Провалы на невидимом фронте и вереница предателей ваялись в Центре

Провалы на невидимом фронте и вереница предателей ваялись в Центре

До 1934 года обеими разведками СССР: политической (последовательно — иностранный Отдел ОГПУ, НКВД) и военной (вначале 4-е Управление Генерального штаба, затем Главное разведывательное управление Генштаба — ГРУ) руководил Отдел международных связей Коминтерна во главе с Осипом Ароновичем Пятницким (настоящая фамилия Таршис).

Псевдоним Пятницкий, широко известный в компартиях мира, он получил от немецких социал-демократов, ибо свои встречи с ними по вопросам доставки большевистской литературы в Россию до Февральской революции всегда назначал по пятницам. Осип Пятницкий являлся одним из создателей РСДРП, ее членом с 1898 года, был личным другом В. И. Ленина. Последний ему безгранично доверял как человеку кристально честному, прекрасному организатору, бескорыстному во всем. В 1921 году Ленин лично направил О. Пятницкого на работу в Коминтерн, где под лозунгами типа «Даешь мировую революцию!» и на почве необходимости помочь иностранным компартиям царил произвол в расходовании огромных материальных ценностей (валюты, предметов искусства и т. п.), конфискованных у царской семьи, церкви, дворян и т. д. Они присваивались, транжирились партийными чиновниками. Образовалась вопиющая бесконтрольность при расходовании миллионов и миллионов в царских рублях, долларах и в иных исчислениях. О. Пятницкий железной рукой навел порядок в Коминтерне в этой области. Злостных воров предал суду.

Мое категорическое утверждение, что именно он был назначен куратором разведслужб, базируется на изучении многих источников, главным из которых является монография Владимира Пятницкого (сына Осипа) «Заговор против Сталина» (М.: Современник, 1998). По большему счету, это первая честная нелицеприятная книга по истории Коминтерна, и в частности о массовом физическом уничтожении Сталиным и НКВД лидеров компартий и целых партий мира, например польской в Советском (не поднимается рука писать слово «Совет-ский») Союзе и за его пределами.

Осип Пятницкий был членом ЦК ВКП(б), избирался делегатом многочисленных съездов партии, однако в круги, близкие лично к И. Сталину или Л. Троцкому, не входил.

Он подбирал кадры для разведок из числа латышей, поляков, русских, немцев, евреев (конечно, не по национальному признаку, а по деловым качествам, знаниям иностранных языков), создавал школы Коминтерна и разведок, тасовал кадры между Коминтером и обеими разведками, давал направления работы резидентурам за границей, ну и указания по другим профессиональным вопросам. Коминтерн и разведки опутали весь мир.

Расхожие дежурные фразы о партийном руководстве (Постановления ЦК ВКП(б) — читай Сталина) работой советской разведки я оставляю на обочине рассуждений официальной партийной историографии. Почти все эти аллилуйные призывы не по делу, натянуты.

В 1933 году к власти в Германии приходит Гитлер, в 1934 году Сталин начинает окольные шашни с ним, изыскивает пути завязывания с фюрером неформальных отношений. Вначале Сталину это плохо удается, объехать по кривой О. Пятницкого, последовательного антифашиста, ему трудно, и Сталин в 1935 году переводит его на работу подальше от разведок — в ЦК ВКП(б), заведующим политико-административным отделом, тоже немалый пост, но подконтрольный ему, Сталину! От руководства разведработой Осип Пятницкий отведен, но выпестованные им кадры зубров разведки остались. На гнилые компромиссы с фашистским привкусом они не идут. Эти люди рвут с насаждаемым Сталиным антинародным тоталитарным режимом, с ним лично, посылают в Москву и публикуют за границей обличительные для Сталина открытые письма (Рейсс-Порецкий, Кривицкий, Агабеков, Бармин, герой гражданской войны — Раскольников и др.). Большинство из них убивают там же, за границей, так называемые подвижные группы НКВД. Сталин перестает верить кому-либо из разведчиков. Их вызывают в Москву, предъявляют несусветные обвинения и затем тайно расстреливают. В чем их обвиняли — толком неизвестно, но уж в предательствах по отношению к Родине их заподозрить не было оснований.

В последние годы вышли четыре тома «Очерков истории российской внешней разведки» (В 6 т. М.: Междунар. отношения, 1996 —. (Изд. продолжается)), и нигде правдивого слова: какие же обвинения конкретно им предъявляли в Москве, кроме известных всем лживых фраз о якобы шпионаже в пользу иноразведок. Пустота, но могильная. Та же участь постигла большинство дипломатов всех рангов, начиная с послов. Центры разведок и Наркоминдел — обезлюдели. Сталин зверел в 1936–1938 годах с каждым месяцем, он развязал в стране большой террор. В июне 1937 года в Москве состоялся Пленум ЦК ВКП(б), официально посвященный вопросам семеноводства. (Вот это конспирация! А кто-то из нынешних горе-моралистов возмущается, что РСДРП пользовалась доходами от фабрики презервативов за границей, организованной небезызвестным Парвусом, соцдемом, автором теории перманентной революции, авантюристом, вхожим в германский генштаб.) А на самом деле — секретный Пленум, посвященный усилению террора в партии и стране.

На Пленуме Сталин и Ежов потребовали предоставить дополнительные полномочия Ежову, НКВД по наведению порядка в стране. Первым против этого наглого демарша выступил с трибуны Осип Пятницкий, заявив: «Вы же уничтожаете партию. Хватит репрессий». Его поддержали (не побоялись) еще пятнадцать членов и кандидатов в члены ЦК (доподлинно все их фамилии неясны: Сталин то велел стенографировать речи, то прекращал это делать). И здесь же, на Пленуме, Сталин как секретарь ЦК лично подписал постановление о передаче в НКВД дел на 45 или 49 членов Пленума — крупнейших партийных деятелей, в основном с дореволюционным стажем. Он заверил своей подписью решения-выписки о передаче судеб живых в разряд мертвых. Все они были расстреляны. Предсовнакрма Украины Панас Любченко выскользнул с территории Кремля, окруженного энкаведистами, примчался домой в Киев, убил жену, детей и застрелился сам.

В перерыве к О. Пятницкому подошли холуи вождя: Молотов, Ворошилов, Каганович. «Осип, — была их мысль, — откажись публично от своего выступления. Хозяин простит. У тебя же дети». «Нет и нет!» — последовало от Пятницкого. Его посадили под домашний арест на две недели, затем — в тюрьму. Издевались, били графином по голове, на допросы он одевал в камере все, что мог натянуть, чтобы меньше чувствовать удары. Ему было 54 года. Он ничего не подписал, никого не оклеветал. На него лили грязь сломленные пытками известные революционеры Бела Кун и Виктор Кнорин, избитые до потери сознания. Пятницкий молчал. Ничего не подписывал. Его расстреляли через год после ареста в июле 1938-го.

В четвертом томе «Очерков…» имеется глава 27 «Коминтерн-разведка», автор А. Иуков. Из содержания главы видно, что ее автор не читал «Заговор против Сталина»: ни о самом «заговоре» — июньском, 1937 года, Пленуме ЦК нет ни слова, равно как и о выступлениях на нем противников террора и их трагических судьбах. Иуков ограничился приведением ряда писем от руководителей ИНО и ГРУ в адрес Пятницкого по частным служебным вопросам: напустил тумана, утверждая, что после войны обнаружилось, как гестапо готовило фальшивки в отношении Пятницкого, что он был расстрелян «как немецкий шпион» (?!), вот такую ложь в квадрате. Из того, что нам известно, даже тогда в 1937–1938 годах никакого «немецкого следа», даже фальшивого, не просматривалось. Как и все другие авторы «Очерков…», А. Иуков благодушествует рассуждая, как партия была питательной средой разведки, удобряла ее кадрами, каким дальнозорким был Сталин, распустив Коминтерн…

О том, каким он был мудрым, восстановив его в виде Коминформа в 1947 году — не пишет. В общем, главка куцая (всего 13 страничек) и малосодержательная. А должна была быть иной — трамплином к пониманию вопроса о разгроме внешней разведки. С убийством Осипа Пятницкого, обвиненного даже в троцкизме, щупальцы Сталина и НКВД потянулись ко всему Коминтерну, к разведкам политической и военной, их резидентам за рубежом, сотрудникам как легальным, так и нелегальным. Руководители разведок репрессировались почти ежегодно. Раз в прошлом их руководитель О. Пятницкий «троцкист», то кто они? Тоже троцкисты. Естественно, он всех их знал, назначал, передвигал, а как иначе? Складывалась та же картина, как и в Красной Армии: Л. Троцкий, будучи председателем Реввоенсовета и наркомвоенмором назначал всех руководителей армии, но прошло время — их репрессировали за связь с главным врагом народа, вторым после Ленина в гражданской войне.

Сталин как близорукий руководитель страны во внешней политике (страна была в изоляции) в разведке не понимал «ни уха, ни рыла». Он не признавал, что разведка — это «глаза и уши» государства. Он не знал всемирной истории разведки, во всяком случае среди немногочисленных списков книг (зафиксированных его биографами, как им затребованных и читаемых) работ по разведке не было. Иностранными языками он не владел. С другой стороны, как бывший полицейский агент Коба был интриганом, умел плести паучьи сети мнимых заговоров, «виртуально» создавал «правотроцкистские», «левоцентристские» блоки, определял, кому из уже репрессированных какая роль в «заговорах» уготована. Коба с упоением читал сводки подслушивания и наружного наблюдения, агентурные донесения о своих политических противниках, чего обычно не делают главы нормальных государств. Это ниже их достоинства. Разрешив в 1937 году пытки (таковые были запрещены в России царем Александром I в 1801 году), разыгрывал вместе с Вышинским, Ежовым, Ульрихом (как картежник) знаменитые московские процессы с заранее решенными смертельными исходами или попросту подписывал списки на уничтожение людей (известны 383 таких списка). В этом деле равных ему не было.

С кадрами разведок, создаваемых О. Пятницким (не одним, конечно) и другими профессионалами с начала 20-х годов, Сталин покончил за 2–3 года (1937–1939 годы). Разумеется, репрессированных профессионалов Ежов и Берия заменяли новыми людьми по партийным и комсомольским призывам и мобилизациям, но разве можно было вот так, механически, заменить корифеев разведки? Интеллектуализм, ментальность, знание языков не возникают по разнарядке. Центры на Лубянке и их военных коллег захирели, были периоды времени, когда даже бумаги на имя вождя некому было подписать — кабинеты обезлюдели.

А агентура за границей, оставшаяся вне связи? К началу войны разведка являла собой кладбище умов и с большим трудом, как феникс из пепла, саморегенерировалась. Сколько было предупреждений о начале войны! Да из каких источников! Но Кобе на все было наплевать, раз это не укладывалось в его мозгу, изъеденному Катехизисом и прочими церковными догмами. Мне кажется, он поверил в разведку лишь к 1945 году, когда та на основе сведений агентов-евреев из числа ученых, бежавших из Европы в США с гарантией А. Эйнштейн перед Ф. Рузвельтом, в своем объемном коллективном клюве не принесла результатов атомного шпионажа и цвет науки в Союзе не изготовил по похищенным технологиям атомную бомбу.

А затем опять успехи стали перемежаться с провалами, основными виновниками которых были руководящие чиновники Центра. Я больше чем уверен, что будь во главе разведслужб руководители уровня О. Пятницкого, Я. Берзиня, А. Артузова и др., таких провалов и предательств, о которых пойдет речь ниже, и в помине не было бы.

Обычно принято писать о подвигах разведчиков и о прозорливом руководстве ими со стороны Центра, находящегося от них на расстоянии в тысячи две километров и все, однако, предусматривающего. Да, в общем, по идее бывало и так. Но были и позорные провалы… О них я и хочу рассказать…

Когда человек совершает преступление, он преступает закон, оказывается вне закона, за ним охотятся, ловят, допрашивают, судят, и за ним защелкиваются ворота тюрьмы.

Когда нелегал въезжает, вернее сказать, тихо «вламывается» в страну назначения, он уже преступает закон, оказывается вне закона. В случае его обнаружения за ним охотятся (иногда он является с повинной и предает своих сотоварищей), его ловят, допрашивают и за ним… (см. предыдущий абзац).

Стоп! Уже тогда, когда нелегал пересекает границу определенного для него государства, — он оказывается и вне закона, и сразу в тюрьме. Пока только без решеток и надзирателей. Но со сроком, равным длине его командировки. Сравните: он несвободен в своих действиях, живет без истинных документов, всего должен опасаться, в любом деле себя ограничивать, бояться оступиться, постоянно думать о будущей свободе на родине, терзаться разлукой с семьей, отсчитывать годы неволи в чужой стране. И врать, врать, врать. Жене, детям, товарищам дома, соседям в стране пребывания. Всем, кроме заботливого Центра, который может такую козу тебе сделать, что и в настоящую тюрьму загремишь. Предельно коротко: нелегал укорачивает свою жизнь ради выдуманной. Итак, короткая жизнь делается еще короче, пробегает мимо нелегала, как поезд дальнего следования мимо пригородной платформы электрички. И все это ради чего? Ради идеи, романтической профессии, государственных интересов, — утверждают умные головы в Центре.

На протяжении двух десятков лет или более, читая различные серьезные материалы о Зорге (легковесных я во внимание не принимал), я так и не смог понять, так на чем же он провалился. Показания Мияги, художника, с которых официально началось уголовное дело? Или других членов группы?

Так это фон, маскировка истинных первоисточников провала — прием всех контрразведок.

В книге двух англичан, Ф. Дикина и Г. Стори «Дело Рихарда Зорге» (М.: Терра, 1996) четко сказано, что в августе-октябре 1941 года Центр повелел проводить встречи с Зорге и радистом Клаузеном сотрудникам резидентуры совпосольства в Токио (?!).

Это противоречило всем законам разведки: с нелегалами стали работать граждане СССР, за которыми, конечно же, осуществлялось наблюдение: 6 августа 1941 года сотрудник резидентуры (кличка Серж), второй секретарь посольства, явился прямо в офис Клаузена. Серж — Виктор Зайцев — встретился там и с Зорге. 18 октября Клаузена арестовали.

Москва перешла на такой способ связи еще в январе 1940 года. Однажды Клаузен передал в темном зале театра 70 микрофильмов и получил взамен деньги. Что тут скажешь? В который раз Центр предал своих людей. Морализировать на эту тему бессмысленно. Зорге и другие члены его группы были обречены…