Мы вернулись!

Мы вернулись!

26 сентября 1943 года Совинформбюро сообщило о том, что советские войска овладели городом Хотимском — первым районным центром Белоруссии. Два дня спустя соединения Западного фронта (командующий генерал армии В. С. Соколовский, начальник штаба генерал-лейтенант А. П. Покровский, член Военного совета генерал-лейтенант Н. А. Булганин), наступая на могилевском направлении, освободили города Мстиславль, Климовичи, Костюковичи. В это же время жители городка Тереховка на Гомельщине радостно обнимали своих освободителей — воинов 65-й армии генерал-лейтенанта П. И. Батова.

Два с лишним года непокоренные сыны и дочери Белоруссии ждали счастливого дня освобождения, ведя решительную и самоотверженную борьбу в тылу врага. С неменьшим волнением готовились вступить за родную землю, очистить ее от ненавистных захватчиков тысячи воинов-белорусов, геройски сражавшихся на фронтах Великой Отечественной войны.

«Вместе с братьями своими, русскими и украинцами, вместе с воинами всех народов Советского Союза мы принесем освобождение родной земле, возвратим свободу родному и многострадальному нашему белорусскому народу!»[54] — писали они в обращении к партизанам и партизанкам, ко всему народу Белоруссии.

Начало освобождения восточных районов республики явилось большим событием для бойцов и командиров Западного фронта. Политическое управление выпустило по этому поводу специальную листовку. На страницах «Красноармейской правды», боевых армейских, корпусных и дивизионных газет появились волнующие письма воинов о встречах с жителями освобожденных районов.

«Родная моя Беларусь! — взволнованно писал старший сержант Петрусь Миньков. — Я оставил тебя грозной осенью 1941 года. Ушел с последними частями Красной армии, дав клятву вернуться назад… Два с лишним года прошло с тех пор. Днем и ночью шел я к тебе, родная моя земля. Сражаясь на подступах к Москве, на Смоленщине, я думал о тебе, я жил тобою. Как мы радовались наступлению! Я просился в разведку и по ночам уходил еще дальше, вперед, чтобы быть ближе к тебе… Мне хочется стать на колени и целовать тебя. Мы вернулись! Мы прогоним фашистов и залечим твои раны…»[55].

Войска фронта выполняли свои задачи в тесном взаимодействии с партизанами Белоруссии. Слыша орудийные залпы наступающей Красной армии, они значительно повысили свою боевую активность. Если в начале года партизаны наносили удары на шестнадцати крупных железнодорожных участках и перегонах, то в сентябре — уже на сорока шести[56]. С 19 сентября 1943 года по 19 января 1944 года на железнодорожных магистралях врага было подорвано 77 684 рельса.

О размахе борьбы, развернувшейся на коммуникациях германской группы армий «Центр», можно судить по операции, проведенной партизанской бригадой «Пламя». Только за один день 13 августа ее бойцы подорвали 400 рельсов на участке железной дороги Кричев — Унеча. Вступив в ожесточенный бой с вражеским гарнизоном, охранявшим станцию Коммунар, народные мстители уничтожили 86 охранников, подавили три ДЗОТа, вывели из строя оборудование станции. Одновременно проводились операции на шоссейных и грунтовых дорогах, что значительно усложнило для немцев подвоз боеприпасов, горючего, резервов.

В первой половине октября войска Калининского фронта (с 20 октября 1943 года Калининский фронт стал именоваться 1-м Прибалтийским, Центральный — Белорусским фронтом. — Примеч. авт.) во взаимодействии с войсками Прибалтийского фронта (в начале октября 1943 года Ставка упразднила Брянский фронт, три его армии: 50-я генерала И. В. Болдина, 3-я генерала А. В. Горбатова, 63-я генерала В. Я. Колпакчи и кавкорпус были переданы Центральному фронту, а остальные силы и управление переброшены на север для развертывания Прибалтийского фронта. — Примеч. авт.) перешли в наступление на витебском направлении, имея целью охватить группировку врага в Белоруссии с севера. С востока на Оршу и Могилев наносили удары войска Западного фронта, с юга в направлении Гомель, Бобруйск — войска Центрального фронта. Ожесточенные бои на западном направлении развернулись 6 октября на фронте от Невеля до Устья Припяти, в полосе свыше 550 км.

Германское командование ясно отдавало себе отчет в том, что допустить Красную армию за линию Витебск, Орша, Могилев — значило бы открыть ей путь в Польшу и Восточную Пруссию. Поэтому оно продолжало держать здесь крупные силы. Все вероятные направления наступательных операций советских войск были прочно прикрыты мощной системой укреплений. Всего же в начале октября 1944 года в составе группы армий «Центр» имелось до 70 различных дивизий, а в районе Невеля оборонялось еще 5 дивизий 16-й армии группы армий «Север».

^{Наступление советских войск на центральном участке фронта (август — декабрь 1943 года)}

Борьба с противником была упорной и трудной. На главном направлении мощные удары по вражеской обороне осуществляли войска 10-й гвардейской, 21-й и 33-й армий.

В преддверии освобождения Польши советское правительство готовило вооруженную силу, на которую сможет опереться союзное СССР руководство новой страны. Вместо эвакуированной из Советского Союза армии Андерса, которая подчинялась лондонскому эмигрантскому правительству, из польских коммунистов, советских поляков и военнослужащих Красной армии была создана 1-я польская пехотная дивизия имени Тадеуша Костюшко (командир — бригадный генерал Зигмунт Берлинг).

В состав Западного фронта она вошла 4 сентября 1943 года. Военный совет фронта позаботился о том, чтобы первые бои польского соединения против немецких войск увенчались хоть каким-то боевым успехом. До выхода на передний край личный состав дивизии, еще не бывавший в боях, прошел необходимую подготовку. Части и подразделения научились быстро перестраиваться для действий в новом направлении, отражать контратаки вражеской пехоты и танков, закреплять захваченные рубежи, наступать и решительно штурмовать позиции противника.

На рассвете 12 октября перед началом атаки во всех ротах и батареях был оглашен приказ командира дивизии. «Хладнокровно и с расчетом — говорилось в нем, — будем наносить удары. Велика и трудна эта задача. Мы эту задачу должны выполнить и выполним. Пробьем себе дорогу к Польше и принесем ей свободу и независимость»[57].

К исходу дня немцы были выбиты из деревень Ползухи и Трегубово. Соединения 33-й армии и 1-я польская дивизия продвинулись в глубину вражеской обороны на 4 километра[58].

Польские части почти двое суток участвовали в тяжелых боях, успешно отбили несколько контратак противника. Дивизия понесла значительные потери (около 25 % личного состава вышли из строя). В связи с этим по приказу генерала армии В. Д. Соколовского в ночь на 14 октября она была выведена в резерв 33-й армии.

Советское правительство высоко оценило боевые подвиги польских воинов. 243 участника боев под Ленино были награждены орденами и медалями СССР, а капитан Владислав Высоцкий, капитан Юлиуш Хибнер и автоматчица Анеля Кшивонь, отвага и бесстрашие которых носили выдающийся характер, стали Героями Советского Союза. Среди советских воинов, помогавших полякам, был посмертно удостоен этого звания командир батареи истребительно-противотанкового полка 33-й армии лейтенант Г. Р. Лахин. Между тем советское наступление стало давать результаты. Преодолевая сопротивление врага, войска Калининского фронта 7 октября освободили Невель и за четыре дня в тяжелых условиях лесисто-болотистой местности продвинулись на 25–30 км. Чтобы остановить наступление, противник перебросил в этот район дополнительно пять пехотных и одну танковую дивизию из района Гомеля и две пехотные дивизии из-под Ленинграда. До конца месяца непрерывными контратаками он пытался восстановить положение, но безуспешно.

Тяжелые бои шли и на оршанском направлении. Враг сопротивлялся с отчаянным упорством, стремясь во что бы то ни стало остановить наше наступление. Высокие образцы мужества и самоотверженности показали здесь бойцы и командиры 29-й гвардейской стрелковой дивизии 10-й гвардейской армии. Ожесточенный бой разгорелся под Новым Селом, в 13 километрах западнее Орши. В самый напряженный момент поднял в атаку своих бойцов командир батальона 93-го гвардейского полка майор И. М. Третьяк. В ходе боя храбрый офицер был ранен. Это было пятое ранение, полученное им в наступательных боях от Подмосковья до Орши.

В результате тяжелых боев войскам 10-й гвардейской, 21-й и 33-й армий удалось в ряде мест продвинуться от 10 до 40 километров[59].

Население повсюду горячо и радостно приветствовало воинов-освободителей. Среди многих встреч, происходивших в то время, одна оказалась особенно памятной. В деревне Анютино Чериковского района Могилевской области к начальнику политотдела 38-го стрелкового корпуса 10-й гвардейской армии полковнику М. И. Петрову подошел старый колхозник Д. Н. Тяпин и четко, по-военному, доложил:

«Товарищ полковник! Солдат старой русской армии 8-й роты 301-го Бобруйского пехотного полка Дмитрий Тяпин во время немецкой оккупации сохранил воинское знамя!..»

И он рассказал, как это было.

6 августа 1941 года три бойца Красной армии пытались у деревни Анютино переправиться через Сож, чтобы соединиться со своей частью. Но это им не удалось. Все они погибли в схватке с немцами. Ночью Дмитрий Тяпин, рискуя жизнью, подобрал тела погибших и перенес на кладбище. У одного из убитых в вещевом мешке оказалось знамя воинской части. Д. Н. Тяпин похоронил погибших и пометил одному ему известным знаком безымянную могилу. Теперь он готов был показать, где покоится прах воинов. Начальник политотдела корпуса и Д. Н. Тяпин вместе с группой красноармейцев тотчас же отправились на кладбище и раскопали могилу. Действительно, в еще сохранившемся вещевом мешке лежало знамя 24-й стрелковой Самаро-Ульяновской железной дивизии.

Здесь же, на кладбище, состоялся митинг. Бойцам, погибшим в грозные дни 1941 года, были отданы воинские почести. О подвиге колхозника Д. Н. Тяпина вскоре стало известно всему фронту. В изданном по этому поводу приказе заместителя народного комиссара обороны Маршала Советского Союза А. М. Василевского говорилось: «За сохранение боевого Знамени старейшей дивизии Красной армии патриота Советской Армии, патриота Советской Родины — гражданина Тяпина навечно зачислить в списки одного из полков 24-й стрелковой Бердичевской, Самаро-Ульяновской, дважды Краснознаменной железной дивизии и представить к награждению орденом Красного Знамени…»[60].

Бои в ноябре и декабре немногим изменили положение сторон. Командование фронта несколько раз пыталось возобновить наступательные операции на оршанском и витебском направлениях. Но результаты были невелики. Лишь соединения 33-й армии смогли ценой больших усилий продвинуться на 12 километров и перерезать шоссе Витебск — Орша.

В те дни с наибольшей полнотой раскрылись высокие морально-боевые качества русских солдат. Командир взвода управления 308-го артиллерийского полка 144-й стрелковой дивизии лейтенант И. А. Буканов 15 ноября в районе деревни Волколаково корректировал огонь батареи. Благодаря его успешной работе артиллеристы уничтожили две и подавили три пулеметные точки, выведя из строя до 100 солдат и офицеров противника. В последующем при отражении контратаки двух батальонов пехоты с 12-ю танками и самоходно-артиллерийскими установками лейтенант Буканов вместе со старшим лейтенантом Станаевым и сержантом Ашимхиным захватил 105-мм пушку противника и открыл из нее огонь. Осколком снаряда Ашимхин был ранен, а Станаев убит. Буканов, оставшись один на позиции, продолжал вести огонь по немцам, пока не кончились снаряды. После этого он взорвал пушку, поднял на плечи убитого друга и, поддерживая раненого Ашимхина, направился в расположение наших войск.

Отважному артиллеристу было присвоено звание Героя Советского Союза. Этого высокого звания удостоились также наводчики орудий 1330-го истребительно-противотанкового полка сержант А. Г. Махнев, ефрейтор Г. П. Ветчинкин, командир стрелкового батальона 222-й стрелковой дивизии старший лейтенант А. А. Казаков.

Одновременно с войсками Западного фронта настойчиво пробивались к Витебску со стороны Невеля части и соединения 1-го Прибалтийского фронта под командованием генерал-лейтенанта И. Х. Баграмяна (начальник штаба генерал-лейтенант В. В. Курасов, член Военного совета генерал-лейтенант Д. С. Леонов). В ноябре наиболее активные боевые действия вела 4-я Ударная армия, но особого успеха не добилась. В декабре войска правого крыла 1-го Прибалтийского фронта прорвали сильно укрепленную оборонительную полосу противника южнее Невеля и разгромили 129, 211-ю пехотные и 20-ю танковую дивизии вермахта. За пять дней боев — с 15 по 20 декабря — наступающие продвинулись на 30 километров в глубину вражеской обороны, освободили более 500 населенных пунктов и вышли на подступы к Городку. 24 декабря соединения 11-й гвардейской армии под командованием генерал-лейтенанта К. Н. Галицкого овладели этим сильно укрепленным узлом сопротивления, прикрывавшим дорогу на Витебск, и перерезали железную дорогу Витебск — Полоцк.

В боях за населенный пункт Городок командованием 1-го Прибалтийского фронта активно использовались танковые войска, в частности — 5-й танковый корпус Красной армии.

К 13 ноября 1943 года обстановка на этом участке фронта была следующая. Противник, удерживая рубежи непосредственно севернее и западнее города Невель и севернее н/п Городок, наращивал в районе Городка свою группировку. Замысел немецкого командования был направлен на то, чтобы замкнуть кольцо окружения вокруг группировки войск 1-го Прибалтийского фронта, находившейся в прорыве между городами Невель и Езерище.

В этих условиях командующий 1-м Прибалтийским фронтом поставил 4-й ударной армии совместно с 5-м танковым корпусом задачу овладеть Городком, перерезать коммуникации городокской группировки противника и в дальнейшем наступать на Витебск.

На 13 ноября (данные на вечер) 5-й танковый корпус имел в своем составе 203 средних танка Т-34/76 (24 тбр — 64, 41 тбр — 61, 70 тбр — 63, 92-й отдельный мотоциклетный батальон — 10, 704-й отдельный батальон связи — 5). Также в составе корпуса находились части самоходной артиллерии: 1546 тсап — один танк КВ и 12 САУ СУ-152, 161 осап — один танк Т-34/76 и 15 САУ СУ-85, 1515 лсап — 11 САУ СУ-76. Всего 205 танков и 38 самоходных орудий.

Вечером 13 ноября 5-й танковый корпус начал движение в район сосредоточения по двум маршрутам. Имевшиеся дороги были совершенно разбиты, а попытки объезда затруднялись лесисто-болотистыми участками местности, совсем непроходимыми или труднопроходимыми для танков. Кроме того, в момент движения наступила оттепель и шли непрерывные дожди со снегом. Погода сделала некоторые дороги совершенно непроходимыми. Собственных средств корпуса для ремонта путей (движения) было недостаточно, а два армейских саперных батальона к началу движения корпуса так и не прибыли в исходный район. Но приказ надо было выполнять, и марш продолжался. Всякая попытка объезда труднопроходимых мест приводила к тому, что танки и автомашины вязли в болоте и для их вытаскивания требовалось оборудование настилов. Эти конструкции (настилы), сколоченные наспех, быстро разрушались и впоследствии становились непреодолимым препятствием не только для автомобилей, но и для танков. Для «подтягивания тылов» были брошены все тягачи и саперные средства, за исключением одной инженерной роты, на которую возлагалась постройка мостов. Однако несмотря на все усилия, в исходный район добрались только радиостанции и часть специальных машин, которые буксировались тракторами и танками. Весь остальной автопарк корпуса застрял в пути. Расход горючего увеличился в 2–3 раза, и на скорый его подвоз нельзя было рассчитывать.

В назначенный командованием срок 15 ноября 5 тк в исходный район не вышел. К утру 15.11 прибыли лишь головные танки 24-й и 41-й танковых бригад, а также часть пехоты 5-й мотострелковой бригады, да и то в пешем порядке. Лишь в ночь с 15 на 16 ноября в исходном районе сосредоточилась основная масса танков, пехоты и артиллерии.

731 иптад, 92 омцб, 704 обс, 1708 зап, весь штабной и тыловой автопарк, а также 30 % танков 24-й и 41-й танковых бригад застряли в пути на протяжении 40 км.

70 тбр к утру 16 ноября находилась в пути из района южнее Невеля, где занимала оборону до 13.00 15 ноября 1943 года.

В исходном районе корпус имел следующую обеспеченность:

1. боеприпасами: для танков — 1,5 б/к, для артиллерии — 1,5 б/к, для стрелкового оружия — 1,0 б/к;

2. ГСМ: по дизельному топливу — 1 заправка, по бензину — 0,78 заправки;

3. продовольствием: на 4 суткодачи.

На застрявшем в пути транспорте находилось 0,5 заправки дизельного топлива и 0,5 боекомплекта боеприпасов. Около 1 боекомплекта и часть дизтоплива находилась на станции разгрузки в удалении 150–180 км от исходного района.

Таким образом, для совершения марша на 50 км в условиях бездорожья и распутицы 5 тк потребовалось двое суток. В исходный район корпус прибыл, не имея тылов, 30 % боевых машин, подразделений управления и автотранспорта.

Конечно, в таком состоянии к боевым действиям на большую глубину 5-й танковый корпус готов не был. Требовалось не менее 3–5 суток для подтягивания тылов и подвоза горючего. О реальном состоянии дел в 5 тк было доложено командующему 4-й Ударной армии, однако генерал-лейтенант В. И. Швецов приказал начать боевые действия в соответствии с планом — утром 16 ноября 1943 года.

Танковый корпус продвигался по местности, построенный в два эшелона. В первом эшелоне находились 2 танковых и одна мотострелковая бригада, 2 самоходных артполка и один минометный полк. Во втором эшелоне двигались танковая бригада, самоходно-артиллерийский полк и мотоциклетный батальон.

Впереди первого эшелона двигались разведгруппы (по каждому из трех выбранных маршрутов), за ними — усиленные передовые группы, куда входили танки, самоходные пушки, мотопехота и саперные подразделения.

Опергруппа штаба корпуса двигалась по среднему маршруту за бригадой первого эшелона, а зенитная артиллерия располагалась на фланговых маршрутах движения 5 тк.

Место прорыва в районе деревень Большие Суравни, Крошки также было выбрано достаточно удачно. Там оборонялись всего два строительных батальона немцев: 731-й и 213-й.

16 ноября 1943 года в 13.00 после 15-минутного артналета, к которому была привлечена вся артиллерия корпуса и бригад, передовые танковые отряды и два батальона 5 мсбр перешли в наступление. Противник, потеряв больше 120 человек, стал отходить на юго-восток, началось преследование.

Бездорожье было просто ужасающее. Через двое суток больше половины танков корпуса застряло или утонуло в болотах.

В 23.00 18 ноября 1943 года 24-я танковая бригада в составе 3 танков и мотопехоты ворвалась в населенный пункт Городок с юго-запада, уничтожив с ходу около 25 автомашин и 2 танка противника. Однако подкреплений не последовало. Танкисты и пехотинцы приняли в городе неравный бой. Практически все наши бойцы погибли, единственный уцелевший танк и около взвода солдат к 03.00 19 ноября отошли в район н/п Силки, куда с большими трудностями к этому времени подтянулись остальные танки.

5-я мотострелковая бригада также подошла к Городку, но у бойцов кончились патроны (0,5 б/к на винтовку). Кроме этого, 1-й и 2-й батальоны 5 мсбр в боях за н/п Сыровня потеряли до 40 % своего состава. Вследствие этих причин командир бригады не решился на штурм Городка с ходу.

Противник, разгадав намерения советского командования, не терял времени даром. По шоссейной дороге к н/п Городок двигались танки 20 тд, дивизион штурмовых орудий, 427-й пехотный полк 129-й пехотной дивизии, 4-й железнодорожный отряд, два строительных батальона, танкоистребительные артиллерийские подразделения. Таким образом, момент для взятия н/п Городок с запада был окончательно упущен.

Тогда советское командование решило перерезать коммуникации Городок — Невель и Городок — Витебск и концентрическими ударами с севера и юга овладеть н/п Городок.

19–20 ноября вновь развернулись ожесточенные бои. 24 и 70 тбр, последовательно овладев н/п Силки, Слободка, Бвозды, Дуборезы, Ковали из-за ожесточенного сопротивления противника дальше продвинуться не смогли и перешли к обороне, подвергаясь непрерывным контратакам немцев из районов Березовка, Волково, Городок. На участках наступления других войск 5 тк Красной армии ситуация была еще хуже. Поэтому по решению командования корпуса с целью сохранения завоеванных плацдармов советские войска перешли к обороне на этом участке фронта. Эту задачу корпус выполнял до 5 декабря 1943 года, когда по решению командарма 4 он был выведен в район Селище — в резерв армии. К этому времени корпус имел в строю 55 танков и 21 САУ. Потери 5 тк за операцию составили 148 танков и 17 САУ.

К такой откровенной неудаче 5 тк привело требование командующего 4-й ударной армии немедленно вступить в бой после марша с другого участка фронта, а также отсутствие эвакосредств и саперных подразделений для ремонта дорожных путей. И все-таки, как уже говорилось, путем больших потерь н/п Городок был взят 24 декабря 1943 года, уже войсками 11-й гвардейской армии.

Видимо, в глазах противоборствующих сил н/п Городок превратился в «маленький Сталинград». Только обороняющейся стороной были немцы. Они усилили городокскую группировку частями 252-й и 256-й пехотных дивизий и постепенно начали теснить советские войска, осаждающие город. На 13 декабря населенный пункт Городок обороняли 129, 87, 252, 211, 14, 256-я пехотные дивизии, 20-я танковая дивизия и три артиллерийских дивизиона. Противник располагал отличным шоссе Городок — Невель, железной дорогой и «большаками», что позволяло ему осуществлять широкий маневр войсками и резервами и хорошо снабжать группировку.

В этих условиях командование 1-го Прибалтийского фронта приняло решение нанести концентрические удары с юго-запада, северо-запада и северо-востока, окружить и уничтожить группировку противника севернее населенного пункта Городок, а затем ударом с севера штурмом взять город.

Теперь Городок должны были брать 4-я Ударная и 11-я гвардейская общевойсковые армии. 4-ю Ударную армию продолжал поддерживать 5-й танковый корпус (100 танков Т-34 и 21 САУ СУ-152, СУ-85, СУ-76 на 12.12.1943 года), а также 34-я танковая бригада (9 Т-34 и 16 Т-70 на 12.12.1943 года). 11-ю гвардейскую общевойсковую армию поддерживал 1-й танковый корпус (на 12.12.1943 года: 117 тбр — 21 Т-34, 1 СУ-76; 159 тбр — 27 Т-34; 1437 осап — 12 СУ-122, 1 Т-34; 44 мсбр — без танков), 10-я отдельная гвардейская танковая бригада (на 12.12.1943 года 33 Т-34 и 4 Т-60), 2-й отдельный гвардейский танковый полк прорыва (на 12.12.1943 года — 16 КВ и 1 Т-34). Превосходство над 20-й германской танковой дивизией вермахта и приданных ей подразделений было более чем двукратным. Правда, у немцев были 88-мм САУ «Насхорн», да и наступать нашим танковым силам пришлось по довольно заболоченным участкам и бездорожью.

После начала наступления (13 декабря 1943 года) советским войскам с трудом удалось прорвать немецкие позиции, а 16 декабря 5-й и 1-й танковые корпуса соединились в районе станции Бычиха. Германское командование сначала пыталось освободить коммуникации для того, чтобы из окружения вышли 129, 87, 211-я пехотные и 20-я танковая дивизия. А 17 декабря у немцев началась паника — бросая технику и обозы, они начали отход в южном направлении прямо через боевые порядки советских войск. Исход сражения становился все очевиднее, и 24 декабря «заговоренный» Городок был наконец освобожден советскими войсками. Однако потери Красной армии были очень существенными. За всю операцию (с 13 по 24 декабря) все танковые части потеряли 156 танков и 27 САУ, из них 65 танков и 17 САУ безвозвратно.

Дальнейшие попытки советских войск продвинуться к Витебску успехом не увенчались. Противник прочно закрепился на выгодных рубежах и оказывал сильное противодействие. Фронт на этом направлении стабилизировался до лета 1944 года.

Успешные бои на белорусской земле вели осенью 1943 года войска Белорусского фронта под командованием генерала армии К. К. Рокоссовского (начальник штаба генерал-полковник М. С. Малинин, член Военного совета генерал-лейтенант К. Ф. Телегин). «Людей не надо было подгонять, — вспоминал в своих мемуарах прославленный полководец, — все дрались самоотверженно, стремясь быстрее смести фашистских оккупантов за пределы родной страны»[61].

В действиях Белорусского фронта главная роль отводилась 65-й общевойсковой армии генерала П. И. Батова, и это вызвало определенную ревность некоторых генералов.

3-я армия генерала А. В. Горбатова вела бои за расширение плацдармов на берегу реки Сож. До этого войска 3 А с тяжелыми боями одолели большое расстояние по труднопроходимой местности. Люди устали, части и соединения сильно поредели, но боеспособность их была еще высокой, а одержанные успехи вдохновляли бойцов и командиров. Командарм и его штаб были на высоте своего положения. Они понимали, что о передышке в этих условиях думать нечего.

Командарм 3-й армии Александр Васильевич Горбатов был харизматической и смелой личностью. Страстный последователь Суворова, он выше всего в боевых действиях ставил внезапность и стремительность, броски на большие расстояния с выходом во фланг и тыл противнику. Горбатов и в быту вел себя по-суворовски — отказывался от всяких удобств, питался из солдатского котла.

Суворовские принципы помогали ему воевать. Но подчас А. В. Горбатов понимал их чересчур прямолинейно, без учета изменившихся условий. Во время Второй мировой войны уже было не так-то просто выйти во фланг противнику (армии стали массовыми, фронты сплошными. — Примеч. авт.). Для прорыва вражеских позиций уже не хватало сил одной армии, приходилось прибегать к операциям огромного масштаба, в которых участвовало одновременно несколько фронтов. А в Белоруссии и проводилась именно такая широкая операция, в которой армии Горбатова выпала довольно скромная роль действовать на второстепенном участке и отвлекать на себя силы врага, когда главная группировка будет наносить удар на решающем направлении.

Горбатов, старый командир, получив приказ наступать, прилагал все силы, чтобы выполнить задачу. Но обстановка складывалась так, что его старания не приводили к тем результатам, которых ему хотелось бы достичь. И тогда командарм со всей своей прямотой заявил, что его армия командующим фронтом используется неправильно. Комфронта К. К. Рокоссовский прочитал его жалобу и направил ее в Ставку. Так как ответа из Ставки не последовало, Рокоссовский, считавший, что инцидент был спровоцирован недостатком информации, сам решился, в нарушение устоявшейся практики, раскрыть перед командармом все карты и полностью разъяснить ему роль его армии в конкретной обстановке. По воспоминаниям Рокоссовского, А. В. Горбатов поблагодарил его и заверил, что поставленная ему задача будет выполнена наилучшим образом. Истинные причины этого поступка командарма вряд ли будут известны, однако жалоба генерала А. В. Горбатова имела и положительный результат. Вскоре Ставка стала полнее информировать командующих фронтами и армиями о своих замыслах и месте войск в осуществлении этих планов.

Во второй половине октября войска 65-й армии, возглавляемые генералом П. И. Батовым, блестяще осуществили форсирование Днепра на лоевском направлении. Утром 15 октября штурмовые отряды 27-го и 18-го стрелковых корпусов под прикрытием мощного огня артиллерии и минометов на рыбачьих лодках, плотах и других подручных средствах устремились через Днепр. Первыми вступили на правый берег разведчики сержанта П. М. Пахомова из разведроты 69-й стрелковой дивизии.

Вот что рассказывай Герой Советского Союза сержант П. М. Пахомов об этом боевом эпизоде:

«Мы сидели в кустарнике и ожидали сигнала. Лодки были наготове у самой воды, весла подогнаны к уключинам. Говорили о родных, близких, о доме… Среди нас были русские, украинцы, белорусы, казахи, узбеки, таджики, грузины. И все мы были объединены и наполнены одним: открыть путь нашему 2-му стрелковому батальону, а затем всей 69-й дивизии через Днепр на запад и положить начало освобождению братской белорусской земли от фашистских оккупантов…

Как только раздался грохот артиллерийской подготовки, мы столкнули лодку на воду, сели в нее и стремительно поплыли к правому берегу. Вода кипела от разрывов вражеских снарядов и мин. Вот уже близок правый берег… Теперь секунды решают успех дела.

— Огонь по фашистам! — командую я, и с криком „ура“ выскакиваю из лодки, на ходу строчу из автомата. Бросаем гранаты, врываемся во вражеские окопы. Завязалась рукопашная схватка. К нам на подмогу спешат бойцы 2-го батальона во главе с агитатором дивизии майором Б. Т. Пишикевичем. Вскоре все было кончено. Смелым броском мы сумели захватить плацдарм на правом берегу Днепра»[62].

К 10.00 15 октября на западном берегу Днепра закрепились уже четыре батальона 69, 143-й и 106-й стрелковых дивизий. От доблести и мастерства этих передовых подразделений зависел в первые часы после захвата плацдарма успех операции.

Слаженно и напористо действовала при форсировании реки и на плацдарме 193-я стрелковая дивизия, которой командовал полковник А. Г. Фроленков. Заслуженно получила она гордое наименование «Днепровская».

В числе первых десантных подразделений переправился через Днепр взвод младшего лейтенанта П. А. Акуционка. Плот уже был на середине реки, когда разрывом вражеского снаряда разметало бревна. Но даже оказавшись в воде, под огнем врага, храбрецы не дрогнули. По команде П. А. Акуционка они вплавь преодолели остаток пути до противоположного берега. Противник встретил воинов жестоким огнем. Имея значительное превосходство в силах, он пытался сбросить десант в реку. Наступил тот критический момент, когда требовалось личным примером мужества и отваги воодушевить людей, увлечь их за собой. И в эту решающую минуту поднялся во весь рост Петр Акуционок. С возгласом «За Родину!» бросился он на врага. За молодым командиром поднялись в атаку солдаты его взвода. Дружным натиском стрелки сломили сопротивление немцев, обеспечив тем самым переправу через Днепр основных сил полка. Храбрый офицер погиб в этом бою. Президиум Верховного Совета СССР посмертно присвоил ему звание Героя Советского Союза. Он навечно зачислен в списки первой роты одной из частей своей родной дивизии. Именем героя названа улица в поселке Шумилино под Витебском.

Ломая сопротивление врага, неоднократно отражая его сильные контратаки, части 65-й армии овладели городом Лоев и в результате пятидневных боев расширили плацдарм до 18 километров по фронту и на 13 километров в глубину. За это время все соединения армии перешагнули Днепр и вели бои на правом берегу. Здесь они подошли ко второй полосе заблаговременно подготовленной немецкой обороны. 20 октября генерал К. К. Рокоссовский приказал прекратить наступление и прочно закрепиться на плацдарме.

183 воинам 65-й армии за мужество, отвагу и героизм, проявленные при форсировании Днепра, было присвоено звание Героя Советского Союза. Высшей наградой Родины Президиум Верховного Совета СССР отметил боевую деятельность и личное мужество большой группы военачальников — генерал-лейтенанта П. И. Батова, генерал-майора И. И. Иванова, генерал-майора Ф. М. Черокманова, генерал-майора И. А. Кузовикова, полковников М. М. Власова, А. Г. Фроленкова и других.

За три недели командование фронта перебросило на захваченный плацдарм 1-й Донской танковый корпус (командир — генерал М. Ф. Панов), 9-й танковый корпус (командир — генерал Б. С. Бахаров), 2-й гвардейский и 19-й кавалерийские корпуса генералов В. В. Крюкова и М. П. Константинова, 4-й артиллерийский корпус (командир — генерал Н. В. Игнатов). Отсюда готовился новый удар по врагу — через Речицу в тыл гомельской группировки немцев.

Самое непосредственное участие в планировании и подготовке этой операции наряду с генералом армии К. К. Рокоссовским приняли члены Военного совета П. К. Пономаренко, К. Ф. Телегин, начальник штаба фронта генерал-полковник М. С. Малинин, командующие родами войск генералы В. И. Кузнецов, Г. Н. Орел, А. И. Прошляков, П. Я. Максименко, Н. А. Антипенко.

10 ноября войска (левого крыла) Белорусского фронта снова начали наступать. В первый же день оборона противника была прорвана. Основной удар был нанесен с плацдарма на правом берегу Днепра, южнее Лоева. Прорвав вражескую оборону, они продвигались в северо-западном направлении. На следующий день в прорыв вошли танковые и кавалерийские соединения. Тесно взаимодействуя между собой, они стремительно продвигались вперед, уничтожая вражеские части, пытавшиеся оказать противодействие на некоторых участках. «Восточный вал» трещал по всем швам.

Видя, что наступление развивается успешно, генерал П. И. Батов принял смелое решение: две вырвавшиеся далеко на запад бригады 1-го Донского гвардейского танкового корпуса вместе с 37-й гвардейской и 162-й Сибирской стрелковой дивизиями повернуть в тыл немцам, оборонявшимся в Речице. С востока к городу подошли части 48-й армии.

«Мы овладели Речицей, — пишет в своих воспоминаниях П. И. Батов, — почти без потерь (Речица была освобождена войсками 17 ноября. — Примеч. авт.), не дали врагу разрушить город, захватили богатые трофеи и много пленных. Бой за Речицу — один из примеров организации взаимодействия между войсками двух армий»[63].

Восемь дивизий после этих успешных боев стали именоваться «Речицкие». Войскам фронта салютовала Москва.

С регулярными войсками Красной армии в ходе осуществления этой и ряда других операций активно взаимодействовали части и соединения народных мстителей. Большой урон захватчикам нанесли партизаны Гомельского соединения. Они штурмом овладели местечком Горваль и удерживали его в течение пяти суток до подхода частей Красной армии.

Трое суток без перерыва вела бой с противником Журавичская партизанская бригада, срывая попытки немцев переправиться через реку Сож. Народные мстители установили тесное взаимодействие с частями 17-й стрелковой дивизии и вместе с ними успешно громили врага в районе деревни Лозовица.

В то время как ударная группировка фронта, овладев Речицей и Василевичами, охватывала неприятельские войска, оборонявшиеся в Гомеле, с юга, дивизии правого крыла фронта вышли к Днепру в районе Нового Быхова, нависнув над противником с севера. Это вынуждало немцев начать отход с рубежа реки Сож на запад. 25 ноября советские соединения форсировали реку Березину и захватили плацдарм южнее Жлобина. 26 ноября войска 11-й и 48-й армий полностью освободили Гомель — крупный областной центр Белоруссии. К началу декабря соединения Белорусского фронта, преследуя врага, вышли на рубеж Петуховка, Новый Быхов, восточнее Жлобина, восточнее Мозыря и здесь закрепились.

Таким образом, осенью и зимой 1943 года советские войска, действовавшие на западном направлении, освободили всю Смоленскую область, ряд восточных районов Белоруссии. Своими активными действиями они сковали значительные силы и средства противника. Группе армий «Центр» был нанесен серьезный урон. Это создало благоприятные условия для освобождения всей Белоруссии. Однако полностью овладеть «Смоленскими воротами» не удалось. Западные районы этой местности, ключевые позиции у Витебска и Орши, все еще оставались у противника.

В заключение следует сказать, что противоборствующие стороны активно применяли в боях технические и тактические новинки.

Немцы во всевозрастающем количестве использовали для борьбы с советскими танками кумулятивные снаряды и магнитные кумулятивные мины. Так, по отчетам БТ и МВ Белорусского фронта, в районе реки Речица (декабрь 1943 года) было осмотрено 14 брошенных немцами танков, из них 11 машин Pz.Kpfw.IV Ausf. G и 3 Pz.Kpfw.III Ausf.N. Боекомплект танков Pz.Kpfw.IV состоял из 40–45 % осколочно-фугасных гранат, на 20–30 % — бронебойно-трассирующих снарядов и 25–35 % — кумулятивных снарядов. Боекомплект «троек» состоял из 60 % осколочно-фугасных гранат и 40 % кумулятивных снарядов.

В том же районе советскими специалистами было обнаружено множество германских магнитных кумулятивных мин Н-3. Мина (иногда их называли гранатами. — Примеч. авт.) состояла из корпуса, имеющего форму полого конуса, изготовленного из миллиметрового железа. Внутри корпуса помещается около 1 кг взрывчатого вещества. К основанию конуса было прикреплено 3 постоянных магнита. В вершине конического корпуса закреплялся детонатор, вызывающий взрыв ВВ. В верхней части детонатора имелся взрыватель, конструктивно сходный с взрывателями немецких гранат, но с большим замедлением (4,5–7 с). К взрывателю прикреплялся натяжной шнур. Мина набрасывалась из окопа или из-за укрытия и магнитами удерживалась на броне. Рывок натяжного шнура вызывал воспламенение взрывателя, а затем, в течение 4,5–7 секунд, следовал взрыв детонатора и основного заряда ВВ. Образованная в результате взрыва взрывная волна имела большую направленную разрушительную силу (из-за конической формы корпуса мины), пробивала броню толщиной до 140 мм и вызывала детонацию боекомплекта (в случае попадания в боевое отделение), взрыв горючего и разрушение всех механизмов танка. Так как все люки танка в бою плотно закрыты, то образующиеся при взрыве боекомплекта газы разрушали корпус и башню танка. Бывали случаи, когда куски башни, листы брони, отдельные части танка силой взрыва отбрасывались на 50–200 метров. Вообще действие подобной мины-гранаты, по оценкам советских специалистов, было гораздо эффективнее действия германских кумулятивных снарядов.

Сами немцы, предполагая, что подобное кумулятивное оружие может появиться и у стран антигитлеровской коалиции, ввели две защитные системы: экраны из листового железа толщиной 3–4 мм и защитную цементообразную антимагнитную обмазку — циммерит. Первая заставляла кумулятивный боеприпас выбрасывать огненную струю еще до соприкосновения с основной броней БТТ, вторая — предохраняла от действия магнитных кумулятивных мин, которые не удерживались на ее поверхности.

Инженеры Красной армии установили, что основной компонент циммерита — размолотая глина на вареном масле. Методом опыта была разработана собственная антимагнитная обмазка в зимних условиях. После очистки от масла (бензином или каустической содой) на башню, наклонные листы бортов, лобовой лист и днище наносился слой глины, замешанной на воде, и примораживался. Таким образом достигалась вполне удовлетворительная прочность обмазки. Самой же лучшей защитой от подобных магнитных мин был десант автоматчиков на броне танка.

В соединениях Красной армии было достаточно немного бронетранспортеров (в основном американского или английского производства), поэтому в бою на основной танк Т-34 «усаживали» десант из 4-х автоматчиков. Танки наступали небольшими группами — по 5–8 машин, и только в третьем эшелоне использовались танки КВ, а также САУ различных типов — СУ-152, СУ-122, СУ-76. Если наш танк или САУ получал на поле боя повреждение или останавливался по техническим неисправностям, то танкисты, как правило, использовали дымовую гранату РДГ. Противник довольно часто при применении РДГ прекращал огонь по танку, чем давал возможность исправить повреждение или эвакуировать БТТ с поля боя с наступлением темноты.

Местность, в которой происходили основные бои, изобиловала множеством различных ручьев и речушек. Чтобы быстро и без проблем переправляться через них, наши танкисты шли на различные хитрости. Например, в 1-м гвардейском Краснознаменном ордена Суворова Донском корпусе с успехом применялись волокуши, загруженные бревнами 25–30 см в диаметре, которые буксировались танками. Бревна заранее подгонялись и обтесывались в виде грубо подготовленных отдельных элементов переправы.

Танки с волокушами двигались «в хвосте» колонн и в случае необходимости выдвигались к месту постройки переправ, которые быстро сооружались саперным взводом бригады или приданными саперами. Очень часто небольшие ручьи и канавы просто забрасывались бревнами.

Иногда советские танкисты пытались увеличить боекомплект вверенных им машин. Так, боекомплект СУ-85 состоял из 48 выстрелов, что, по мнению многих экипажей, было недостаточным. Для увеличения боезапаса СУ-85 в 237 сап 1 гв. тк применялся следующий способ: к вертикальной стойке для установки снарядов, находящейся в передней части боевого отделения, дополнительно прикреплялось 6–8 снарядов, которые представляли собой как бы второй ряд боезапаса. Указанная мера доводила боекомплект СУ-85 до 56 выстрелов.

Достаточно лихо взаимодействовали советские танкисты с ВВС Красной армии. Совместные действия разворачивались по сигналу начала танковой атаки. Штурмовики подавляли опорные пункты и ОП артиллерии даже в том случае, когда наши танки, ворвавшись на эти участки, вели бой против объектов обороны. В этом случае летчики прекращали бомбежку и использовали только пулеметный огонь.

Пушечный огонь использовался в случаях полной уверенности, что свои боевые машины поражены не будут.

Танкисты, используя ослабление противотанкового огня противника во время штурмовки его позиций нашей авиацией, энергично продвигались вперед, врываясь в районы, обрабатываемые авиацией, и довершали разгром неприятеля.