Вторая глава Молодой офицер

Вторая глава

Молодой офицер

Подготовка морского кадета в кайзеровском морском флоте ставила перед будущими морскими офицерами высокие духовные и физические требования. После кратковременной общей военной и пехотной подготовки на суше последовало девятимесячное заграничное плавание на учебном корабле, на котором они проплыли через воды Северной Европы, затем в Средиземное море и в Вест-Индию. В 1905 году в качестве учебных кораблей еще служили старые парусные фрегаты. Условия размещения кадетов были примитивными, морская служба тяжелой и напряженной. К этому еще добавилась теоретическая подготовка по навигации, обращению с оружием и другим наукам, необходимым для будущего морского офицера. Канарис, хрупкий, едва среднего роста, оказался достаточно гибким и выносливым, чтобы справиться со всеми требованиями службы. При изучении теоретических предметов выяснилось, что у него были прекрасные способности, далеко превосходящие средний уровень, и исключительно гибкий, живой ум. Все экзамены он сдавал играючи. Он был склонен к педантизму, но достаточно уживчивым, чтобы и в этом отношении удовлетворять всем требованиям своих командиров. Один из его товарищей в первые годы службы в морском флоте рассказывает, что уже тогда обнаружились качества, которые позднее стали характерными для него, и добавляет, что Канарис, по старому выражению, «все схватывал на лету, но не спешил говорить и сердиться». В этом определении подчеркивается его природная сдержанность и умеренность, которые были характерны для Канариса на протяжении всей его жизни. Он был хорошим товарищем, принимал участие во всех юношеских шалостях и проделках, которые устраивают обычно в компании здоровых молодых мужчин между 18 и 20 годами и которые являются естественным выражением жизненной энергии. Он любил слушать и рассказывать разные фантастические истории. Одним словом, его природный юмор проявился уже на первых этапах его жизни вне семейного круга. Да, этот тихий, лукавый юмор в сочетании с его быстрым умом и готовностью помочь любому, кто был в большой или малой беде, возможно, способствовали тому, что Канарис в своем кругу — как это бывает в каждом кадетском корпусе, среди молодых офицеров полка, студентов любого профиля и в других подобных коллективах молодых мужчин — стал играть никем официально не зафиксированную, но однако единогласно признанную роль лидера.

Научная и практическая подготовка выпускника военно-морского кадетского корпуса была продолжена в военно-морском училище в Киле. Затем последовала учеба на оружейно-технических курсах и опять служба в экипаже корабля. Осенью 1907 г. Канарис в звании курсанта второго курса военно-морского училища был направлен на крейсер «Бремен», который курсировал в качестве дежурного корабля у берегов Центральной и Южной Америки. Год спустя он получил звание лейтенанта морского флота. Он служил в должности адъютанта командира корабля. Тогда, как и сегодня, в латиноамериканских странах революции и перевороты были повседневностью политической жизни. Крейсеры, принадлежавшие крупным морским державам, должны были следить за тем, чтобы экономические интересы их стран, а также жизнь и имущество их граждан, проживавших в Латинской Америке, не страдали в результате этих частых переворотов. Должность адъютанта командира давала Канарису широкие возможности изучить политическую подоплеку событий. Он использовал этот шанс для того, чтобы подробно познакомиться с историей, культурой и общественной жизнью латиноамериканского мира. Уже тогда он заложил основу для изучения испанского языка, которым он впоследствии отлично владел. Кроме того, молодой офицер получил здесь свои первые практические навыки общения с людьми, в области ведения дипломатических или квазидипломатических переговоров. Благодаря своему прирожденному такту и интуиции Канарису удалось добиться некоторых политических успехов, и не удивительно, что молодой лейтенант не без гордости прикрепил на грудь орден Боливара, которым его наградило правительство одной из южноамериканских стран.

Несколько лет спустя некоторые морские офицеры утверждали, что Канарис, собственно, никогда не был морским офицером, что он был не столько моряком, сколько политическим интриганом. К примеру, на процессе перед международным военным трибуналом в Нюрнберге Дёниц пренебрежительно заявил, что Канарис был совсем не тем, что другие морские офицеры, и что он, Дёниц, никогда ему не доверял. Его товарищи времен Первой мировой войны и последней войны утверждали совершенно иное. По их рассказам, Канарис, хотя и был сорвиголовой, однако его взвешенный рассудок всегда держал чувства в узде, он всегда оценивал степень риска, прежде чем идти на него, но если он считал действие правильным, то всегда вступал в него безоговорочно.

Так он оправдал себя, попав после «Бремена» на курсировавший в Северном море миноносец, где он исполнял обязанности вахтенного офицера. Служба на этих маленьких кораблях была суровой, полной опасностей даже в мирное время; она по праву расценивалась как высшая школа морской службы. Канарису помогало то, что он был совершенно неуязвим для морской болезни, жертвой которой в плохую погоду становились даже старые моряки, служившие на миноносцах.

Осенью 1912 г. он, однако, снова становится членом экипажа, выполняющего заграничные походы Он был прикомандирован к крейсеру «Дрезден», который вскоре вышел в восточный район Средиземного моря. Кораблю было поручено соблюдать германские интересы в начавшейся войне Балканских стран против Турции. Канарису здесь представилась возможность в непосредственной близости изучить проблемы, касающиеся Балканских стран и пролива. Пестрая жизнь в Стамбуле захватила его, но не меньше его интересовали хитросплетения политики в районе Золотого Рога. Поэтому в многочисленных беседах с местными жителями он занимался также вопросом о дороге на Багдад. В следующем году «Дрезден» после короткого пребывания на родине вновь покинул родные берега, чтобы сменить «Бремен» в районе Центральной и Южной Америки. Таким образом, Канарис вновь возвратился в знакомые места и к привычным проблемам. Командиру «Дрездена» Колеру, конечно, был очень полезен опыт Канариса, который в то время стал уже обер-лейтенантом. Перед ними действительно стояли трудные задачи. В Мексике опять была революция. Шли тяжелые бои между войсками президента Хуэрты и мятежниками за город Тампико. Множество иностранных военных кораблей ушли из реки Тампико, только «Дрезден» терпеливо выжидал в 20 морских милях выше устья, несмотря на угрозы мятежников спустить огромные баки с нефтью и поджечь всю реку. Таким образом, «Дрездену» удалось взять на борт много сотен граждан Соединенных Штатов, бегущих из страны, которые позже могли быть переданы командиру находящейся во внешних водах американской эскадры. В июле 1914 г. президент Хуэрта сложил свои полномочия. «Дрездену» выпала задача доставить его в безопасное место, в Кингстон (Ямайка). При выполнении этой трудной задачи, которая требовала знания страны и большого такта, Канарис помогал своему командиру, исполняя обязанности его помощника.

Сразу же после рейса в Кингстон «Дрезден» отправился в воды Гаити, где встретился с крейсером «Карлсруэ», который должен был сменить «Дрезден» и одновременно взять к себе их прежнего командира. После этого «Дрезден» должен был вернуться на родину. Однако начало Первой мировой войны внесло свои поправки. Корабль получил задание принять участие в войне против торговых судов союзников у побережья Южной Америки. Крупных успехов «Дрездену», однако, не удалось добиться, у корабля еще не было жидкого топлива, и его двигатель съедал так много угля, что задача наполнить бункер с помощью вспомогательных кораблей в открытом море полностью перекрывала все тактические и стратегические намерения и планы. Однако «Дрездену» удалось в начале октября 1914 г. объединиться с эскадрой адмирала графа Шпее в Тихом океане в победоносном сражении у Коронеля. Вслед за этим «Дрезден» вместе с крейсером «Лейпциг» зашел на короткую стоянку в Вальпараисо, чтобы взять свежую воду и продовольствие, так как команда уже в течение недели питалась в основном солониной и консервами.

От этого времени сохранилось два письма, которые Канарис написал своей матери: 2 ноября, накануне сражения под Коронелем и 12 ноября вечером, перед заходом в Вальпараисо. Они отличаются спокойным, деловым тоном, в котором он обычно говорил о своих переживаниях, о жизни в годы войны и о своих взглядах на события; здесь приводятся короткие отрывки из этих писем. Сразу же после четкого и объективного описания хода сражения Канарис 2 ноября пишет: «Я очень радовался выдержке нашей команды. Ни у кого из членов команды я не заметил ни малейшего волнения. Было больше порядка, чем при смотрах и учениях в мирное время». О значении сражения он говорит с осторожным оптимизмом: «Наверняка это прекрасный успех, который внесет во все ясность и, возможно, окажет также влияние на весь ход событий. Надеюсь, так будет идти и дальше». А десять дней спустя он говорит о своем отношении к известиям, которые пришли из Вальпараисо и из которых следовало, что французский центр прорван, а английские министры смещены. Он замечает сухо: «Надеюсь, что эти сообщения не полностью выдуманы» и добавляет: «Надежды на мир, по-видимому, все еще очень мало. Наверное, пройдет еще много времени, пока с Англией не будет покончено…» Дальнейшее позволяет сделать вывод, что его новый командир, капитан 2-го ранга Людекке, который взял на себя руководство кораблем после Гаити, сумел оценить Канариса, хорошо разбиравшегося в латиноамериканских делах В письме говорится: «Командир со мной очень внимателен и вежлив. Он дает мне много свободы и все со мной обсуждает».

Победа под Коронелем ненадолго расчистила путь эскадре графа Шпее. Руководство британским флотом пустило в ход все рычаги, чтобы загладить поражение, которое могло пошатнуть престиж Британии. 8 декабря немецкая эскадра столкнулась у Фолклендских островов с превосходящими силами Британии. В развернувшемся морском сражении все немецкие корабли погибли, только «Дрездену» удалось ускользнуть благодаря его высокой скорости. Остаток лета 1914–1915-го корабль, который был беспомощным из-за отсутствия угля и страдал от недостатка провианта, скрывался в фиордах и бухтах Огненной Земли. Только после того как ему с большим трудом удалось получить необходимое пополнение, командир решил продолжить свое участие в войне крейсеров. Но теперь успех изменил «Дрездену». 9 марта 1915 года корабль бросил якорь в чилийских водах у Мас-а-Тьерры из-за недостатка угля. Тут внезапно появился английский крейсер «Глазго», далеко превосходящий «Дрезден» в артиллерийском оснащении, и открыл огонь по немецкому кораблю. Обер-лейтенант Канарис был послан своим командиром в качестве парламентера на борт английского судна. Это была драматическая ситуация, своеобразная развязка сражений под Коронелем и Фолклендами. «Глазго» был единственным британским кораблем, уцелевшим под Коронелем, а «Дрезден» — единственным немецким кораблем, уцелевшим в бою у Фолклендских островов. Драматичной была также беседа, состоявшаяся между Канарисом и британским капитаном. Канарис обратил внимание англичанина на то, что «Дрезден» находится в нейтральных водах Чили и что обстрел с борта «Глазго» нарушает нормы международного права. Ответ британского капитана был коротким и убедительным: «У меня есть приказ уничтожить „Дрезден“, где бы я его ни встретил. Остальное уладят дипломаты Великобритании и Чили». Канарис вернулся ни с чем на свой корабль, и сражение продолжалось. Под превосходящим огнем «Глазго» «Дрезден» затонул. Вместе с экипажем корабля Канарис был интернирован чилийскими властями.

Ловкость моряка и дипломата, которую Канарис проявил на этом первом этапе мировой войны на «Дрездене», нельзя описать лучше, чем это сделал один его товарищ того времени: «Мне совершенно ясно, что мы с нашим „Дрезденом“ никогда не смогли бы продержаться до марта 1915 г., если бы Канарис не продумывал все так мастерски и если бы его потрясающая изобретательность не была столь успешной».

Раненые с «Дрездена» были доставлены в Вальпараисо, а остальные офицеры и члены экипажа интернированы на острове Квириквина. Канарис недолго терпел вынужденную бездеятельность военнопленного. Он решил бежать и вернуться в Германию. Надо сказать, что у многих из его товарищей было такое же желание. Однако ни у кого из них не было таких благоприятных предпосылок для успеха тяжелого предприятия, как у Канариса, который к этому времени уже в совершенстве владел испанским языком и поэтому мог относительно легко раствориться среди населения Южной Америки. Он обратился к своему командиру и получил согласие; тот поручил ему в случае удачного побега представить в вышестоящие службы в Германии точный отчет о последних месяцах «Дрездена» и о его потоплении.

Побег потребовал немалых физических сил. Сначала нужно было на весельной лодке добраться от Квириквины до материка. Затем путь проходил по суше, большей частью верхом на лошади, через Анды. Рождество 1915 года Канарис отмечал уже в Аргентине в доме одного немецкого поселенца по имени Бюлов. В Буэнос-Айресе он подыскал себе подходящий корабль. Тем временем Канарис превратился в молодого чилийского вдовца Рида Розаса, который плыл в Голландию, чтобы там вступить в право наследования от одного из родственников своей матери-англичанки. Его чилийский паспорт был хорошо сделан и был достоверным. Во время переправы многие пассажиры смотрели друг на друга с недоверием. Этот швейцарец или тот голландец казался им не совсем тем, за кого себя выдавал. Идея, что чилиец Рид Розас, который вскоре после отплытия из Буэнос-Айреса завязал хорошие отношения со многими британскими спутниками и использовал возможность, чтобы немного освежить свой (по материнской линии) английский язык, мог быть кем-то другим, — эта идея никому не пришла в голову. Как и следовало ожидать, когда они приблизились к европейским водам, их корабль был задержан и получил приказ зайти в Плимут. Пассажиры и члены экипажа были подвергнуты тщательной проверке чиновниками английской службы безопасности. Канарис и этот трудный экзамен выдержал быстро и без затруднений. Многих других пассажиров перевезли из их кают в камеры на суше, чтобы там было удобнее их допрашивать. О том, как мало вызывал подозрений Канарис, можно судить по тому, что один из английских чиновников попросил, чтобы Канарис помог ему выяснить, действительно ли пассажир, который утверждал, будто он чилиец из Вальпараисо, говорил на местном диалекте. Многие из его английских спутников настойчиво приглашали Рида Розаса посетить их в Англии после того, как он уладит свои дела с наследством. Он с благодарностью принимал приглашения, но, естественно, не смог приехать. Он был счастлив, когда корабль оставил наконец позади себя Плимут и взял курс на Роттердам. Несколькими днями позже Канарис, который не без трудностей приехал по своему чилийскому паспорту из Голландии в район рейха, сидел у своей тетки Доротеи Попп в Гамбурге. Он ехал всю ночь напролет и выглядел усталым и бледным. Теперь, когда все трудности и опасности его побега были позади, наступила реакция нервной системы, которая в течение месяцев была в состоянии чрезмерного перенапряжения. Он весь дрожал, не хотел есть и не мог спать. Не давая себе отдыха, он поехал дальше, чтобы явиться к своему шефу и выполнить поручение командира.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.