Конец изоляции
Конец изоляции
В октябре 1954 г. фалангиста Лекерику на посту посла Испании в США сменил граф Монтрико Хосе Мария Ареильса. Тон его первого послания Мартину Артахо 3 ноября был ликующим: накануне его принял госсекретарь Д. Фостер Даллес, хотя в этот день у него было много визитеров — королева-мать Великобритании, главы правительств Германии и Японии, президент Либерии. К тому же в этот день проходили выборы в конгресс. Принял с большой сердечностью в своем кабинете. Симмонс, шеф протокола, заметил, что для сухого и строгого Даллеса такой тон не был характерен[370].
Описание приема, оказанного новому послу Испании в Нью-Йорке, окончательно убедило Мартина Артахо, а после его доклада в Эль Пардо и Франко, что для североамериканского истеблишмента Испания наконец-то перестала быть парией.
Ареильса был приглашен на обед, данный Советом по международным отношениям. Эта организация была создана Алленом Даллесом, среди ее членов — послы, профессора университетов, журналисты. На Ареильсу обрушился водопад вопросов — ведь он был первым испанцем после Хуана Негрина, посетившего собрание этого Совета в 1940 г. Слушателей больше всего интересовало положение протестантского меньшинства и иудеев, свобода прессы, проблема Гибралтара и возможность вступления в НАТО.
Не менее впечатляющий прием Ареильсе был оказан в Пресс-клубе, основанном североамериканскими журналистами, работающими за границей после Второй мировой войны. Журналисты были встревожены последними распоряжениями Ариаса Салгадо, ущемляющими свободу иностранных корреспондентов. Посол заверил, что грядет постепенное смягчение цензуры, хотя оно и не коснется врагов режима.
Особенно теплый прием был оказан Ареильсе в обществе «Друзей Испании», возглавляемом Стентоном Гриффитом. Среди 350 приглашенных на обед в отеле «Уолдорф Асториа» присутствовали мэр Нью-Йорка, крупнейшие финансисты и герцог Виндзорский, который когда-то был Эдуардом VHI. Герцог, чью шею украшал орден «Золотого руна», которым его удостоил Альфонсо XIII в 1924 г. и на похоронах отца которого в далеком 1936 г. присутствовал начальник генштаба республики, поднял тост за «генерала Франко», одного из наиболее выдающихся государственных деятелей Европы. Но главный триумф был еще впереди[371].
5 ноября 1954 г. Хосе Мария Ареильса вручил верительные грамоты президенту Эйзенхауэру. На другой день в послании Франко, главе государства, он описал все подробности прошедшей церемонии. Он сообщил, что Эйзенхауэр поведал ему, что всегда интересовался Испанией, но ближе познакомиться с ней препятствовала, во-первых, его миссия главнокомандующего силами союзников в последней войне, а затем — его назначение верховным шефом SHAPE. «Его живой интерес к Испании и теперь не прошел, и он хотел бы лично познакомиться с этой страной. Он надеется, что ему представится возможность обсудить с Вашим превосходительством некоторые политические проблемы, поставленные перед западным миром». Этот визит, прибавил президент, непременно состоится, когда завершится его президентский мандат.
Эйзенхауэр, по словам Ареильсы, много раз обдумывал возможность личного контакта с Франко накануне высадки в Северной Африке, но имея в виду нейтралитет Испании, отказался от этой мысли. Ареильса был рад услышать, что «hobbies» президента — коллекционирование картин с морскими сюжетами — совпадает с «hobbies» Франко.
Переговоры прошли в благожелательной и сердечной обстановке, как двух старых знакомых. В заключение Эйзенхауэр заверил Ареильсу в «глубоком почтении и уважении к Его превосходительству генералиссимусу Франко»[372].
В ноябре 1955 г. А. Гарриман, в то время губернатор Нью-Йорка, пригласил Ареильсу, чтобы «обменяться впечатлениями и выпить бокал вина». Как сообщил посол Испании Мартину Артахо 17 ноября 1955 г.: «Гарриман выразил свое глубокое уважение и восхищение генералиссимусом, отметив, что он как либерал не разделяет некоторые постулаты нашего режима. Но в то же время он понимает, что особенности каждой страны в каждый конкретный момент диктуют линию поведения хорошего правителя». Гарриман иронически отозвался о тех, кто «претендует экспортировать джефферсоновскую модель демократии»[373].
Успешны были и результаты усилий по вступлению Испании в ООН. В послании Мартину Артахо 21 декабря 1954 г. он известил своего патрона, что к Испании весьма благожелательны генсек ООН Хаммар-шельд, послы стран Испанской Америки, Бразилии, США, Великобритании. Нет еще ответа от Франции, но это объясняется бюрократическими сложностями. Негативно относятся лишь представители СССР и Индии. Хаммаршельд рекомендовал Ареильсе встретиться с А. Соболевым, главой советской делегации в ООН. Эта встреча состоялась в первые дни 1955 г., Соболев пригласил Ареильсу посетить советское посольство.
Соболев поведал, что его правительство изменило критерии принятия в ООН: внутренние условия стран — новых претендентов на членство в ООН — отныне не будут учитываться. В связи с этим Советский Союз будет поддерживать ревизию решения 1946 г., когда Испании было отказано в приеме в ООН[374].
14 декабря 1955 г. Испания были принята в ООН. Представитель СССР был среди тех, кто голосовал «за»[375]. Это породило надежду на либерализацию режима в кругах либеральной и демократической интеллигенции, тяготившихся жестким контролем над всеми сферами общественной жизни. Выход из состояния изоляции вызвал шквал сомнений, развеявший в конце концов миф о достижениях национал-синдикалистской революции даже в глазах тех интеллектуалов, кто еще недавно свято верил в него. И прежде всего молодежи.
Много лет спустя, в феврале 1975 г., известный испанский историк М. Туньон де Лара в интервью журналу «Cambio-16» назвал «выход на авансцену тех, кто не участвовал в войне, наиболее примечательной чертой 1956–1957 гг., переломных в истории Испании[376]».
В декабре 1955 г. ректор Мадридского университета Педро Лаин Энтральго, более других осведомленный о том брожении, которое охватило студенчество, добился аудиенции у Франко, чтобы передать ему доклад, основным тезисом которого было: «То, что студенты выражают сегодня, остальное общество будет ощущать завтра». Франко, по-видимому, прочитал доклад, так как в своей речи 31 декабря 1955 г., транслировавшейся по радио, он призвал интеллигенцию по крайней мере быть лояльной[377].
Хуан Лопес, в свое время секретарь Национального комитета НКТ, и член правительства Ларго Кабальеро образно определили положение, сложившееся после голосования в ООН как вторичную утрату победы в гражданской войне.
Всякое иное решение «испанского вопроса» было все еще впереди.
Франко полностью контролировал ситуацию, и всякая динамика в политике и экономике Испании была невозможна без его личного соучастия.
В апреле 1956 г. Мартин Артахо посетил Вашингтон. Это был первый визит в США испанского министра иностранных дел после принятия Испании в ООН. 10 апреля его принял госсекретарь Джон Фостер Даллес.
Артахо беспокоили обстоятельства, изменившиеся после подписания Пакта 1953 г., — возросшая опасность использования ядерного оружия в случае войны необычайно увеличивала риск для Испании, к тому же авиационные базы были расположены вблизи больших городов.
Министр напомнил, что в Испании во время гражданской войны было призвано обеими враждующими сторонами — националистами и республиканцами — 1200 тыс. солдат. У современной Испании имелась потенциальная возможность мобилизации такой же армии. Но этот человеческий потенциал нуждается в лучшем военном оснащении.
В настоящее время 37 % национального дохода Испании используется на военные нужды. Увеличение этого процента негативно скажется на уровне жизни испанского народа, который нуждается в школах, улучшении агрикультуры, социальных выплатах. «Поэтому мы желали бы, чтобы увеличение военной помощи проходило без тяжелых последствий для нашей экономики».
Даллес согласился: увеличение экономической помощи Испании необходимо. Не менее продуктивны были результаты и по другим затронутым Артахо проблемам. Артахо убеждал Даллеса, что «Испания принадлежит к трем семьям: латинской, арабской и испано-американской».
Арабские страны с их огромной нищетой и отсталостью открывают двери коммунизму, страны которого предоставляют экономическую помощь без всяких условий.
Непосредственно Испании проникновение коммунизма не грозит. Но надо иметь в виду, что арабы не доверяют Англии и Франции. В мае Мадрид посетит король Ирака, а в октябре — президент Египта Насер: будет начата новая глава в борьбе против проникновения коммунизма на Ближний Восток. Для успеха этой борьбы нужна экономическая помощь: «Генерал Франко одобрил бы это».
На это Даллес ответил, что «деятельность Франко в Марокко делает честь его способности как государственного деятеля». Он соглашался, что «исламская религия не является достаточно эффективной защитой против проникновения коммунизма, хотя и обладает известным иммунитетом… меня радует, что Испания пользуется такими симпатиями в арабском мире».
Собеседники пришли к взаимопониманию и в отношении стран Латинской Америки. Испания усиливает свои связи с испано-американскими странами, это вызывало тревогу США, но Артахо успокоил Даллеса: испанизм не претендует быть соперником панамериканизма, так как они представляются ему совместимыми. По мнению министра, помощь США в этой части американского континента недостаточна, а ведь коммунизм избрал для своего проникновения в этот регион дорогу бедности.
Даллес признал, что по официальной линии странам Латинской Америки предоставляется мало денег, но вполне достаточно вложений частного капитала, что больше соответствует концепции США. На что Артахо высказал пожелание, чтобы Испания также заинтересовала частный американский капитал.
В заключение беседы Даллес поблагодарил Артахо за открытие протестантских семинарий: «Это произведет хорошее впечатление на некатолическое общественное мнение Северной Америки»[378].
Вершиной испанской дипломатии в конце 50-х годов стал визит президента Эйзенхауэра 21 декабря 1959 г., который необычайно приободрил Франко.
5 ноября 1954 г., когда посол Испании в США вручал верительные грамоты Эйзенхауэру, тот, выразив живой интерес к Испании, выразил надежду, что визит в эту страну состоится, когда завершится его президентский мандат. Но за прошедшие пять лет так изменились Испания и отношение к ней западного мира, что он счел возможным посетить Мадрид, обладая президентским мандатом.
14 августа 1959 г. посол Испании в Норвегии Эдуардо де Кальехон в донесении министру иностранных дел изложил содержание публикаций, появившихся накануне в «Dagbladet» — либеральном, как он полагал, органе. В публикации шла речь о предполагаемой в конце августа конференции в Лондоне испанского министра иностранных дел и президента Эйзенхауэра. По сведениям, которыми располагала газета, тема предполагаемой конференции — поездка Хрущева в ближайшем будущем в США. Как стало известно в Вашингтоне, «Франко выразил удивление и недовольство причинами, побудившими пригласить Хрущева в США», и правительство взяло на себя инициативу организовать встречу Эйзенхауэра и Кастиэльи, дабы разъяснить ему мотивы приглашения московского лидера[379]. Но за две недели, прошедшие до встречи министра иностранных дел Испании и президента Эйзенхауэра, Франко изменил свою позицию и даже одобрил приглашение Хрущева посетить США. Мотивы он изложил в личном послании.
Как и планировалось, встреча Эйзенхауэра с Кастиэльей состоялась в Лондоне 31 августа 1959 г. в резиденции испанского посла. В послании Франко прежде всего засвидетельствовал свою высокую оценку усилий Эйзенхауэра «по руководству западным миром» и выразил благодарность за помощь, которую Испания получает от США по договору 1953 г.
Далее Франко писал: «Вашему превосходительству хорошо известно о превосходстве Запада, основанном на индустриальной мощи Соединенных Штатов и их способности адаптироваться к нуждам войны, но которые могут ослабеть, если Советский Союз полностью разовьет весь свой промышленный потенциал, а Западной Европе не удастся укрепить свое единство и свою подготовленность. Нации нашего континента, как Вы знаете, с легкостью склоняются к разъединению». Франко выразил уверенность, что пребывание Эйзенхауэра в Европе будет способствовать укреплению ее единства. Что касается визита Никиты Хрущева в США, то Франко, в отличие от прежней своей позиции, одобрил эту инициативу Вашингтона: «Все контакты полезны для уяснения непосредственных целей наших врагов. А посему я отвергаю точку зрения тех, кто, забыв свою личную историю, боится последствий Вашей встречи с Хрущевым. Я знаю, что такой великий стратег и солдат, как Вы, никогда не упустите из виду, что Советы всегда сохраняют свою постоянную главную цель — всемирное господство»[380].
Эйзенхауэр согласился с доводами Франко и в ответном послании приветствовал «новую экономическую программу» Испании, с одобрением отнесся к вступлению Испании в ОЭСР. Тогда же была достигнута в принципе договоренность о посещении Эйзенхауэром Испании в удобное для него время.
Полный текст посланий был опубликован 2 сентября, но уже 1 сентября «The New York Times» сообщала своим читателям: «Франко поддерживает переговоры с Советами».
5 сентября в Париже Кастиэлья удостоился беседы с де Голлем. Президент Франции выразил пожелание, «чтобы было покончено с изоляцией Испании, и она вступила в семью экономического и политического сообщества атлантических стран»[381]. Но это еще не была вершина его триумфа.
21 декабря 1959 г. в Мадрид прибыл Эйзенхауэр. И хотя посещение Испании было всего лишь эпизодом в кругосветном турне американского президента — он посетил Италию, Турцию, Пакистан, Афганистан, Индию, Грецию, Тунис, Францию и Марокко, — этот визит привлек особое внимание. Это был первый в истории визит американского президента в Испанию и первая личная встреча руководителя западной державы с генералом Франко за все годы, прошедшие после окончания гражданской войны. В Мадриде придали особое значение этому визиту еще и потому, что, как отмечает X. Армеро, этот человек возглавлял вооруженные силы союзников в борьбе против «оси». Американского президента встречал мэр Мадрида граф Майялде, вручивший Эйзенхауэру символические ключи от столицы, так же, как 20 лет назад он их вручил Гиммлеру.
На следующее утро президента принял Франко в его резиденции в Эль Пардо. Как отмечал сам Эйзенхауэр, встреча прошла в атмосфере сердечности. В тот же день президент США посетил расположенную рядом с Мадридом военно-воздушную базу Торрехон де Ардос. Там перед слушателями, преимущественно американскими, Эйзенхауэр, отдав дань сентиментальным воспоминаниям, из которых следовало, что его жизнь частично прошла в среде, созданной испанцами — он родился в Техасе, — заявил, что прибыл, чтобы передать послание американского народа испанскому, движимый наиболее достойным из всех человеческих побуждений — стремлением к «миру, дружбе и свободе»[382].
Франко был удовлетворен. Его убеждение, что Испания будет принята, рано или поздно, в западный мир без каких-либо предварительных условий, оправдалось.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.