Крещение. Курс на северо-восток. Странное убийство. Загадочные братья. Таинственное «слово»
Крещение. Курс на северо-восток. Странное убийство. Загадочные братья. Таинственное «слово»
Правление сына Святослава, Владимира, было отмечено введением христианства на Руси, «крещением Руси». Называется точная дата — 988 год. Разумеется, эта дата соответствует официальному провозглашению христианства «государственной религией». Процесс христианизации начался гораздо раньше.
«Перемена веры» киевским князем и провозглашение христианства «официальной религией» должно было входить в условия военного и дипломатического союза с византийским императором Василием II. Этот союз скреплен был браком Владимира с Анной, сестрой императора. Для Византии провозглашение христианства единственно истинной религией Киевской Руси было крупным дипломатическим успехом. Какое-то время христианство воспринималось на Руси как «греческая вера». Первыми представителями духовенства также явились выходцы из Византии. Однако долговременные союзнические отношения и возможность для Византии «контролировать» Русь так и не осуществились. Рюриковичи вообще фактически не оказывали никакой помощи своей «первой учительнице» Византии, хотя после ее окончательного падения и провозгласили себя преемниками ромейских императоров, «Третьим Римом». Кажется, «хороший» предок или предшественник — это для преемников «мертвый» предок или предшественник…
Но и для Рюриковичей крупным успехом был династический союз с Византией. «Знатность» византийских императоров в Европе «уважали», было честью — породниться с ними. Кроме того, провозглашение владений Рюриковичей «христианской державой» открывало им и другие возможности династических браков, а следовательно и военно-дипломатических союзов. Так, уже внук Владимира, Изяслав Ярославич, женат был на Гертруде, дочери польского короля Мешко II; правнук Владимира, Святополк Изяславич, женат был на принцессе из династии Комнинов. Известный Владимир Мономах был сыном Всеволода Ярославича от брака с дочерью византийского императора Константина Мономаха, и сам женат был на Гите, дочери Гаральда, последнего короля из династии англосаксов, сменившейся норманнскими династиями. Классическими стали известия о браках дочерей Ярослава Владимировича, Анна сделалась супругой Генриха французского, Елизавета стала женой Гаральда норвежского, Анастасия (известия неточны) польской или венгерской королевой…
Вместе с христианством к Рюриковичам пришли и закрепились христианские имена; греческие, латинские и иудейские по происхождению. Эти имена давались при крещении на всю жизнь, и означали, что данному лицу покровительствует тот или иной святой. Однако надолго сохранились ритуальные княжие прозвания; например, тот же Всеволод Большое Гнездо имел христианское имя «Димитрий», то есть «Всеволод» было титульным прозванием. Князь мог быть известен в летописной традиции более под «княжим» или под христианским именем. Например, среди братьев Александра Невского находим «Ярослава» и «Афанасия». И только тщательное сопоставление летописных текстов убеждает в том, что «мелькнувший» Афанасий и Ярослав Тверской — процентов на восемьдесят — одно и то же лицо… В летописной традиции фигурируют языческие прозвания многих лиц — бояр, посадников; позднее — даже представителей низших сословий; поскольку языческая номинация (называние) являлась сложным процессом и одно лицо имело одновременно и сменяло на протяжении своей жизни даже и довольно много прозваний, имевших смысл социальной и бытовой идентификации и дифференциации, то на сегодняшний день уже трудно понять, почему именно это прозвание данного лица попало в летописание, закрепилось в нем… Сам Владимир получил христианское имя «Василий», означающее по-гречески «царь», «правитель». Любопытно, что это не только имя его крестного отца, византийского императора, но это имя и как бы «калькирует» «переводит» смысл, вложенный в титульное прозвание «Владимир» — «владеющий миром». Интересно и то, что провозглашенный святым, князь этот почитается под своим языческим «именем»; таким образом языческое титульное прозвание вошло в русский христианский именник в качестве уже «имени святого покровителя», под своими языческими именами почитаются уже известная нам Ольга (Елена) и Борис и Глеб (Роман и Давыд), о которых мы еще будем говорить…
Однако попробуем взглянуть на крещение Руси в свете уже известного нам короткого «скандинавского ренессанса» и последующего курса Владимира на славянизацию… Повесть временных лет утверждает, что крещению предшествовала попытка создать «упорядоченный культ языческих богов». Было создано нечто вроде храма, украшенного деревянными скульптурами этих богов. Это были изображения именно славянских божеств. Повесть временных лет утверждает также, что советник и родич Владимира по матери, уже известный нам Добрыня, силой насаждал поклонение богу-громовержцу Перуну. Вероятнее всего, он просто осуществлял жреческие функции… Но откуда в Повести временных лет это утверждение о насилии? Здесь возможны два варианта. Или перед нами всего лишь «общее место», традиционное для письменных традиций монотеистических систем, когда говорится о «жестокости язычников»… Или же… речь идет о борьбе Владимира с усилившимися культами скандинавских божеств, что, впрочем, для правителя-язычника было бы достаточно беспрецедентным, ведь «чужие боги» так же сильны, как и «свои», они могут «отомстить», «покарать»… Но не здесь ли — одна из причин провозглашения Владимиром христианства «официальной религией»? Да, он жертвовал своим «славянским пантеоном», но одновременно получал возможность покончить с культовой основой «скандинавского ренессанса», монотеистические системы жестки, признают «истинными» только самих себя, все остальные религиозные системы объявляются «ложными», а следовательно, уже и неопасными в смысле «мести и кары»…
То, что Владимир — активный «религиозный реформатор», уже само по себе показывает его «права на религиозное реформатство», на действия в культовой, «вероисповеднической» сфере. Но кто мог обладать подобными правами? Конечно, правитель, принадлежащий к жреческому сословию (часто функции правителя и жреца совмещались)… Вспомним, что скандинавская сага называет мать Владимира «пророчицей», «предсказательницей». Представительницей «жреческого сословия», имевшей «права», была и его бабка по отцу, Ольга-Елена…
После крещения, то есть после провозглашения христианства единственно истинной и «официально государственной» верой можно заметить по источникам «спад» дружинного полководчества и дружинного судоходства. Вероятно, на примере раскола в дружинном войске Святослава стало ясно, что дружины очень сильные представляют собой угрозу княжеской власти, власти Рюриковичей. Вероятно, дружинное войско очень уменьшается численно, чему могло способствовать урезание прав «дружинного сословия», «дружинной корпорации». А вместе с «институтом» могучего дружинного войска сходит на нет и дружинное судоходство. Резко сужается и «пространство походов». Теперь размножившиеся Рюриковичи сталкиваются по большей части друг с другом, осуществляя дележ и передел владений, отстаивая «права» на власть. Одновременно продолжается борьба с волжскими болгарами. Постепенно все четче очерчивается противостояние Киевской Руси, где Рюриковичи правят, и Русского Севера — Новгорода и Пскова, где Рюриковичей лишь терпят в качестве наемных полководцев… Урезанию прав дружинных корпораций способствовало и «новое правовое обустройство» владений Рюриковичей. Византийцы вместе со «своей верой» принесли Рюриковичам и свои принципы государственного устройства. Эти принципы, уже несколько переосмысленные и «приспособленные», были зафиксированы в документальном своде, получившем у историков наименование «Русской правды». «Русская правда» представляет собой явление очень сложное. По степени значимости в русской истории и в истории Рюриковичей, в частности, «Русскую правду» можно поставить в одном ряду, например, с началом каменного зодчества на Руси Рюриковичей после принятия христианства. В текстах «Русской правды» мы находим такие важные положения «государственного обустройства», как становление собственно княжеского владения, «домена»; первичные формы административного деления, постепенную замену полюдья первичной «системой налогообложения» (и, стало быть, кризис рабовладения и работорговли, ведь именно полюдье было основным «источником» получения рабов, молодые люди, подростки входили в состав «дани», теперь же «собственно рабство» начинает постепенно сменяться «крепостной феодальной уже зависимостью крестьянства»), важным моментом является и редукция прав рода-клана, например «право родовой («кровной») мести» заменяется штрафом, «вирой», причем размеры штрафа в разных случаях не произвольны, но «установлены законодательно»…
В настоящее время имеется более ста списков «Русской правды». Принято делить их на три группы, или редакции, — Краткую, Пространную и Сокращенную, причем, в сущности, это тексты, хотя и связанные друг с другом, но созданные в разное время.
Первичным текстом является, вероятно, Краткая Правда, хотя, например, лингвисты Соболевский и Обнорский полагали, что первична как раз Пространная Правда. Мы имеем два списка Краткой Правды, оба относятся к XV веку, условные их наименования в науке — Академический список и Археографический список. Краткая Правда включена в состав Новгородской Первой летописи, сведения о ней относятся примерно к 1016 году; говорится о борьбе Ярослава Владимировича с его двоюродным братом Святополком Ярополчичем за киевское княжение и о победе Ярослава (эти князья более известны нам по своим «собственно прозвищам»: Свято-полк именуется традиционно «Окаянным», Ярослава же Мудрым назвали не современники, а… Карамзин). По летописи Ярослав дал новгородцам «правду и устав списав глаголав тако: по сей грамоте ходите, яко же писах вам, такоже держите». Это не означает, во-первых, что Ярослав «писал» или «составлял» самолично, европейская средневековая знать (а Рюриковичи, особенно в домонгольский свой период, это именно европейская средневековая знать) мало ценила и даже и несколько презирала умение читать и писать, приличествующее монахам, а не знатному полководцу-правителю; но мы еще об этом будем говорить; интересно, что даже в византийских династиях такие личности, как Анна Комнина с ее самолично написанной «Алексиадой» — жизнеописанием ее отца — были не правилом, а исключением. И — второе: «Правда» дана новгородцам; следовательно, речь должна идти о некоей регламентации отношений князя-полководца Рюриковича и новгородских «властей». Можно полагать (и так и полагают), что значительная часть Краткой Правды создана уже при преемниках Ярослава… Но в древнем Синодальном списке Новгородской летописи XIV века вообще нет Краткой Правды; значит, она не входила первоначально в состав Новгородской летописи… Краткую Правду условно разделяют также на две части: Древнейшую Правду (или Правду Ярослава) и — Правду Ярославичей…
Начинается Краткая Правда словами: «Правда роськая». Далее идет ограничение «кровной мести»; если некому «мстить», то взимается «штраф». Интересны «категории» населения, перечисляемые при этом: «муж» (в смысле «мужчина», «человек»), «брат», «сын», «отец», «чадо брата», «сестрин сын», «русин», «гридин», «купчина», «ябетник», «мечник», «изгой», «Словении»… В одном ряду названия «членов рода», племенные названия, «социально-функциональные» названия. За убийство кого-либо из вышеперечисленных полагается довольно высокий «штраф»: сорок гривен…
«Правда роськая» внезапно прерывается и затем следует новый заголовок: «Правда уставлена Руськой земли». Идет ли речь уже о новом «правовом» тексте?.. Мнение о том, что самый первый текст фиксирует «докняжескую Русь» — несостоятельно. Ведь «гридины», «ябетники» — категории дружинников… Высказывается предположение о том, что Древнейшая Правда все же имеет отношение именно к Новгороду и могла возникнуть в первой половине XI века… «Правда Руськой земли» в начале текста перечисляет следующих лиц — князей: Изяслава, Всеволода, Святослава, это преемники Ярослава; далее — известные по летописным упоминаниям и неизвестные «представители княжеского управленческого аппарата»: Коснячко (воевода, 1068 год), Мыкыфор Киянин, Чюдин… Возможно, речь идет о княжеском «съезде» преемников Ярослава в 1072 году, «формальным» поводом послужило перенесение мощей Бориса и Глеба. Подобные феодальные «родственные» съезды-собрания, сопровождавшиеся ритуализованными пирами и охотами и «улаживанием законодательных положений», традиционны и для западной Европы… Основной акцент в «Правде Руськой земли» делается на «штрафы» за убийство людей из «княжеского аппарата»: огнищан (управителей вотчин), тиунов, конюхов, княжеских старост, сельских и ратных…
В конце Краткой Правды заголовок: «А се покон (по другому списку — «поклон») вирный». Здесь речь идет о сборщиках «штрафов» и прочих «поборов», фактически о некоем прообразе налогообложения, любопытно упоминание о «поборах» в постные и скоромные дни, заявлена «землевладельческая» роль церкви…
Любопытно противопоставление «словен» — насельников Севера (Новгорода) «русинам» Киевской Руси Рюриковичей… Составление Краткой Правды может быть продлено до 1136 года примерно, до княжения Всеволода. Мстиславича, внука уже Владимира Мономаха, включительно…
Пространная Русская Правда дошла до наших дней более чем в ста списках, с конца XIII по XVIII век. Списки эти разделяются на две ветви, первая из которых помещается в так называемых Кормчих и Мериле Праведном.
Кормчая, или «Номоканон» представляет собой заимствованное из Византии руководство для церковных и гражданских судей. «Номоканон» означает «собрание законов и правил». «Кормчая» же значит «руководящая», «ориентирующая»… В Кормчих от XV до XVII вв. помещено большинство списков Русской Правды.
Примерно к концу XIII века Пространная Русская Правда была внесена в русский законодательный сборник Мерило Праведное. Списки Кормчих и Мерила Праведного были очень распространены на Руси, имелись фактически в каждом монастыре.
Вторая ветвь Пространной Правды входит в особый сборник, включающий увещание к судьям, Русскую Правду, «Закон судным людом», так называемый устав Ярослава «о мостех». Пространная Правда в своем тексте приписана Ярославу, хотя речь идет о его преемниках; в частности, о Владимире Мономахе. Интересны статьи о штрафах за убийства, о «групповой» ответственности «верви» — общинного объединения родов, о штрафе за ложное обвинение… Регламентируются торговля, степени «зависимости» закупов и холопов. Регламентация «наследства» фактически представляет собой варианты «наделения имуществом»; наделяет, осуществляет «дележ и передел» община и князь; о наследовании майоратного типа — от отца к сыну — речь не идет…
Вопрос о соотношении Краткой и Пространной Правд совсем не так прост. Являются ли они разными вариантами одного и того же текста? По какому принципу обрабатывались тексты при их соединении? И т. д…
Интересны в Русской Правде регламентации торговых операций, фиксируется появление «собственно купцов»; прежде торговые операции осуществлялись, вероятно, представителями дружинных корпораций, об этом пишет, например, все тот же ибн-Фадлан. В Пространной Правде находим регламентации, касающиеся сельского хозяйства: штрафы за нарушение межевого деления, упоминание о развитии скотоводства. Полюдье заменяется сбором «резов», взиманием определенных «процентных норм» от посевов ржи и проч., которыми занимаются особые княжеские сборщики…
Исследованием Русской Правды занимались практически все известные русские историки: Татищев, Шлецер, Карамзин; следует назвать также Тобина, Эверса, Калачова, Мрочек-Дроздовского, Сергеевича, Гетца; в советский период — Грекова, Яковлева, Черепнина…
К Русской Правде примыкает так называемое «Митрополичье правосудие», составленное в XIII–XV веках на основании более ранних источников. В сферу церковной юрисдикции было передано, в частности, семейное право, в котором остро столкнулись традиционная полигамия и насаждаемое церковью единобрачие. Вопрос это был не праздный, а очень практический. Какие браки возможно признать «законными» в глазах церкви, ограничение числа браков для одного лица в случаях смерти одного из врачующихся — здесь остро вставал вопрос о возможности для церкви получения «имущественных поступлений»; например, при резком сужении «брачных возможностей» увеличивалась, естественно, возможность подобных «имущественных поступлений» для церкви (больше, например, шансов, что вдовец умрет бездетным, если не вступит во второй или в третий брак); ту же цель преследовало запрещение родственных браков. Любопытно княжеское обещание не вмешиваться в церковные дела. Это обещание, конечно, не исполнялось, интересы церкви в качестве крупного феодала и интересы правителя Рюриковича постоянно сталкивались. Летописные записи пестрят упоминаниями о подобных конфликтах; судя по этим записям, Рюриковичи отстаивали не только свое «право» распоряжаться имуществом подданных, но и свои «династические права»: например, объявлять полноправными наследниками детей от неузаконенных церковью браков, вступать в родственные браки (уж без этого «права» им было бы попросту трудно «выжить в качестве династии»)…
Следует упомянуть и древнейшие письменные государственные акты. Прежде всего это договоры с византийцами, записанные в летописи. Вероятно, текст их переведен с греческого и прежде всего регламентирует «дружинную торговлю» при Олеге и Игоре… К XII веку относятся две подлинные грамоты. Грамота Мстислава Владимировича и его сына Всеволода дана Юрьеву монастырю в Новгороде около 1130 года. Это четырехугольный кусок пергамента, к которому привешены две позолоченные печати, сделанные из серебра, внешний вид грамоты дублирует аналогичные византийские документы. В грамоте определяются феодальные права монастыря; в частности, право взимания все тех же «штрафов»… К XII веку относится и Вкладная Варлаама Хутынского, принявшего монашество и ставшего настоятелем основанного им монастыря новгородского боярина Олексы Михайловича. Варлаам делает монастырю крупное земельное «дарение». Следует, впрочем, упомянуть и о том, что С. Н. Валк подозревал эту грамоту в подложности и относил к концу XIV века… Вопрос об отношениях Севера (особенно первоначальных) с византийской церковностью непрост. Являлись ли церковники на Севере «ставленниками» киевских Рюриковичей, «помогавшими» последним «овладеть Севером»?..
К XII веку относится дошедшая в копии грамота Всеволода Мстиславича, она дана церкви Иоанна Предтечи на Опоках и фактически предоставляет церкви право контроля над торговлей воском…
Имеется также определенное число фальсификатов — неподлинных документов, выдаваемых, естественно, за подлинные…
Скажем несколько слов и о «Поучении Владимира Мономаха». По мнению исследователей, оно составлено по образцу аналогичных англосаксонских текстов (вспомним брак Мономаха и Гиты, дочери последнего англосаксонского короля Гаральда). Но если это так, то в основе «Поучения» — латинские письменные традиции (вспомним хотя бы жизнеописание Марка Аврелия). Но в средние века подобные «автобиографии» писались уже не самолично и, вероятно, даже и не «под диктовку», а записывались доверенным лицом из духовенства после нескольких бесед «с целью получения информации», которая обрабатывалась и пополнялась «наставлениями» в духе византийского христианства и византийской государственности (это уже для Владимира Мономаха). Впрочем, в его «Поучении» интересны именно «подробности информации», рисующие жизнь феодального правителя, полную воинскими походами, междоусобицами (Владимир Мономах «пережил и провел» чуть ли не сотню подобных военных конфликтов). Характерно активное участие Рюриковичей в политической жизни Западной Европы, впрочем, об этом говорит уже и брак Владимира. В сущности, Киевская Русь представляет собой, с одной стороны, единое «военно-политическое пространство» с территориями Западной Европы; с другой же стороны, — с Поволжьем…
Христианство приносит с собою институт паломничества. На Руси составлялись «дружины калик перехожих» — паломников — духовных лиц. Письменными памятниками паломничества явились аналогичные византийским и западноевропейским подобным описаниям «Хождения» Даниила (по-видимому, игумена монастыря в Черниговских землях) и новгородского архиепископа Антония; памятники эти относятся соответственно к XII и XIII векам…
Скажем и о «Слове Климента Смолятича», избранного в конце первой половины XII века собором русских епископов в митрополиты без официального константинопольского утверждения. «Слово» представляет собой апологию независимости русской церкви от константинопольского патриархата. Другое сочинение, приписываемое Клименту, — ответное послание константинопольскому пресвитеру Фоме (стало быть, это перевод с греческого?). Послание интересно упоминанием об упреках Фомы Клименту, который цитирует в своих сочинениях «язычников»: Гомера, Аристотеля и Платона…
Но, как мы можем убедиться даже при самом кратком ознакомлении, идентификация, датировка и вообще анализ древних письменных источников — очень и очень нелегкое дело… Анализ письменных источников не проясняет, к сожалению, одной очень важной проблемы. Как собственно осуществлялось наследование «права на власть» внутри самой династии Рюриковичей? Мы видим, как ветвится, умножается «род Рюриковичей» и соответственно дробятся владения и умножаются междоусобицы. Процесс вполне естественный. Но вернемся назад, к самым первым Рюриковичам, чтобы проследить, как они «справлялись» с этой проблемой.
После полулегендарного Рюрика власть сумел захватить Хельги-Олег; возможно, пользуясь своими «жреческими правами». Можно предположить, что он был «жрецом», давшим «обет безбрачия», возможно, также, что имело место ритуальное оскопление. Возможно и то, что правитель-полководец еще был «выборным лицом», избираемым на «дружинном тинге»; при этом, вероятно, «можно» было, «полагалось» избирать только «представителей одного какого-то рода»… Олег передал права на власть своим ставленникам, Игорю и Ольге. В сущности, это были некие «права» не столько на реальную власть, сколько на возможность ее «добычи» посредством завоевания все новых и новых территорий. Далее мы видим уже «собственно династическую» систему наследования. Судя по всему, Ольга-Хельга обладала расширенными правами на власть (следствие ее «жречества») и потому власть наследует именно ее сын, хотя вернее всего, «семья» Игоря была полигамной. Можно предположить, что братья Святослава были убиты до своего совершеннолетия, чтобы не представляли угрозу «основному престолонаследнику» (подобное практикуется в раннефеодальных государственных системах). Не будет излишним отметить и то, что правом на власть распоряжалась влиятельная Ольга, уже после смерти Игоря…
Далее мы видим, что из своего потомства Святослав выделяет трех сыновей, причем Киев — «главное княжение» — достается Ярополку, которого отец «ставит» своим наместником на время длительных походов… Вероятно, «дружинное выбирание» еще играет какую-то роль… Во всяком случае, вопрос о реальной власти решается воинскими силами, то есть власть получает тот, кто сумел ее захватить, завоевать. Но не лишне отметить, что Владимир Святославич проявил себя и отличным по тому времени «дипломатом», сумев разыграть последовательно «скандинавскую», «славянскую» и «византийскую» «карты». Но интересно, что в том вербальном (словесном) пространстве, что именуется «народной памятью», Владимир остался именно славянским князем, «Красным Солнышком», окружившим себя славянскими богатырями и мудрыми славянскими советниками, успешно противостоящими своим «восточным» (волжским) противникам…
В глазах летописной традиции Владимир — «самый законный» правитель, уже по одному тому, что он сделал христианство «единственной» религией Руси. Описана «дохристианская» жизнь Владимира, имевшего, многих жен и наложниц. Вероятно, он имел их не более, нежели его отец и братья, просто пассаж о его «языческой распущенности»» является традиционным «общим местом» описания жизни «язычника до обращения». Таким же «общим», но интересным в определенном смысле «местом» является и упоминание о двенадцати сыновьях Владимира. Это приписывание Владимиру именно двенадцати сыновей говорит о том, что в глазах духовенства — «носителей и творителей» русской летописной традиции, именно он — «родоначальник» династии, именно его потомки имеют преимущество. Здесь явная параллель с библейским Иаковом, родоначальником «двенадцати колен Израилевых». Впрочем, реально мы знаем шестерых «наследников» Владимира — это Изяслав, Мстислав, Ярослав, Борис, Глеб и Святослав. Список жен Владимира, предлагаемый Татищевым — обычная «татищевская» мифология. В сущности, в глазах церкви Владимир-Василий имел одну лишь законную супругу — византийскую принцессу Анну. Но, вероятно, именно от нее он не имел сыновей. Во всяком случае церковь, вероятно, «официально» признала «наследниками» сыновей Владимира, родившихся до его крещения, от «беззаконных сожительств». После смерти Владимира начинается традиционная «борьба за власть», за «киевский стол», в сущности. Но какими «правилами» эта борьба могла регламентироваться? А ведь она безусловно не была хаотической «свалкой»; все ее участники оперировали некими «теоретическими правами». Какими?.. Наследники Владимира могли оперировать тем, что в глазах церкви именно они являлись «законными». «Внутренние» противоречия Ярослава, Мстислава и Изяслава отступали, что называется, на второй план перед конфликтами с основными «сторонними соперниками»: Ярополчичами и Ольговичами, то есть потомками братьев Владимира, Ярополка и Олега. Святополк, сын Ярополка мог обосновывать свои «права» «формальным старшинством», ведь именно его отец был посажен некогда Святославом на киевский престол. Потомки Олега могли обосновывать свои права «стародавними», жреческими еще преимуществами. Впрочем, это последнее предположение должно быть самым сомнительным. Или нет, если вспомнить, например, интенсификацию языческих верований уже при наследниках Ярослава Мудрого… Впрочем, тогда, кажется, речь шла именно об угро-финских «жрецах», «волхвах». Здесь стоит, пожалуй, прояснить одно из «темных мест» Гумилева: «Вспышка языческого фанатизма отмечена летописью в 1071 г. В Ростовской земле объявились волхвы, которые в пору неурожая успешно находили «виновных» в голоде. Жертвами волхвов обычно становились женщины, очевидно, зажиточные крестьянки. Доставая у несчастных из-за спины зерно, волхвы убеждали волнующийся народ, что «бабы прячут жито». Женщины погибали, а движение волхвов, фанатиков-изуверов, захватывало все новые области». Абзацем ранее Гумилев говорит о «простоте» и «близости к природе» языческих верований… Но дело в том, что языческие религиозные системы вовсе не «просты», отличаются очень сложной обрядностью. В частности, П. И. Мельников (Андрей Печерский), известный прозаик, а также один из первых исследователей мордовского быта, описывает в своих «Очерках», изданных в конце первой половины XIX века, сложный обряд сбора припасов для торжественного языческого «молебна», назначавшегося в особых случаях (конечно, неурожай причисляется к таким «случаям»): женщина подходила, повернувшись спиной к сборщику, на спине ее был надет мешочек на лямках, сборщик слегка колол ножом обнаженные плечи, затем перерезал лямки и клал мешочек в особую кадку. По этому поводу автор «Очерков» замечает: «Волхвы, пришедшие из Ярославля в Ростовскую область и на Белоозеро, принадлежали, конечно, к финскому, или чудскому племени… Мордовский обряд обрезывания тесемок на голых женских плечах, конечно, перешедший из глубокой древности, не объясняет ли темное место летописца о вырезывании волхвами у женщин из плеч хлеба и разных съестных припасов?»…
Конечно, летописец-христианин должен был выставить «язычников» именно убийцами и грабителями. Но сам факт появления волхвов и борьбы с ними церкви говорит о еще достаточном влиянии языческих верований… Так, может быть, потомки Олега Святославича все же могли претендовать на власть, исходя из своего «жреческого происхождения»?..
В «смуту», наступившую после смерти Владимира, вмешалось и много «третьих лиц», не принадлежащих к династии Рюриковичей. Это, в частности, тесть Свято-полка Ярополчича, польский правитель Болеслав; приглашенные Ярославом скандинавы (еще один краткий «скандинавский ренессанс»); и наконец — Борис и Глеб, о которых мы скажем позднее…
В итоге «главный» киевский стол остался за Ярославом Владимировичем. Однако распри, вызванные спорами о правах на власть, не прекращались ни при его жизни, ни после его смерти; и вообще — эти распри — основное содержание жизни Рюриковичей. «Абсолютными правителями» (и то с оговорками) Рюриковичи, как мы увидим, пробыли совсем недолго. Они ведь были сугубо феодальными правителями, большим «родом-кланом». В сущности, «поздние» Рюриковичи сами «извели» свою «главную ветвь» — потомков Владимира Святославича. Но как это случилось и почему это было закономерно, мы расскажем в соответствующей главе этой книги…
А покамест попробуем все-таки понять, каким закономерностям подчинялась вся эта, внешне столь хаотическая борьба за власть. (Вспоминаются слова одного театрального режиссера: «Суматоха на сцене должна быть хорошо организована».)… И потому обратимся к съезду Рюриковичей, собранному в 1097 году в Любече. Собрались потомки всех трех сыновей Святослава, среди которых выделялся внук Ярослава Святославича, Владимир Мономах, занявший впоследствии киевский стол. Кроме него, съехались: Давыд Игоревич и Василько Ростиславич, также потомки Владимира (в дальнейшем, в споре за Теребовльское княжение Василько был подвергнут традиционной феодальной расправе, долженствующей лишить его права на престол, он был ослеплен Святополком Изяславичем при поддержке Давыда Игоревича. Впрочем, Владимир Мономах, заинтересованный в княжении «не предъявлявшего претензий» Василька, вернул ему владения. При этом не исключено, что «права» Василька после увечья были лишь «формальностью», и фактически правил и даже и представительствовал сам Мономах через наместника). Святополк Изяславич также был потомком Владимира Святославича… Возможно, присутствовал на съезде и еще один потомок Владимира, беспокойный Олег Святославич, он вел постоянную и упорную борьбу с дядьями и братьями, несколько раз вступал в союз с половецкими князьями, пытался найти поддержку в Византии, в борьбе с Олегом Святославичем был убит Изяслав, один из сыновей Владимира Мономаха… Остальные лица были не столь значимы…
Ко времени Любечского съезда Рюриковичи следовали сложной системе наследования, исходящей из того, что основной единицей общества является не семья, а род. Главной целью всех Рюриковичей был «великий» киевский стол (вспомним, как еще Олег-Хельги провозгласил Киев главным городом, центром владений Рюриковичей). После смерти старшего брата престол должен был перейти не к сыну его, а к младшему брату, затем к другому брату, и лишь после смерти всех «братьев отца» наступала очередь «старшего сына старшего брата». Владения должны были распределяться по степени значимости и богатства. Если князю так и не удавалось посидеть на киевском столе, его сыновья также теряли право занять этот «главный престол» Руси. Причем имелось в виду не фактическое старшинство, а формальное, фактически дядя мог быть моложе племянника, но все равно считался «старшим»… Эта путанная и конфликтная система «родового права» заимствована была Рюриковичами, вероятно, уже при внуках Святослава, из славянского быта, то есть это было, в сущности, народное право, такая система наследования принята была «в народе». Сам факт того, что Рюриковичи (хотя и формально), но восприняли эту систему, говорит об их прогрессирующей славянизации. Однако подобная система наследования, архаическая, в сущности, соответствующая поздним этапам первобытнообщинного строя, уже не годилась феодалам Рюриковичам. Поэтому Любечский съезд является важной вехой в упорядочении престолонаследия на Руси. В Любече был провозглашен так называемый «отчинный принцип» наследования владений. Отчиной (вотчиной) назывались наследственные владения различных ветвей рода Рюриковичей. С точки зрения упорядочения наследования, это принцип более, что называется, «прогрессивный», хотя и «внутри» вотчинного наследования должны были возникать (и возникали) конфликты, вспыхивали и межвотчинные конфликты…
Историки обычно пишут, что Любечский съезд положил начало феодальной раздробленности Руси, и тотчас начинают об утраченной «цельности» сожалеть и толковать о том, почему эти «политически неграмотные» Рюриковичи допустили феодальную раздробленность; между тем, распад «целостных» государственных образований на «феодально раздробленные» характерен и для Западной Европы; и там вызывает сожаления историков… Хотя, в сущности, должно быть ясно, что «родовые» системы наследования должны сменяться «вотчинными», «гнездовыми», а те, в свою очередь, должны уступать место «семейному наследованию» с «майоратным правом», то есть четкими правами наследования внутри одной династической семьи с преимущественным правом старшего сына (или просто старшего потомка, это могла быть и дочь), вступает в свои права институт «семейного права», и начинается «объединение» прежде «раздробленных» владений. Однако для того, чтобы это произошло, необходимо, чтобы сформировался сам «институт семьи». «Почти семьей» были уже первые Романовы, но сформировался институт семьи только при Петре I. И лишь при Павле I упорядочено было престолонаследие, окончательно закрепился институт семейного наследования с майоратным правом. Но… слишком поздно. Конец «родового права», означавшего фактически «право силы», привел к концу и русскую аристократию… Интересно отметить загадочное для историков «местничество» — сложную систему наследования внутри родов-кланов даже и не земельных владений и имущества, а… государственных должностей. Подобная система наследования (уже в Московской Руси) действительно уникальна для столь позднего времени — XV–XVI века. Но если вспомнить, что род-клан все еще являлся основной единицей общества, то, пожалуй, ничего уникального в местничестве и нет. Решительную борьбу с местничеством повели уже первые Романовы (вспомним указ Федора Алексеевича о сожжении разрядных книг), но для Романовых это, в сущности, было борьбой с превосходившими их по знатности (и очень-очень превосходившими) Рюриковичами и Гедиминовичами…
Конечно, встает мучительный вопрос: почему так поздно сформировался на Руси институт собственно семьи? Чем это было вызвано? Вопрос непростой; возможно, причиной подобной задержки послужила «изолятность» (о которой мы еще скажем), и которая продуцировала приход и закрепление азиатских мигрантов на Руси, а затем формирование специфической государственной модели…
Следует отметить, что внутри вотчинного наследования продолжало действовать родовое право; кроме того, киевское, а затем владимирское княжения имели статус «великих столов». Забегая вперед, вспомним для примера, что после смерти Ярослава Всеволодовича VI великое княжение владимирское получил его брат Святослав-Гавриил, который, согласно летописным свидетельствам, наделил племянников, якобы в соответствии с волей их отца; однако после этого раздела начался конфликт сыновей Ярослава, известных Александра Невского и Андрея Ярославича…
Отсутствие майоратного права серьезно влияло на культурно-бытовое развитие. Выходило так, что князья фактически боролись за власть, а не за владения. Один и тот же Рюрикович сменял в течении своей жизни ряд «столов». Вот, например, внук Владимира Мономаха, Изяслав Мстиславич (конец XI — первая половина XII века), княжил в Курске, Минске, Владимире-Волынском, Переяславле Русском; затем отнял киевский стол у Игоря Ольговича и оставался великим киевским князем почти десять лет, до самой смерти, отбивая попытки Юрия Долгорукого овладеть Киевом… Князь не имел своего «владения», которое он мог бы на законных основаниях оставить сыну, подобная ситуация не стимулировала развития бытовой культуры. Не развивалась «гражданская» архитектура, князья жили в деревянных домах, не имело смысла возводить каменные жилища, все равно такой дворец нельзя оставить ни сыну, ни внуку, да и сам неизвестно где окажешься завтра. Развивалась фактически только церковная архитектура. Правитель с «абсолютистскими наклонностями» проявляет себя, как правило, и в качестве «строителя». Так, уникальным явлением остались каменные палаты, возведенные Андреем Боголюбским, так называемый Боголюбовский замок. Правитель, не желающий оставлять свое владение, должен укрепить его, это естественно. Но «Боголюбовский замок» был не правилом, а исключением… Фактически русский аристократ почувствовал себя настоящим хозяином, имеющим все права на свое владение, только при… Александре I; тогда-то и начался период массового строительства и украшения каменных усадеб — «дворянских гнезд»…
В этом смысле любопытно «Сказание о Святом Андрее, князе Смоленском, Переяславском Чудотворце», содержащееся в житии преподобного Даниила, Переяславского чудотворца (XVI век). В «Сказании» говорится о правителе, который не желает отстаивать свои права с оружием в руках, «зависть и крамолы» родичей вынуждают его покинуть княжение и тайно уйти в монастырь в Переяславле-Залесском, где после его смерти нашли на теле его знаки княжеской власти: золотую цепь и перстень, а также — тяжелые железные вериги — знак подвижничества, при нем оказалась и «малая хартия», гласившая: «Аз есмь Андрей, един от Смоленских князей, зависти ради и крамолы от братий моих оставих княжение мое и дом и прочее», впоследствии явлены были нетленные мощи князя… Ему посвящена красивая и малоизвестная поэма Бестужева-Марлинского — Сказание относит жизнь Андрея Переяславского к XIV веку. Однако, проанализировав сведения о домонгольских Рюриковичах, возможно идентифицировать эту легендарную личность, почитаемую церковью, скорее с младшим сыном Владимира Мономаха, Андреем Владимировичем (первая половина XII века), имевшим прозвание Добрый. Он княжил первоначально во Владимире-Волынском, затем получил от великого киевского князя Ярополка Владимировича княжение в Переяславле Южном. Занявший киевский стол Всеволод Ольгович попытался «перевести» Андрея Владимировича на княжение в Курск. Андрей осветил отказом, заявив, что лучше погибнет с дружинной, нежели оставит «наследственную», «дедовскую и отцовскую» землю. Летопись отмечает необычность подобного заявления. Андрей Владимирович так и не оставил переяславский стол… Его необычные по тем временам слова были своеобразно переосмыслены впоследствии: желание иметь и отстаивать свое, «семейное», наследственное владение преобразилось в подвижнический подвиг нежелания отстаивать свои права посредством обыкновенных «крамол»…
Между тем, с первой половины XII века определяется сыгравший столь важную роль в становлении русской государственности «курс на северо-восток»… Что побудило Рюриковичей-Мономашичей к этому движению? Что называется, «на поверхности лежит» самое простое объяснение: Рюриковичи множились и, следовательно, имевшаяся система наследования владений (вотчинно-родовое право) не в состоянии была «обеспечить владениями» все новых и новых представителей «рода Рюриковичей». По-прежнему «престижным центром», «сердцем» их владений оставалась Южная Русь, Киев; вовсе не случайно один из первых «освоителей» северо-востока, известный Юрий Долгорукий, все свои помыслы и действия направлял на то, чтобы из дальних Ростова и Суздаля добраться до великого киевского стола. В конце концов ему это удалось и пробыл он на киевском княжении два года (примерно 1155–1157), до своей смерти… Кстати, оказался он на «окраинном» Ростово-Суздальском княжении именно потому, что был одним из младших сыновей Мономаха… Юрия Долгорукого считают основателем Москвы, хотя это поселение явно существовало задолго до него; скорее Юрий Долгорукий был первым Рюриковичем, подчинившим Москву, но об этом мы поговорим чуть позднее. А покамест отметим, что хотя Рюриковичи еще два или три поколения будут разрываться между естественным желанием закрепить свою власть на севе-ро-востоке и жаждой сесть на «престижный» киевский стол; однако движение идет. На северо-восток Рюриковичи «переносят» названия городов «престижного юга»; так появляются: в параллель Владимиру-Волынскому — Владимир-на-Клязьме, в параллель Переяславлю Южному — Переяславль-Залесский…
Выдающиеся заслуги в освоении северо-востока принадлежат старшему сыну Юрия Долгорукого, Андрею Юрьевичу, прозвание которого было — Боголюбский. На этой личности следует остановиться подробнее, поскольку известная во многих подробностях жизнь Андрея Боголюбского отражает многие особенности существования Рюриковичей и их владений.
Этим князем мы можем даже и полюбоваться. Обнаружено захоронение, и найденный скелет считается именно его скелетом. Этот скелет был исследован патологоанатомом Д. Г. Рохлиным и принадлежит человеку, убитому посредством нанесения множества ран. Андрей Боголюбский страдал костным заболеванием каким-то, вследствие чего голова его постоянно была как бы задрана, что производило на современников впечатление «гордости». Антрополог М. М. Герасимов, известный своими «реконструкциями по костным останкам», «реконструировал» и скульптурный портрет Андрея Боголюбского. Получился старый человек, глядящий злобно и вместе с тем пытливо, в лице его явственно выражены монголоидные черты, что, впрочем, наверное, не так удивительно, ведь Андрей Боголюбский был сыном Юрия Долгорукого от брака с дочерью половецкого хана, называемого в русских летописях Аэпой. В своих беспрерывных военных конфликтах Андрей Боголюбский несколько раз опирался на половецкую помощь; вероятно, «бабкин род» оказал поддержку и его сыну Юрию (Георгию) Андреевичу…