Алонсо дель Кампо-и-Эспиноса».

Морган прочел это письмо и приказал собрать всех пиратов. Он огласил его сперва по-английски, потом по-французски, а затем спросил: хотят ли они отдать добычу в обмен на право свободного выхода или готовы сражаться? Все ответили, что лучше сражаться до последней капли крови, чем отдать добычу: ради нее они однажды уже рисковали жизнью и готовы снова поступить точно так же. Из толпы вышел один пират и объявил Моргану, что готов с двенадцатью товарищами подорвать самый большой испанский корабль. Он предложил превратить судно, которое пираты захватили в лагуне, в брандер, но снарядить как обычный боевой корабль, подняв флаги и установив на его борту чурки с шапками, чтобы казалось, будто на нем настоящая команда, а вместо пушек выдвинуть из портов деревянные чурки, которые называют негритянскими барабанами, т. е. отрезки полых древесных стволов длиной около полутора футов. Поскольку пираты находились в столь бедственном положении, совет был одобрен, но Морган все еще надеялся найти другие способы одолеть испанского адмирала. Итак, он еще раз обратился к испанцам со следующим предложением: пираты готовы уйти из Маракайбо, не спалив города и не причинив ему вреда, даже без выкупа они готовы отдать половину рабов и выпустить остальных пленников безвозмездно, а также отказаться от выкупа за Гибралтар и освободить заложников».

Дон Алонсо отнесся к предложению Моргана, как к шутке, и ответил, что готов подождать еще два дня; после этого, если пираты не сложат оружие, он их просто-напросто уничтожит. «Получив такой ответ от генерала, Морган решил пойти на все, лишь бы выйти из лагуны, не отдавая добычи, — пишет Эксквемелин. — Он запер всех пленников и приказал наблюдать за ними построже. Рабов, которые носили воду и выполняли всякую другую работу, заковали в кандалы, и теперь все, чем раньше занимались рабы, пираты делали сами. Тем временем часть пиратов собрала в городе всю смолу, воск и серу и соорудила огромный зажигательный снаряд. Трюмы судна набили пальмовыми листьями, перемешав их с воском, смолой и серой; на эту смесь положили большие полотнища холста, которыми накрывали пушки; под каждой чуркой поставили шесть горшков с порохом; чтобы взрыв оказался еще сильнее, подпилили наполовину бимсы. Кроме того, проделали новые пушечные порты и вместо пушек вставили в них «негритянские барабаны». На палубе поставили несколько деревянных чурок и надели на них шапки, чтобы издали они выглядели как люди; наконец подняли адмиральский флаг. Когда корабль-брандер был готов, решили идти под всеми парусами к устью лагуны, посадив в одну из барок всех пленных, а во вторую — добычу и женщин. Каждую из барок охраняло по двенадцать вооруженных пиратов; там, где были индейцы, погрузили несколько тюков с товарами, а где были женщины — положили весь запас золота и драгоценностей. Всем баркам было дано указание держаться позади в определенном месте, но по условному сигналу они должны были поравняться с флотилией и как можно быстрее выйти в море. Брандеру дано было указание идти перед флагманом и взять на абордаж самый большой корабль, но если в силу каких-либо обстоятельств это ему бы не удалось, то на абордаж должен был кинуться сам адмирал. Позади флагмана шло еще одно судно, которое должно было оказать помощь брандеру: если бы враг что-либо заметил, с него должны были подкинуть смолы и прочую легковоспламеняющуюся рухлядь. Когда Морган отдал все приказания, пираты дали клятву драться плечом к плечу до последней капли крови, а если дела обернутся плохо, то не давать врагу пощады и биться до последнего человека; тому, кто проявит особую храбрость, совершит какое-нибудь геройство или захватит неприятельский корабль, обещана была из общей добычи особая премия».

26 апреля (по данным Эксквемелина — 30 апреля) 1669 года Морган со своими людьми отправился навстречу испанским кораблям, стоявшим в середине пролива. Приблизившись к ним на расстояние чуть больше пушечного выстрела, флибустьеры отдали якори, так как вступать в сражение было уже поздно. Ночь прошла в тревожном ожидании.

На рассвете пиратская флотилия двинулась в сторону вражеской эскадры.

«Испанцы решили, что пираты готовы на все, лишь бы выйти из пролива; и их корабли, подняв якори, пошли навстречу пиратским, — читаем у Эксквемелина. — Корабль-брандер двинулся на самый большой испанский корабль (“Магдалену” . — В.Г. ) и таранил его. Когда испанский генерал сообразил, что это за судно, он отдал приказ своим людям перебраться на его палубу и срубить мачты, чтобы судно унесло течением. Но испанцы не успели ничего сделать: брандер внезапно взлетел на воздух, просмоленное полотно облепило такелаж “испанца” и, охваченный мощным пламенем корабль генерала заволокло густым дымом. Когда со среднего корабля (“Сан Луис”. — В.Г .) увидели, что флагман горит, капитан его тотчас же умчался под прикрытие форта и наскочил на мель; третье судно (“Маркиза”. — В.Г. ) хотело повторить этот маневр, но пираты погнались по пятам и захватили его. Ворвавшись на корабль, они мгновенно перетащили к себе все, что было возможно, и запалили судно. Горящий корабль погнало к берегу, на нем почти никто не уцелел».

После взрыва флагмана корабль «Нуэстра Сеньора де ла Соледад» успел развернуться и выскользнуть из лагуны в Венесуэльский залив. Флибустьеры не могли преследовать его, поскольку фарватер пролива находился под прицелом шести пушек крепости. Чтобы вырваться из мышеловки, англичанам и французам необходимо было взять это укрепление.

«Они сошли на берег, — рассказывает Эксквемелин, — где из крепости их яростно стали обстреливать из тяжелых пушек. У пиратов же были только ружья и ручные гранаты; пушки на их кораблях были слишком малого калибра, и ядра их не могли сокрушить мощные стены крепости. Весь остаток дня они обстреливали крепость из ружей, и стоило появиться кому-нибудь над ее стенами, по этому человеку стреляли, как по мишени. Но когда пираты попытались влезть на крепостные валы, чтобы забросать испанцев ручными гранатами, их довольно скоро отбили. Испанцы открыли сильный огонь и принялись бросать горшки с порохом, который взрывался от горящих фитилей; пираты вынуждены были отойти и насчитали тридцать человек убитыми и много раненых. К вечеру несолоно хлебавши они поднялись на борт своих кораблей».

Опасаясь, что на следующее утро флибустьеры могут перенести пушки с кораблей на берег, испанские солдаты и моряки всю ночь готовились к предстоящему сражению. Тем временем Морган допросил захваченного в плен штурмана одного из испанских кораблей, выведав у него подробную информацию об эскадре дона Алонсо. После допроса адмирал предложил испанцу примкнуть к флибустьерам.

«Штурман принял предложение и остался у пиратов: ему больше ничего не оставалось делать, — пишет Эксквемелин. — Он сказал, что на большом корабле было три тысячи пиастров…

Морган тут же приказал оставить на месте один корабль и начать искать серебро с большого корабля, при этом он велел следить за испанцами; сам же отправился на другом корабле в Маракайбо, где заставил отремонтировать захваченный корабль и заменить им тот, который был у него. Потом он послал к генералу человека и потребовал выкуп за Маракайбо, грозясь сжечь все дома. Испанцам стало ясно, что попали они в беду и что у них не хватит сил, чтобы избавиться от пиратов; поэтому они решили заплатить выкуп, хотя дон Алонсо не желал даже и слушать об этом. Итак, этот человек вернулся и спросил, сколько же потребует Морган в качестве выкупа. Морган потребовал тридцать тысяч пиастров и пятьсот голов скота и обещал не причинять городу никакого вреда и выпустить всех пленников. В конце концов пираты согласились на двадцать тысяч пиастров и пятьсот голов скота».

Выполняя условия соглашения с флибустьерами, испанцы уже на следующий день привели стадо коров и быков и внесли часть требуемых денег. Буканьеры, находившиеся среди пиратов, тут же забили весь скот, освежевали туши и засолили мясо. Когда испанцы внесли остаток денежной суммы, они потребовали, чтобы Морган освободил заложников. Но пиратский вожак заявил им, что «передаст пленников тогда, когда отойдет на расстояние пушечного выстрела от крепости».

Погрузив на борт судов деньги, солонину и пресную воду, разбойники снова направились к выходу из лагуны — туда, где команда одного из их кораблей занималась поиском затонувшего серебра. Ныряльщикам удалось поднять со дна серебряные слитки на сумму 15 тыс. пиастров и множество отделанных серебром шпаг и кинжалов. Довольный результатами подводных изысканий, Морган хотел как можно быстрее покинуть лагуну. Последним препятствием, стоявшим у него на пути, оставался испанский форт. Обратившись к пленникам, Морган заявил, что теперь они должны выпросить у дона Алонсо позволение на свободный проход для флибустьерской флотилии. Если же дон Алонсо откажется выпустить корсаров из лагуны, все пленные будут вздернуты на ноках рей.

Узнав о требованиях Моргана, испанский адмирал ответил категорическим отказом. Он обвинил заложников в малодушии, добавив, что «если бы они обороняли крепость от пиратов так же, как он, то не так-то легко далась бы она в руки разбойников».

Морган не удивился ответу дона Алонсо и, проявив великодушие, не стал убивать пленников. По всему было видно, что главарь флибустьеров уже придумал хитрость, с помощью которой собирался выйти из лагуны. И вновь предоставим слово Эксквемелину:

«Тем временем Морган решил, что настало время для дележа добычи, поскольку обычные места сбора были далеко, а ближайшие находились на Эспаньоле; по пути же туда бури могли разогнать корабли, так что на тех судах, где не было добычи, пираты рисковали не получить ничего. Поэтому собрали все деньги, а также драгоценности и чеканное серебро, и общая сумма достигла двухсот пятидесяти тысяч пиастров, не считая разных товаров и рабов. Добычу распределили по кораблям, а затем на каждом из них совершили ее дележ. Когда все честь по чести было сделано, пираты дали клятву, что никто из них не утаит ни шиллинга, будь то золото, серебро, драгоценности, жемчуг или камни — алмазы, смарагды или безоаровые камни. Морган первый поклялся в том на Библии, и так же поступили все остальные пираты.

Когда дележ добычи закончился, встал вопрос, как же выйти из лагуны. Пираты решили пуститься на такую хитрость: днем, в канун ночи, которая намечена была для бегства, часть пиратов села на каноэ якобы для того, чтобы высадиться на берег. Берег этот был в густых зарослях, и пираты незаметно вернулись назад, легли в каноэ и потихоньку снова подошли к своим кораблям. Такой маневр они предприняли неоднократно, причем ложная эта высадка шла со всех кораблей. Испанцы твердо уверились, что пираты попытаются этой ночью броситься на штурм и захватить крепость; они стали готовить все необходимое для защиты с суши и повернули туда все пушки.

Настала ночь, и когда Морган убедился, что все пираты наготове, он приказал поднять якори, поставить паруса. Корабли понеслись в струе течения, и их прибило почти к самой крепости. В этот момент пираты поставили паруса так, чтобы использовать ветер с суши, и пронеслись мимо крепости. Испанцы тотчас повернули часть пушек в сторону моря, однако пираты успели уже осуществить свой маневр, и их корабли почти не пострадали от крепостных орудий. Впрочем, испанцы так и не решались повернуть все пушки в сторону моря, опасаясь, что основные силы пиратов нападут на них с суши. На следующий день Морган отправил к крепости каноэ, чтобы обменять пленных пиратов, которых вот-вот должны были предать смерти, на испанских пленников. Для этого Морган выдал пленникам барку и дал возможность уйти всем, кроме заложников из Гибралтара, за которых еще не было уплачено. Их отпустить Морган не хотел, потому что надеялся получить положенный выкуп. На прощанье он выстрелил по форту из семи пушек, однако ответного залпа не последовало».

Когда корабли пересекали Венесуэльский залив, налетел сильный шторм с северо-востока, одно судно стало пропускать воду, как решето, и вся флотилия была вынуждена отдать якоря. Лишь через неделю с лишним установилась нормальная погода, позволившая пиратам продолжить путь домой.

С триумфом вернувшись на Ямайку, Морган написал подробный отчет о своей экспедиции. Кроме него, этот документ подписали капитаны Бруэр, Пеннант, Моррис, Норман, Демпстер и Добсон.

В Вестминстерском аббатстве хранится копия реляции об экспедиции на Маракайбо Генри Моргана и его капитанов, составленная в Порт-Ройяле 20 (30) мая 1669 года. В ней вожаки флибустьеров опустили все подробности, связанные с грабежами и насилиями над испанцами, попытавшись изобразить свои деяния в розовых тонах:

«Копия Реляции об экспедиции на Маракайбо в мае.

Рассказ, касающийся походов флота Ямайки с 4 января 1668 года, переданный генерал-лейтенанту в Порт-Ройяле, в силу приказа сего генерала, адмиралом Генри Морганом, эсквайром, и остальными капитанами, чьи имена подписаны здесь ниже.

Мы смиренно информируем Ваше Превосходительство, что после несчастного случая с фрегатом “Оксфорд”, мы использовали все возможности для движения в наветренную сторону, чтобы в итоге можно было лучше раскрыть замыслы врага, а также подготовиться к выполнению нашего долга в содействии вам в том случае, если бы флот бискайцев, обычно именуемый флотом Барловенто, о котором Ваше Превосходительство так много наслышаны, предпринял покушение на остров, находящийся под Вашим управлением. На этом курсе три наших лучших корабля, под предлогом невозможности из-за плохой погоды пробиться в наветренную сторону, покинули нас, и мы, не имея никакой информации об этом побережье и дойдя до Савоны [Саоны], принимая во внимание, что у нас осталось мало провианта, но все же желая закончить дело прежде, чем дать Вашему Превосходительству отчет о намерениях врагов Его Величества, мы отправились к Мейну, стараясь продвинуться в наветренную сторону, насколько это было возможно, и прибыли к Арубе, голландскому острову, где нас встретили со всей любезностью, какую сей остров мог предоставить, с провиантом за наши деньги; впрочем, оного было недостаточно много, учитывая количество наших людей. После чего мы были вынуждены, дабы помочь себе, искать приключений на Мейне, и так как Маракайбо был расположен наиболее удобно, мы отправились прямо туда и прибыли к Ла-Барре 28 февраля 1668 [1669] года. Там мы вошли в озеро Маракайбо через пролив, имея около 15 или 16 футов глубины, где мы надеялись разумно обеспечить себя всем необходимым; но здесь оказался квадратный форт, снабженный 11 пушками, боеприпасами и другим снаряжением, в силу чего мы высадили часть наших людей, подготовленных для штурма, однако, приблизившись, нашли его покинутым; и, войдя внутрь, мы уничтожили его, сбросив пушки с форта, спалив лафеты и унеся амуницию.

После этой акции мы приплыли к городу Маракайбо, расположенному чуть дальше, примерно в 5 лигах, на берегу озера с пресной водой, насчитывающему около 400 семей. Прибыв в город, мы нашли его покинутым, и после нескольких вылазок в окрестности мы взяли некоторых из жителей, которые обеспечили нас свежим провиантом… После чего мы решили плыть дальше, чтобы изучить озеро для служения нашему королю и стране. Озеро мы нашли весьма обширным, примерно 30 или 40 лиг длины с севера на юг, около 25 — в ширину. Вторым городом, которого мы достигли, был Гибралтар — посредственная деревня, однако же полная бананов, какао и зерновых культур, однако совершенно без мяса, коим они снабжаются со стороны Маракайбо; они имеют множество овец, коз и крупного рогатого скота, лошадей и мулов, а больше ничего. И, проведя в Гибралтаре некоторое время и снабдив себя сухой провизией (маисом . — В.Г. ), мы поплыли в Маракайбо, готовясь к выходу в море. Прибыв туда 7 апреля, мы получили вызов от адмирала Барловенто, или бискайцев, в следующих словах:

“В соответствии с уведомлением, которое я получил на острове Санто-Доминго, что вы проследовали мимо в сторону Мейна, я прибыл сюда следом с этими кораблями и, курсируя вдоль берега, узнал, как вы разграбили Маракайбо и как вы ушли в Гибралтар, из-за чего я остановился здесь, в Ла-Барре, с флотом, ожидая быстроходные фрегаты, из коих сей флот составлен, и с ними я войду и появлюсь совершенно неожиданно. Посему, если вы захотите получить пощаду и сдадитесь немедленно со всем, что имеете, всё будет нормально. Но если вы не захотите, то фрегаты сразу же по прибытии войдут с большим количеством людей и с приказом предать всех мечу, не щадя никого, — в случае, если вы отвергнете пощаду, которую я вам предлагаю.

Датировано адмиралом 10 апреля 1669 года.

Дон Алонсо де Кампас Эспиньола.

Направлено командиру англичан в озере Маракайбо”.

На оное мы дали такой ответ:

“Сэр, я прочитал ваш вызов, и поскольку я понял, что вы находитесь так близко, я избавлю вас от необходимости идти сюда с вашими быстрыми фрегатами, решив навестить вас со всей своей экспедицией, и там мы положимся на риск сражения, во власти которого будет проявить милосердие (с вашим мы уже знакомы и не надеемся более); я лишь желаю вам великодушия и держать слово, и мы быстро закончим поединок.

Датировано в Его Величества английском городе Маракайбо 7 (17) апреля 1669 года. Прощайте,

Ваш Г. Морган.

Командиру флота Барловенто”.

И вслед за этим, всё изучив и приняв во внимание, насколько наши суда были меньше, чем их, мы решили соорудить брандер из старого судна, которое мы нашли в лагуне; полностью снарядив его, мы тут же в добром порядке, в нужный момент и в нужное место решили его отправить; при этом каждый капитан получил особый приказ и задачу от главнокомандующего. Таким образом, мы отплыли от города Маракайбо, плывя к Ла-Барре, где мы обнаружили испанского адмирала с его флотом, стоящим на рейде в проливе, чтобы препятствовать нашему проходу. В тот же день мы пришли на якорную стоянку на расстоянии пушечного выстрела от него, чтобы ждать подходящего момента. На следующее утро снялись с якоря и решительно напали; и после того, как мы обменялись несколькими бортовыми залпами между альмирантой и фрегатом “Лили”, брандер, наблюдая за ситуацией и найдя ее подходящей, пошел прямо к борту [испанского флагмана], каковой маневр был весьма успешным: они немедленно вспыхнули оба, остальные бежали. Вице-адмиральский корабль стал под фортом; это был корабль с 20 пушками и 140 людьми. Другой фрегат мы взяли с 12 пушками и 80 людьми. Альмиранта , которая была сожжена, имела 40 пушек и 280 человек, из коих спаслись лишь 50. Так же два других малых фрегата выбросились на берег и сожгли себя. Несколько человек, которых мы выловили из воды, заверили нас, что этот флот был снаряжен против Ямайки и Каймановых островов; они удерживали некоего капитана Мансвелла (возможно, Эдварта Мансфелта . — В.Г. ), который долгое время был пленником у них, в качестве своего пилота.

Выполнив, с Божьей помощью, сию службу, мы вернулись в Маракайбо отдохнуть и запастись провиантом, исключая 7, которые погибли при исполнении обязанностей.

В подтверждение чего мы прилагаем здесь свои руки, 20 дня мая 1669 года, в Порт-Ройяле.

Генри Морган. Адам Брюэр.

Дж. Пеннант. Джон Моррис.

Ричард Норманн. Эдвард Демстер.

Ричард Добсон».

Вернувшись в Порт-Ройял, флибустьеры, как обычно, очень быстро промотали вырученные в походе деньги и были готовы отправиться в новую экспедицию. Однако летом того же года Модифорд, следуя указаниям из Лондона, временно отменил все каперские поручения против испанцев, из-за чего многие пираты покинули Ямайку.

В период вынужденных «каникул» Морган уехал из Порт-Ройяла вместе с женой Мэри Элизабет на одну из своих плантаций. 

Данный текст является ознакомительным фрагментом.