СУДЬБА АКРЫ

СУДЬБА АКРЫ

Около 2 июля 1191 года крестоносцы усовершенствовали стратегию. Теперь, когда Акра находилась на грани капитуляции, они захотели воспользоваться разрушениями городских укреплений. Проклятая башня была повреждена, и десятиметровый участок прилегающей стены начал разрушаться; а на севере и вторая главная башня была готова рухнуть. Латинские саперы удвоили усилия, направленные на обрушение этих двух объектов. В это время обстрел несколько ослаб, и крестоносцы сосредоточили все свое внимание на подготовке штурма. Франки решили во что бы то ни стало прорваться в Акру.

Когда завершился первый день атаки, Саладин получил срочное сообщение от Карагуша и аль-Маштуба. В нем было сказано: «Завтра, если ты что-нибудь для нас не сделаешь, мы начнем переговоры о перемирии и сдадим город». Свидетель в мусульманском лагере утверждает, что «султан был сломлен». Потрясенный надвигающейся катастрофой, он приказал аль-Адилю 3 июля возглавить еще одну яростную атаку на лагерь христиан, но «франкская пехота, вооруженная арбалетами, луками и стрелами, стояла как стена». Одновременно возле Проклятой башни франкские саперы завершили подкоп. Когда деревянные опоры, находящиеся внутри, догорели, земля провалилась, и часть стены была повреждена. Туда бросились десятки крестоносцев с осадными лестницами, а мусульмане приготовились к рукопашной схватке.

Впереди всех был Обери Клеман, маршал Франции, один из ведущих рыцарей Филиппа. Позже латиняне утверждали, что, прежде чем залезть в пролом, он крикнул: «Или я сегодня умру, или, по Божьей воле, войду в Акру». Но, когда он уже был на вершине, осадная лестница сломалась под весом крестоносцев, желавших последовать за ним, и атака не удалась. Говорят, что Обери, неожиданно оставшийся в одиночестве, сражался с удивительной отвагой, а его соотечественники могли только наблюдать снизу, как его постепенно окружили турки и зарубили до смерти. Во всяком случае, такова была версия происшедших событий, изложенная христианами. Мусульмане утверждают, что Обери стал молить о сохранении жизни, предлагая взамен уход всех крестоносцев, но был убит рьяным курдом. Возможно, атака латинян и потерпела неудачу, но противники были на равных. А разрушение фортификационных сооружений вселяло панику и в население города, и в его защитников. В ту ночь из города тайно под покровом тьмы сбежали три эмира — они уплыли на маленьких лодках. Один из них совершил ошибку — сунулся в лагерь Саладина и тут же был закован в кандалы. Но, по правде говоря, их действия всего лишь отражали истину, уже известную всем: Акра вот-вот падет.[281]

Решающий прорыв имел место в северной части укреплений, там, где находился король Ричард. Больной монарх, все еще слишком слабый, чтобы идти самостоятельно, был принесен на передовую на носилках, «покрытых шелковым покрывалом». Укрываясь за большим щитом, он метко поражал неудачливых мусульманских воинов из арбалета. Среди убитых им был один воин, из хвастовства надевший доспехи Обери Клемана. 5 июля саперы прорыли еще один ход, забили его лесом и подожгли, вызвав частичное разрушение прилегающих стен. Как и в Проклятой башне, перед крестоносцами предстала засыпанная булыжниками трещина, через которую устроить массированную атаку было невозможно. Реакция Ричарда продемонстрировала и его изобретательность, и трезвую оценку основных реалий войны. Зная, как заметил один из очевидцев, что «всех привлекает запах денег», король предложил две золотые монеты каждому, кто принесет камень из поврежденной стены. Это была почти самоубийственная работа: приходилось уклоняться от стрел, летящих из луков и арбалетов, да и мусульмане отчаянно защищали пролом в стене, бросаясь врукопашную на любого, кто к нему приближался. Но все же многие рисковали, особенно когда король поднял награду до трех, а потом и до четырех монет. Несмотря на усилия гарнизона, в течение пяти следующих дней уловка Ричарда принесла плоды. К 11 июля в стене открылся довольно-таки внушительный пролом, хотя за это пришлось заплатить высокую цену. В других местах снова пошли в ход катапульты, постепенно наращивая давление до такой степени, что некоторые мусульманские защитники города стали прыгать со стен, предпочитая смерть плену.[282]

Данный текст является ознакомительным фрагментом.