Лейпцигская операция

Лейпцигская операция

Если бросить взгляд на карту, то без труда можно заметить, что позиции армии Наполеона в Саксонии и части Силезии (с укрепленной базой – Дрезденом) вклинивались в территорию, контролируемую союзниками осенью 1813 г. Такое положение давало Наполеону большие преимущества и возможность оперативно действовать в любом направлении. Осуществление разработанного союзниками плана, с учетом переговоров с Баварией и с перспективой присоединения этой страны к коалиции, создавало ситуацию, когда армия Наполеона могла быть полностью отрезана от Франции в Саксонии. Получалось концентрическое наступление союзников, правда, принятый план был достаточно сложным и опасным. У Наполеона как раз в это время появлялся реальный шанс нанесения отдельных ударов по наступающим армиям и уничтожения союзников по частям. В то же время бросается в глаза схожесть замысла союзников на осень 1813 г. с «петербургским планом» 1812 г. – окружения французов на Березине, то есть нанесение ударов с флангов и выход на операционную линию противника. Разница заключалась в том, что в 1812 г. в котел на Березине, помимо войск с флангов, Великую армию принуждала и загоняла с фронта Главная армия М. И. Кутузова, а в 1813 г. главные силы союзники должны были перебросить на фланги, фактически полностью оголив центр (направление на Силезию и даже на Берлин), оставив две операционные линии в Германии (Северной и Силезской армий) незащищенными.

А. И. Чернышев. Художник Дж. Доу. 1820–е гг.

Процесс выработки плана союзников Лейпцигской операции был очень сложным. Несколько аналитических записок Александру I подал в августе – сентябре барон Жомини, требовавший срочно принять план действий, ввиду благоприятно складывавшейся для союзников ситуации, а также предложивший несколько вариантов операций. 28 августа (9 сентября) состоялся военный совет, который первоначально принял решение соединить силы Богемской, Польской и Силезской армий в районе Пирны, а затем начать активно действовать против противника. В предложенной схеме отсутствовала Северная армия, она фактически выключалась из действий против наполеоновских войск. Но против этой идеи (переход Силезской армии по горным дорогам в виду неприятеля) в первую очередь выступили Блюхер и его начальник штаба Гнейзенау, не принимавшие участия в военном совете. Блюхер дважды направлял письма Александру I с просьбой отказаться от такого соединения и приводил веские аргументы. В какой–то степени эти мысли разделял и Барклай де Толли. Лишь 13 (25) сентября Блюхер получил от Александра I приказ действовать по обстоятельствам, после чего Силезская армия устремилась на соединение с войсками Карла–Юхана, а на ее место в Богемию была направлена Польская армия Беннигсена[510].

Точно неизвестно, кто был автором идеи. Александр I? Жомини? Толь? Блюхер? Возможно, это был плод коллективной мысли, рожденный под влиянием обстановки. Однако ясно, что мысль и рука Петербурга в этом плане явно присутствовали. По принятому союзниками решению Богемская армия должна была от Коммотау решительно двинуться двумя дорогами на Цвикау и Хемниц, а затем на Лейпциг в обход Дрездена. Там же для противодействия и сковывания войск противника первоначально оставлялась Польская армия, усиленная австрийскими частями. Польская армия рассматривалась как резерв и должна была в дальнейшем подтянуться к Богемской армии. В целом с южного направления должно было участвовать до 200 тыс. войск. Силезская армия, уже занявшая Баутцен, произведя демонстрацию на Дрезден с целью отвлечь Наполеона, должна была затем под прикрытием Эльбы, двигаясь по ее правому берегу, направиться на соединение с Северной армией. После соединения в районе Виттенберга – Рослау обе армии, осуществив переправу через Эльбу, должны были двинуться вниз по р. Мульда и с севера прибыть в район Лейпцига. Эти две армии имели в своих рядах до 140 тыс. войск. Две группировки союзников, осуществив фланговые движения, должны были соединиться у Лейпцига, в тылу у Наполеона. «Положено было, – как вспоминал в своих воспоминаниях генерал К. Ф. Толь, – чтобы после ожидаемых успехов Лейпцигское поле служило бы общим сборным местом союзных армий для нанесения окончательного удара Наполеону»[511].

Расположение армии французского императора перед наступлением союзников было следующим. На юге для противодействия Богемской армии выделялась группа корпусов под командованием маршала Мюрата (40 – 50 тыс. человек). Фактически эта группировка выполняла роль заграждения, которая могла лишь замедлить наступление союзников. Под Дрезденом оставались войска маршала Гувион Сен–Сира (30 тыс. человек). Наполеон не желал оставлять этот стратегический пункт, хотя понимал, что эти войска могут быть блокированы. Группа корпусов маршала Макдональда находилась также непосредственно у Дрездена, на правой стороне Эльбы, и защищала это направление у Мейссона и Вайссига. Группа корпусов маршала Нея (30 – 40 тыс. человек) располагалась против Северной армии на левом берегу Эльбы, чтобы противодействовать переправиться ей через реку. Остальные войска составляли резерв Наполеона, готовые двинуться в любом направлении.

Самый сложный и ответственный (опасный) элемент плана союзников выпадал на долю армии Блюхера, оперировавшей вблизи центральной группировки войск Наполеона, близ Дрездена. Именно Силезская армия первой начала исполнять принятое решение. 15 (27) сентября основные силы Блюхера начали покидать Баутцен и двинулись по правому берегу р. Эльба на север для соединения с армией наследного принца Швеции. Для заслона от противника около Дрездена был оставлен лишь корпус генерала князя А. Г. Щербатова и австрийский отряд генерала графа Ф. Бубны (всего чуть более 10 тыс. человек). Уже 20 сентября (2 октября) основные силы Блюхера переправились через р. Эльбу, а на следующий день Силезская армия у Вартенбурга атаковала корпус генерала А. Г. Бертрана (около 13 тыс. человек). Соотношение сил было явно в пользу союзников, небольшой французский корпус был обойден с фланга, понес крупные потери, а затем отступил к Дюбену. При этом в плен сдались два конных полка (вюртембергский и вестфальский). Одновременно и Северная армия переправилась у Рослау и Акена через Эльбу, а противостоящие ей корпуса Нея, в силу многочисленности противника, вынуждены были отступить к Деличу.

Вслед за этим и Богемская армия стала медленно сосредотачиваться в районе Комматау – Дукса и 18 (30) сентября начала переход через Рудные горы в Саксонию. Ее место у Дрездена (против частей маршала Гувиона Сен–Сира) заняли части Польской армии и австрийского корпуса генерала графа И. Колоредо. Но продвижение союзников на юге производилось неторопливо и с крайней осторожностью, что было характерно для австрийских штабов и лично для Шварценберга. Как позднее заметил, упоминая про это наступление, русский штабной офицер А. А. Щербинин, «медлительность в действии всегда была отличительным признаком австрийских генералов»[512]. Другой участник событий, А. И. Михайловский–Данилевский, оставил свои воспоминания в несколько иной тональности, правда, косвенно подтверждая этот тезис: «Поход наш был медленный, и мы шли с осторожностью, потому что мы готовились дать такое сражение, от которого должна была зависеть участь Европы»[513]. Только 23 сентября (5 октября) передовые части Шварценберга заняли Цвикау и Хемниц, но лишь часть Богемской армии из–за нерешительности своего главнокомандующего медленно продвигалась вперед на фронте наступления в 60 верст и находилась в растянутом положении. Это вызывало неудовольствие русских генералов и опасение, что противник может воспользоваться рассредоточением войск. В частности, больной Барклай де Толли 22 и 23 сентября (4 и 5 октября) направил Александру I два письма, в которых считал, что движение «с половиною частию армии ни на что не похоже, тогда как нам надо приготовиться к главнейшей операции, которая одна только победить сможет неприятеля», он опасался контрудара со стороны Наполеона, в то время как «мы слишком раздробили силы». Поэтому он предлагал подтянуть резервы к передовым частям[514]. Неторопливые и медленные передвижения Богемской армии облегчали выполнение поставленной задачи корпусам Мюрата, силы которого по численности раза в три уступали Шварценбергу. Тот явно опасался неожиданных ударов главной группировки Наполеона и активизировал свои действия, только узнав, что французский полководец направился с главными силами на север против Блюхера. Но даже 28 сентября (10 октября) австрийский корпус генерала князя М. Лихтенштейна пропустил к Лейпцигу у г. Наумбурга шедший из Вюрцбурга французский корпус маршала Ш. П. Ожеро, что лишь усилило группировку Мюрата в этом районе. Дорога, ведущая из Лейпцига во Францию (отход на запад), также все еще осталась под контролем французов.

Положение войск в январе 1814 г.

Наполеон, находясь с гвардией и двумя корпусами (примерно 80 тыс. человек) в районе Дрездена и получая сведения об активности союзников на своих флангах, испытывал определенные колебания. Он не торопился и выжидал, поскольку нужно было принять верное решение, а затем осуществить его – нанести противнику выверенный удар. Французский император понимал, что у него появился, может быть, минимальный, но шанс разгромить поодиночке армии союзников, до этого избегавших главного сражения с ним. Он рассчитывал на медлительность в действиях Шварценберга, и в этом не ошибся. Пока две группировки союзников находились в разных концах и не могли прийти на помощь друг другу, Наполеон имел возможность сначала обрушиться на одну из армий своих противников.

А. И. Никитин. Художник Дж. Доу. 1820–е гг.

25 сентября (7 октября) французский полководец наконец–то решился атаковать Блюхера. Он покинул Дрезден и с гвардией и с корпусом Макдональда на следующий день прибыл в Вурцен. Он надеялся на встречном курсе разгромить Силезскую армию у Дюбена, затем выйти к Эльбе, захватить переправы у Виттенберга и Рослау, что открывало ему прямой путь на Берлин. 27 сентября (9 октября) мобильный кулак Наполеона из пяти корпусов и гвардии (до 130 тыс. человек) обрушился на Дюбен. Но очень скоро выяснилось, что этот удар наносился по пустому месту. Оказывается, Блюхер, организовав переправы через р. Мульду, в последний момент из–под носа Наполеона увел свою армию в западном направлении и 29 сентября (11 октября) таким окружным путем прибыл в Галле, достигнув р. Заала. Причем Силезская армия, значительно удлинив свой маневр (по сути, обходной), теперь могла наступать на Лейпциг с северо–запада (для соединения с Богемской армией), угрожая полностью перерезать прямой путь отступления в империю. Французы под Дюбеном даже чуть не захватили врасплох Главную квартиру Силезской армии, оставшуюся без прикрытия, правда, им досталась в добычу лишь часть обозов, а затем они вышли к Эльбе. Прямая дорога на Берлин была свободна (от Виттемберга до Берлина – 90 верст), хотя Наполеон не знал, что союзники фактически отдали ему свою операционную линию – оставшиеся части прикрытия (прусский корпус генерала Ф. Б. Э. Тауэнцина) вряд–ли создали бы серьезную помеху в случае движения его армии в этом направлении.

Но главное заключалось в другом. Блюхер ушел, не оставив следов. Наполеон не знал, куда он направился, так же, как не имел никаких сведений о Северной армии. Из–за недостатка кавалерии он не получал достоверных данных и не имел возможности сделать правильные предположения. Противоречивые сообщения из войск долго не могли прояснить ситуацию – где находился противник? Его блестящий маневр на внутренних линиях провалился. Под Дюбеном он потерял два драгоценных дня в раздумьях и ожидании нужной информации. Надо сказать, французский император весьма смутно представлял ситуацию и не понимал намерения противника. Все же больше Наполеон склонялся двинуться на Берлин, поскольку предполагал, что Северная и Силезская армии скорее всего бросятся прикрывать это направление и ради спасения прусской столицы дадут сражение. Так бы ранее поступили все военачальники феодальной Европы. Его части уже перешли Эльбу, он отдал приказания подготовить мосты на р. Мульде в случае отхода Мюрата от Лейпцига в сторону Дюбена, распорядился о подготовке новой операционной линии (через Магдебург на Гамбург). Но все это имело бы смысл, если Силезская и Северная армии перешли бы на правый берег Эльбы для защиты Берлина.

О том, что союзники в тот момент решали, как поступить в данной ситуации, свидетельствует фрагментарная запись в дневнике от 1 (13) октября русского полковника А. А. Лехнера, находившегося в Главной квартире Северной армии: «В большой нерешительности по поводу дальнейших действий. Берлину угрожает опасность быть взятым французами, а у нас нет надежды упредить неприятеля»[515]. В сложившейся обстановке необходимо отдать должное Блюхеру, которого многие авторы и по сей день характеризуют как хорошего рубаку, но лишенного стратегического дарования. Его армия совершила самый сложный и опасный маневр, поставив в тупик самого Наполеона. Прусский военачальник пошел на огромный риск, оставив все свои коммуникации открытыми и доступными противнику. Мало того, он проявил большую твердость в исполнении своего замысла, смог убедить в своей правоте соседа, главнокомандующего Северной армией Карла–Юхана, который как раз мыслил в устаревших рамках стратегии и уже велел отвести войска за Эльбу и идти на защиту Берлина. Шведский наследный принц мог сделать то, чего так жаждал Наполеон. Вот как позднее в частном письме описывал борьбу мнений двух главнокомандующих в этот драматический момент начальник штаба Силезской армии генерал А. В. Гнейзенау: «Затем началась наша борьба с наследным принцем шведским. Он не хотел идти на неприятеля. Последний предпринял обманное движение на Берлин, и кронпринц позволил ввести себя в заблуждение. Он хотел отступить обратно за Эльбу и послал нам приказ соединиться с ним и также отойти за Эльбу. Он официально заявил, что будто бы император Александр поставил нас под его команду. Это была ложь. Мы не поверили и не послушались. Более того, мы еще ближе продвинулись от Галле к Лейпцигу. Наконец, он решился последовать за нами и тем самым избег позора, который неминуемо бы пал на его голову, если бы он оставался верен своим намерениям»[516]. Хотя Блюхер и ошибался в частностях, его решение в этой ситуации было абсолютно правильным. Он думал не только о себе, а действовал в рамках главной стратегической идеи (разгром армии Наполеона) и этому подчинил все действия Силезской армии. Союзники уже все равно не успевали бы защитить Берлин, их силы оказались бы разъединенными и могли стать легкой добычей для французов. Главное же – Наполеон вынужден был играть уже не в свою игру, раз ему пришлось догонять союзников и пытаться перевернуть ситуацию в свою пользу.

Налет казаков на Наполеона после сражения при Бриенне. Литография XIX в.

Что было бы, если все же французский полководец решился идти на Берлин? Это вопрос представляет только чисто академический интерес. Если бы он двинул на Берлин войска, имеющиеся в его прямом распоряжении на тот момент, вероятно, без особых трудностей захватил город, временно поставил под контроль пространство между Эльбой и Одером, ему даже бы удалось, возможно, деблокировать французские гарнизоны крепостей на севере Пруссии и Польши, включая Данциг. Но у союзников еще оставались бы не нарушенными коммуникации через Силезию и Австрию. А вот цену за движение на Берлин он заплатил бы очень дорогую. Наполеон в этом случае оставлял бы союзникам не только Саксонию, но и всю Германию, кроме севера – и то это был бы вопрос времени. Ясно, что союзники или расправились бы с корпусами Мюрата, или оттеснили бы их за Эльбу. Имея операционную линию через Гамбург, значительно удлинявшую его коммуникации, французы рисковали бы в любой момент потерять связь с империей. А союзники как раз вышли бы к границам Франции, и как бы развивались последующие события, конечно, трудно предсказать. Но, зная сегодня случившееся, можно уверенно сказать, что империя без своего императора, вероятно, не оказала бы серьезного сопротивления силам коалиции. Слишком много в этой конструкции было завязано на самой личности французского императора, большинство государственных механизмов могло слаженно крутиться, лишь получая импульсы от ее создателя. Без его присутствия на французской земле вся государственная машина начала бы работать вхолостую, стала давать сбои и рухнула бы. Думаю, что Наполеон это отлично сознавал и меньше всего хотел допустить.

Французский император тогда находился в Дюбене, это чуть больше 30 верст от Лейпцига или Виттенберга. В принципе он в любой момент мог быстро развернуть и направить свою группировку или на Берлин, или на Лейпциг. 30 сентября (12 октября), получив сведения от Мюрата о том, что Богемская армия начала сосредоточение у Лейпцига, Наполеон все же принял решение все главные силы перебросить на помощь Мюрату. Но он еще не имел представление о том, где находились и что намеревались делать Силезская и Северная армии. Поэтому лишь на следующий день три корпуса и кавалерия, задействованные на Эльбе, были отозваны под Лейпциг. Демонстрация (угроза) Берлину создавала надежду, что хотя бы две армии союзников устремятся к этому пункту, а значит, под Лейпцигом будут отсутствовать. Сам же французский полководец прибыл к Лейпцигу со своей гвардией в полдень 2 (14) октября и смог достаточно быстро сосредоточить у города до 200 тыс. своих войск – фактически все, что он был в состоянии собрать, за исключением 30 тыс. солдат маршала Гувион Сен–Сира, блокированных в Дрездене.

Ко 2 (14) октября из союзных армий к Лейпцигу подошли лишь передовые части Богемской армии. К 3 (15) октября Шварценберг сумел перед городом сосредоточить основные силы своей армии. Остальные армии накануне сражения находились на марше: Силезская армия в 10 верстах в Шкейдице, Северная (двигалась очень медленно) – в 30 – 40 верстах возле Галле и Цербига, Польская – в 50 верстах под Вальдгеймом. Всего же численность всех войск коалиции, которые могли собраться у этого города, в потенциале составляла цифру около 320 – 360 тыс. солдат. Этот день оказался богат на события. 2 (14) октября на подступах к Лейпцигу, под Вахау и Либертвольквицем, произошел ожесточенный кавалерийский бой авангардов – 6000 русских и прусских кавалеристов генерала П. П. Палена (затем подкрепленных 2000 австрийцев) против примерно 6000 сабель Мюрата. Эта жаркая кавалерийская схватка, происходившая с переменным успехом, стала прелюдией к самому большому военному столкновению в Европе в ХIХ столетии, в котором участвовало более полумиллиона человек.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.