Битва при Каннах 2 августа 216 года до н. э

Битва при Каннах

2 августа 216 года до н. э

Спустя несколько дней после сражения на Тразименском озере Ганнибал двинулся на юго-восток и через десять дней достиг побережья Адриатики. Остается неясным, с какой целью он предпринял этот маневр. Как говорилось ранее, заявление Полибия, что воины страдали от цинги и голода, не вызывает доверия, поскольку армия Ганнибала показала, что находится в отличном состоянии, в сражении при Тразименском озере. Возможно, причина выхода на побережье Адриатики в том, что оттуда Ганнибалу было проще связаться с Карфагеном. Оттуда он мог морем отправлять известия о своих победах и получать все необходимое из Карфагена, хотя всегда существовала угроза нападения римских кораблей. Одержав победу над римскими армиями и с учетом того, что ближайшие к нему вражеские армии находились на Сицилии, Ганнибал мог спокойно, не встречая сопротивления, пройти по Южной Италии.

Прошло меньше двух лет, как Ганнибал столкнулся с римскими легионами и нанес им одно поражение за другим. В битве при Тицине римляне потеряли более 1000 человек. В сражении при Треббии потери составили 23 тысячи человек, римлян и солдат союзников. И теперь, в битве при Тразименском озере, Ганнибал уничтожил еще 15 тысяч римских воинов и лишил жизни римского главнокомандующего. Вспомогательный римский отряд из 4000 всадников, позже прибывший на Тразименское озеро, попал в засаду. За одну неделю Ганнибал уничтожил и взял в плен более 43 тысяч римских солдат — численность десяти легионов!

Известия о поражениях наполнили Рим страхом и смятением. Город был в опасности, и сенат решил «обратиться к средству, которое уже давно не применялось: назначить диктатора».[409] Рим вручил свою безопасность в руки диктатора Квинта Фабия, который был консулом в 233 и 228 годах до н. э. и опытным командующим, обладавшим острым умом. Марк Минуций Руф, который был консулом в 221 году до н. э., был избран его заместителем, начальником конницы. Рим больше не мог позволить себе безрассудных командующих. Квинт Фабий сформировал два новых легиона взамен уничтоженных в сражении при Тразименском озере, полностью укомплектовал легионы, защищавшие Рим, и приказал армии Сервилия прибыть из Аримина в Рим.

Стратегический анализ ситуации, проведенный Фабием, доказал его компетентность. Фабий понимал, что в конечном итоге Рим, имеющий больше ресурсов, одержит победу над Ганнибалом и время работает на Рим, а не на Ганнибала. Существовала реальная угроза базе ресурсов, которая зависела от способности Рима сохранить преданность колоний и союзников на Италийском полуострове. Несмотря на поражения, ни один римский союзник еще не перешел на сторону Ганнибала. Однако если бы Ганнибал продолжил победную серию, могли бы найтись те, кто перешел на его сторону, и Фабий не собирался предоставлять Ганнибалу очередную возможность одержать победу над римской армией. Фабий преследовал не военную, а политическую цель. Римские войска следовало использовать для того, чтобы союзники сохраняли преданность Риму. Рано или поздно римская армия и флот уничтожат карфагенскую базу в Испании, и римляне смогут атаковать Карфаген.

Операции Фабия были нацелены не на уничтожение армии Ганнибала, а на удерживание в сельской местности. Требовалось усложнить ее обеспечение, заставить постоянно находиться в движении, то есть применить систему sedendo и cunctando (блокирование и сковывание). В случае перехода союзника на сторону Ганнибала у Рима хватало сил, чтобы строго наказать дезертира в назидание другим, что Рим доказал в 211 году, наказав за предательство Капую. Фабий правильно рассчитал, что успех Ганнибала зависит от его способности привлечь на свою сторону союзников Рима, чтобы лишить сенат желания продолжать войну. Преследуя эту цель, Ганнибал освободил солдат союзников, взятых в плен в битвах при Тразименском озере и при Треббии, и отправил их по домам.

Под руководством Фабия была усилена обороноспособность Рима. Жителям неукрепленных поселений, и в особенности тех районов, через которые, как предполагалось, должен был пройти Ганнибал. Фабий велел уходить в безопасные места, сжигая дома и уничтожая урожай, чтобы врагу ничего не досталось.[410] Затем он повел армию из 32 тысяч пеших воинов и 3000 всадников в Апулию. Узнав о прибытии римлян, Ганнибал в тот же день вывел свои войска из лагеря и выстроил для нового сражения, однако Фабий не поддался на эту провокацию. В течение шести месяцев Фабий неотступно следовал со своими легионами за Ганнибалом, не теряя его из вида, но и не спускаясь на равнину, оставаясь постоянно на возвышенных пунктах, господствующих над местностью. Несколько раз Ганнибал безуспешно пытался вызвать диктатора на бой.

Ганнибалу приходилось постоянно заботиться о продовольствии, и Фабий безжалостно уничтожал высланные за провиантом отряды. Ганнибал, не имея налаженной системы обеспечения армии, был вынужден постоянно находиться в движении в поисках продовольствия.[411] Армия Ганнибала, обремененная тысячами пленных, скотом и военной добычей, двигалась медленно, а потому более мобильной римской армии было легко следовать за ней по пятам.

А тем временем Ганнибал продолжал обхаживать италийских союзников Рима. Его излюбленная тактика заключалась в том, чтобы занять маленький город, убить всех римских мужчин призывного возраста, их жен и детей, но не трогать остальных жителей города. Жители союзных городов знали, что римская армия находится поблизости и если они перейдут на сторону Ганнибала, то римляне жестоко отомстят, когда Ганнибал отправится дальше. Таким образом, Рим продолжал выигрывать политическую борьбу за преданность союзников.

В сентябре Ганнибал взял Геруний, убил всех жителей, отказавшихся вступить с ним в союз, и превратил дома в продовольственные склады. Затем устроился на зимние квартиры, укрепив расположенный перед городом лагерь рвом и частоколом. Проведя оборонительные работы, он отправил две трети армии собирать продовольствие, чтобы сделать запас на зиму. Оставшаяся треть армии охраняла лагерь. В это время Фабия отозвали в Рим, и он передал командование Минуцию, наказав не вступать в бой с Ганнибалом.

Между двумя лагерями находился холм, владея которым Ганнибал мог отрезать римлянам путь на равнину, поэтому он отправил под покровом темноты отряд, чтобы занять его. Днем Минуций отправил своих воинов, которые легко захватили высоту. Поскольку оттуда можно было контролировать доступ на равнину, Минуций перенес туда лагерь. Постоянные нападения римлян на фуражиров привели к тому, что Ганнибал был вынужден заниматься поиском провианта, а не воевать.[412] Несколько дней Ганнибал удерживал все свои силы в лагере, опасаясь находящегося поблизости противника, однако затем был вынужден отправить часть людей за фуражом, поскольку должен был сделать запасы на зиму.

Пришла зима. Закончились шесть месяцев диктаторства Фабия, и в декабре 217 года до н. э. власть вновь была возвращена консулам. Командование армиями у Геруния приняли Марк Атилий Регул и Гней Сервилий Гемин, бывший командующий в Аримине. Консулы строго придерживались стратегической линии Фабия. Его стратегия была эффективной, но окончательный успех зависел от того, удастся ли поддерживать у сената и римского народа желание продолжать войну. Трудно поддерживать желание в обществе, привыкшем уничтожать врага с помощью побед в решающих битвах. За свои действия Фабий заработал прозвище Cunctator, то есть Медлительный, и не всегда его произносили с уважением. Но в конечном итоге он завоевал имя Фабий Maximus, то есть Величайший, и его стратегия непрямых действий вошла в военную историю как стратегия Фабия.

В сенате господствующее положение заняла фракция, выступавшая против политики Фабия и требовавшая встречи с Ганнибалом на поле боя. Сенат отказался от диктаторского правления и вернулся к традиционной римской системе, когда армией командовали консулы. Приняли решение сформировать новую армию и одержать победу над Ганнибалом.

Было избрано два новых консула — Луций Эмилий Павел и Гай Теренций Варрон. Консулы значительно увеличили численность армии. Сервилий и Регул получили приказ не вступать в решающее сражение с Ганнибалом. Перестрелка между лагерями в Герунии продолжалась в течение весны. Между тем положение Ганнибала становилось с каждым днем хуже и хуже. Продовольствие заканчивалось. Согласно Ливию, у карфагенян был только десятидневный запас, и пополнить его было негде. Испанцы были настолько рассержены, что грозились перейти на сторону противника.[413] Ганнибал, чтобы накормить армию, решил уйти в Апулию, где раньше созревал урожай.[414] Как только созрели зерновые, Ганнибал собрал армию, оторвался от противника и двинулся на юг, где захватил крепость Канны, которую римляне использовали в качестве продуктового склада.[415] Но даже здесь ему пришлось прибегнуть к помощи фуражиров. Сервилий и Регул последовали за Ганнибалом, однако держались на расстоянии. Армии под командованием Павла и Варрона двигались к Каннам и соединились в Арпах, в трех днях пути от Канн.[416]

Полибий сообщает, что «решено было вести войну восемью легионами, чего раньше никогда не было у римлян; при этом в каждом легионе числилось без союзников до пяти тысяч человек».[417] Итак, было сформировано четыре новых легиона, каждый по 5000 человек, а имевшиеся в наличие четыре легиона под командованием Сервилия и Атилия были доукомплектованы до такой же численности. Пехота союзников равнялась по численности римским легионам. Таким образом, римская армия в Каннах насчитывала приблизительно 80 тысяч человек.[418] Это была самая многочисленная армия из всех, что римляне когда-либо выставляли в поле. А всадников, по словам Полибия, было «немного больше шести тысяч».

У Ганнибала, говорят, было 10 тысяч всадников, из них нумидийцев от 3000 до 4000 человек, а остальные испанцы и галлы, и 40 тысяч пеших воинов. Пехота состояла из 19–20 тысяч галлов, 3000–4000 испанских тяжелых пехотинцев, 8000–9000 африканцев и 8000 легких пехотинцев. В общей сложности армия Ганнибала насчитывала 50 тысяч человек.[419]

Римская армия прошла по долине Фоджия, оставляя море слева, подошла к реке Ауфид, повернула на юг, оставив реку слева, и разбила лагерь на западном берегу в двух милях от моря. Равнина была плоской и безлесной: идеальная местность для конницы Ганнибала. Варрон, к его чести, сразу признал тактическое преимущество местности для конницы Ганнибала на этой равнине и решил не вступать с бой с карфагенянами. Армия Ганнибала разбила лагерь к югу от Канн. Павел, пока Ганнибал не начал движение, расположил треть армии на другом берегу Ауфида. Сделано это было для того, чтобы прикрывать своих воинов, выходящих из лагеря за продовольствием, и угрожать карфагенским фуражирам.[420] Ганнибал, увидев, что основная часть римской армии осталась на западном берегу, разбил второй лагерь напротив лагеря римлян. Ганнибал планировал вести бой на западном берегу Ауфида, на открытой равнине, где у его конницы будет огромное преимущество перед римлянами.

Утром 30 июля, лишь только показалось солнце, Варрон приказал основной части армии, располагавшейся на западном берегу, перейти реку и соединиться с подразделениями из меньшего лагеря, расположенного на восточном берегу.[421] Передислокация римлян лишила Ганнибала возможности вести бой на западном берегу. На южном конце равнины Фоджия отходит на восток от Апеннин цепь невысоких холмов. Река Ауфид течет к северу от этих холмов. Канны размешались на замыкающем эту цепь холме на северном конце гряды и были обращены к реке, а меньший римский лагерь располагался на соседнем холме.[422] Варрон выстроил армию в боевом порядке лицом к югу, причем правый фланг упирался в реку, а левый — в холм, на котором располагались Канны. С флангами, защищенными рекой и холмами, это построение не давало карфагенской коннице возможности обойти римлян. По настоянию Павла 10 тысяч римлян осталось охранять лагерь, с приказом атаковать во время сражения лагерь карфагенян. Ганнибал тоже был вынужден оставить многочисленный отряд для охраны лагеря на тот случай, если римляне решат напасть, чтобы захватить багаж и продовольствие. На этот раз римские командующие выбрали поле боя, и Ганнибал переправил армию через реку и выстроил ее примерно в миле к югу от позиции римлян, лицом на север с левым флангом, упирающимся в берег Ауфида.

Карта 7. Битва при Каннах, 216 год до н. э., 1-я фаза

Варрон следующим образом построил армию. В центре находилась тяжелая пехота под командованием Сервилия Гемина. На правом фланге расположилась римская конница под командованием Павла, а на левом — конница союзников под командованием Варрона (см. карту 7). Согласно Полибию, Варрон приказал, чтобы «манипулы поставлены были теснее, чем прежде, и всему строю дана большая глубина, чем ширина».[423] При таком построении воинам было бы труднее сбежать с поля боя во время атаки противника. Половину легионеров недавно призвали в армию, и они практически не были готовы участвовать в боевых действиях. У воинов, тесно прижатых друг к другу, создавалось ощущение единения, и пропадал страх. Кроме того, тесно сомкнутый строй лишал противника возможности разгромить пехоту при фронтальном наступлении. Весь фронт пятидесятитысячной римской пехоты составлял немногим больше мили.[424] Впереди в некотором отдалении были поставлены двадцать тысяч легких пехотинцев и застрельщиков.

У римлян было значительное численное превосходство в коннице, и не случайно консулы взяли на себя командование конницами на флангах. Варрон использовал реку и холмы для защиты своих флангов, а это означало, что коннице Ганнибала не удастся обойти римскую конницу с флангов. Ганнибал будет вынужден вести фронтальное наступление, чтобы заставить римскую конницу отступить с поля боя. В этом случае римская конница должна была отвлечь конницу противника и удерживать ее достаточно долго ради массированной атаки римской пехоты, направленной на уничтожение центра Ганнибала.[425] Варрон планировал использовать традиционную римскую тактику — атакующая пехота прорывается через центр вражеской линии.

Ганнибал построил свою армию напротив римлян. На правом фланге перед римской конницей из 2400 всадников он разместил испанскую и галльскую тяжелые конницы, численностью 6000–7000 всадников. Напротив конницы союзников из 3600 всадников на левом фланге Ганнибал поставил 3000–4000 нумидийских всадников. В центре Ганнибал разместил самые слабые войска — галлов и испанскую легкую пехоту, примерно 24 тысячи человек, включая застрельщиков. Согласно Полибию, «построив свою армию в одну прямую линию, Ганнибал выдвинулся вперед со стоявшими в центре испанцами и галлами; к ним присоединил остальных таким образом, что получилась кривая линия наподобие полумесяца, к концам постепенно утончавшаяся. Этим он желал достигнуть того, чтобы африканцы прикрывали собой сражавшихся, а испанцы и галлы первыми вступили в битву». Гасдрубал командовал испанской и галльской конницей, а Магарбал, возможно величайший начальник конницы в этой войне, командовал нумидийцами.[426] Сам Ганнибал вместе с братом Магоном командовал центром.

При звуках трубы сражение, как обычно, началось со стычек легковооруженных пеших воинов, застрельщиков и копьеносцев, которые отступили через ряды своих армий, когда у них закончились метательные снаряды. Балеарские пращники Ганнибала обрушили дождь из камней на римские отряды. Ливий сообщает, что «консул Павел еще в самом начале был тяжело ранен камнем из пращи, но продолжал сражаться — сперва на лошади, а после, когда не стало сил держать поводья, пешим».[427]

Передняя линия римлян перешла в наступление. Но прежде чем римляне подошли к карфагенянам, Ганнибал бросил в бой конницу. Испанские и галльские всадники под командованием Гасдрубала вступили в бой с римской конницей на правом фланге римлян. И Ливий, и Полибий рассказывают, что противники сражались ожесточенно, и многие всадники спешившись, так что какое-то время их борьба напоминала пехотный бой. Согласно Ливию, это произошло из-за нехватки места, и пехота мешала коннице маневрировать. Ливий сообщает, что «борьба, чем дольше длилась, тем была ожесточеннее, и разбитая римская конница повернулась и бросилась бежать».[428] Во время этой ожесточенной схватки многие всадники были убиты и отступили в реку. Бежавших карфагеняне рубили и избивали беспощадно. Римская пехота подошла к карфагенской линии примерно в то время, когда римская конница обратилась в бегство.[429]

Нумидийцы с правого фланга, нападавшие на союзническую конницу левого фланга, не причиняли противнику большого урона и сами не терпели серьезного урона благодаря привычному для них способу сражения; однако, непрерывно нападая на римлян со всех сторон, они лишали их возможности действовать. Их роль заключалась не в том, чтобы разгромить вражескую конницу, а в том, чтобы защитить фланг пехоты. Конница Варрона действовала точно таким же образом, оставаясь на месте и прикрывая фланг римской пехоты.

В центре римская пехота вошла в соприкосновение с карфагенской линией. Под давлением легионеров испанцы и галлы начали отступать. Ливий рассказывает, что «некоторое время ряды испанцев и галлов выдерживали бой и храбро сражались с римлянами; но затем, подавляемые тяжелой массой легионов, они подались и начали отступать назад, разорвав линию полумесяца. Римские манипулы стремительно преследовали врага, без труда разорвали неприятельскую линию, потому что строй галлов имел незначительную глубину, между тем как римляне сдвинулись с флангов к центру, где шла битва».[430] Легионеры так далеко оттеснили центр карфагенской линии, что прошли мимо африканцев, размешенных на обоих флангах.

Легионы все глубже врубались в карфагенский центр. Вся карфагенская линия подалась назад, изогнутый строй исчез, а затем под давлением римских манипул стал прогибаться, образуя V-форму. Чем глубже проникали римляне, тем сильнее их сжимали с двух сторон карфагеняне. Через какое-то время почти вся римская пехота была зажата внутри V-образного карфагенского строя. Манипулы все теснее прижимались друг к другу до тех пор, пока не лишились возможности маневрировать, и могли двигаться только в одном направлении — вперед. В этих условиях римские офицеры уже не могли командовать своими воинами. То, что вначале было армией, управляемой и дисциплинированной, превратилось в толпу, неуправляемую и обезумевшую от ужаса.

Гасдрубал, обратив римскую конницу в бегство, набросился сзади на конницу союзников на левом фланге римлян (см. карту 8). Италийские всадники не выдержали удара, сломали строй и рассыпались. Гасдрубал послал нумидийцев преследовать союзническую конницу, чтобы она уже не могла вернуться на поле боя. Римская пехота теперь была полностью зажата в образованной отступающей пехотой Ганнибала V-образной воронке и не могла двигаться даже вперед. В этот решающий момент африканские копейщики обратились вовнутрь, развернулись из колонны в фалангу и двинулись на фланги римлян. Римляне сбились в кучу, словно стадо коров. По словам Полибия, «не имея более возможности вести сражение по всей линии, римляне в одиночку и отдельными манипулами дрались с неприятелем, теснившим их с боков».[431] Римская армия перестала быть соединением манипул и пехотных линий и превратилась в неорганизованную толпу.

Карта 8. Битва при Каннах, 216 год до н. э., 2-я фаза

«Гасдрубал, как рассказывают, придумал соответствующую обстоятельствам меру, а именно; принимая во внимание многочисленность нумидийцев и зная, насколько они опасны и страшны для противника, разом обратившегося в бегство, он предоставил бегущих их судьбе в лице нумидийцев, а сам устремился на место сражения пехоты, чтобы помочь африканцам. Подойдя к римским легионам с тыла и одновременно в нескольких пунктах направив на них свою конницу, Гасдрубал привел римлян в смятение».[432] Лишенная способности маневрировать, отрезанная с тыла, римская армия была уничтожена там, где стояла.

Однако не следует думать, что это далось карфагенянам так легко. Воины Ганнибала наносили удар за ударом, час за часом по римлянам, которые оказывали ожесточенное сопротивление на протяжении длительного времени. В конце концов легионы дрогнули и бросились бежать. Согласно Ливию, к началу битвы римская армия насчитывала 80 тысяч человек, и «всего убито было сорок пять тысяч пятьсот пеших воинов и две тысячи семьсот всадников, из них половина римские граждане и половина союзники».[433] В других местах в сочинении Ливия появляется, что в плен было взято примерно 19 тысяч человек, причем некоторые успели добраться до римского лагеря, но сдались после того, как были окружены.[434] Карфагеняне потеряли 5700 человек: 4000 галлов, сражавшихся в центре линии, 1500 африканских и испанских пеших воинов и приблизительно 200 всадников.

Не следует думать, что потери Ганнибала были незначительными. Он понес серьезные потери, составившие 11,5 процента от его армии. Эти данные свидетельствуют о том, что борьба была крайне ожесточенной даже после того, как римляне попали в окружение.[435] Много римских сенаторов, сыновей из известных семей и правительственных чиновников приняли участие в битве при Каннах. Один из консулов, Эмилий Павел, был убит. Такая же судьба постигла двадцать девять из сорока восьми трибунов, старших офицеров. Погибли восемь сенаторов и много всадников. Согласно Ливию, спустя несколько недель «Магон, посланный в Карфаген с вестью о победе, рассыпает на пороге сената золотые кольца, снятые с убитых римлян; колец этих, говорят, набралось больше полной хлебной меры».

В общей сложности погибло приблизительно 54 тысячи человек; тела убитых лежали на территории приблизительно равной по площади Центральному парку. Мало людей, до и после, были свидетелями подобной картины.[436] Ливий описал поле боя после окончания сражения.

«На следующий день, чуть рассвело, карфагеняне вышли на поле боя собрать добычу; даже врагу жутко было смотреть на груды трупов; по всему полю лежали римляне — тысячи пехотинцев и конников, — как кого с кем соединил случай, или бой, или бегство. Из груды тел порой поднимались окровавленные солдаты, очнувшиеся от боли, в ранах, стянутых утренним холодом, — таких карфагеняне приканчивали. У некоторых, еще живых, были подрублены бедра или поджилки, — обнажив шею, они просили выпустить из них остаток крови; некоторые лежали, засунув голову в разрытую землю: они, видимо, сами делали ямы и, засыпав лицо вырытой при этом землей, задыхались. Взгляды всех привлек один нумидиец, вытащенный еще живым из-под мертвого римлянина: нос и уши у него были истерзаны, руки не могли владеть оружием, обезумев от ярости, он рвал зубами тело врага — так и скончался».[437]

Ганнибал одержал блестящую победу над римлянами. В трех сражениях при Треббии, Тразименском озере и Каннах Рим понес невероятные людские потери. Порядка 100 тысяч человек, или 20 процентов мужчин призывного возраста, были убиты, взяты в плен или ранены.[438] Армия Ганнибала была способна продолжать наступление. Полибий рассказывает, что, когда Ганнибал и Магарбал обозревали пропитанную кровью долину, Магарбал предложил, не теряя времени, двинуться на Рим. «На пятый день, — уверял Магарбал, — ты будешь победителем пировать на Капитолии. Следуй за мной: я пойду с всадниками впереди, чтобы прийти раньше, чем они узнают, что я собираюсь идти». Ганнибал, вероятно потрясенный видом устроенного им побоища, отказался. Расстроенный его отказом, Магарбал воскликнул: «Не все, конечно, дают боги одному человеку! Ты умеешь побеждать, Ганнибал; пользоваться победой ты не умеешь».[439] Хотя война продолжалась еще пятнадцать лет, Ганнибал так и не напал на Рим.

Одним из самых озадачивающих моментов кампании Ганнибала является его отказ нанести удар по политическому истеблишменту после поражения римлян в битве при Каннах. В четвертой главе такое повеление объяснялось отсутствием осадных машин. Едва ли это является причиной отказа. Осадные машины были крайне просты в изготовлении, а с учетом того, что зона боевых действий находилась в лесистых районах Лацио и Этрурии, Ганнибалу не составляло труда собрать осадную машину, тем более что карфагенские инженеры в то время считались одними из лучших. Кроме того, у Ганнибала, как уже отмечалось, была осадная машина. Почему же тогда Ганнибал не пошел на Рим?

Во-первых, даже если бы конница Магарбала добралась до Рима за пять дней, что маловероятно, основная армия Ганнибала находилась в 250 милях, или по крайней мере в трех неделях пути от Рима. Воины устали, им требовался отдых. Прежде чем выступить в поход, следовало пополнить запасы продовольствия и залечить раны. Кроме того, жители городов и деревень, через которые проходил путь, были враждебно настроены к карфагенянам, а значит, чем ближе к Риму, тем труднее было бы добывать продовольствие. Во-вторых, стоит Ганнибалу подойти к стенам города, как он тут же столкнется с римскими легионами, которые защищают Рим внутри и снаружи. В начале года были сформированы два городских легиона, и Марк Клавдий Марцелл прислал из Остии в Рим для охраны города 1500 воинов, набранных во флот. Кроме того, на защиту города встанут все здоровые мужчины — римляне и рабы, некоторые из которых уже были вооружены. В этом случае не могло идти речи о внезапном нападении.

Единственная возможность — осада, но Ганнибал не осмелился бы осаждать Рим. Осада привязала бы его к одному месту. Тогда всех солдат, включая союзников, перебросили бы к Риму, чтобы атаковать армию Ганнибала. Он был бы вынужден вступить в бой с превосходящими силами противника и в конечном итоге потерпел поражение. Помимо этого, во время осады перед ним обязательно особенно остро встал продовольственный вопрос. Хотя область была плодородной, но во время длительной осады, возможно многомесячной, армия бы опустошила окружающую местность, а Ганнибал не мог надеяться на то, что удастся наладить поставку продовольствия морским путем. Превосходящие силы римского флота наверняка перекроют все пути. Не имея продовольственной базы, армия Ганнибала будет голодать, или придется отказаться от осады. Если после битвы при Тразименском озере была возможность идти на Рим, то после битвы при Каннах положение явно изменилось, и такой возможности уже не было.

Адриан Голдсуорси высказывает предположение, что наиболее вероятная причина того, что Ганнибал отказывался нападать на Рим, — это его уверенность в том, что это совершенно не нужно. Любое другое государство после поражения такого масштаба, как в битве при Каннах, стремилось бы заключить мир. Как уже говорилось, Ганнибал, как греки, считал, что война не преследует цель уничтожения врага. Скорее, одержанные в сражениях победы должны показать противнику, что не в его интересах продолжать борьбу. Как только обе стороны признавали это, большинство войн заканчивалось за столом переговоров.[440] Скорее всего, именно по этой причине Ганнибал не собирался угрожать Риму. Он ожидал, что римляне поступят так, как поступали полководцы в эллинистический период. Эта ошибка в оценке в результате дорого обошлась Ганнибалу и Карфагену.

Скорее всего, Магарбал был прав, когда уговаривал Ганнибала идти на Рим. Известие о поражении в Каннах потрясло Рим. Несмотря на наличие значительных людских ресурсов, Риму потребовалось бы много времени, чтобы собрать, оснастить и обучить новые армии. Если бы Ганнибал сразу после сражения при Каннах двинулся на Рим, сенат, возможно, отказался бы от продолжения войны.[441] Ганнибал опять решил не рисковать, и в результате эта «задержка на один день спасла город и империю».[442]

Для Рима наступили черные дни, но впереди были еще чернее. Ганнибал продолжал наносить поражения римлянам, несмотря на то что они вернулись к стратегии Фабия. В 212 году до н. э. римляне потеряли 16 тысяч человек в битве при Гердонии (современный город Ордона). Спустя два года при Гердонии был убит римский командующий, одиннадцать из двенадцати военных трибунов и 13 тысяч воинов. В том же 210 году до н. э. Ганнибал одержал победу в сражении при Нумистроне и в 209 году до н. э. одержал победу над Марцеллом в Канузии. В 208 году до н. э. Ганнибал заманил в засаду римский разведывательный отряд и убил двух консулов. Римские историки склонны уменьшать число италийских союзников, перешедших на сторону Ганнибала. В 216 году Капуя перешла на сторону Ганнибала. В том же году римский консул и его армия попали в засаду в Цизальпинской Галлии и были уничтожены. Продолжалось восстание галлов. В 212 году до н. э. более 40 процентов италийских союзников, включая кампанцев, перестали поставлять войска Риму. В том же году Ганнибал завладел Тарентом. Доказательством успешной стратегии Ганнибала служит тот факт, что в 209 году до н. э. двенадцать из тринадцати латинских колоний отказались поставлять отряды на том основании, что римские командующие плохо обращаются со своими солдатами.[443] В 211 году до н. э. римская армия в Испании попала в засаду и была уничтожена, а ее командующие убиты. В 210 году до н. э. Рим был на грани поражения в войне.