Глава 22. Тактика последнего часа

Глава 22. Тактика последнего часа

В первых числах сентября 1944 года Генрих Гиммлер отдал приказ всеми силами предотвратить отступление немецких частей по Западному фронту. В своей речи перед командующими военными округами и начальниками училищ рейхсфюрер не без внутренней гордости заявил, что за прошедшую неделю объездил всю прифронтовую зону и находящиеся по угрозой области: «Я проехал по Западному фронту от Трира до Мульхаузена, Кольмара и Меца». Кроме этого новый главнокомандующий резервной армией заявлял, что «там, где это было нужно», он останавливался и беседовал с «тысячами солдат». Офицерам же он рекомендовал «жестко подавлять любые негативные тыловые явления». То, что в своей военной карьере в 1918 году Гиммлер так и остался тыловиком, его нисколько не волновало. В глазах Гитлера Гиммлер тоже представал не в качестве талантливого армейского деятеля, но в качестве фанатичного активиста, который мог быть пригоден для выполнения некоторых военных заданий. Скорее всего, именно по этой причине в сентябре 1944 года фюрер поручил шефу СС заняться формированием фольксштурма.

Идея военизированной милиции, которая могла бы использоваться для выполнения временных заданий военного характера, не давала покоя Генриху Гиммлеру несколько лет. Еще в январе 1942 года он создал ландвахту («земельный караул»), которая за год развилась в две самостоятельные организации: собственно ландвахту и штадтвахту («городской караул»). Контроль над ними принадлежал одновременно и Гиммлеру, и Борману, которые заключили между собой специальное соглашение. В ландвахту предпочитали брать членов СА, служащих СС, членов НСДАП и партийных активистов, которые в силу различных причин не были призваны в ряды вермахта. Ландвахта и штадтвахта обычно использовались для несения караульной службы во время транспортировки пригнанных на принудительную работу иностранных граждан или при поисках сбежавших из лагеря военнопленных.

Однако к лету 1944 года обстановка на фронтах стала в корне меняться. В этих условиях руководство Национал-социалистической партии стало задумываться над тем, что если Красная Армия и части союзников все-таки смогут прорваться на территорию Германии, то им надо было противопоставить нечто вроде ландштурма. Эти планы постоянно менялись. В середине сентября 1944 года Генрих Гиммлер, Мартин Борман и генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель, представлявший верховное командование вермахта, договорились о создании фольксвера («народного ополчения»). Однако вскоре название было в очередной раз изменено. 26 сентября 1944 года Гитлер подписал Указ «О создании немецкого фольксштурма». Слово «фольксштурм» было более звучным, более воинственным, что посчитали более подходящим для кризисной ситуации. В указе Гитлера сообщалось, что все способные носить оружие мужчины в возрасте от 16 до 60 лет должны были быть зачислены в фольксштурм. Ответственными за формирование частей фольксштурма были назначены гауляйтеры. Гиммлер как командующий резервной армией был обязан начать подготовку частей фольксштурма, снабдить их оружием и обмундированием. Также Гиммлер после получения соответствующих указаний от Гитлера был обязан обеспечить «боевое применение» частей фольксштурма.

Во время встречи с командующими военными округами и начальниками военных училищ, которая состоялась 21 сентября 1944 года, Гиммлер сообщил о готовящемся создании фольксштурма. Однако официальное оглашение этой информации произошло фактически месяц спустя — 18 сентября 1944 года в Кенигсберге. Гиммлер выбрал для своего выступления, транслировавшегося на весь рейх по радио, весьма символический день. Рейхсфюрер СС напомнил, что 18 октября исполнялся 131 год с момента «Битвы народов», которая происходила у стен Лейпцига. Это был почти идеальный повод, чтобы увязать между собой ландштурм 1813 года и фольксштурм 1944 года. Гиммлер намеревался сказать о том, что фольксштурму предстояло сделать то же самое, что сделал немецкий ландштурм во время освободительных войн. Глава СС призывал почерпнуть мужество из славной немецкой истории — в свое время народной милиции удалось внести свой вклад в победу над Наполеоном, несмотря на, казалось бы, безнадежное военное положение. Тяготевший к историческим аналогиям рейхсфюрер СС провозглашал, что теперь похожая роль отводилась фольксштурму: «Нашим врагам предстоит понять, что каждый километр, который они пройдут по нашей земле, будет залит потоками их крови. Каждый городской квартал, каждая деревня, каждый дом, каждый перелесок будут защищаться юношами и стариками, а если потребуется, то женщинами и девушками». 12 ноября 1944 года во всех гау в торжественной обстановке, насколько это вообще было возможно к тех условиях, части фольксштурма были приведены к присяге.

Не имея реальной возможности заниматься делами фольксштурма, Гиммлер поставил во главе его обергруппенфюрера СС Готтлоба Бергера, который должен был сформировать собственный штаб. Энергичный Бергер очень быстро вышел за рамки отведенных ему обязанностей, которые ограничивались лишь формированием частей фольксштурма. В результате Борман стал предъявлять претензии Гиммлеру. Гиммлер призвал Бергера «не превышать планку дозволенного», но в конечном счете ни рейхсфюрер СС, ни его подчиненный не считали нужным прислушиваться к Борману, который явно не мог контролировать ситуацию.

Если говорить о конкретной деятельности Бергера, то надо отметить, что 16 октября он составил учебную программу для частей фольксштурма, которая наряду с изучением различных типов вооружений предусматривала «мировоззренческую активизацию». Чисто теоретически 6 миллионов человек были немалой силой. Тем не менее военная подготовка этих «солдат последнего часа» была более чем отвратительной. «Служба» в фольксштурме сводилась к тому, что по вечерам и на выходных облаченные в гражданскую одежду старики и дети осваивали навыки стрельбы. В большинстве случаев из униформы у них имелась только повязка фольксштурма. Это был единственный признак, по которому можно было определить, что фольксштурмисты состояли в рядах регулярной армии. Если бы они попали в плен с оружием в руках и в гражданской одежде, то их могли расстрелять как диверсантов. Повязка же давала вялую надежду, что фольксштурмисты будут считаться военнопленными, а потому на них будут распространяться нормы международного права.

Несмотря на незначительную военную подготовку и возраст фольксштурмистов, некоторые из национал-социалистического руководства полагали, что эти недостатки можно было компенсировать тактикой так называемого «кляйнкрига». Планировалось, что преимуществом детей и стариков будет хорошее знание местности, которое они смогут мастерски использовать для боевых вылазок. Именно по этой причине Готтлоб Бергер рекомендовал в качестве «учебного пособия» приключенческие книги Карла Мая. На практике же фольксштурм не столько принимал участие в боях, сколько был привлечен к строительству укреплений и рытью окопов. Первый опыт использования частей фольксштурма в реальных боях был настолько ужасным, что в феврале 1945 года Гитлер подписал указ, в котором предписывалось использовать фольксштурмистов исключительно для обеспечения порядка в тылу.

Однако когда Германии стало катастрофически не хватать войск (в особенности на Восточном фронте), фольксштурмистов без раздумий бросили в пекло боев. Если не обращать внимания на то, что реальная боевая ценность частей фольксштурма была крайне невелика, его создание имело большое политическое значение. Гиммлер и Борман хотели получить контроль над всеми мужчинами, способными держать оружие. Поскольку части фольксштурма находились под юриспруденцией судов СС и полиции, то это становилось дополнительным мобилизационным мероприятием. Главной причиной создания фольксштурма могло стать не столько желание оказать вооруженный отпор наступающим частям Красной Армии или западных союзников, сколько подавить в зародыше возможные позывы к бунту. Гиммлер в очередной раз заботился о «внутренней безопасности рейха». Опасение, что население выйдет из-под контроля, являлось эхом событий 1918 года, а затем растиражированного в националистической среде лозунга о «предательском ударе в спину».

В своем радиообращении от 18 октября 1944 года Гиммлер говорил не только о создании фольксштурма. Он полунамеками сообщал о предстоящем возникновении еще одной организации: «Если враг захватит наши области, то в них вспыхнет волна немецкого сопротивления. Подобно оборотням презирающие смерть добровольцы будут постоянно вредить неприятелю, разрушая его коммуникации и систему снабжения».

Одна из самых главных проблем возникновения национал-социалистического партизанского движения состояла в том, что создание отрядов было поручено СС, причем тем управлениям, которые никак не были связаны с Ваффен-СС. Более того, «вервольфы» оказались независимыми не только от СД, но даже и от РСХА (Главного управления имперской безопасности). Подобное положение вещей сразу же стало причиной некой напряженности, которая возникла между нацистскими партизанами и эсэсовскими разведчиками. Неудивительно, что Эрнст Кальтенбруннер и Вальтер Шелленберг сделали все возможное, чтобы нейтрализовать эту затею. Контроль над «Вервольфом» получили эсэсовские структуры, выполнявшие чисто полицейские функции. Тот факт, что Гиммлер начал формировать «Вервольф» в сердце Германии под контролем собственных полицейских, еще раз указывал на предназначение «вервольфов» как инструмента акций террора и запугивания.

19 сентября 1944 года руководить формированием отрядов «вервольфов» Гиммлер поручил обергруппенфюреру СС Гансу Прюцману, который был наделен особыми полномочиями. Этот эсэсовский офицер был классическим представителем «новой аристократии». Его отличал острый ум и широкий кругозор. Но эти качества меркли на фоне его непомерного тщеславия и недостаточного внимания к порученным ему делам. На первых стадиях создания партизанского движения он весьма легкомысленно хвастался, что «его организация» кардинально поменяет военное положение Германии. Уже один этот факт говорил о том, что он слабо представлял, с чем ему придется столкнуться. Опыт, накопленный Прюцманом на оккупированной Украине, а также хорошее знание Восточной Пруссии, откуда он был родом, предопределили решение Гиммлера. После того как немцы были изгнаны с территории СССР, а сам Прюцман остался не у дел, рейхсфюрер решил поручить ему создание «Вервольфа». При этом, сохраняя свой полицейский пост в Кенигсберге, он освобождался от каких-либо других поручений и заданий. Строительство партизанского движения из состава СС началось с создания так называемого Бюро Прюцмана, которое располагалось в предместьях Берлина.

Еще одной особенностью зарождавшегося партизанского движения являлось то, что ему отводились функции простых диверсионных групп, которые должны были действовать в пограничных областях Германии. Любой намек на то, что регулярные воинские части не могли защитить границы рейха, мог быть расценен национал-социалистическим руководством как «пораженческие настроения». В итоге сфера деятельности групп «вервольфов» из состава СС ограничивалась некоторыми приграничными территориями, которые могли «случайно» занять вражеские части, имевшие значительный численный перевес. Подобная идеологическая установка не имела ничего общего с реальной картиной боевых действий. В итоге идеология не позволила эсэсовскому руководству подготовиться к 1945 году, когда советские и союзнические войска вступили на территорию Германии.

Задуманные верхушкой СС партизанские части должны были действовать в рамках узких заданий, которые полностью соответствовали концепции Клаузевица — ведение рельсовой войны, планомерные диверсии, обрыв линий связи. Национал-социалистические лидеры наивно надеялись, что подобные меры позволят задержать наступление Красной Армии и союзнических войск. «Вервольфы» должны были также заниматься политическим и экономическим саботажем, совершать убийства антифашистских активистов, распространять пропагандистские материалы, собирать сведения о передвижении вражеских войск, призывать местное население оказывать пассивное сопротивление оккупантам (хотя в последние дни войны «вервольфы» все меньше и меньше были связаны с местными жителями). В одной из статей, опубликованных в газете «Фёлькише беобахтер», действия «вервольфов» сравнивались с «волчьими стаями», группами немецких подводных лодок, которые охотились за конвоями союзников. Как свидетельствуют трофейные документы, попавшие в руки Красной Армии, в конце войны национал-социалистическое руководство несколько пересмотрело свое отношение к партизанскому движению. Теперь «вервольфы» рассматривались как ядро будущего широкого движения сопротивления, в которое должны были вступать не только местные жители, но и военнослужащие из разбитых и окруженных частей вермахта.

В основу учебных курсов для «вервольфов» (как ни парадоксально это прозвучит) был положен перевод советского «Руководства для партизана», написанного в начале войны. В Германии эта книга вышла под названием «Советы вервольфу». В ходе этого скоротечного инструктажа будущие «вервольфы» изучали методы саботажа, азбуку Морзе, способы беспроволочной передачи информации, технологии убийств. К этим специфическим «дисциплинам» добавлялись усиленные тренировки, повышение выносливости. Женщины, завербованные в «Вервольф», проходили специальное обучение, чтобы действовать в качестве разведчиц. Им рекомендовалось устраиваться в оккупационные органы власти в качестве секретарш или обслуживающего персонала. Каждый будущий «вервольф» лишался всех персональных документов. Его личность фактически стирали. Это должно было помешать их идентификации контрразведкой союзников в случае провала. Этот шаг имел еще и психологическую сторону — человек как бы лишался личности, а став частью тайной организации, он жил только во имя выполнения своей цели. Собственно «вервольфами» рекруты становились после того, как подписывали бумагу, которая больше напоминала клятву. В ней рекрут просил принять его в «Вервольф». Он соглашался с тем, что любые его проступки карались смертью. В качестве таковых могли быть и попытка дезертировать, и сдача в плен противнику, и т. д. Интересен тот факт, что второй стороной, подписавшей бумаги, являлся рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. То есть «вервольфы» присягали не на верность итлеру, но непосредственно организации, давая «обет» национальному сопротивлению.

Бесчисленные трудности при вербовке и подготовке «вервольфов» были вызваны отсутствием у «Вервольфа» устойчивой бюрократической основы. К концу войны стало очевидно, что эта организация не могла эффективно действовать, не имея определенного патронажа какой-либо военной или военизированной организации. Только в этом случае «Вервольф» мог получить необходимые ресурсы, за которые в последние годы войны в Германии шла ожесточенная бюрократическая война. Гиммлер, весьма преуспевший в аппаратных боях, сразу же обратил внимание на это обстоятельство. В ноябре 1944 года рейхсфюрер СС проводил совещание с руководством РСХА, в ходе которого предложил передать «Вервольф» под контроль Скорцени. По мнению Гиммлера это сохранило бы контроль СС над «вервольфами». Прюцману, присутствовавшему при этом, оставалось только полагаться на судьбу. Скорцени вежливо отклонил предложение своего шефа, сославшись на то, что у него и без того хватало работы. В действительности «диверсант № 1» отказался по причине того, что не считал «Вервольф» эффективным инструментом. На практике же «вервольфы» были активно вовлечены в деятельность по запугиванию населения и убийству политически неугодных деятелей. В октябре 1944 года Гиммлер подписал декрет, в котором любым чиновникам, оказавшимся на оккупированной территории, под страхом смерти запрещалось сотрудничать с противником. Хотя в этом декрете немецким чиновникам предписывалось выполнение своих обязанностей, в частности помощь немецкому населению. Вслед за этим декретом последовал приказ об уничтожении всех предателей, «решившихся на сотрудничество с врагом».

Однако террор, запугивание и контроль над населением недолго оставались темами, волновавшими Гиммлера. Когда к осени 1944 года войска западных союзников освободили от немцев почти всю территорию Франции, западные границы рейха оказались под ударом. В это время Гиммлер получил новое задание. В ноябре 1944 года он был назначен командующим группой армий «Верхний Рейн». Его задача состояла в том, чтобы в оперативном порядке создать подобие оборонительного рубежа из наспех собранных частей резервной армии, подразделений фольксштурма, отрядов пограничной охраны и полиции. На первой неделе января 1945 года соединения группы армий «Верхний Рейн» оказали тактическую поддержку группе армий Г, которая в ходе операции «Северный ветер» должна была совершить отвлекающее наступление. Целью этой операции был отход немецких войск после провала Арденнского наступления. В целом соединения группы армий «Верхний Рейн» предприняли три наступления, однако ни в одном из них не смогли добиться успеха. В журналах боевых действий фактически не осталось никаких записей, которые позволили бы оценить или хотя бы характеризовать деятельность Генриха Гиммлера в качестве командующего.

В конце 1944 года штаб-квартира Генриха Гиммлера располагалась в его специальном поезде, который стоял на вокзале Триберг в Шварцвальде. Главное преимущество этого подвижного офиса заключалось в том, что в случае бомбардировок он мог укрыться в безопасных железнодорожных тоннелях. 21 января 1945 года Гиммлер на своем поезде направился в Шнайдемюль, где ему предстояло приступить к выполнению нового задания. На этот раз Гитлер назначил главу СС командующим группой армий «Висла». В те дни Геббельс записал в своем дневнике, что это решение было продиктовано целым рядом обстоятельств. «Общевойсковые соединения, которые откатывались под ударами Советов, были склонны к разложению. Здесь требовалась сильная рука, чтобы вновь их превратить в боевые части».

Если верить дневникам Геббельса, то в то время «фюрер был исключительно доволен деятельностью Гиммлера», а потому выбор пал именно на него. («Он идеально подходит для выполнения этого задания».) Осознавая, насколько увеличилось влияние Гиммлера, Геббельс предложил сделать его главнокомандующим. Однако Гитлер не был готов поделиться властью, «до тех пор пока Гиммлер не окажется пригодным для выполнения больших оперативных заданий». Можно предположить, что назначение на пост командующего армиями «Висла» было своего рода экзаменом.

О деятельности Гиммлера в этом качестве сохранились подробные сведения. В первую очередь историки должны благодарить за это полковника Айсманна, который был офицером генерального штаба группы армий «Висла». В первый раз Ганс-Георг Айсманн встретился с Гиммлером именно в январе 1945 года в Шнайдемюле, куда прибыл поезд рейхсфюрера СС. Айсманн вспоминал: «Гиммлер встретил меня в элегантно оформленном салоне вагона. Он выслушал мой доклад, после чего подошел к стоявшему посреди помещения столу. На нем была раскинута дежурная карта верховного командования. Он коротко спросил о моей прошлой службе, после чего активно принялся изучать положение позиций». На тот момент задача группы армий «Висла» состояла в том, чтобы закрыть разрыв в линии фронта, который возник между позициями группы армий «Центр» и группы армий «Север». По всей ширине этого разрыва, которая составляла 120 километров, надо было создать оборонительный рубеж, который проходил по линии Средняя Силезия — Нижняя Висла. Однако, как отмечал в своих воспоминаниях Айсманн, ширина фронта стала увеличиваться и вскоре составляла уже 450 километров. В это время Гиммлер не мог дать каких-то четких указаний. Айсманн отмечал, что он выдавал лишь общие фразы: «При помощи группы армий «Висла» я остановлю и разобью русских. Я отброшу их назад». Как отмечал Айсманн: «Невольно возникало ощущение, что слепой рассуждал об оттенках цветов».

Когда во время оперативного совещания Айсманн задал вопрос, какие силы и к какому времени могли быть предоставлены в распоряжение командования, Гиммлер стал произносить одну из своих длинных речей. Он обличал офицеров генерального штаба, которые были «обучены лишь школьным премудростям, но были лишены таланта импровизации». Вновь и вновь Гиммлер говорил о пораженческих настроениях среди военных. Выход он видел лишь в «энергичной деятельности». После этого рейхсфюрер СС должен был пояснить, что подразумевал отнюдь не Айсманна. Сам же Айсманн раньше никогда не видел Гиммлера, а потому оставил его описание. «Внешне выглядит как человек среднего роста. Верхняя часть туловища несколько вытянута. Ноги колесом. Фигура скорее округлая, нежели стройная.

Носит простую серую униформу. Спереди голова напоминает острый треугольник. Очень сильно бросается в глаза слабый, почти скошенный подбородок. Очень живые, но в большинстве случаев слегка прищуренные глаза. Вкупе со скулами они производят азиатское впечатление. Узкая, но не жесткая линия рта. В лице не наблюдается ничего демонического, ничего жестокого, ничего величественного. Обычное лицо среднестатистического обывателя. Несколько выделяются его руки. В них нет ничего благородного. Несколько неуклюжие, большие ладони с длинными пальцами, которые заканчиваются широкими кончиками. Если он подавал руку для рукопожатия, то могло показаться, что это женская ладонь».

Айсманн находил, что штаб Гиммлера не был приспособлен для командования группой армий «Висла», так как в нем в принципе не было ни оборудования, ни связи. Действительно, в специальный поезд рейхсфюрера СС была проведена лишь одна телефонная линия. Новый командующий даже не мог связаться с соседними группами армий. Кроме этого по оценке военных Гиммлер не был в состоянии оценивать оперативную обстановку. «Он словно зачарованный смотрел на карту и видел огромную дыру в линии фронта, которую ему предстояло заткнуть. Он очень часто употреблял слова “наступление”, “атака на флангах”…. Он мог провозглашать только курс на наступление». Еще в июле 1944 года рейхсфюрер СС рассказал о принципах, которых он будет придерживаться в своей военной деятельности. Он заявил армейским офицерам: «Время проработанных операций прошло. На востоке враг уже стоит у наших границ. Здесь остается только наступать и остановить его». Постепенно Гиммлер решил сконцентрировать свои усилия на обороне трех «крепостей» (так в Третьем рейха предпочитали именовать укрепленные города, которые не имели права сдаваться):

Торна, Познани и Шнайдемюля. 30 января 1945 года он поставил в пример коменданта «крепости» Шнайдемюль, который был провозглашен «образцом стойкого и смелого командира». Такие похвалы комендант заслужил за то, что лично расстрелял несколько отступающих солдат, а также отдал приказ вешать «паникеров» и «пораженцев», прикрепив к трупам табличку с надписью «Так будет с каждым трусом». В тот же самый день комендант отдал приказ расстрелять бывшего начальника полиции Бромберга штандартенфюрера СС Карала фон Залиша, который «позволил себе проявить трусость». В некоторых случаях приговоры были более мягкими. Комендант снял со своего поста обер-бургомистра города, которого направили с «испытательную часть» (аналог штрафного батальона). Однако эти карательные меры не могли спасти группу армий «Висла», которая заняла неудачную оборонительную позицию. Командование группы армий во главе с Гиммлером не могло принять ни одного оперативного решения. Айсманн приписывал это «паническому страху», который Гиммлер испытывал перед Гитлером: «Ужас, который испытывал рейхсфюрер СС, буквально сковывал все его действия. Он не мог даже энергично отстоять какую-либо военную идею, про ее осуществление не приходилось даже говорить. Подобные установки вели к неизменному поражению и никому не нужным жертвам».

Айсманн констатировал, что Гиммлер был напрочь лишен «любых знаний, которые бы позволили ему справиться с трудным, сугубо военным заданием». Кроме этого он отмечал, что рейхсфюрер СС оказался неспособным выбить пополнения для частей, равно как и организовать своевременное прибытие дополнительных вооружений. Между тем во время визита в Берлин, который состоялся в марте 1945 года, Геббельс был неприятно удивлен тем, насколько Гиммлер «оптимистично оценивал общее положение». Однако Айсманн придерживался несколько иного мнения: «По мере того как положение группы армий “Висла” становилось безнадежным, Гиммлер стал понимать, что ему не было суждено снискать славы. Теперь он осознал, что совершенно не был предназначен для военного командования. Кроме этого он видел, что конкуренты за его спиной уже вели ожесточенные схватки в ставке фюрера». В марте Гиммлер заболел ангиной в тяжелой форме. Он почти не вылезал из постели, даже доклады принимая в лежачем положении. 21 марта 1945 года Гитлер решил освободить Гиммлера от должности командующего группой армий «Висла», после чего рейхсфюрер СС направился с санаторий «Гогенлихен», где его должен был вылечить старый приятель Карл Гебхардт.

Впрочем, Гиммлер сохранил за собой пост командующего резервной армией, а это значило, что он мог контролировать фольксштурм. Кроме этого как рейхсфюрер СС и шеф немецкой полиции он все-таки еще имел возможность подключиться к обороне рейха. Однако вся эта деятельность оказалась сведена к изданию воинственных приказов. Например, 28 марта 1945 года Гиммлер распорядился расстреливать всех мужчин в домах, на которых был вывешен белый флаг. 15 апреля 1945 года он заявил: «Ни одна из немецких деревень не должна быть беззащитной. Каждый город, каждая деревня должны обороняться всеми доступными для этого средствами. Каждый немецкий мужчина, который нарушил этот естественный долг перед нацией, покрыл себя бесчестием и не имеет права на жизнь». В последние месяцы войны гестапо казнило тысячи немцев. В феврале 1945 года местные структуры гестапо получили право на «особое обращение» с задержанными и арестованными. И гестаповцы воспользовались этим правом в полной мере. Кроме этого в конце марта 1945 года Гиммлер издал приказ, который разрешал каждому обладателю оружия расстреливать на месте мародеров и грабителей. Поэтому после каждого воздушного налета многие немецкие города накрывала волна форменного террора. В первую очередь он коснулся иностранных рабочих, которые были насильно пригнаны в Германию.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.