«Попытка обзора» или по страницам старых источников

«Попытка обзора» или по страницам старых источников

Итак, в путь! Но прежде чем начать анализировать происшедшие события, пытаясь разобраться в их причинах и следствиях, попытаемся для начала просто увидеть наших героев, персонажей нашего повествования. Как они выглядели, какую одежду и украшения носили, что ели, какими болезнями болели, как развлекались… Но сразу предупреждаю вас, читатели, никакого вранья, будто вот все, все-все мы сейчас объясним и проясним, не будет; и многие, очень многие вопросы останутся безответными…

«Насельники и пришельцы»… от Черного моря до Белого, от Волги-Ра-Идыл до Борисфена-Днепра… Сначала — кое-что по данным археологии… Западноевропейские и арабские «самовидцы» (те, что видели, непосредственно наблюдали) называют русов и славян людьми высокого роста. По современным меркам сохранившиеся костяки — это останки людей невысоких, но жители Западной Европы и арабского востока были еще ниже. Стало быть, по тогдашним представлениям, русы и славяне — высокорослые. О чем это свидетельствует? Как ни странно, о том, что для них нехарактерными были земледелие и скотоводство. Славяне занимались, вероятно, охотой, рыбной ловлей; русы — нордманны — «северные люди» — мореходством, работорговлей… Интенсивные, регулярные занятия скотоводством и земледелием продуцируют, прямо скажем, не очень красивую внешность: невысокий рост, приземистость, плотность телосложения, отсутствие талии у женщин. И то, человеку высокого роста довольно трудно ездить на «земледельческой», то есть низкорослой лошади, нелегко полоть, сажать и сеять, обходиться с любыми разновидностями сохи. Распространение пашенного («оседлого») земледелия продуцирует понижение роста… Впрочем, сведения о домашнем скоте, о коровах, овцах и свиньях, очень и очень скупые. Трудно представить себе отсутствие «кормилицы-коровы», но, кажется, так оно и было, фактически нет сведений и об одомашнивании кур, гусей, уток. Например, из текста ибн-Фадлана не вполне ясно, о каких птицах и животных идет речь, о диких или уже о домашних, о привезенных «русами» с собой или о купленных у волжских болгар… Кроме того, «в поле зрения» в основном оказывались мужчины и женщины, представлявшие, что называется «корпоративное воинское сословие» — дружинников, их жен и наложниц. Это действительно должны были быть высокие, стройные люди, «не маравшие рук» земледелием и скотоводством… Впрочем, нам эти люди по сохранившимся их погребениям могут показаться скорее хрупкими и даже болезненными. Естественная продолжительность их жизни была невысока, да они и не умирали, они по большей части погибали во всевозможных захватнических походах и «экспедициях» по добыче рабов. Способы лечения ран были крайне несовершенны, чаще всего ранение означало смерть, да они, должно быть, и не были настроены жить долго. Из древнескандинавских письменных источников известно, что смерть от болезни, от старости, смерть «на соломе» почиталась для северного воина, «морского человека» («викинга», «нордманна», «варяга», «руса») позорной смертью. Воин должен был погибать в бою, с оружием в руках…

А кстати, что это за оружие? Вопрос непраздный. Ведь и сам князь Рюрикович — это прежде всего полководец, глава дружины, и главная фигура на Руси Рюриковичей — оружный человек, воин… Так какими же они были, эти воины? Обратимся к новым, публиковавшимся в 1993 г., материалам, исследованиям и реконструкциям, выполненным М. Гореликом. По сути, он выделяет три основных типа воинов — княжеских дружинников: 1) конец IX — первая половина X вв. — «меч, топор и защитное вооружение северо-западного типа; колчан, налучье и пояса — юговосточного степного типа», 2) середина X в. — комплекс вооружения степного типа, 3) конец X — начало XI века — комплект вооружения уже собственно русского (славянорусского) типа. По свидетельствам арабских и византийских источников, славяне первоначально использовали дротики, большие тяжелые щиты; шлемов, панцирей и мечей не имели. Отмечалось характерное для многих ранневоинских культур использование небольших луков с отравленными стрелами. Впрочем, археологические раскопки обнаружили и более совершенное оружие и защитные средства, заимствованные из арсенала аварских воинов. «…это заимствование не случайно: целый ряд славянских племен находился в вассальном подчинении у аварских ханов, поставлял многочисленную пехоту в их войско, где сами авары служили в легкой или тяжелой коннице». Далее: «Комплекс же собственно древнерусского вооружения сложился в конце IX–X вв. — период формирования, расширения и культурного расцвета Киевской державы — многоплеменной империи Рюриковичей. Становление раннесредневекового государства всегда сопровождалось активной военной деятельностью — покорением родственных, но отчаянно сопротивлявшихся племен, подавлением сепаратистских сил внутри самого «домена» (собственно княжеских владений. — Ф.Г.), дальними походами, направленными не только на получение дани-выкупа, но и имевшими далеко идущие стратегические цели. Разумеется, при этом следовало учитывать вооружение противника, соответствующим образом трансформируя свое. Принимая во внимание специфическое положение Руси на стыке Европы и Азии, Запада и Востока, наличие многих и разных культурных традиций в эпоху становления древнерусской культуры, многие исследователи допустили серьезную ошибку при оценке раннесредневекового вооружения — коль скоро Русь на северо-западе имела тяжеловооруженного противника, а на юго-востоке — маневренных легких бездоспешных всадников, то и был выработан у нас некий средний, универсальный вариант доспеха: полегче западного и потяжелее восточного, притом выгодно отличавшийся от того и другого. Однако здесь следует учитывать не обобщенного, а каждого конкретного противника. С одной стороны — это бездоспешные, снабженные только щитами, в основном пешие отряды балтийских, северо-восточных славянских племен, которые использовали копья, топоры, реже мечи и большие боевые ножи; отряды скандинавов, приходивших с севера; племенные ополчения волжско-окских финнов, чьи земли служили основным объектом колонизации. С другой — это тяжелая латная конница в многоплеменном войске хазарского каганата, защищенная шлемами, кольчугами, ламеллярными (пластинчатыми. — Ф.Г.) панцирями (подчас обоими доспехами одновременно), поножами, наплечниками, копьями и саблями, действующая вместе с массами легковооруженных лучников. Не забудем и дружины мадьярских племенных предводителей и, наконец, все мыслимое многообразие родов войск и комплексов вооружения византийских армий. При этом из представителей части упомянутых народов — славян, восточноевропейских финнов, скандинавов — состояло само киевское войско. Степняки: хазары, болгары, мадьяры были не только постоянными соседями, многие из них просто жили в Киеве, о чем свидетельствует раскопанный там (но пока не опубликованный) могильник «салтовского типа» (то есть погребение представителей «салтовской культуры» — культуры Хазарского каганата).

Именно на основе этого многообразия наступательного и оборонительного оружия потенциальных противников и союзников, под влиянием самых разных культурных традиций, а вовсе не в связи с абстрактным геополитическим положением Киевской державы складывался оригинальный древнерусский комплекс вооружения.

Набор вооружения киевского воина включал в качестве наступательного оружия меч, саблю, боевой топор, кистень, копье, дротик, лук и стрелы, защитным вооружением служили шлем, щит, панцирь из металлических колец или пластинок.

Меч был главным и самым почетным оружием профессионального воина. Древнерусские мечи широко известны и по находкам и по письменным источникам… Очень долгим был спор о месте производства мечей — то их считали скандинавскими, то русскими. Только тщательное исследование выявило подлинную картину, весьма сложную. Во-первых, были расчищены клинки многих сотен мечей, хранящихся в некоторых европейских собраниях и в наших музеях. Выяснилось, что подавляющее их большинство выковано в нескольких мастерских, расположенных на Рейне, во Франкской державе. Рукояти же и ножны обычно изготовлялись на «месте употребления», в соответствии с местными вкусами. Многие древнерусские мечи имеют рукояти, сделанные скандинавскими мастерами или в скандинавском стиле. Но вот меч, имеющий самую типичную скандинавскую рукоять, снабжен клинком, на котором обнаружено имя русского кузнеца. Это подтверждает мысль о том, что клинки «франкского» типа могли ковать и на местах. А меч из погребения дружинника на Владимирской улице в Киеве, будучи, казалось, классически европейским, имеет на ручке серебряную обкладку с типично мадьярской степной орнаментацией. В этом же погребении найдены славянский боевой топор, чисто скандинавская богато декорированная фибула — застежка для плаща и богатый набор гравированных серебряных блях, то ли от пояса, то ли от нагрудника, явно мадьярского происхождения.

Сабля, заимствованная (вместе с названием) из хазаро-мадьярского арсенала, начала применяться только с последней трети X в. Она являлась оружием всадника. Ранние образцы, использовавшиеся на Руси, обычно очень богато украшены — это говорит о том, что их владельцы были представителями высшего дружинного слоя. Декор в технике чеканки, резьбы и позолоты по серебру, гравировки и золочения по стали выполнен в степном мадьярском стиле или же развивает традиции, сложившиеся к этому времени в Киеве и Чернигове… (Далее М. Горелик выделяет три основных типа боевых топоров: «скандинавский тип», «универсальный» — распространенный по всей Центральней и Восточной Европе; и топорики всадников, «имевшие степное алано-хазаро-мадьярское происхождение». Использовались также разнородные копья, дротики, луки и стрелы…). Из арсенала хазарских конников были заимствованы и кистени — металлические или роговые гирьки, соединенные ремешком с длинной деревянной рукоятью…

Ранние шлемы на Руси существенно различались в деталях… В Гнездовском могильнике под Смоленском были найдены два совершенно разных шлема… Все аналоги первого — изобразительные и вещественные — происходят из Центральной и Западной Европы, где они датируются VII–IX вв… По форме и характеру декора второй шлем ближе всего к центральноазиатским образцам VIII–IX вв., хотя мог быть изготовлен и в местах более близких к Гнездову… В Киеве был найден крупный фрагмент полумаски с золоченым узором — часть типично скандинавского шлема. Ко второму гнездовскому близки великолепные шлемы из Чернигова, относящиеся к последней четверти X в. О происхождении черниговских шлемов издавна шли споры, так как аналоги им найдены в Польше, Венгрии и Восточной Пруссии (Самбии). А. Д. Кирпичников справедливо усмотрел их истоки в Центральной Азии. Более того, схожие образцы есть и в Корее, и в Бохае (Китай). Но все же самые близкие аналоги найдены в кочевнических погребениях Приуралья и Ближнего Поднепровья, связанных с мадьярским этносом. Мадьярская струя вообще сильно чувствуется в черниговских древностях, так что шлемы могли быть и местными изделиями.

Основным видом древнерусского панциря времен Киевской Руси была кольчуга. До сих пор существует заблуждение, что кольчуга — старинное восточное (иранское или даже ассирийское) изобретение, бытовавшее на Руси с IX в. и только в XI веке попавшее на Запад. На самом деле она была изобретена в IV в. до н. э. кельтами, и к середине I тыс. н. э. была распространена от Британии и Скандинавии до Аравии и Тянь-Шаня. Причем именно в Европе она была излюбленным и в IX–XII вв. практически единственным видом металлической брони. Видимо, на Руси ее изготовлением овладели не позднее X в. Наряду с кольчугой на Руси применялся и перешедший из хазаро-мадьярского арсенала ламеллярный доспех… Можно не сомневаться в том, что отборные конники княжеской дружины могли по хазаро-мадьярской традиции носить два панциря одновременно: кольчугу и поверх нее — пластинчатый доспех…

Щиты были круглыми, диаметром 70–90 см. Делали их из дощечек толщиной до 1 см. Дерево могло обтягиваться толстой кожей… Рукоять была северо-западного типа — в виде деревянного бруса или железной пластины… либо юго-восточного — в виде двух мягких петель, которые держали кистью руки. Византийским заимствованием были распространившиеся на Руси с XI в. каплевидные щиты… Рисуя облик древнерусских воинов IX — начала XI вв., нельзя не упомянуть украшений — гривн, браслетов, фибул скандинавского и восточноевропейского типов, застежек кафтанов и поясов с металлическим узорным набором степного происхождения, которые завершали столь разнохарактерные, но этнически выразительные образы…

Христианизация Руси повлекла за собой мощное византийское культурное влияние. Византийская орнаментика, наложившись на существовавшие уже на Руси орнаментальные системы скандинавского и степного происхождения, способствовала появлению оригинальной, неповторимой системы древнерусского декора».

Приведенные фрагменты публикации М. Горелика в российском военно-историческом журнале «Цейхгауз» (1993 г.) представляют собой образец научного стиля, для которого характерны прежде всего корректная полемичность и отсутствие «головокружительных открытий» и «полных переворотов в науке»… Мы получили представление о периоде формирования на Руси дружинного, воинского сословия. Особая роль в этот период принадлежит влиянию уже сформировавшихся подобных сословных систем — скандинавской, византийской, степной…

Но весь этот металл, носимый на себе и зачастую в холодную сырую погоду, вызывал естественным образом костные заболевания. Обнаруженные костяки — почти всегда останки людей, страдавших при жизни артритом или ревматизмом. Продолжительность жизни детей и женщин была ниже мужской, женщины погибали, вероятно, от несовершенства помощи при родах, часто в захоронениях женщин обнаруживают останки костные утробных плодов. Гуммозные образования на костях многие антропологи полагают сифилитическими бляшками. Но, вероятно, эта форма сифилиса, распространенная в Европе и Азии, не походила по своим «разрушительным последствиям» на ту, что была завезена в Европу из Латинской Америки матросами Колумба, вызвала пандемию и была столь красочно описана в поэме Джироламо Фракасторо, измыслившего и название — «сифилис»…

Надо заметить, что Европа и Азия рассматриваемого нами периода не отличалась густонаселенностью, вовсе не способствовали росту населения низкая продолжительность жизни и высокая смертность. Как правило, приводя цифры и числа, письменные источники следуют культурной традиции употребления значимых, «магических» чисел и цифр; «тысячи» и «сотни» византийских, арабских, древнерусских и западноевропейских хронистов — числа символические, а не отражающие реальность. Надо помнить, что раннесредневековый «город», средневековое «войско» не соответствовали современному содержанию подобных понятий. Так же и средневековые красавицы — без талии и с признаками перенесенного в детстве рахита — едва ли привели бы нас в восторг. И богатыри и рыцари показались бы нам сегодня очень и очень непропорционально сложенными…

Мало распространено было и гигиеническое мытье, которое не следует путать и отождествлять с омовениями ритуальными. На реках мы бы не встретили купальщиков. Предполагалось, что в реке, в ручье, в любом водоеме — свои «хозяева» — сверхъестественные водяные существа; и не следовало дразнить их, вторгаясь лишний раз в их владения. Любопытно, что не встретили бы вы купальщиков даже в мягком климате античной Греции. Особенно запретной почиталась вода для женщин, даже жены и дочери рыбаков и мореходов не умели плавать.

Об одежде и прическах судить очень трудно. Рисунки средневековых рукописных книг лишены этнографизма, персонажи этих рисунков, кем бы они ни были, одеты по византийским стандартам. Но возможно предположить, что раннесредневековая одежда прежде всего как бы заменяла «удостоверение личности», то есть декларировала принадлежность данного человека к тому или иному племенному, родовому образованию; показывала, имеет ли женщина мужа и т. д. Об одежде столь значимого и интенсивно складывающегося воинского сословия мы уже сказали… Средневековая одежда призвана была скрывать тело, была по преимуществу просторной. У мужчин это были куртки, безрукавные и с рукавами, широкие штаны, плащи; у женщин — платья типа рубах, надевавшиеся одно на другое — несколько. Собственно белья не носили, носили нижнее платье. Головы покрывали головными уборами. Обнажение головы, половых органов, мужских сосков вне «разрешенных» ситуаций было табуированным, запретным и потому непристойным…

Жилища строились земляные, деревянные. Возводить каменные постройки нет еще ни умения, ни «идеологических и бытовых оснований» (в «свейских землях», например, каменные дома появятся только в XIV веке). Долговечные, прочные бытовые постройки возникают лишь с введением определенного порядка наследования, с упрочением института частной собственности. Первыми каменными постройками на Руси станут ритуальные здания — церкви…

Несколько слов надо сказать и о еде. Ни садоводства, ни огородничества в Европе еще нет. Яблоки — маленькие, зеленые, дикие. Люди едят много диких разновидностей чеснока и лука, это предохраняет их от цинги и многих воспалительных процессов. Едят много грубо приготовленного мяса диких животных, иные из них давно уже не встречаются (знаменитые «туры» русских летописей). Много витаминов дает мед и всевозможные напитки на меду. Пчел постепенно «одомашнивают». Хлеб ржаной. Княжеский стол отличается употреблением привозных пряностей. Хмельных напитков, вызывающих собственно «алкогольный синдром», алкоголизацию, не существует, они явятся лишь вместе с «пришельцами» — монголами. Становление воинского, дружинного сословия продуцирует особую форму ритуализованного времяпрепровождения — дружинный пир с такими его признаками, как питье хмельного напитка из особой ритуальной посуды, ритуальное кормление князем-полководцем дружинников — вкладывание в рот определенных кусков… Едят руками, индивидуальной посуды еще нет…

Человека средних веков, воина, трудно представить себе без его верного спутника — коня. Но и здесь нас ожидают некоторые разочарования. В XI–XII веках небольшую, так называемую «лесную» лошадь еще только начинают систематически применять на сельскохозяйственных работах. Постепенно выводятся более крупные, верховые породы, но до настоящего коневодства еще очень и очень далеко. Кинематограф приучил нас к прекрасным лошадям, скачущим «лавиной». На самом деле лошадь — животное очень хрупкое, уязвимое, невыносливое. Применение кавалерии в боевых действиях крайне ограничено. Для того, чтобы пустить «лавину», необходимо предварительно выровнять местность, иначе лошади рискуют сломать ноги. Впрочем, средневековые боевые действия представляют собой цепочку поединков, о настоящих тактических и стратегических приемах еще речи нет…

Рассматривая «свидетельства современников» — западноевропейские, арабские, византийские — можно отметить любопытную динамику: первоначально собственно славяноязычное население именуют «славянами» («склавины» и прочие произносительные варианты), «антами», «тавроскифами»; «русами» явно именуют скандинавов; постепенно происходит следующий процесс: «русы» растворяются в славянской среде, «отавроскифиваются», само «русы» начинает означать славян Киевской Руси…

В VI веке византиец Прокопий уже отличает гуннов и готов от говорящих на «одном наречии» антов и склавин. Все это для него дикие «варварские» племена, хаотически, «дико» нападающие на Византию. Для Фотия, автора жития Георгия Амастридского; для автора «Записки готского топарха» «русы» — воинственные и «кочевые» — также отличаются от «славян». Константин Багрянородный и Лев Диакон (Х в.) также отличают «русов»-скандинавов от славян, «скифов» и «тавроскифов». Интересно описание Львом Диаконом Святослава, одного из первых Рюриковичей, которого византийский хронист наделяет характерными внешними признаками раннесредневекового евроазиатского воина, сменившего воина античного и наследовавшего античному византийского. У Святослава серьга в ухе и характерная воинская прическа — разновидность косы. Эту «косу» («прядку», «косицу на маковке выбритой головы», две косы) имели буквально все «новые» воины Европы и Азии — воины первых болгарских ханов, дружинники Хлодвига и т. д. В Болгарии эта мужская прическа, утратив свой «смысл принадлежности к воинскому сословию», просуществовала до начала XX века…

Вертинские летописи (или анналы), относящиеся к IX в., и Лиудпранд Кремонский еще идентифицируют «русов» с «нордманнами». Но это еще IX–X века. В начале XI в. Титмар, епископ Мерзебургский, именует Владимира Святославича «королем русов», уже явно подразумевая подвластные Владимиру славянские земли. Исландские саги (самая ранняя — Сага о Вёлсунгах — создана не ранее середины XIII в.) уже различают «Гардарики» — северные укрепленные крепости — Новгород и Псков — и южную «Руссию» — Киевскую Русь. Зачастую саги рассказывают о «давних временах»; так, в Саге о Хальвдане Эйстейнссоне читаем: «…ко двору конунга Эйстейна пришли два человека. Они оба были высокого роста, но плохо одеты; никто ясно не видел их лиц, так как они скрывались за глубоко надвинутыми капюшонами. Они подошли к конунгу и говорили с ним с уважением… Он спросил их, кто они. Они рассказали, что их обоих зовут Грим, родом они из Русии…» Далее пришельцы оказываются не теми, за кого они себя выдают, но любопытно, что никого не удивляет их характерное средневековое скандинавское имя… Исследователи выделяют более поздние «викингские» и более ранние «королевские» саги; в последних также различаются северная и южная Русь и содержится много сведений об интенсивных контактах Киевской и Новгородской Руси со скандинавским миром…

Очень интересные, колоритные описания русов, изобилующие яркими этнографическими деталями, оставил Ахмед ибн-Фадлан, возглавлявший посольство от халифа аль-Муктадира, везшее волжским болгарам ислам. Русов-корабельщиков встретил он на Волге (на реке Атиль). По описаниям ибн-Фадлана это воинственные работорговцы. Любопытно, что всех обитателей «севера» Ибн-Фадлан называет «сакалиба» («славяне»), даже явно тюрские племена. Его путешествие на Волгу происходило приблизительно в 921–922 годах. Значит, оно приходится на княжение Игоря-Ингварра. В сущности, не совсем ясно (или вернее, совсем неясно), кого описывает ученый араб — «русов»-«нордманнов» или уже славянизированных «русов». По мотивам описаний ибн-Фадлана написана картина известного русского художника Семирадского «Похороны руса». Многие эпизоды из «Книги» ибн-Фадлана вошли в роман современного шведского писателя Артура Лундквиста «Рабы для халифата» — о походах викингов… Описанные ибн-Фадланом похороны знатного «руса» представляют собой… свадьбу. Умершего сжигают вместе с одной из его рабынь. Любопытны подробности внешнего вида фадлановых «русов». В частности, он сообщает, что «от края ногтей до шеи» кожа их покрыта татуировкой. Татуировка эта, по всей видимости, представляла собой систему родовых, племенных знаков, означала принадлежность субъекта к тому или иному родовому, племенному образованию, общности. Женщины «русов» носят на груди нож, активно участвуют в языческом обряде «похоронной свадьбы». Отмечается, что поверх платья груди прикрыты «чашечками», деревянными, серебряными или золотыми. Вспомним легенду об амазонках, выжигавших одну молочную железу, чтобы легче было стрелять из лука. «Чашечки» — рудимент того времени, когда женщины принимали участие в военных действиях?..

В заключение, вот любопытный диалог, происшедший между арабом-мосульманином и «русом» после сожжения знатного покойника на сооружении наподобие корабля, «рус» противопоставляет сожжение закапыванию в землю… «Потом подул ветер, большой, ужасающий, и усилилось пламя огня, и разгорелось его пылание. Был рядом со мной некий муж из русов. И вот я услышал, что он разговаривает с бывшим со мной переводчиком. Я спросил его о том, что он ему сказал. Он сказал: «Право же, он говорит: «Вы, арабы, глупы». Я же спросил его об этом. Он сказал: «Действительно, вы берете самого любимого вами из людей и самого уважаемого вами и оставляете его в прахе, и едят его насекомые и черви, а мы сжигаем его во мгновение ока, так что он немедленно и тотчас входит в рай» Потом он засмеялся чрезмерным смехом. Я же спросил об этом, а он сказал: «По любви господа его к нему, (вот) он послал ветер, так что он (ветер) возьмет его в течение часа». И в самом деле, не прошло и часа, как корабль и дрова, и девушка, и господин превратились в золу…»