Скифы и македонцы

Скифы и македонцы

Македонцы со скифами воевали, и не один раз, — первое столкновение произошло в 339 г. до н. э. Царь Филипп II нанес им сокрушительное поражение и отбросил далеко за Истр. Кочевники взяли реванш в 331 г. до н. э., когда помогли своим союзникам — жителям Ольвии — уничтожить армию македонского полководца Зопириона вместе с командующим — из этого похода фактически никто из македонцев не вернулся. В 329 г. до н. э. пришел черед вступить с ними в борьбу Александру Великому, и это противостояние завершилось безрезультатно для обеих сторон — никто из соперников не достиг поставленных целей. Обращает на себя внимание тот факт, что до определенного момента границы враждующих сторон не соприкасались, и все эти конфликты были обусловлены абсолютно разными причинами, а Орозий прямо указывает, что царь скифов «расторг заключенный с Филиппом договор о союзе». И потому есть смысл разобрать ситуацию более подробно.

К моменту первого столкновения со скифами Македонское царство достигло практически своей наивысшей точки взлета — до битвы при Херонее, которая положит к ногам Филиппа II всю Элладу, оставалось менее трех лет. К этому моменту устремления скифов и македонского базилевса практически не пересекались и их интересы лежали в абсолютно разных плоскостях — ничего не предвещало конфликта и в какой-то степени все происшедшее можно назвать стечением обстоятельств, которые вытекали из предшествующих событий. Дело в том, что македонский царь решил окончательно утвердиться в проливах Геллеспонта и для этого предпринял хорошо подготовленный поход для захвата греческих городов Потидеи и Византия. Но отчаянное сопротивление греков сорвало все планы завоевателя — при осаде городов его армия потерпела неудачу, и он оказался в довольно сложном положении. Огромные затраты на поход оказались напрасными и не окупились, а войскам было нечем платить, поскольку надежды на богатую добычу тоже не оправдались. Изощренный ум Филиппа стал искать выход из опасной ситуации, и как ему показалось, решение было найдено — неудачу в одной войне компенсировать успехом в другой, благо македонская армия была полностью готова к дальнейшим боям. Юстин так и пишет, что главным побудительным мотивом для похода были финансовые затруднения царя: «Филипп отправился в Скифию, тоже надеясь на добычу и намереваясь — по примеру купцов — затраты на одну войну покрыть доходами с другой». Орозий тоже отмечает, что он «движимый рвением к разбою, ходил на Скифию». Как видим, никаких глобальных задач вроде территориальных приобретений или подчинения скифов македонский владыка перед собой не ставил, вполне вероятно, что он бы мог удовлетвориться откупом. Но тут и случилась заминка.

Как я уже писал, Орозий указывал на союз между Филиппом II и скифским царем Атеем, причиной которого была война последнего с истрийскими племенами. Юстин о союзе ничего не сообщает, зато четко пишет о том, что царь скифов просил военной помощи у Македонии и в итоге ее получил. Сообщение о том, что он обещал сделать Филиппа своим наследником, вряд ли соответствует действительности, т. к. его собственный сын был жив и здоров, а было скорее всего вписано задним числом. И на мой взгляд, стороны скорее всего договорились о каком-либо вознаграждении за оказанные услуги, но первым, кто нарушил соглашение, был все-таки Атей — «он, избавившийся от страха перед войной и от необходимости в помощи, расторг заключенный с Филиппом договор о союзе» (Орозий). А дело было в том, что в это время умер царь истрийцев и боевые действия заглохли сами собой — соответственно скифский царь отправил своих македонских союзников по домам, не удосужившись даже оплатить издержек на их содержание. Македонский базилевс был этим обстоятельством сильно раздосадован, ибо денег, как отмечалось выше, у него не было вовсе, а потому продолжил оказывать давление на прижимистого Атея. Ответ от скифов был, можно сказать, издевательским: «Атей стал ссылаться на то, что климат в Скифии неблагоприятный, а почва бесплодна; она не только не обогащает скифов, но едва-едва доставляет им пропитание; нет у него богатств, которыми он мог бы удовлетворить столь великого царя, а отделаться небольшой подачкой он считает более непристойным, чем вовсе отказать. Вообще же скифов ценят за доблестный дух и закаленное тело, а не за богатства» (Юстин). Но Филипп II был не тот человек, чтобы просто так, молча, проглотить такое оскорбление, к тому же в подобном ответе он узрел и довольно существенную выгоду для себя — если раньше Атей мог бы откупиться малым, то теперь у базилевса появлялся повод забрать у врага все по праву войны. Правда, для этого было нужно совсем немного — победить в бою скифов, но Филиппа подобная перспектива, судя по всему, не пугала. Чтобы отвлечь внимание скифского царя от своих истинных намерений, правитель Македонии затеял бестолковый обмен посольствами, в котором македонские уполномоченные городили откровенную ерунду, лишь бы дать Филиппу возможность выиграть время. И своей цели они достигли — македонская армия без помех подошла к устью Истра (Дуная), где находилась ставка скифского царя. Орозий пишет, что вместе с базилевсом находился и его сын Александр, но это скорее всего не соответствовало действительности, потому что основные биографы Великого Македонца об этом не упоминают.

К сожалению, о том, что произошло дальше, сохранилось лишь краткое упоминание у Юстина и Орозия, который использовал текст того же Юстина: «Хотя скифы превосходили македонян и числом, и храбростью, но они были побеждены хитростью Филиппа». Практически то же самое изложение событий и у Орозия: «в завязавшейся же битве скифы, хотя они превосходили и числом, и доблестью, были побеждены коварством Филиппа». Ну как же еще воевать с этим народом, как не хитростью и обманом, иначе на победу не будет никаких шансов! Македонский царь был достойным учеником своих персидских коллег и потому действовал против кочевников старым и проверенным способом — коварством. А что это была за хитрость и в чем заключалось это самое коварство, можно только гадать, зато их последствия превзошли все ожидания — скифская армия была уничтожена полностью, а сам девяностолетний Атей погиб. «Двадцать тысяч женщин и детей было взято в плен, было захвачено множество скота; золота и серебра не нашлось совсем. Тогда пришлось поверить тому, что скифы действительно очень бедны» (Юстин). Трудно сказать, насколько они были бедны, на мой взгляд, у них было время успеть вывезти царское золото в безопасное место, по крайней мере, на другой берег Истра. А что касается финансовых затруднений Филиппа, то 20 000 женщин и детей можно было продать и получить за них довольно серьезную сумму. Но главное захваченное богатство было в другом: «Двадцать тысяч превосходных кобылиц были отправлены в Македонию для улучшения македонской породы» (Орозий).

Таким образом, мы видим, что первое столкновение между Македонией и скифами обернулось для последних настоящей катастрофой — царь погиб, женщины и дети в плену, 20 000 лошадей, которые составляли смысл жизни кочевника, угнали в чужую страну. Они были отброшены за Истр и отступили на север, где постепенно оправились от страшного разгрома и в недалеком будущем показали македонцам, что такое настоящая скифская война.

В 331 г. до н. э. армия полководца Александра Великого Зопириона была полностью уничтожена скифами — такой вывод можно сделать, прочитав некоторые работы по этой теме. И если о походе Филиппа II можно все же составить более-менее внятную картину, то с походом Зопириона все гораздо сложнее. Дело в том, что если исходить из состояния источников, то о нем упомянули всего три автора — Курций Руф, Юстин и Макробий — несколько абзацев, и все! Но зато они очень существенно дополняют друг друга, и потому можно составить приблизительную картину событий. Сначала цитата из Юстина: «Зопирион, поставленный Александром Великим в наместники Понта, считая, что если он не совершит никаких подвигов своими силами, то он выкажет себя бездеятельным, собрал тридцатитысячное войско и пошел войной против скифов. Он погиб со всем своим войском и тем самым понес кару за войну, которую он опрометчиво начал против народа, ни в чем не повинного». Таким образом, из этого отрывка следует, что царский наместник, не поставив в известность своего базилевса, занялся самодеятельностью и по личной инициативе развязал войну со скифами. А вот в это как раз верится с трудом, ибо Александр был не тот человек, который бы подобное самовольство оставил без серьезных последствий, а Зопирион как человек умный должен был это прекрасно понимать. А о том, что человек он был явно немалых дарований, свидетельствует его назначение на столь ответственный пост, потому что кадры подбирать Великий Македонец умел как никто другой — многие его полководцы впоследствии основали царские династии, а это само по себе уже говорит о многом. А звание наместника Понта скорее всего означало наместника Фракии, просто римский историк адаптировал его под свое время. И вот тут возникает вопрос: зачем понадобилось Зопириону воевать со скифами, а если исходить из того, что действовал он по приказу Александра, то зачем это было надо македонскому базилевсу?

Версия о том, что македонский полководец должен был пройти вдоль северного побережья Понта Эвксинского, переправиться через Танаис, пройти вдоль северного берега Гирканского моря, а затем где-то в Средней Азии соединиться с Александром, на мой взгляд, выглядит довольно забавной. Дело в том, что историю македонский царь знал очень хорошо и наверняка помнил о том, что примерно в тех же местах случилось с войском Дария, ясно представлял все трудности и опасности подобной авантюры. Ведь по своим масштабам подобный поход был сопоставим с его Азиатским походом, а истощенная экономика Македонии второе подобное мероприятие явно бы не потянула. Да и добыча, которую можно было бы взять у скифов, явно бы не соответствовала затраченным усилиям, чему подтверждением война Филиппа II с Атеем. Значит, цель этого предприятия была иная и ответ на это мы находим у Макробия: «Борисфениты, осаждаемые Зопирионом, отпустили на волю рабов, дали права гражданства иностранцам, изменили долговые обязательства и таким образом могли выдержать осаду врага». Современные ученые считают борисфенитами жителей античной Ольвии, и если исходить из этого предположения, то все выглядит довольно логично. Целью похода Зопириона был крупнейший в Северном Причерноморье греческий полис Ольвия, туда он и направлялся, исполняя волю своего повелителя. И скорее всего у борисфенитов был союз со скифами, которые и пришли к ним на помощь, когда македонская армия осадила город. Против этих объединенных сил македонцы не устояли и начали отступление на юг, в земли гетов. А теперь слово Курцию Руфу: «Правитель Фракии Зопирион погиб со всем своим войском во время похода против гетов от внезапно налетевшей грозы и бури». От подобного стихийного бедствия армия явно не могла погибнуть на суше, а вот на море — более чем вероятно. Значит, наместник использовал флот, опасаясь возвращаться в Македонию по землям враждебных варварских племен, а также преследовавших его скифов, но в итоге беда подстерегла его как раз на водной стихии. Поэтому, подводя итог изложенному, можно сделать вывод о том, что в отражении македонского нашествия на Ольвию скифы приняли самое активное участие, нанеся врагу тяжелое поражение и заставив бежать морем, опасаясь преследования, а вот полное уничтожение армии произошло в результате стихийного бедствия. Реакция Александра на происшедшее была странной: «Эти известия вызвали у Александра противоречивые чувства; однако его все же больше обрадовала смерть двух соперничавших с ним царей, чем огорчила потеря войска под командой Зопириона» (Юстин).

* * *

Величайший полководец Древнего мира Александр Македонский где только не воевал — в горах и долинах, лесах и полях, в пустыне и джунглях. И практически везде ему сопутствовал успех, а отдельные тактические неудачи не оказывали ровно никакого влияния на ход военной кампании. Неистовый Македонец никогда не дожидался, когда его атакует враг, а сам гонялся за ним, искал встречи, а найдя, громил наголову и преследовал до тех пор, пока от неприятельских отрядов не оставалось одно воспоминание. Очень часто царь с небольшим, но отборным отрядом действовал в отрыве от своих основных сил, лично проводя и карательные операции, и сложные обходные маневры, а также преследовал неприятельские войска, но результат складывался неизменно один — из всех своих военных авантюр Александр выходил победителем. Нет никаких сомнений, что Великий Македонец был военным гением, но будь ты хоть семи пядей во лбу, а если у тебя нет надежного тыла и ты не располагаешь определенными ресурсами, то вряд ли достигнешь успеха. Что-что, а крепкий тыл у царя был — экономически развитая и стабильная Македония, которую цепко держал в руках царский наместник Антипатр, служила надежной базой для его дальнейшего продвижения на восток. Но самым главным инструментом в руках Александра, вне всякого сомнения, была армия, которую создал его гениальный отец Филипп II — а вот сын довел эту военную машину до полного совершенства. Ни до и ни после на полях сражений античности не появлялось более грозной боевой силы, и все попытки превзойти достижения легендарного завоевателя успеха не имели — он так и остался на своем пьедестале недосягаемым для многочисленных последователей и подражателей. А его армия действительно была явлением уникальным — и не потому, что македонская фаланга была новаторским достижением для своего времени. Фаланга как таковая была лишь составной частью македонской военной организации и сама по себе действовать эффективно не могла — главная сила македонской армии была в ее прекрасной сбалансированности, в том, что в ней гармонично были представлены все рода войск Древнего мира — от тяжелой кавалерии до прекрасного парка осадных машин.

Самой подготовленной частью армии Александра были царские телохранители — пешая и конная агема, состоявшая из отборных воинов, которых набирали из элитных македонских отрядов. И если конная агема, или, как его называли античные историки, «царский эскадрон», набиралась из представителей знати, то пешая агема, или «агема гипаспистов», набиралась из лучших воинов подразделений «щитоносцев» (гипаспистов). Гипасписты были вооружены большими круглыми щитами и в отличие от воинов фаланги более короткими копьями, больше напоминая по своему снаряжению греческих гоплитов, чем македонских солдат. Их целью было прикрывать уязвимые места фаланги — фланги и тыл, а также служить связующим звеном между ней и подразделениями мобильных войск и кавалерии. Александр очень любил это подразделение, и «щитоносцы» участвовали практически во всех рейдах полководца, стяжав себе славу непобедимых бойцов.

А вот фаланга была становым хребтом македонской военной организации — ее воины сариссофоры (или фалангиты) формировали основу боевого порядка армии. Их вооружение значительно отличалось от снаряжения гипаспистов — маленькие щиты и гораздо более длинные копья, от 3 м в передних рядах до 5 м в последних. Для ближнего боя они использовали либо прямой короткий греческий меч ксифос, либо кривую фракийскую махайру, предназначенную для рубящих ударов. Из доспехов фалангиты носили шлем халкидского либо фригийского типа и льняной панцирь, а воины передних рядов — поножи.

Не меньшую роль, чем тяжелая пехота, при Александре в его армии играли мобильные войска — их набирали как из неимущих слоев македонцев, так и из находящихся в зависимости от их базилевса подданных царьков горных племен. Вот это были действительно профессионалы своего дела, и великий полководец их очень ценил и постоянно активно использовал. Элитным подразделением считались агриане — воины фракийского племени, жившего к северу от Македонии, вооруженные дротиками и мечами, а из защиты носившие щит и шлем. Царь активно использовал их во время боев в горах, а также как ударные части во время атак на вражеские позиции. Еще хотелось бы выделить отряд критских лучников — вот для кого война была работой, которую они делали очень хорошо, можно сказать, отлично, по праву заслужив славу лучших лучников Эллады.

И особый разговор о коннице — во всех сражениях Александра использовался принцип молота и наковальни — комбинированный удар кавалерии и пехоты. Самым элитным подразделением здесь считались отряды гетайров — друзей, которые составляли костяк царской кавалерии — эти тяжеловооруженные воины в принципе могли проломить любой пехотный строй и опрокинуть любую конницу эпохи. Вооруженные длинным копьем и махайрой, они не использовали щитов, а из доспехов носили льняные панцири или кирасы, а также фессалийские или аттические шлемы. Численность гетайров была 1800 воинов, и делились они на илы по 200 всадников в каждой, лишь «царская ила», которую вел в бой непосредственно сам базилевс, насчитывала 400 наездников. В атаку они шли, построившись клиньями или одним большим клином, в зависимости от обстановки на поле боя.

Не меньшее значение в армии завоевателя имела фессалийская конница, которая наряду с гетайрами составляла главную ударную силу Александра. Она состояла из фессалийских аристократов, ее вооружение и тактика были такими же, как у гетайров, только боевое построение было не клин, а ромб, и в отличие от македонцев, которые шли в атаку, взяв копья наперевес, фессалийцы поднимали копья над правым плечом. Но к тому моменту, когда войска базилевса вступили в боевое соприкосновение со скифами, этих замечательных всадников в армии Александра уже не было. После того как погиб последний персидский царь Дарий и закончилась «Война Возмездия» эллинов против персов, многочисленные союзные греческие контингенты были расформированы и, получив крупное денежное вознаграждение, отправлены по домам. В их числе находились и фессалийцы, которых базилевс отпустил с большим сожалением и неохотой. Теперь начиналась уже личная война Александра, и он не мог заставить служить их себе в качестве союзников — но тогда царь пошел по другому пути и предложил служить ему за плату в качестве наемников. Некоторые согласились, и небольшое количество этих наездников осталось под знаменами Великого Завоевателя. Помимо гетайров и фессалийцев, Александр располагал еще отрядом конных сариссофоров, воины которого были вооружены длинными пиками и были незаменимы при прорыве боевых порядков врага. Союзная греческая кавалерия также относилась к разряду тяжелой, ее всадники носили аттические шлемы и кирасы, а вооружены были копьями и мечами — некоторые использовали круглые щиты.

Но помимо тяжелой конницы, базилевс располагал многочисленными отрядами легкой кавалерии, которые по своим профессиональным качествам и подготовке не уступали своим тяжеловооруженным коллегам. Пожалуй, наиболее знаменитой была легкая пеонийская кавалерия, которая набиралась среди племени пеонов — северного соседа Македонии. Ее воины были вооружены короткими копьями, дротиками и мечами, а из защиты носили шлемы фракийского или аттического типа. Одним из главных достоинств этих великолепных наездников было то, что они могли успешно вступать в бой даже с тяжелой кавалерией противника. Особенно прославился командир пеонийцев — князь Аристон, который во время переправы македонской армии через реку Тигр разбил отряд персидской кавалерии, предварительно убив в поединке его командира — военачальника Сатропата.

Были также и другие подразделения легкой конницы, набранной преимущественно из фракийских племен, например одриссов, которые по своим боевым качествам не уступали пеонийцам. Конные лучники — гиппотоксоты — тоже входили в состав легкой кавалерии македонцев, наравне с отрядами наемных греческих всадников.

И конечно, самых высоких похвал заслуживают инженерные подразделения армии Александра — введенные его отцом Филиппом, при его сыне они достигли кульминации своего развития. Многочисленные осады городов, форсирование рек, организация переходов через горы и перевалы — все это ложилось на их плечи, и со всеми трудностями македонские инженеры блестяще справлялись. При штурмах городских укреплений они использовали весь обширный арсенал имевшихся в их распоряжении средств, подводя под стены подкопы и сооружая многочисленные осадные сооружения. Отдельного упоминания заслуживает использование македонцами обширного парка метательных машин, которые базилевс применял не только во время осад, но и в полевых условиях, например при переправах через реки. Великий Македонец ввел в применение облегченные варианты баллист и катапульт, создав, таким образом, прообраз полевой артиллерии. Более громоздкие машины перевозились в разобранном виде, а некоторые их детали изготавливали прямо на местах, непосредственно перед началом боевых действий. Подобного не было ни в одной армии мира того времени, и потому армия Александра получала серьезное преимущество над своим противником.

Подобный состав его армии позволял базилевсу действовать не только на направлении главного удара, но, составляя отряды из различных родов войск, вести боевые действия на второстепенных направлениях. Сам царь очень любил сражаться в отрыве от главных сил, создавая ударное соединение из гетайров, гипаспистов и агриан, комбинируя их с различными родами войск, в зависимости от ситуации. Таким образом, мы видим, что и армия, и полководец были достойны друг друга, а такое редкое сочетание представляло очень серьезную опасность для любого их противника, в том числе и скифов.

А вот что касается самого Великого Завоевателя, то его боевые действия против «азиатских» скифов прекрасно освещены в античной традиции — и Курций Руф, и Арриан очень подробно их описали. Именно на основе их произведений мы можем составить полное представление о скифской тактике боя, а также о том, как вели они себя во время открытого столкновения с врагом на поле сражения. Поэтому есть смысл подробно рассмотреть их войну с Александром Македонским и понять, а что же произошло на берегах рек Яксарт и Политимет.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.