Дважды Герой Советского Союза генерал-лейтенант авиации СМУШКЕВИЧ ЯКОВ ВЛАДИМИРОВИЧ 14.4.1902-28.10.1941

Дважды Герой Советского Союза генерал-лейтенант авиации

СМУШКЕВИЧ ЯКОВ ВЛАДИМИРОВИЧ

14.4.1902-28.10.1941

Яков Владимирович (Вульфович) Смушкевич родился 14 апреля 1902 года в еврейской семье в местечке Ракишки Ново-Алексеевского уезда Ковенской губернии (ныне город Рокишкис, Республика Литва). Его отец работал портным и прилагал массу усилий, чтобы прокормить своих семерых детей. Но заработков не хватало. Нужда усилилась, когда началась Первая мировая война. С приближением фронта население выселялось из близлежащих районов. В 1915 году семья Смушкевич вынуждена была эвакуироваться в Вологду, но жизнь на новом месте легче не стала. Поэтому, закончив 3 класса начальной школы, Яков пошел работать помощником пекаря, а затем грузчиком в Вологодский речной порт.

По окончании войны, в 1918 году, семья Смушкевич вернулась в родные места, находившиеся в то время под оккупацией кайзеровской Германии. Яков, остро воспринимавший все несправедливое, не мог терпеть выходок немецких солдат. Происходит нескольких стычек с ними. Однажды на улице он заступился за незнакомую девушку, к которой приставали двое подвыпивших солдат. Завязалась драка. Защищаясь, Яков ударом камня свалил одного из нападавших с ног. Несколько дней пришлось прятаться у знакомых. Темной декабрьской ночью 1918 года, опасаясь за свою дальнейшую жизнь, Яков бежит в соседнюю Белоруссию.

Происходившие в стране революционные события не могли оставить его равнодушным. Он всецело принял коммунистические идеи и окунулся в классовую борьбу. В 1918 году в Минске Яков Смушкевич был принят в ряды коммунистической партии. Его назначают на должность комиссара в 1-м Минском коммунистическом батальоне, который вошел в состав Западной армии. В боях на Западном фронте Яков Смушкевич был ранен в руку, но продолжал сражаться.

В начале 1919 года в боях под Барановичами был ранен сабельным ударом в ногу и взят в плен белополяками. Яковом заинтересовалась польская контрразведка «Двуйка», и его переводят в вильненскую тюрьму «Лукишки». Тринадцать месяцев длилось заключение. Все это время Смушкевич вынашивал план побега. Весной 1920 года задуманное удалось осуществить: спрятавшись в прачечной среди бельевых корзин, он был вывезен с территории тюрьмы.

Вернувшись в расположение частей Красной Армии, был зачислен рядовым бойцом в 144-й стрелковый полк, входивший в бригаду под командованием героя Гражданской войны Яна Фабрициуса. В июле 1920 года, уже в качестве политрука роты, Смушкевич участвует во взятии Сморгонского укрепленного района. В бою за Пултуск заменил раненого комиссара полка. В августе 1920 года отступает вместе с частями Красной Армии под ударами польских войск. При переправе через реку Нарев комиссар Смушкевич вместе со своими бойцами прорвался через горящий мост.

После окончания Гражданской войны Яков Смушкевич участвует в ряде операций против бандитских шаек, свирепствовавших на территории Белоруссии. К лету 1921 года, в результате полученных ранее ранений и перенесенных лишений, стало сдавать здоровье. Пришлось ложиться в госпиталь. Полученный после лечения двухмесячный отпуск по болезни Яков Смушкевич решил использовать по-своему. Он становится помощником уездного уполномоченного ВЧК в городе Клинцы. Пригодился ранее полученный опыт борьбы против бандитизма. Местным товарищам понравился боевой и смышленый новый сотрудник, и в октябре 1921 года Смушкевичу продлили срок службы в органах еще на шесть месяцев.

В апреле 1922 года Я.В. Смушкевич был назначен помощником военкома 144-го полка 4-й стрелковой дивизии, который дислоцировался в местечке Пуховичи. В Игуменском уезде свирепствовала крупная банда атамана Березы. Она терроризировала местное население: отбирала скот и имущество, расправлялась с представителями советской власти. К тому же банда была неуловимой, все попытки ликвидировать ее заканчивались провалом. Я.В. Смушкевичу, который вскоре заменил военкома полка, потребовалось потратить немало сил и стараний, чтобы выследить и обезвредить бандитов.

В июне 1922 года ему стало известно о точном месте дислокации банды. Смушкевич отправляет сообщение об этом в полк, а сам устремляется за подмогой в Пуховичи к военному комиссару Конопадскому. Но двери военкомата оказались запертыми на большой замок. В волостном исполкоме также никого не было. Время катастрофически утекало. Бандиты в любой момент могли узнать о том, что их местонахождение определено, и исчезнуть. Яков нашел местных молодых парней, готовых выступить с ним против банды атамана Березы. Взломав двери военкомата, Смушкевич вооружает ребят винтовками. Когда прибыли красноармейцы, их встретил готовый к походу отряд самообороны. Вместе они отправились к расположенной в глухом лесу деревне Вигуровичи, где пряталась банда. Завязался длительный бой, в результате которого обе стороны понесли потери. Часть банды была уничтожена, другая сдалась в плен. Среди плененных оказался и... военком Конопадский, который в свое время неустанно требовал разгромить банду. На первом же допросе выяснилось, что именно он является атаманом Березой. Стало ясно, почему бандиты были столько времени неуловимы, и кто предупреждал их обо всех готовящихся операциях.

В Пуховичах произошло знаменательное событие в жизни Якова Смушкевича. Здесь он встретил юную красавицу Басю Гольфанд, ставшую впоследствии его женой.

С июля 1922 года Яков Смушкевич проходил службу в качестве политрука школы 4-й стрелковой дивизии. Но вскоре его направляют на новое перспективное военное направление — в авиацию. В октябре 1922 года он становится ответственным организатором партийной работы (оторгом) и политруком в 9-й истребительной авиаэскадрилье, базировавшейся в Минске. А в январе 1923 года — военкомом 23-го авиаотряда.

Со всей присущей ему энергией Яков Владимирович берется за порученное дело, он буквально «заболел» авиацией. 1 мая 1923 года Я. Смушкевич совершил свой первый полет, правда, пока только в качестве пассажира. В честь праздника было запланировано разбросать с самолета листовки. Первый полет чуть было не стал для агитатора Смушкевича последним. Попав в грозовой дождь, самолет «Ньюпорт-10» пошел на вынужденную посадку в двух верстах от местечка Пуховичи и разбился. Летчик и пассажир получили травмы, но остались живы. 12 дней на месте аварии Смушкевич вместе с прибывшими мотористами разбирал и ремонтировал самолет. Этот опыт помог ему в дальнейшем быстрее освоить любую авиационную технику.

Участвуя в агитполетах, он внимательно наблюдает за действиями пилотов в воздухе. На земле подолгу беседует с механиками и летчиками о премудростях и тонкостях летного дела. По его просьбе пилоты иногда давали ему возможность управлять самолетом. Проявляя бесстрашие, Яков Владимирович учится летать, и вскоре совершает свой первый самостоятельный вылет.

Не забывает он и о своем образовании. Понимая, что одних только начальных знаний для политработника мало, в сентябре 1923 года Смушкевич поступает на правовое отделение факультета общественных наук Белорусского государственного университета. В связи с ликвидацией факультета он был переведен на 2-й курс историко-экономического отделения педагогического факультета.

Смушкевич продолжает настойчиво совершенствовать свое летное мастерство. Самостоятельно освоил специальность летчика-летнаба на самолете «Юнкерс-21». Через некоторое время пилот-самоучка, не имея даже летного диплома, стал летать не хуже своих подчиненных.

В ноябре 1927 года Я.В. Смушкевич участвует в юбилейном параде в Москве, где был представлен заместителю начальника ВВС Я.И. Алкснису.

С февраля 1928 года Я.В. Смушкевич — военком 43-й авиаэскадрильи во 2-й авиабригаде, расквартированной в Витебске. Благодаря природному уму, любознательности и другим личным качествам, он быстро осваивает все новое и передовое для того времени в авиации. В аттестациях на него отмечается: «Сообразителен, энергичен, тактичен, в меру требователен. Связан с личным составом эскадрильи. Чутко, товарищески реагирует на запросы и нужды. Авторитетен. Здоровья крепкого, вынослив, к полевой работе годен»{1}.

Яков Владимирович по-прежнему много летает на различных моделях самолетов. В конце 1928 года он одним из первых в бригаде совершил полет на самолете-разведчике Р-5, а затем освоил высший пилотаж на новейшем по тем временам истребителе И-3. Стремясь быть всегда и во всем примером для подчиненных, он научился отлично стрелять, бомбить, фотографировать, став одним из лучших навигаторов эскадрильи. В июле 1929 года эскадрилья Смушкевича успешно выполнила опытное бомбометание по особому заданию штаба РККА.

С весны 1930 года Яков Владимирович — заместитель начальника политотдела 2-й авиабригады. Он по-прежнему рвется в небо. Постоянно летает, за что его прозывают «крылатым комиссаром».

С января 1931 года Я.В. Смушкевич — военком и начальник политотдела 6-й авиабригады в Смоленске. К этому времени он уже стал не просто прекрасным политработником, но и хорошим летчиком-самоучкой. Это было достигнуто ежедневными тренировками и постоянной работой над своим самообразованием. В конце учебного года комиссар и начальник политотдела Смушкевич занял первое место в авиабригаде по стрельбе из пулемета и точной бомбардировке.

В ноябре 1931 года Я.В. Смушкевич становится командиром и комиссаром 2-й авиационной бригады имени Совнаркома Белорусской ССР (в 1933 г. была переименована в 201-ю легкобомбардировочную, в 1936 г. — в 40-ю авиабригаду). Часть дислоцировалась в Витебске и состояла из 4-х эскадрилий. Много времени потратил Яков Владимирович, чтобы обучить летный состав. Летчиком он стал великолепным. Мог не только отдать приказ, но и сам показать, как надо его выполнять. На занятиях, которыми он руководил лично, летчики авиабригады изучали тактику воздушных боев, теорию пилотирования, техническую часть самолетов. «Уроки Смушкевича» — так промеж себя называли пилоты эти ежедневные занятия. Вскоре все летчики авиабригады были обучены передовому способу — полетам вслепую по приборам. Это они с блеском продемонстрировали на осенних маневрах Белорусского военного округа. Благодаря организаторским способностям и военному таланту Смушкевича авиационная бригада превратится в одно из образцовых соединений Военно-воздушных сил Красной Армии. После успешных сентябрьских маневров о его работе одобрительно отозвался Я.Б. Гамарник. Возглавив Политуправление РККА, он продолжил внимательно следить за дальнейшими успехами Смушкевича, постоянно ставя его в пример.

Несмотря на достигнутые успехи и большой авторитет в авиации, Смушкевич все еще оставался летчиком-самоучкой, т.к. не имел соответствующего образования. Этот пробел Яков Владимирович решил исправить как можно быстрее. Взяв очередной отпуск, он отправляется на курсы усовершенствования начальствующего состава при 1-й военной школе летчиков им. тов. Мясникова в Каче. С 25 октября по 14 декабря 1931 года Смушкевич проходит ускоренный курс летной подготовки и получает пилотское свидетельство.

Вернувшись в свою часть, Яков Владимирович энергично берется за повышение ее боеготовности. Впервые обустроил зимние лагеря, построил ледовый аэродром. Часто устраивает учебные тревоги. Перелетает с одного аэродрома на другой, проводя большую работу по подготовке и обучению летного состава. Упорство и труд командира были вскоре вознаграждены. В августе 1933 года авиабригада Смушкевича была признана лучшим соединением ВВС Белорусского военного округа, а ее командир-военком был награжден Почетной грамотой ЦИК СССР.

В октябре 1934 года в бригаде Смушкевича была проведена десятидневная инспекторская проверка. Возглавлял ее сам начальник ВВС Я.И. Алкснис. Опрятность и подтянутость летного состава, отличная техника пилотирования, исправное состояние авиапарка оставили хорошее впечатление у проверяющих. По итогам проверки Алкснис распорядился выделить из спецфонда ВВС 20 ценных подарков (часы, фотоаппараты, ружья, револьверы) для награждения летчиков и техников авиабригады.

В части у Смушкевича почти не было летных происшествий. А если такие и случались, командир брал вину за них на себя. Из-за этого в 1935 году Смушкевич не был награжден орденом. После первомайского парада 1935 года нарком обороны К.Е. Ворошилов представил Якова Владимировича И.В. Сталину. Вождь народов выслушал рекомендацию «первого красного офицера», поблагодарил Смушкевича за хорошую службу. Возможно, именно тогда он запомнил эту фамилию. Когда через год с небольшим необходим был грамотный и опытный командир, Сталин, прислушавшись к рекомендациям Уборевича, Алксниса, Гамарника и других, утвердит Смушкевича старшим военным советником по авиации для командировки в Испанию.

22 сентября 1935 года Центральный Исполнительный Комитет и Совет Народных Комиссаров СССР издали постановление «О введении персональных военных званий начальствующего состава РККА». 28 ноября 1935 года народный комиссар обороны СССР приказом по личному составу армии за № 2488 присвоил Я.В. Смушкевичу воинское звание «комбриг».

18 июля 1936 года в Испании вспыхнул мятеж генерала Франко, поддержанный фашистскими правительствами Германии и Италии. На помощь испанцам, поднявшимся на борьбу за республику, пришли народы многих стран. С 28 августа 1936 года Советский Союз начинает оказывать помощь республиканскому правительству Испании. В страну нелегально отправляются лучшие военные специалисты, чтобы с оружием в руках оказать помощь ее борющемуся народу и остановить фашизм. Всего в Испании на стороне республики сражалось и трудилось около трех тысяч советских специалистов. В общей сложности СССР передал республиканской Испании 648 самолетов И-15, И-16 и СБ, направил туда 772 авиатора-добровольца, в том числе более 160 летчиков{2}.

С сентября 1936 по июнь 1937 года комбриг Смушкевич под псевдонимом «генерал Дуглас» принимает участие в гражданской войне в Испании. 10 сентября 1936 года группа из 33 советских летчиков во главе со Смушкевичем прибыла в Картахену. Яков Владимирович становится старшим военным советником по авиации при командующем ВВС республиканской Испании. Позднее его назначают руководителем противовоздушной обороны города Мадрида.

В Испании Я.В. Смушкевич быстро завоевал авторитет и уважение среди военных. Со всей присущей ему энергией он берется за создание и организацию республиканских ВВС. Руководит сборкой прибывающих из Советского Союза самолетов, формированием бомбардировочных и истребительных авиагрупп, оборудованием аэродромов. Наладил воздушную разведку войск противника. Не мог он остаться в стороне и от боевых действий. В конце октября 1936 года «генерал Дуглас» совершил свой первый боевой вылет на легком бомбардировщике «Бреге-19» на штурмовку механизированной колонны мятежников. Из Москвы последовало грозное предостережение: «Вас послали не летать, а руководить!» Но никакие запреты не могли удержать Смушкевича — всего в Испании он налетал 223 часа, из них 115 — на истребителе «И-15».

Герой Советского Союза Адмирал флота Советского Союза Н.Г. Кузнецов, воевавший в Испании вместе со Смушкевичем, отмечал что он «...пользовался большим авторитетом потому, что сам отлично летал, мог всегда показать, как нужно работать. В Испании его уважали и любили. Знание своего дела и отвага в боевых условиях не могли не покорить сердце любого подчиненного. Настоящий авторитет не создается присвоенными званиями или назначением на высокую должность. Только на деле можно доказать, что звание дано правильно и в назначении начальство не ошиблось. Особенно быстро все становится на места в боевых условиях. Так было и с Яковом Владимировичем Смушкевичем»{3}.

Особую тревогу республиканского командования вызывали налеты на Мадрид. Используя свое преимущество в воздухе, бомбардировщики мятежников ежедневно наносили массированные удары. Город методично разрушался. Гибло ни в чем не повинное мирное население: женщины, дети, старики. Враг был коварен и хитер. Как только в небе стали появляться республиканские истребители, фашистские летчики, сбросив бомбы на город, беспрепятственно уводили свои самолеты на территорию мятежников.

Генерал Дуглас разработал и внедрил простой, но эффективный план воздушной обороны Мадрида. Вся карта города была расчерчена на одинаковые квадраты. В каждом номер. Наблюдатели, находящиеся на самых высоких зданиях Мадрида, оповещали по телефону, в каком месте появляются вражеские бомбардировщики. Республиканские истребители поднимались в воздух сразу же по получении сигнала. За время, уходящее на взлет, дежурный успевал уточнить координаты, и на земле выкладывался номер нужного квадрата. Это давало возможность быстро объяснить летчику, куда ему надо лететь. Так были выиграны драгоценные минуты. Вражеская авиация стала получать достойный и своевременный отпор. Инициатива в небе над Мадридом медленно, но неуклонно переходит в руки республиканских летчиков. Было подсчитано, что из предпринятых в ноябре — декабре 1936 года авиацией мятежников 110 налетов успехом увенчались лишь 40, и то в большинстве своем ночью.

Яков Владимирович, понимая, что силы республиканской авиации значительно слабее мятежников, вынашивает и претворяет в жизнь ряд идей, которые были революционными для авиации того времени. Одной из них была идея создания небольших аэродромов- засад или, как их еще называли, — аэродромов подскока. В результате республиканские самолеты были расположены близко к воздушным маршрутам противника и могли неожиданно наносить удары по врагу.

Вот что вспоминает о тех днях Герой Советского Союза генерал-майор авиации Е.Ф. Кондрат: «Дуглас несет в себе острую наблюдательность, жесткую организованность, его мысль не скована, он, как всегда, новатор, его командирское чутье остро реагирует на малейшее дуновение боевого ветра. После первого группового боя он сразу определяет слабое место своих — разобщенность звена. Цейтнот, в который мы нередко попадали, заставил его мысль лихорадочно работать в поисках выхода, он рисовал чертежи, бродил по аэродрому, и вот уже воплощается его идея "звездного взлета". Самолеты располагаются по всему аэродрому и взлетают все сразу, в разных направлениях. Аэродромы засад — они стали применяться по его распоряжению. Обосновывает тактику взаимных действий истребителей разных типов. У одних сильная сторона — маневренность, у других — скорость. С учетом этого разрабатывается несколько тактических вариантов»{4}.

Яков Владимирович обучает испанских летчиков по принципу «Делай, как я!», поражая их при этом своей храбростью и боевым мастерством. Не ограничиваясь руководством республиканской авиацией, «генерал Дуглас» участвовал в воздушных боях. Эрнест Хемингуэй, воевавший в Испании, отмечал: «Какая сила! Какая ярость! Такие, как Дуглас, сражаются за чистое дело, я это чувствую, я это вижу...»{5} Наши летчики под руководством Я.В. Смушкевича проявляли в боях такие чудеса героизма и отваги, что вокруг стали говорить о русском характере, подразумевая под этим удаль, мужество и самоотверженную верность дружбе.

Михаил Кольцов в своем «Испанском дневнике» от 2 января 1937 года отмечает: «Далось это не сразу. Генерал Дуглас, черноволосый, с длинным, молодым, задумчивым лицом, перебирает в памяти два месяца отчаянной, смертельной борьбы за воздух, борьбы с опытным и наглым врагом:

— Судите сами. Нам пришлось первыми в мире принять на себя удар вооруженного фашизма. Вооруженного всей новейшей, передовой германской техникой. Ведь германская армия имела выдающиеся заслуги в авиации во время мировой войны. "Воздушный генерал" Геринг трубит на весь мир о доблестных традициях истребительной эскадрильи Рихтгофена, в которой он сам служил. Геринговские летчики на германских машинах образца 1936 года — это именно то, перед чем дрожат правительства Парижа и Лондона. Итальянская авиация считается тоже одной из лучших в Европе. Короче говоря, то, что расписывалось разными пророками в романах о будущей войне, — с этим мы встретились над Мадридом. И ничего. Как видите, бьем Герингу морду...»{6}

За успехи в деле оказания помощи республиканскому правительству 3 января 1937 года комбриг Я.В. Смушкевич был награжден орденом Ленина.

В марте 1937 года генерал Франко предпринимает попытку захватить Мадрид со стороны провинции Гвадалахара. Главный удар должны были нанести части итальянского экспедиционного корпуса, в который входили четыре дивизии. Дивизия «Литторио» была укомплектована солдатами и офицерами кадровой итальянской армии. Она имела новейшее вооружение и была полностью моторизована. Остальные три дивизии — «Божья воля», «Черное пламя» и «Черные перья» — имели на автотяге только артиллерию, часть пулеметов и тыловые подразделения. Кроме того, в составе корпуса находились две смешанные итало-испанские бригады, каждая из них по своему численному составу равнялась дивизии. Корпус имел также артиллерийскую группу, мотопулеметную роту и две огнеметно-химические роты, многочисленный автотранспорт — до 1300 автомашин и 150 мотоциклов. С воздуха корпус поддерживала авиация в составе 100—120 самолетов. Однако о планах мятежников стало известно, благодаря пленению итальянского полковника и захвату штабных документов.

Я.В. Смушкевич предлагает командующему ВВС республиканской Испании сосредоточить на аэродромах вблизи Гвадалахары авиационную группировку и нанести внезапный удар. Для достижения максимального успеха он предлагает использовать новый порядок взлета истребителей — без предварительного их выруливания на старт. Генерал-майор авиации В.В. Пузейкин вспоминает: «Он сел в самолет на стоянке и после запуска мотора дал полный газ, удерживая самолет на тормозах. Затем отпустил тормоза и, не поднимая хвоста производящего разбег "чато", на коротком расстоянии оторвал его от земли. Затем немного выдержал самолет над землей, чтобы набрать скорость, у самой земли заложил глубокий крен и виражом начал уходить вверх. Этот взлет показал, на что способен И-15 и, конечно, летчик. Машина не требовала большой длины площадки для разбега и могла взлететь в направлении горы или другого препятствия, уходя от него крутым разворотом. Это было очень важно в условиях горной местности Испании»{7}.

Зная, что республиканская авиация уступает в численности мятежникам, Смушкевич предложил применить тактику массированных налетов, чтобы держать противника под постоянными ударами с воздуха.

8 марта воздушная разведка сообщила, что по Французскому шоссе в сторону Гвадалахары движется многокилометровая колонна танков и автомашин с пехотой. Погода стояла очень плохая. Фашисты были убеждены в том, что республиканские летчики тоже не смогут летать. Но они жестоко просчитались.

С 9 марта 1937 года республиканские ВВС организовали конвейер воздушных налетов, в котором принимало участие 45 истребителей, 15 штурмовиков и 11 бомбардировщиков. Пока одна группа наносила удар, другая шла к цели, третья заправлялась, четвертая уже взлетала. Всего на гвадалахарском направлении было сделано 142 самолето-вылета, сброшено 492 бомбы и выпущено 200 тысяч пуль. «Генерал Дуглас» лично водил республиканские эскадрильи на штурмовку. Вражеская колонна понесла серьезный урон. У итальянского экспедиционного корпуса было выведено из строя не менее 1500 человек убитыми, 1200 попали в плен, уничтожено 200 автомашин, 65 пушек, 13 гаубиц, около 500 станковых пулеметов{8}.

12 марта остатки частей итальянского экспедиционного корпуса перешли к обороне, но, не выдержав наступления республиканской пехоты, обратились в бегство. Фашисты назвали этот разгром «чудом под Гвадалахарой». И это при том, что у мятежников на данном участке фронта было вдвое больше самолетов.

Успех в разгроме итальянского экспедиционного корпуса был достигнут благодаря идее Я.В. Смушкевича, предложившего впервые в боевой авиации использовать принцип сосредоточения крупных воздушных сил и массированных налетов. Сказалась внезапность удара, а также мастерство советских летчиков-добровольцев, руководимых «генералом Дугласом». «Имя генерала Дугласа — героя Гвадалахары будет вечно жить в сердцах испанцев», — заявил член политбюро Испанской компартии Энрико Листер{9}.

Его ценили и уважали не только друзья, но и враги. Летчики немецкой эскадрильи Рихттофена, присланные на помощь мятежникам генерала Франко, понесли ощутимыми потери в воздушных сражениях и стали уклоняться от боев с «курносыми» истребителями, на которых летали советские пилоты. Обозленный успехами испанских летчиков под руководством Я.В. Смушкевича, командующий немецкими Военно-воздушными силами Герман Геринг пообещал миллион марок за голову «генерала Дугласа». Немецкая разведка прилагает массу усилий, чтобы выйти на его след и уничтожить.

17 июня 1937 года Я.В. Смушкевич был отозван в Советский Союз. Группу вернувшихся военных специалистов в Кремле принял Сталин. Яков Владимирович рассказал о действиях авиации в Испании. После заседания присутствующим было объявлено о новых званиях и назначениях.

20 июня 1937 года народный комиссар обороны СССР приказом по личному составу армии за № 0603п присвоил Я.В. Смушкевичу внеочередное воинское звание «комкор». Яков Владимирович назначался заместителем начальника ВВС Красной Армии.

Представляя его к очередной награде по итогам «служебной командировки», командование отмечало: «...внес большой вклад в строительство и организацию военно-воздушных сил республиканской Испании, активно участвовал в разработке новой тактики истребительной, бомбардировочной и штурмовой авиации, один из инициаторов действий истребительной авиации в ночных условиях. Лично разработал и подготовил многие боевые операции военно-воздушных сил. Руководил воздушной обороной Мадрида и разгромом наступления фашистов под Гвадалахарой»{10}.

Постановлением Центрального Исполнительного Комитета СССР от 21 июня 1937 года за образцовое выполнение специальных заданий Правительства по укреплению оборонной мощи Советского Союза и проявленный в этом деле героизм комкор Яков Владимирович Смушкевич был удостоен звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина. После учреждения знака особого отличия «Золотая Звезда» ему была вручена медаль № 29.

По возвращении из Испании начинается военный и политический взлет Я.В. Смушкевича. 12 декабря 1937 года трудящиеся Рухловского избирательного округа Читинской области избирают Я.В. Смушкевича депутатом Верховного Совета СССР 1-го созыва. На проходившем в Москве в марте 1939 года XVIII съезде партии он становится кандидатом в члены ЦК ВКП(б). А 10 июня 1939 года его включили в состав Главного военного совета Красной Армии.

Понимая всю степень ответственности, легшей на его плечи, Яков Владимирович стремится применить свой богатый военный опыт на практике, чтобы улучшить положение в советских Военно-воздушных силах. В 1937 году он оканчивает курсы усовершенствования начальствующего состава при Военной академии имени М.В. Фрунзе. Постоянно бывает в частях и подразделениях, где много времени посвящает повышению боевой выучки личного состава, рассказывает о своем боевом опыте и осваивает новую технику.

Используя опыт войны в Испании, участвует в разработке новых летно-тактических уставов, где отражаются его идеи по тактике и методам боевого управления авиацией. Смушкевич отстаивает идею нанесения массированных ударов по врагу с воздуха обязательно в тесном взаимодействии с наземными войсками. Своим подчиненным он часто повторял, что «авиация сама городов не берет и капитуляций не принимает, но оказывать содействие в решении этих задач она может и непременно должна».

Я.В. Смушкевич был одним из авторов брошюры «Опыт боевого использования авиации в Испании». Состоявшийся 20—21 ноября 1937 года Главный военный совет РККА принял содержавшиеся в ней предложения, направленные на повышение боеготовности авиации.

К 1938 году Я.В. Смушкевич становится одним из ведущих в стране специалистов по боевому применению авиации. Опубликованная в 4 номере журнала «Большевик» его статья «Авиация в предстоящей войне» вызвала интерес не только в СССР, но и за рубежом. О ней отзывались как о «программном документе».

В 1938 году на основании увиденного в летных частях и опыта войны в Испании Смушкевич одним из первых дает правдивую оценку состояния нашей истребительной авиации. Он отмечает, что немецкие истребители типа Me-109 в Испании во многом превосходили советские истребители И-16 и И-15 бис. Яков Владимирович говорит о том, что нашим авиаконструкторам не следует останавливаться на достигнутом, а необходимо плодотворнее работать над созданием новых боевых самолетов с лучшими тактико-техническими данными. Это заявление произвело ошеломляющее впечатление, ведь в ту пору в нашей стране, в том числе и среди военных летчиков, господствовало мнение, будто советские самолеты — лучшие в мире. Но Смушкевич был смелым и решительным не только в боевых действиях, но и в оценке жизненных ситуаций, никогда не скрывал правды и говорил то, что думал.

На первомайском параде 1938 года решено было продемонстрировать новейший разведчик-бомбардировщик Р-10, недавно принятый на вооружение ВВС Красной Армии. Пилотировать головную машину эскадрильи было поручено комкору Смушкевичу. С завода был доставлен новенький, окрашенный серебрянкой самолет, на борту которого красной краской было написано: «Командующему Первомайским воздушным парадом Герою Советского Союза комкору Я.В. Смушкевичу».

30 апреля 1938 года, совершая подготовительный полет на Р-10, Яков Владимирович потерпел аварию. Причиной катастрофы явился кран маслопроводки, без открытия которого мотор не должен был запускаться. Из-за несовершенства конструкции крана Смушкевич смог запустить мотор без техника. При заходе на вторую воздушную «горку» мотор самолета заклинило, и он упал в небольшую рощу рядом с аэродромом. Я.В. Смушкевич был доставлен в госпиталь без сознания, с тяжелыми ожогами спины и шестью переломами.

Жена Смушкевича вспоминает: «В 1938 году нашу семью постигло большое горе: с балкона упала младшая дочь. Все пережитое, особенно смерть дочери, тяжело отразилось на нервной системе Якова Владимировича. Как раз в это время он готовился к воздушному параду. Я обратилась к начальнику ВВС Локтионову с просьбой не допускать Смушкевича к полетам.

Локтионов ответил:

— Все равно он меня не послушает. Пусть уж проведет парад, а потом уедет отдыхать.

Но отдохнуть не пришлось. 30 апреля, накануне парада, Яков Владимирович стал жертвой крупной аварии. В одиннадцать часов вечера за мной прислали машину и отвезли в Боткинскую больницу. Там в перебинтованном человеке я не могла узнать Смушкевича. Лицо изуродовано, а сам без сознания. Только часа в два ночи пошевелил губами. Поднял руки к лицу, открыл ими заплывший глаз и сказал:

— Не плачь, утром поедем домой, — и опять впал в беспамятство. Через несколько дней сознание возвратилось к нему и состоялся консилиум врачей. Было установлено, что требуется срочная операция тазобедренного сустава. Профессора предупредили, что, возможно, придется ампутировать ноги. Но благодаря искусству профессора М.Д. Фридмана операция прошла блестяще. Правда, одна нога стала короче.

Позже, когда я читала "Повесть о настоящем человеке" и смотрела фильм о подвиге Мересьева, в моей памяти ярко и зримо возникали картины борьбы Якова Владимировича за возвращение в строй. Первое, что его интересовало после операции, сумеет ли он летать.

Профессор ответил:

— Все зависит от вас. Будете выполнять предписания врачей, надеюсь, сможете.

Смушкевич стал форсировать лечение. Профессор назначил массаж, но Яков Владимирович не удовлетворялся одним сеансом и заставлял по нескольку раз в день массировать ему ноги.

Врачи прописали покой, а он тяготился бездействием. Попросил прислать ему работу в Барвиху, и его комната превратилась в филиал штаба ВВС. Туда без конца приезжали товарищи и по делам и просто навестить Якова Владимировича.

Работал он полулежа на диване. Врачи удивлялись его выдержке и силе воли. Профессор Фридман говорил, что Смушкевич должен испытывать ужасные боли, особенно во время лечебной гимнастики, но он никогда не жаловался.

Трудно описать, сколько упорства проявил Смушкевич, чтобы заставить свои ноги слушаться. Вскоре он бросил костыль и стал опираться только на палку. Им овладела мечта сесть в самолет и самостоятельно подняться в воздух.

Несмотря на запрет врачей, он стал упорно, методически готовить себя к этому. Начал упражняться на автомобиле. Бывало, заведет машину и пробует нажимать на педали и переключать скорости. Превозмогая нечеловеческие боли, он мог упражняться часами.

Я никогда не забуду его счастливого лица, когда наконец автомобиль, послушный ему, тронулся с места. Все обошлось благополучно. Но когда он вышел из машины, холодный пот градом катился по его лицу.

После этого Смушкевич стал выезжать на машине каждый день. Этим его тренировки не ограничивались. Дома он бросал палку и учился ходить без нее.

После настоятельной просьбы врачи разрешили ему поехать на аэродром и посмотреть полеты. На аэродроме он не вытерпел, сразу же сел в самолет и взлетел...»{11}

11 мая 1939 года японские войска совершили вооруженное нападение на Монгольскую Народную Республику. Их военно-воздушным силам в ходе майских сражений удалось завоевать господство в воздухе. 29 мая распоряжением наркома обороны в Монголию был откомандирован комкор Смушкевич во главе группы опытных летчиков, в составе которых было 10 Героев Советского Союза. Якову Владимировичу поручается командовать авиацией 1-й армейской группы, действовавшей против японских войск в районе реки Халхин-Гол.

Вспоминает Герой Советского Союза генерал-майор Б.А. Смирнов: «...На аэродром с бреющего полета выскочил наш двухмоторный бомбардировщик СБ. Самолет сел и подрулил к стоянкам. Из кабины с большим трудом выбрался комкор Смушкевич. Он сел на крыло, осторожно съехал с него и, опираясь на толстую трость, заковылял нам навстречу. Переломы ног в давней аварии с трудом позволяли ему передвигаться по земле, но летал он отлично. Мы усадили Смушкевича на патронный ящик.

— Ну, как устроились? — спросил он, глядя на наш командный пункт, который обозначала телега с бочкой воды, накрытой брезентом. Под телегой стоял телефон, от него тянулись провода от того пункта, где расположился штаб авиации.

— Ждем, товарищ комкор! — разом ответило несколько голосов.

— Время терпит, — сказал Смушкевич. — Чтобы хорошо подготовиться, надо еще многое сделать.

Он уточнил наше служебное положение. Все прибывшие с ним из Москвы должны стать боевым ядром в будущих операциях, а пока нам надлежало заняться учебными полетами. Одновременно с нами в Монгольскую Народную Республику прибыли авиачасти из разных военных округов Советского Союза, в первую очередь из Забайкалья. Многие эскадрильи укомплектованы кадрами второго и третьего года службы. Нам, участникам боев в Испании и Китае, предстоит как можно быстрее передать свой боевой опыт молодым летчикам, а затем рассредоточится по разным авиачастям для укрепления их боеспособности»{12}.

Проанализировав сложившуюся ситуацию и местность в районе боевых действий, комкор Смушкевич принял решение использовать прилегающие к фронтовой полосе степи для максимального рассредоточения самолетов. Вдоль реки Халхин-Гол на 140 километров по фронту и до 110 километров в глубину было создано 28 действующих аэродромных точек и 14 запасных. На каждой действующей точке размещалось не более 15 самолетов. Они располагались не ближе ста метров друг от друга и по тревоге могли взлетать одновременно в разных направлениях. Эти меры помогли существенно снизить потери от налетов японской авиации. При нападении вражеских бомбардировщиков на некоторые полевые точки их сразу же блокировали наши истребители, успевшие взлететь с соседних аэродромов.

Комкор Смушкевич потребовал четче организовать управление экипажами и звеньями в бою, эшелонировать авиагруппы по высоте, отработать сигналы взаимодействия и целеуказания. Повысить качество огневой выучки истребителей, открывать огонь с коротких дистанций, уметь не только вести воздушный бой, но и штурмовать наземные цели.

Советские летчики получили самолеты — истребители И-16 (на пяти из них впервые было применено ракетное вооружение) и И-153 («Чайка»). В ходе развернувшихся небывалых по ожесточенности и масштабам воздушных боев летчикам под руководством Я.В. Смушкевича удалось быстро восстановить преимущество в воздухе и нанести ряд тяжелых поражений японским ВВС.

22 июня 1939 года Я.В. Смушкевич стоял рядом с Г.К. Жуковым на его КП, занимавшем господствующую над местностью высоту Хамар-Даба. Вот как вспоминал об этом спустя много лет Георгий Константинович Жуков: «22 июня 1939 года в районе озера Буир-Нур появилась группа японских истребителей в составе двадцати самолетов. Яков Владимирович поднял в воздух тридцать самолетов. Завязался ожесточенный бой. Через небольшой промежуток времени к японцам подошли на помощь еще тридцать самолетов, но на подходе их перехватили наши истребители. Их вели Герои Советского Союза из так называемой группы Смушкевича, прибывшей вместе с ним. Мы видели, как загорались и падали вниз самолеты. А Смушкевич. находясь на КП, нам сообщал: "Пока падают японцы".

За второй волной к противнику на помощь подошла третья волна в составе еще сорока пяти машин. Но к этому времени Яков Владимирович предусмотрительно подтянул и своевременно бросил в бой шестьдесят своих самолетов. Бой вспыхнул с новой силой. Однако через пятнадцать — двадцать минут японская авиация начала беспорядочное бегство. После боя на территории, над которой он проходил, были обнаружены остатки тридцати одного японского самолета. Наши потери были незначительны.

Сколько было после этого ожесточенного воздушного сражения радости у летчиков, да и в сухопутных войсках, особенно у тех, которым довелось стать свидетелями этой победы!

В этом бою, как и в последующих воздушных битвах, Яков Владимирович Смушкевич показал себя исключительно вдумчивым и умелым организатором действий крупных сил авиации.

При проведении операций наши ВВС во всех случаях обеспечивали господство в воздухе и надежно прикрывали действия армейской группы»{13}.

Советское командование оценило потери авиации противника на Халхин-Голе в 646 самолетов, из которых 588 (529 истребителей, 42 бомбардировщика и 17 разведчиков) сбито в воздушных боях и еще 58 (35 истребителей, два бомбардировщика, 15 разведчиков и шесть транспортников) уничтожено при налетах на аэродромы. 14 самолетов записали на счет зенитчиков{14}.

По данным японской стороны, их ВВС на Халхин-Голе потеряли 382 самолета, из которых 162 были безвозвратными. 220 самолетов были повреждены в боях, но в дальнейшем были восстановлены. Людские потери японской авиации составили 152 погибших и 66 «серьезно раненых»{15}.

Потери советской авиации составили 249 самолетов, в том числе боевые — 207 (из них 163 истребителя). Людские потери советских ВВС составили 109 погибших (в воздушных боях — 88 человек, от огня зенитной артиллерии — 11, при воздушных налетах — 6, умерло от ран — 4). Пропало без вести — 65 человек. 113 было ранено{16}.

10 августа 1939 года правительство Монгольской Народной Республики за оказанную помощь в отражении японской агрессии наградило Я.В. Смушкевича орденом «За воинскую доблесть» (в последующем орден Красного Знамени МНР).

Командующий 1-й армейской группы, будущий Маршал Советского Союза Г.К. Жуков с большой теплотой отзывается о действиях наших авиаторов в боях на Халхин-Голе: «Часто я вспоминаю с солдатской благодарностью замечательных летчиков С.И. Грицевца, Г.П. Кравченко, В.М. Забалуева, С.П. Денисова, В.П. Рахова, В.Ф. Скоробарихина, Л.А. Орлова, В.П. Кустова, Н.С Герасимова и многих, многих других. Командир этой группы Я.В. Смушкевич был великолепный организатор, отлично знавший боевую летную технику и в совершенстве владевший летным мастерством. Он был исключительно скромный человек, прекрасный начальник и принципиальный коммунист. Его искренне любили все летчики»{17}.

Вот какая оценка деятельности Якова Владимировича была дана по итогам боев на реке Халхин-Гол: «Тов. Смушкевичем проделана исключительно большая работа по боевому сколачиванию и выучке частей 1-й армейской группы. Воздушные силы армейской группы, непосредственно им руководимые, добились с самого начала генерального наступления 20 августа 1939 г. полного господства в воздухе над японской авиацией и нанесли ей сокрушительное поражение. Тов. Смушкевич все время находился на командном пункте командующего армейской группой, немедленно исправляя недочеты действий нашей авиации. Своим заслуженным авторитетом воодушевлял и учил летчиков побеждать врага»{18}.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 17 ноября 1939 года за образцовое выполнение боевых заданий по организации Военно-воздушных частей РККА комкор Яков Владимирович Смушкевич был награжден второй медалью «Золотая Звезда» под № 2. Он стал третьим человеком в стране, получившим столь высокую награду.

Между тем состояние его здоровья ухудшалось. Жена Смушкевича вспоминает: «Через несколько месяцев тепло и торжественно встречали героев Халхин-Гола. На аэродроме были нарком обороны, члены правительства.

Яков Владимирович вышел из самолета хромая, одна нога его была забинтована, и к ней привязана сандалия.

— Что случилось, ты ранен? Он, смеясь, отвечает:

— Нет, москиты искусали, и я расчесал ногу.

Потом он уехал на срочное совещание, а домой вернулся поздно ночью. Я сняла с его ноги бинт и увидела открытую рану, с нагноением.

А в шесть часов утра Яков Владимирович уже поднялся.

— Ну, жена, готовь чемодан! Опять улетаю.

Я пробовала протестовать, да куда там, он только улыбался. Профессор Фридман, когда я ему обо всем рассказала, пришел в ужас:

— Это не укус. Это несросшаяся косточка ищет выхода на волю. Тут и до гангрены недалеко. Во что бы то ни стало добейтесь, чтобы я сегодня же осмотрел его ногу.

Но Смушкевича уже не было в Москве. Он улетел на запад, где в это время наши войска освобождали Западную Украину и Западную Белоруссию»{19}.

С группой командиров комкор Смушкевич вылетел в Киев. Его назначают исполняющим делами начальника ВВС Киевского особого военного округа. В ночь с 16 на 17 сентября 1939 года Смушкевич становится командующим ВВС Украинского фронта и принимает участие в боевых действиях, получивших в советской историографии название «освободительный поход Красной Армии в Западную Украину и Западную Белоруссию».

19 ноября 1939 года комкор Смушкевич становится начальником ВВС Красной Армии. К этому времени он являлся крупнейшим в нашей стране специалистом по боевому применению Военно-воздушных сил. Фашистская разведка отмечала: «Смушкевича можно назвать Тухачевским в области авиации»{20}.

В начавшейся вскоре советско-финляндской войне Я.В. Смушкевичу предстояло руководить всей авиацией Красной Армии. Для более эффективной работы он со своим штабом выехал в район боевых действий.

Жена Смушкевича вспоминает: «Яков Владимирович отправлялся на Финский фронт. В Ленинграде мы не задержались, а проехали в Петрозаводск. Смушкевич целыми днями разъезжал по частям и только поздно ночью возвращался в вагон, где мы жили.

Запущенная рана дала себя знать, начался приступ острых болей. Впервые у Смушкевича вырвался громкий стон. Товарищи всполошились, наш вагон отправили в Ленинград и радировали, прося выслать к поезду врача. Встречала нас скорая помощь, но Яков Владимирович заявил, что боль уже прошла, и уехал в штаб.

Меня все-таки встревожил этот приступ, и я вызвала Фридмана. Профессор настоял, чтобы был сделан рентгеновский снимок. А когда тот был готов, старик профессор сказал:

— У Смушкевича, видно, стальное сердце. Ведь в тазобедренном суставе у него не кости, а творог. Я не представляю себе, как он на ногах-то стоит.

После этого Смушкевича вызвали в Москву. Лечиться он по-прежнему отказывался. Поселился в штабе ВВС и продолжал работать лежа.

Несмотря на занятость и болезнь, Яков Владимирович был тесно связан со своими избирателями.

Каждый день почта приносила ему много писем из далекой Сибири, но он никогда не задерживал ответы на них. Он помог одному колхозу восстановить мельницу, другому построить мост. Хлопотал о пенсии для своих избирателей»{21}.

Красная Армия использовала в начале войны против Финляндии 2446 самолетов. А к ее завершению их численность вместе с авиацией флота достигала 3253 боевых самолетов. Всего за финскую кампанию советские Военно-воздушные силы потеряли, по официальным данным, 422 самолета, причем 203 из них (то есть почти 50%) потерпели аварию или катастрофу{22}. К этому следует прибавить, что, по неполным данным, морская авиация Краснознаменного Балтийского флота потеряла 89, а Северного флота — 21 самолет{23}. В воздушных боях, по советским официальным данным, было сбито 362 финских самолета{24}.

Военно-воздушные силы Финляндии насчитывали 409 самолетов разных марок, в том числе и последних моделей, поставленных в качестве помощи союзниками. Финские источники утверждают, что им удалось уничтожить 699 советских самолетов. Из них 190 были сбиты в воздушных боях финской авиацией, 404 — уничтожены силами противовоздушной обороны и 105 самолетов было разбито на аэродромах{25}.

Сказалось превосходство поставленных Финляндии союзниками новых самолетов. К тому же советские бомбардировщики и истребители из-за своей тихоходности оказывались уязвимы и для зенитного огня противника. Финская сторона официально признала потери своих Военно-воздушных сил в количестве 74 самолетов, из которых 68 были боевыми {26}.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.