На суше и на море, 1901—1905 годы

На суше и на море, 1901—1905 годы

После двух лет, проведенных в море, и сорока пяти дней отпуска у моих родителей в Грюнберге я получил назначение в 1-й флотский экипаж в Киле, сначала в качестве командира взвода, а позднее вторым адъютантом командующего.

Флотский экипаж того времени отвечал не только за набор в военно-морской флот, но и за первичную подготовку новобранцев по общевойсковой программе. Одновременно он служил центральной военно-морской базой для всех матросов, зачисленных на флот, но не расписанных по кораблям. Технический экипаж выполнял аналогичные функции в отношении всего технического персонала.

Помимо подготовки новобранцев в Киле в мои обязанности входила и разработка новой инструкции по такой подготовке. Однако у меня оставалось время еще и для того, чтобы посещать занятия по русскому языку, организованные в военно-морском училище в Киле. Занятия эти позволили мне приобрести хорошую базу, ставшую основой для последующего совершенствования в этом важном языке.

В системе флота того времени так называемые резервные суда использовались только в случае маневров и обслуживались командами, базировавшимися обычно на берегу. В звании лейтенанта я был вахтенным офицером на корабле «Эгир», участвовавшем в этих маневрах. Летом же 1901 года я получил назначение на корабль «Грилле» в качестве старшего помощника командира. Корабль этот в летний период служил посыльным судном для адмиралтейства, а на время учений стал посыльным судном флота и репетиром сигналов.

Это назначение дало мне великолепную возможность изучить побережье, в особенности острова Северного моря. Важное значение этим маневрам придало присутствие на них адмиралов фон Кестера, Томсена, начальника артиллерийской подготовки адмирала Бройзинга и других. По завершении маневров 1901 года в бухте Данцига состоялся смотр флота, на котором присутствовал русский царь.

Встреча двух императоров прошла гладко, и кайзер Вильгельм в ознаменование ее дал право всем офицерам германского военно-морского флота носить кортик на черном поясном ремне при повседневной форме одежды. Ранее такое ношение, бывшее обычным в русском военно-морском флоте, входило в состав формы германских гардемарин. В ответ царь, которому понравилась широкая фуражка офицеров германского флота, ввел своим указом ее в качестве формы одежды русских ВМФ.

После завершения маневров 1901 года закончилась и моя береговая служба. Я получил новое назначение, уже в качестве вполне оперившегося вахтенного офицера, на линкор «Кайзер Вильгельм Великий». Я был в восторге от этого назначения, поскольку два года службы на крупном корабле или на торпедном катере считались совершенно необходимым этапом в карьере офицера флота, равно как и предпосылкой для назначения в военно-морское училище или на штабную работу того или иного уровня. Мой энтузиазм был велик еще и оттого, что мой новый корабль был также флагманским кораблем принца Генриха, возвратившегося с Дальнего Востока и ставшего теперь командующим 1-й бригады линкоров.

Ушли в прошлое старые, беззаботные дни приятных странствий и мирной рутины; каждый старался проявить себя как можно лучше. Адмирал Тирпиц наметил нам путь, и мы посвятили себя его строгому выполнению.

Каждый учебный год начинался 1 октября, когда каждый третий из экипажей, завершивший свою трехлетнюю службу, заменялся новыми рекрутами. Срок этот был также увязан с очередной заменой офицеров и унтер-офицеров, которые, однако, меняли места службы на двухлетней основе.

Начиная с 1901 года новобранцы, вместо прохождения шестинедельной общевойсковой подготовки на берегу, в морской бригаде, проходили эту подготовку и приобщались к корабельной жизни сразу на самих судах. Этот новый прием давал возможность командующим ими офицерам начинать готовить их по различным боевым специальностям уже в декабре, что позволяло им стать классными специалистами значительно раньше.

Всесторонняя и обширная боевая подготовка, включающая борьбу за живучесть корабля, во время которой создавалась обстановка близкая к боевой, начиналась после Рождества. Быстрые и эффективные действия на боевом посту требовались от каждого, и при разборе занятий все офицеры и новобранцы должны были изложить свои идеи и подкрепить их логикой рассуждений. Такая интенсивная подготовка, в сочетании с последующим разбором действий, заставляла любого находящегося на борту человека чувствовать ответственность и в значительной степени определила надежность нашего военно-морского флота в Первую мировую войну.

Этот учебный период завершался боевым смотром, проводимым лично командующим эскадрой, который и определял рейтинг кораблей. Как следствие, конкуренция среди экипажей была высока, как и во время учебных стрельб, когда команды боролись за приз, вручаемый кайзером. Целью учреждения этого приза было желание улучшить артиллерийскую подготовку экипажей. Но в своем желании завоевать этот приз артиллерийский офицер старался выполнить стрельбы при самых благоприятных для него условиях, что прямо расходилось с общей идеей, – так что с некоторого времени подобные соревнования прекратились.

Хотя индивидуальная боевая подготовка всех кораблей заканчивалась в апреле, артиллерийские и торпедные учебные стрельбы продолжались до середины года. В летний период подготовка должна была бы по идее предшествовать боевой, но сложившийся порядок позволял как можно скорее подготовить корабль к походу и бою.

В октябре, к несчастью, я имел неосторожность изрядно повредить колено, упав с корабельного трапа. Во время вынужденного бездействия я написал статью «Совместные действия армии и флота в Крымской войне», которая была опубликована в «Новой военной газете».

Вернувшись к своим обязанностям после излечения, я обнаружил, что «Кайзер Вильгельм Великий» поставлен на ремонт, а его команда переведена на «Кайзер Фридрих III». Новый флагманский корабль эскадры возглавил летний поход в район Оркнейских островов, с последующими заходами в ирландские порты, откуда я получил возможность съездить в Дублин. Следующий учебный год был похож на предыдущий, за исключением того, что летний поход мы совершили в порты Испании.

Строгая программа подготовки, смотров и походов, от которой не позволялось отклоняться ни на йоту, привили людям навык механического выполнения необходимых действий, но неизбежно вытравляли любое проявление самостоятельности или независимого мышления со стороны офицеров. Со временем в программу подготовки внесли коррективы, призванные сделать ее более гибкой и разнообразной.

В 1902-м и 1903 годах подготовка 1-й бригады была посвящена дальнейшему совершенствованию боевой тактики эскадры. Передача команд посредством визуальных сигналов и отработка быстрого выполнения приказов о смене скорости и курса в суровых боевых условиях были важной частью боевой подготовки. Незачем говорить, что я участвовал во всех этих учениях и экспериментах с величайшим энтузиазмом, поскольку я выбрал этот предмет в качестве темы своего обзора для поступления в военно-морскую академию. Этот обзор мой командир сопроводил подробным докладом о моих технических талантах и выполнении мной служебных обязанностей. Должно быть, эти документы были сочтены удовлетворительными, потому что мне было приказано приступить к занятиям в военно-морской академии с 1 октября 1903 года.

Военно-морская академия в Киле была основана при генерале фон Штоше, но, не в пример армейской академии, она была создана отнюдь не с единственной целью подготовки офицеров Генерального штаба. Как раз наоборот, Тирпиц развил и превратил ее в общеобразовательное заведение для усовершенствования специалистов, уже имеющих образование и опыт службы на флоте, для подготовки к будущей работе в адмиралтействе, военно-морском министерстве либо на тех или иных высоких штабных должностях. Таким образом, никогда не предполагалось создавать особый корпус «офицеров адмиралтейства», что шло только на пользу флоту: корпус особо избранных специалистов-командиров, в отличие от армейского Генерального штаба, не нужен военно-морскому флоту, в котором командир неизбежно лично ведет корабль в бой. Совершенно необходимо, чтобы такой командир был опытным моряком, способным быстро оценить ситуацию с мостика своего корабля, принять верное решение и затем воплотить это решение в действие, отдав тактически верные приказы. Лишь офицер, уже доказавший свои способности к лидерству в качестве командира корабля, может преуспеть во флотском командовании или на службе в штабе адмиралтейства.

Учеба в военно-морской академии была рассчитана на два года, в одной группе обычно насчитывалось около 15 офицеров. Среди моих соучеников оказались офицеры, которые позднее отличились в Первой мировой войне: капитан 3-го ранга Карл фон Мюллер, например, потом командовал «Эмденом»; фон Шёнберг, которому судьба уготовила гибель на его корабле «Нюрнберг» в битве при Фолклендских островах; капитан 3-го ранга Бауэр, впоследствии возглавивший техническое обслуживание подводных лодок; и капитан 3-го ранга Зеебом, командовавший «Ариадной» и погибший в ожесточенном сражении с превосходящими силами эскадры британских крейсеров 28 августа 1914 года, в первом настоящем боевом столкновении противоборствующих держав.

Среди основных учебных курсов в военно-морской академии были военно-морская история, военно-морская наука и военно-морская тактика. Планирование военно-морских операций преподавал капитан 1-го ранга Бахман, впоследствии возглавивший адмиралтейство. К обязательным также относился и курс международного права, изучение высшей математики и физики. Профессор Поххаммер из Кильского университета своими блестящими лекциями и семинарскими занятиями мог донести премудрости дифференциального и интегрального исчисления даже до самых тупых слушателей.

В качестве факультативов нам преподавались география, всемирная история и океанография. Когда в большой аудитории военно-морской академии читал свой курс средневековой и современной истории профессор Роденберг, то свободного места в аудитории найти было невозможно. В популярности с ним мог соперничать разве только профессор Крюммель, читавший лекции по географии.

Каждый офицер должен был выучить по крайней мере один иностранный язык, и к нашим услугам были курсы английского, французского, испанского и русского языков. Поскольку я уже владел французским и английским, я выбрал русский язык, который и изучал под руководством профессора Цильке. Испанский язык в то время считался куда менее важным, чем ныне, но я все же стал изучать его самостоятельно у себя дома.

Каждый год с 1 июля до 30 сентября мы отправлялись за границу, чтобы совершенствоваться в избранном нами языке. Я выбрал поездку в Россию.

Россия с февраля 1904 года находилась в состоянии войны с Японией. Русская пресса, равно как и жизнь в двух столичных городах, Москве и Санкт-Петербурге, представлялись весьма интересными. Благодаря капитану 1-го ранга Хинтце, моему старому товарищу по Востоку, который в эту пору был нашим военно-морским атташе, я был принят в лучших русских семьях, что дало мне несравненную возможность достичь хорошего уровня в освоении языка.

Помимо изучения статей о войне в русской прессе, я был поражен зрелищем проводов на маньчжурский фронт русских полков. Убывающие туда офицеры зачастую устраивали прощальные вечеринки в кафе или в других общественных местах увеселений, что вряд ли соответствовало серьезности ситуации.

В период моего пребывания в России у императорской четы родился долгожданный наследник трона, что вызвало подлинный восторг народа, хотя зрелище вывешенных по этому случаю с домов праздничных флагов заставляло подозревать вмешательство полиции.

Каждый офицер, заканчивающий годичный курс в военно-морской академии в Киле, должен был завершить учебу написанием соответствующей курсовой работы. В конце первого года обучения я подготовил работу по курсу международного права на тему «Нападение без объявления войны». К изумлению моих соучеников и преподавателей, а больше всего – к моему собственному, буквально через несколько дней после завершения этой работы разразилась Русско-японская война, начавшаяся неожиданным нападением японских торпедных катеров на русскую эскадру в Порт-Артуре. Другая статья, написанная мною в этом году на тему «Экономическое и военно-политическое положение США на Тихом океане», привлекла внимание профессора Крюммеля.

На втором году обучения я опубликовал одну статью по проблемам, связанным с установлением морской блокады, также перевел на немецкий язык изданную во Франции книгу капитана 3-го ранга Рене Довиля, с которым я состоял в личной переписке.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.