Глава XLVI

Глава XLVI

Кавказская война. Как она велась. Гибель полковника Родионова. Стоянка в Грузии. Казачьи песни о жизни на Кавказе.

Орлов Кавказа внемля крику,

Донской казак сторожевой,

Безмолвно преклонясь на пику,

Он думал о стране родной…

С 1801-го года, с того времени, как Грузия добровольно присоединилась к Российской Империи, началась тяжелая, полная тоски по родной стороне служба донских казаков на Кавказе.

Закавказье — Русское; в северном Кавказе утвердились Линейные (Кубанские и Терские) казаки; между ними высокий, вечными снегами покрытый Кавказский хребет. Там, на плоскогорьях, в горных кручах и тесных долинах, живут по саклям в аулах «не мирные народы» — черкесы, чеченцы, ингуши, татары, дагестанцы, имеретины, гурийцы… сколько их! И не знаешь, кто из них враг, и кто друг… Курьеры, почта, проезжие, транспорты с оружием, амуницией и продовольствием — все нужно везти с охраной, в сопровождении пехоты с пушкой, с донскими или линейными казаками, как называлось тогда — с оказией. Нигде — ни на случайном ночлеге, в горах, ни в казачьей станице, ни в солдатском городке — крепостце — нет покоя. Тут мирные горцы, друзья — приятели — «кунаки», а тут же рядом в горах караулит лютый враг, стережет зазевавшегося проезжего, или казака — часового, нацеливает в него свою длинную, серебром и золотом украшенную винтовку — «флинту».

— Не спи, казак, во тьме ночной

Чеченец ходит за рекой.

Из просторных донских степей, с широким обзором, откуда далеко все видно, где утаиться можно только в балке — в крутые, лесистые горы; через лес не продерешься, так зарос он кустарником, переплелся плющом и лианами, так изрыт он пропастями; на скалистые, льдом и снегом покрытые высоты — нелегко было Донцам на такой службе. Везде караулит смерть. Войны… войны настоящей, с большими сражениями, с походами — как будто бы и нет, а чуть не каждый день схватки и стычки, нападения и наскоки.

Дорогу вести — надо лес прорубать широкими просеками — иначе везде окажется засада. Сегодня чеченцы или черкесы нападут на казачью станицу, угонят скот, уведут «аманатов» — заложников, захватят женщин; завтра мчатся с отместкой казаки, идет, сверкая штыками, пехота, тянут пушки. Аул сжигают, берут пленных, грабят скот и имущество. Повсюду поставлены дозорные вышки, как то было в старину на рубежах Московского государства. Везде приготовлены обмотанные соломой вехи. Тяжелая сторожевая служба.

С 1825-го года, почти на сорок лет, до 1864-го года, шла подлинная война с горцами — священный «газават», поднятый возмущенными мусульманами, их священниками и их мужественным вождем имамом Шамилем.

В июле 1828 года, в разгар войны с турками в Закавказье, у станицы Горячеводской закубанские татары сожгли станицу Неудобную, забрали пленных и добычу. Наказать их был послан донской полковник Михаил Степанович Родионов. Шедшие с ним пехота и орудие отстали. Горцы воспользовались этим, бросились в шашки на пехотное прикрытие, порубили солдат и отбили одну пушку. Родионов с горстью Донцов поскакал выручать пушку. Он отогнал и спас этим Горячеводскую станицу, но сам в бою был насмерть изрублен. Донцы отбили его умирающим, и сложили о нем такую песню:

— На заре то было, на зорюшке,

На заре то было на утренней,

На восходе было солнца красного,

На рассвете то денечка прекрасного.

Не сизые ли орлы в поле солеталися,

Мурзы горские в поле съезжалися;

Как слезали мурзы с добрых коней,

Выходили мурзы на высок курган.

Расстилали они черны бурочки,

Поснимали они куньи шапочки.

Как садились мурзы во единый круг,

Да и думали они думушку единую:

«Если б взять то нам, взять село новое, нерушимое;

Да во том-то селе убьем мы полковничка»…

Как поранили они полковничка,

Как полковничка Михайлу Степановича;

Как приказывал он, Михайла Степанович:

— Ой, вы други мои, други станичники!

Когда Бог лучит вас быть на тихом Дону,

Вы скажите там моему сыну родному,

Да что б он служил царю верой-правдою.

Через множество опасностей возили казаки почту через весь Кавказ. Ходили полками и сотнями по горным кручам. Тяжко тосковали они в долгую, часто бессменную свою линейную кавказскую службу. Грустная, грустная создалась, сложилась о том времени на Дону песня:

— Шел на службу — я был молод,

Прокатилась моя младость —

Ровно полая вода…

Кому — горе, кому — радость;

А мне, бедному, грусть — тоска.

Настигла меня старость,

Точно лютая зима.

Шел на службу — я был молод,

Не тужил я ни о ком.

Семь лет в Грузни довольно,

Чтоб вернуться стариком.

Море синее глубоко,

Не увидишь в море дна,

Моя молодость ушла далеко.

Не увидишь ее никогда…

Когда шли Донцы через кавказские горы, пели они:

— С одного края Кавказа

На конец другой… И пой!

Пер-шагнем все горы разом

Твердою ногой!

Раз и два!

Мы всегда били неверных,

А, как царь велит… И пой!

Русский наш орел двуглавый

Всюду залетит!

Раз и два!

И вот — Грузия… Какая красота!.. Какое приволье кругов! По мягким склонам гор — виноградные и фруктовые сады. Приветливый и милый народ. Везде гостеприимная радость. Яркое солнце, синее море. Золотистые фрукты, нежное, хмельное вино. Богатый край. А гложет, гложет и гложет донского казака лютая тоска по оставленном бедном курене, по безрадостной ровной степи, по покинутым родным. И поет он, стоя на посту:

— Сторона ли моя, сторона — сторонушка,

Сторона моя грузинская.

Я не сам зашел на ту сторонушку —

Завела меня служба царская.

Я служил на тебе, сторона чужая,

Служил ровно девять лет.

Не получил я с Дона весточки

Ни от батюшки, ни от матушки.

На десятый год получил от дядюшки: —

Пишет, что отца в живых нет,

Родная матушка больная лежит,

Молодая ж жена забыла меня,

Малых детушек по людям раздала,

Сама, шельма, со двора ушла…

Только за вторую половину Кавказской войны, с 1836-го по 1864-й год, в Грузии перебывало 118 донских казачьих полков, всего около 100 000 человек. Из них убито и ранено 1763 казака, умерло от болезней более 16 000. За это же время для образования Сунженской и Лабинской линий с Дона переслано 10 000 семейств, вошедших потом в Терское войско.

В память боевых заслуг на Кавказе, Донскому войску было пожаловано Георгиевское знамя с надписью «За Кавказскую войну».

В эту Войну прославил Донское войско своими подвигами, умом и пониманием кавказской войны Гугнинской станицы казак Яков Петрович Бакланов.

Его имя стало знаменитым не только на Дону — у донских казаков, но и во всей Русской армии. Оно прогремело среди горцев Кавказа страшной горной грозой. Его почитали, его боялись, про него слагали сказки, его называли «даджал» — то есть — дьявол.

А Русская пехота?! Кого столько раз выручал лихой донец Бакланов! Долго потом пели в ротах ее бравый марш, и в нем всего две строчки:

— Генерал-майор Бакланов —

Бакланов генерал…

Больше ничего… Ничего больше и не нужно было. Образ Донского героя сам вставал в памяти тех, кого водил он к победам над горцами, турками и поляками. В этих словах звучали Баклановские бодрость, честь и призыв к победе.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.