ГЛАВА XVIII. УТРО ВТОРОГО ДНЯ

ГЛАВА XVIII.

УТРО ВТОРОГО ДНЯ

Печальную картину представляла Вторая Тихоокеанская эскадра на рассвете 15 мая.

Ещё накануне, до наступления темноты, вся эскадра была в сборе. Прошла ночь, и отдельные группы кораблей и одиночные корабли рыскали внутри морского простора, ограниченного с запада берегами Кореи и острова Цусима, с севера — островом Дажелет, а с юга — побережьем Японии. Случилось то, чего больше всего боялся адмирал Рожественский — что русская эскадра разъединится и, вместо того чтобы представлять собой сжатый кулак, превратится в мягкую ладонь с растопыренными пальцами.

Только на восток была открыта широкая дорога, которая как бы сама приглашала русские корабли воспользоваться ей, чтобы затеряться в безбрежном море. Но путь на север был короче — до Владивостока. И именно туда устремилась большая часть русской эскадры, следуя курсом, предписанным адмиралом Рожественским для соединённой эскадры. Но так как корабли потеряли друг друга, то, следуя этим самым коротким курсом, они легче всего попадали в сеть, расставленную японским флотом.

Было много причин, почему отдельные корабли предпочли идти этим самым опасным для них курсом. На одних не хватало угля для более дальнего пути. На других полученные повреждения вызывали необходимость идти самым коротким путём. На остальных командиры стремились как можно скорее дойти до своего порта, чтобы сократить время нервного ожидания нового боя и поскорее дать командам отдохнуть от смертельной усталости, охватившей их. Но этот путь был наименее благоразумным для одиночных кораблей.

Конечно, все японские крупные корабли перешли за ночь к острову Дажелет и расположились цепью между южной оконечностью Кореи и этим островом. Только соединённая эскадра имела какой-то шанс прорваться через эту цепь, но не отдельные корабли или небольшие группы кораблей. Кроме того, по всему побережью Кореи и на острове Дажелет находились японские посты наблюдения, которые сообщали обо всех замеченных передвижениях русских кораблей.

С юга к острову Дажелет приближался отряд адмирала Небогатова, а между островами Дажелет и берегами Кореи стремились прорваться на север отдельными группами два крейсера и четыре миноносца. Только один крейсер и один миноносец воспользовались широкой дорогой, ведущей на восток, и прорвались во Владивосток.

Ещё один миноносец и транспорт «Иртыш» попытали безуспешно счастья пройти вдоль северного побережья Японии.

На юг повернули и спаслись от уничтожения транспорта «Корея», «Анадырь», буксир «Свирь» и миноносец «Бодрый», который дошёл до Шанхая, получив уголь со случайно встреченного английского парохода и имея на борту экипаж миноносца «Блестящий». Последний из-за повреждений, полученных в бою, идти не мог, и был в 5 часов утра 15 мая затоплен.

Решение командиров этих транспортов было правильным, поскольку выяснилось в течение боя, что эскадра не сможет их провести во Владивосток. Увы, того же нельзя сказать о трёх лучших, сильнейших и наиболее быстроходных крейсерах контр-адмирала Энквиста, которые, уйдя на юг, ослабили эскадру Небогатова и были отчасти косвенной причиной печальных событий этого дня.

Если бы эти крейсера так же добросовестно исполняли свои обязанности по защите броненосцев от ночных минных атак, как это в течение всей ночи делал крейсер «Изумруд», охраняя корабли отряда Небогатова, то, наверное, на рассвете 15 мая не повстречались бы между островом Цусима и Южной Кореей три тонущих русских корабля, которые были в течение ночи предоставлены самим себе и получили попадания торпедами, пущенными с японских миноносцев. Тщетно провозившись всю ночь над заделкой полученных пробоин, эти корабли, конечно, не смогли далеко уйти. Если бы они также не находились вблизи острова Цусима, а у Владивостока, то, наверное, их удалось бы спасти. Но возможность уйти в близкий порт для исправления полученных повреждений имелась только у японского флота, но не у русской эскадры.

Первым кораблём, которому пришлось утром 15 мая ликвидировать свои счёты с жизнью, был броненосный крейсер «Адмирал Нахимов». За время боя крейсер получил около тридцати попаданий и имел около 20 убитых и 50 раненых из личного состава. Борьба с пробоиной от торпеды, попавшей ночью, была затруднена ветхим состоянием корабля. Двери и переборки были уже от возраста ослаблены ржавчиной и не могли противостоять напору воды. Было затрачено много усилий завести пластырь и вместо второго пластыря парус, под которым когда-то крейсер делал большие переходы, но все усилия были тщетны.

Командир капитан 1-го ранга Александр Андреевич Родионов долго не сдавался и всё надеялся спасти и довести корабль до Владивостока, прежде чем решил направить крейсер к берегу и начать спасение команды. В таком положении застали «Адмирал Нахимов» японский вспомогательный крейсер «Садо-Мару» и истребитель «Ширануй». Пока японские корабли приблизились, Родионов успел уже пересадить всю команду на шлюпки, оставшись на крейсере вдвоём со штурманским офицером лейтенантом Вячеславом Евгеньевичем Клочковским, и приготовился взорвать корабль. Но взрыв не удался.

Японский офицер, поднявшись на крейсер, не заметил спрятавшихся за полуютом двух русских офицеров. Он убедился, что крейсер спасти невозможно, но всё же поднял на гафеле японский флаг. Как только он спустился обратно в шлюпку, командир и штурман спустили японский флаг, и в скором времени крейсер, с креном на правый борт, ушёл носом в пучину. Японские корабли удалились, подобрав команду крейсера со шлюпок. Два офицера, оставшиеся верными долгу, остались плавать одни целый день на поверхности моря, и только к вечеру были подобраны случайными японскими рыбаками.

Вторым терпящим бедствие кораблём был броненосец «Сисой Великий». В бою предыдущего дня он открыл огонь через три минуты после начала стрельбы «Суворовым». Начав с пятого в линии японского корабля, находившегося на дистанции в 55 кабельтовых, он постепенно переносил огонь на последующие японские крейсера, расстояние до которых постепенно уменьшилось до 40 кабельтовых.

В течение первого получаса боя снаряд из носовой башни попал в правый спардек броненосного крейсера «Ивате» и произвёл на нём большой пожар.

Попадания в «Сисой Великий» начались после гибели «Осляби», но их было ещё мало. Количество попаданий увеличилось в течение второй фазы боя; потом, когда броненосец пытался прийти на помощь «Суворову» и, наконец, в то время, когда броненосец прикрывал тонущий «Александр III» и пришлось вести бой на оба борта: против японских броненосцев с одного борта и против японских броненосных крейсеров с другого борта.

Наибольший вред произвело попадание 8-дюймового снаряда в порт 6-дюймового орудия правого борта, что случилось около 4 часов дня. Возник пожар в каземате, загорелась краска на стенах, затем огонь проник под спардек, где было сложено много горючего материала, и многие были отравлены возникшими газами, в том числе оба врача — Вениамин Николаевич Подобедов и Константин Георгиевич Кальевич, которые вскоре умерли. Из-за этого пожара броненосцу пришлось прекратить стрельбу и выйти на полтора часа из строя.

Следующее большое разочарование доставили небронированные оконечности броненосца. Надводная пробоина в носу, заливаемая волной, вскоре стала подводной, и броненосец постепенно садился носом. Вода залила весь перёд, и, когда броненосец ночью старался держать ход за «Николаем I», переборка не выдержала — пришлось сбавить ход, отстать от эскадры и стать жертвой атак японских миноносцев.

На рассвете броненосец с заклиненным рулём еле двигался задним ходом, управляясь машинами. Видя тщетность всех усилий спасти корабль при помощи двух заведённых пластырей, командир капитан 1-го ранга Мануил Васильевич Озеров стал пускать ракеты, призывая к себе на помощь остальные русские корабли. Вскоре показались крейсер «Владимир Мономах» и миноносец «Громкий». Но, увы, «Владимир Мономах», имевший в то время крен в 14 градусов, сообщил при помощи прожектора, что должен сам через час затонуть. Командир крейсера капитан 1-го ранга Владимир Александрович Попов отпустил в распоряжение «Сисоя Великого» шедший с ним миноносец, а сам направил крейсер к находившемуся в 25 милях острову Цусима.

Вскоре на горизонте появились три корабля, оказавшиеся японскими вспомогательными крейсерами. Они были встречены уже не как противники, а как единственные корабли, которые могли бы спасти команду тонущего броненосца. Капитан 1-го ранга Озеров отпустил «Громкий» снова в распоряжение «Владимира Мономаха», а сам поднял сигнал о помощи и начал сажать раненых в спущенные на воду уцелевшие шлюпки.

К броненосцу подошла японская шлюпка и пристала, придерживаясь крюками за дула 12-дюймовых орудий носовой башни, так как весь бак уже погрузился под воду. Озеров обратился к японскому офицеру с просьбой помочь спасти людей, но японец занялся спуском русского флага и подъёмом японского. Напрасно Озеров его убеждал, что минуты жизни корабля сочтены. Наконец, японец убедился сам в этом и спустил с гафеля японский флаг. Броненосец перевернулся около 11 часов дня, имея ещё 200 человек команды на палубе, и ушёл под воду с Андреевским флагом, развевающимся на фор-стеньге, откуда японец его спустить не сумел. Японские корабли подобрали 32 офицера, 11 кондукторов и 682 нижних чина, всего 725 человек.

Крейсеру «Владимир Мономах» оставалось дойти ещё три мили до берегов острова Цусима, когда положение корабля стало критическим и пар в полузатопленных котлах окончательно сел. Старенький крейсер был построен ещё как винтовой фрегат и совместно с паровой машиной имел парусное вооружение. Впоследствии он был перестроен в крейсер, имея ход канонерской лодки в 14 узлов. Естественно, что он не мог угнаться ночью за новеньким крейсером «Олег», который шутя развил 18 узлов хода. Оставшись один, он также стал жертвой минных атак японских миноносцев. Трюмная система для борьбы за непотопляемость корабля в то время, когда «Мономах» строился, ещё не была разработана, и крейсер не мог справиться с полученной пробоиной.

К «Мономаху» подошёл «Громкий», который ещё раньше предложил снять с крейсера до 250 человек команды. Больше миноносец вместить не мог. Капитан 1-го ранга Попов решил не делить команду крейсера, а всю её свести на берег. «Громкому» он приказал прорываться во Владивосток, не будучи обременённым спасёнными людьми. Около полудня «Владимир Мономах» затонул с развевающимися стеньговыми Андреевскими флагами. Часть команды достигла берега на шлюпках, а остальные были подобраны двумя японскими вспомогательными крейсерами, которые приблизились к «Мономаху» после того, как закончили спасать команду броненосного крейсера «Адмирал Нахимов» и броненосца «Сисой Великий».

Увы, «Громкому» не удалось уйти вовремя из западни. Слишком много он потерял времени, идя черепашьим ходом ночью, когда он не счёл для себя возможным бросить подорванный торпедой крейсер, и затем, когда он утром хотел помочь обоим тонущим русским кораблям. За ним погнались японские миноносцы. Вскоре все отстали, кроме одного. Бой длился в течение часа на расстоянии в 22 кабельтовых Японский миноносец получил пробоину в носу и повернул назад.

Но вслед за ним появился, идя от цусимского берега наперерез курса «Громкого», ещё один четырёхтрубный миноносец, с которым «Громкий» вёл бой от 10 до 11 утра. В это время от берега навстречу «Громкому» направились ещё четыре японских миноносца, но они постепенно отстали. В 11 часов 15 минут на первом миноносце вспыхнул пожар. В «Громкий» не было попаданий, и он развил максимальную скорость, на которую был способен. Пылающий японский миноносец стал заметно отставать. Казалось, что «Громкий» уже избавился от преследования.

Но с моря появился новый противник, оказавшийся японским истребителем «Ширануй», вооружённый двумя 3-дюймовыми орудиями против одного 3-дюймового орудия на «Громком» при нескольких мелких орудиях на обоих кораблях, не имевших большого боевого значения, так как их снаряды не пробивали, а только делали вмятины в тонком железном борту миноносцев.

С 11 часов 30 минут начался бой с «Ширануй», который лёг на параллельный курс и держался в 12 кабельтовых впереди «Громкого». Русский миноносец оказался между двух огней. Тогда командир «Громкого» капитан 2-го ранга Георгий Фёдорович Керн решил покончить с задним миноносцем и, сблизившись с ним, атаковать его торпедами. Но, увы, порох запального патрона в минном аппарате отсырел, и одна выстреленная торпеда ударилась о борт и не забрала ход, а от другой японский миноносец едва успел увернуться. В это время японцы достигли первых попаданий в «Громкий». Был убит минный кондуктор Андрей Безденежных и большинство прислуги минных аппаратов. Другой снаряд вывел из строя задний котёл, обварив паром находившихся внизу кочегаров. В свою очередь русские комендоры также вывели из строя один котёл на японском миноносце и подбили носовое 3-дюймовое орудие.

В это время истребитель «Ширануй» приблизился на 5 кабельтовых и прямым попаданием вывел из строя ещё один котёл на «Громком». Ход упал с 24 узлов до 16. Пользуясь теперь преимуществом в ходе, японцы поставили русский миноносец снова в два огня, и из этого положения «Громкий» уже выйти не смог. Началась сильная убыль в людях. Количество пробоин всё время росло. Старший офицер лейтенант Александр Александрович Паскин и вахтенный начальник мичман Мануил Николаевич Шелашников еле успевали заделывать пробоины. Носовой погреб затопило водой. Матросы ныряли за снарядами, чтобы поддерживать огонь из 3-дюймового орудия.

На «Ширануй» вспыхнул пожар на корме, и на время его кормовая артиллерия замолчала. На нём вышла из строя правая машина и заклинило руль. Истребитель стал кружиться на месте. Четырёхтрубный миноносец сильно накренился на правый борт. Но на «Громком» уже было сбито 3-дюймовое орудие и остались неповреждёнными только два 47-миллиметровых орудия. Из 73 человек команды остались невредимыми едва тридцать. «Громкий» получил крен на правый борт и большой дифферент на нос.

Капитан 2-го ранга Керн, видя, что миноносец уже не спасти, попытался таранить японский 4-трубный миноносец, но ход уже был слишком мал, и японец увернулся. Был сбит флаг на гафеле, но немедленно был поднят Андреевский флаг на фок-мачте и прибит там сигнальщиком Скородумовым. На «Ширануй» русские снаряды 4 раза сбивали японский флаг.

Японские миноносцы, видя бедственное положение «Громкого», начали приближаться. Командир, предвидя попытку абордажа, приказал раздать уцелевшей команде винтовки, из которых был открыт огонь по японским миноносцам. Последние отошли на 3 кабельтовых и продолжали громить русский корабль из орудий.

Керн приказал команде спасаться, а инженер-механику штабс-капитану Вадиму Владимировичу Саксу — открыть кингстоны. Вода уже подходила к верхней палубе. Комендоры Капралов и Жижко выпустили последние два снаряда и удачно попали в противника. Японцы, открыв ожесточённую канонаду, тяжело ранили лейтенанта Паскина, а потом убили уже на тонущем миноносце мичмана Шелашникова и смертельно ранили командира. Управлявший с кормового мостика артиллерийским огнём мичман Владимир Николаевич Потёмкин, отличавшийся редкой храбростью и, уже будучи капитаном 1-го ранга, стойко боровшийся с большевиками с первых дней существования Добровольческой армии, подбежал к упавшему на переднем мостике командиру, который только успел сказать:

— Я умираю — примите командование миноносцем.

Не имея больше снарядов, Потёмкин открыл стрельбу из ружей, но был в свою очередь ранен. Японцы сыграли отбой и спустили шлюпки, которые подошли к группе плававших матросов вместе с капитаном Саксом. Но Сакс не позволил команде спасаться, пока не будут сняты тяжелораненые с палубы «Громкого». Едва успели японцы их погрузить на шлюпки, как храбрый русский миноносец лёг в 12 часов 45 минут на правый борт и затонул с прибитым на фок-мачте Андреевским флагом, унеся с собой на дно тела павших геройской смертью капитана 2-го ранга Керна, мичмана Шелашникова, кондуктора Безденежных и матросов.

На японском истребителе «Ширануй» было убито 4 и ранено 11 человек, а на 4-трубном миноносце, оказавшемся номерным № 63, было значительно больше потерь. По свидетельству мичмана Потёмкина, на его верхней палубе был полный разгром, всюду виднелись лужи крови и лежали оторванные куски человеческих тел. Дорогую цену заплатили японцы за потопление миноносца «Громкий».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.