Глава 25 КУКУШКА В ГНЕЗДЕ: КОММУНИЗМ В РУМЫНИИ

Глава 25

КУКУШКА В ГНЕЗДЕ: КОММУНИЗМ В РУМЫНИИ

Легко критиковать действия правительств стран Запада после войны. Оглядываясь на прошлое, становится понятно, что временами они казались параноиками, чрезмерно стремящимися сокрушить законный протест левых сил, даже ценой временного замораживания самих демократических принципов, которые, по их утверждению, они поддерживали. Несправедливость все же имела место. Жизни людей были загублены. Но перед Западом встала реальная угроза. Несмотря на неуклюжие и часто деспотичные действия, правительства западных стран действительно считали, что выбрали наименее болезненный путь.

Выбор между сталинским коммунизмом и порочной смесью демократии и авторитаризма, поддерживаемой Западом, без сомнения, шел на пользу последнего как наименьшего из двух зол. Коммунисты в Восточной Европе демонстрировали безжалостность в своем стремлении к власти, на фоне которой правительства западных стран выглядели как неуклюжие дилетанты. Любой из дюжины народов за железным занавесом мог послужить иллюстрацией этого, но самым, пожалуй, показательным примером является Румыния, здесь коммунистический государственный переворот случился особенно быстро и ужасно.

Румыния одна из немногих стран Восточной Европы оставалась относительно не затронутой Второй мировой войной. Отдельные ее районы подверглись бомбардировкам союзников, а северо-запад – разрушениям Красной армии, но по контрасту с Польшей, Югославией и Восточной Германией, где традиционные властные структуры были почти полностью сметены войной, государственные институты Румынии остались в основном нетронуты. Поэтому для коммунистов захват абсолютной власти был не просто вопросом установления нового строя на пустом месте. Для начала, правда, пришлось ликвидировать прежний строй. Жестокий и угрожающий способ, с помощью которого уничтожались традиционные общественные институты в Румынии, представляет собой своеобразный мастер-класс по применению тоталитарных методов.

АВГУСТОВСКИЙ ПУТЧ

История послевоенной Румынии начинается летом 1944 г. с внезапной и драматической смены власти. До этого момента в стране правила военная диктатура во главе с маршалом Ионом Антонеску, связанная прочным союзом с Германией. Румыния вступила в войну с воодушевлением, ее войска прошли бок о бок с войсками вермахта до самого Сталинграда. Потом фортуна переменилась, становилось все более очевидно, что Германия проиграет войну. Многие в Румынии единственный путь избежать уничтожения Красной армией видели в переходе на другую сторону. Тайно сформированный союз оппозиционных партий, убежденный в том, что Антонеску будет с Гитлером до конца, решил устранить его.

Движущей силой государственного переворота стал лидер Национальной крестьянской партии Юлиу Маниу. Именно он первым подал идею о заговоре и больше всего был замешан в тайных мирных переговорах с союзниками. Его оппозиционная партия явно пользовалась популярностью во время и после войны, и ожидалось, что она получит самые важные посты в правительстве в случае успеха переворота. Другими основными заговорщиками были политики из социал-демократической, национал-либеральной, коммунистической партий и юный монарх страны король Михай – номинальный глава.

После нескольких недель подготовки переворот назначили на 26 августа. План состоял в том, чтобы король Михай пригласил Антонеску на обед и приказал ему начать новые переговоры с союзниками. Если тот откажется, король немедленно освободит его от его обязанностей и назначит новое правительство, состоящее из политиков-оппозиционеров. Это правительство должно было формироваться заранее, чтобы взять бразды правления в свои руки немедленно.

К несчастью, события начали развиваться по другому сценарию. Военное положение стало ухудшаться так быстро, что маршал решил уехать на фронт 24 августа без предупреждения. Вынужденный импровизировать, король решил ускорить переворот на несколько дней. Днем 23 августа он пригласил Антонеску во дворец, где после короткой, но напряженной конфронтации диктатор был арестован. По-видимому, такой поворот событий застал Антонеску врасплох. Отвечая на вопросы английского журналиста несколько месяцев спустя, король заявил: «На ночь засунули его в дворцовую сокровищницу, где, как мне рассказали, он ругался так, что его выражения до сих пор с восхищением вспоминает дворцовая стража».

Однако поспешное течение событий помешало заговорщикам договориться о том, как наилучшим образом сформировать новое правительство, поэтому королю снова пришлось импровизировать. После краткого совещания со своими советниками он назначил временный кабинет министров прямо на месте. После десяти часов вечера того же дня король Михай объявил по радио о государственном перевороте. Он огласил заранее подготовленную декларацию нового премьер-министра Константина Сэнэтеску. Эти заявления дали понять, что Румыния приняла условия прекращения огня союзников, а новое правительство, в противоположность диктаторству Антонеску, «демократическая власть, уважающая и гарантирующая общественные свободы».

Коммунисты играли пока сравнительно небольшую роль в этих событиях, но, как только переворот свершился, они отреагировали быстрее всех. Первым после государственного переворота во дворец пришел коммунистический государственный деятель Лукрециу Пэтрэшкану, который тут же попросил – и получил! – пост министра юстиции. Пэтрэшкану получил юридическое образование и помогал составлять королевское воззвание к народу. Это был дерзкий шаг, поскольку ни один представитель других политических партий не получил сразу министерский портфель. Создавалось впечатление, что коммунисты получили награду за исполнение главной роли. Позднее Пэтрэшкану сыграл на этом впечатлении, ложно заявив, что он был единственнымпредставителем оппозиции, с которым советовались по поводу осуществления переворота.

Другой удачей для коммунистов было то, что после переворота под их контроль передали Антонеску и других пленников. И опять-таки для этого имелись веские причины. Считалось, что неправильно позволить военным нести ответственность за Антонеску и его кабинет министров, так как солдаты могли хранить верность своему давнему командиру и освободить его. Полиция не вызывала доверия по той же причине. И поэтому заговорщики решили передать пленников гражданскому вооруженному формированию. Самыми подходящими оказались добровольцы Национальной крестьянской партии (НКП) Маниу, однако во время переворота они находились в Трансильвании для оказания помощи в боях с немцами. Единственными антифашистскими гражданскими вооруженными формированиями на тот момент были обученные коммунистами отряды «Патриотической гвардии». Передача диктатора этим формированиям снова создала впечатление, что коммунисты играют в перевороте почти ведущую роль, что соответствовало действительности.

Но самый большой подарок коммунистам сделали союзники во время переговоров о временном прекращении огня. Ко времени осуществления переворота все стороны уже приняли общие условия прекращения огня, но основной текст не был окончательно согласован еще в течение трех недель. Камнем преткновения стал вопрос о том, кому из союзников будет подотчетна страна. Советы настаивали на своем контроле, поскольку их армия оккупировала Румынию. Некоторые английские и американские официальные лица были озабочены действиями Советов, словно Румыния – «собственность России». Они утверждали, что все три главных союзника должны нести за Румынию совместнуюответственность. Но в конце концов Советы настояли на своем. Окончательная формулировка условий перемирия предусматривала контроль со стороны специальной комиссии союзников «под общим руководством союзного (советского) верховного командования». Позже это откроет страну для советского господства.

БОРЬБА КОММУНИСТОВ ЗА ВЛАСТЬ

После государственного переворота 23 августа 1944 г. одно за другим быстро сменились три правительства. Первое – временное правительство – под руководством генерала Сэнэтеску продержалось десять недель. Советам не терпелось распустить его по причине того, что коммунисты занимали в нем очень мало должностей, дающих реальную власть. Сэнэтеску был уязвим по двум пунктам. Во-первых, с большим трудом шел на удовлетворение требований Советов в отношении репараций, что привело к обвинениям в неисполнении им своих обязательств, изложенных в договоре о прекращении огня. Но на самом деле падение обусловлено его неспособностью «вычистить фашистские элементы» из общества. За первые шесть недель после августовского переворота, согласно рапорту Американского бюро стратегических служб, только восемь румынских чиновников были уволены за сотрудничество с немцами. В то время как была арестована горстка старших офицеров разведки, большинство сотрудников государственного аппарата службы безопасности оставались нетронутыми. Хуже того, бывшие бойцы фашистских вооруженных формирований («Железной гвардии») по-прежнему появлялись в барах и гостиницах Бухареста и «хвастались, что никакое правительство не посмеет их тронуть». Некоторые члены кабинета министров все же призывали к немедленному учреждению трибунала для суда над военными преступниками, но эти призывы прекратились, когда Юлиу Маниу выступил с протестом. Лидер Национальной крестьянской партии заявил, что его неприятие такой чистки преследует цель избежать дальнейшего кровопролития, однако его заподозрили в попытке избежать всего, что заставит тысячи бывших бойцов «Железной гвардии» мгновенно переметнуться к коммунистам.

Некоторые слои населения были, по вполне понятным причинам, разгневаны бездействием, в сравнении с которым даже вялая чистка в Италии выглядела эффективной.

Румынские коммунисты использовали в своих интересах народный гнев и приложили максимум усилий к его дальнейшему поддержанию. 8 октября они организовали в Бухаресте свою первую крупную демонстрацию, в ходе которой в центре города собрались около 60 тысяч протестующих, требовавших отставки Сэнэтеску и его правительства. Большинство протестующих, без сомнения, по-настоящему возмущались, однако коммунисты воспользовались своим влиянием в профсоюзах, чтобы заставить выйти на демонстрацию больше людей.

Под давлением и Советов, и внутренних сил генерал Сэнэтеску ушел в отставку 2 ноября. Однако король немедленно попросил его сформировать новое, временно исполняющее свои обязанности правительство до проведения выборов. В новом правительстве Сэнэтеску было больше должностей для коммунистов; самым важным стало назначение их руководителя Георге Георгиу-Дежа министром транспорта. Марионетка коммунистов Петру Гроза, лидер «Фронта земледельцев», получил портфель вице-премьера. Однако руководство крайне важным министерством внутренних дел, контролирующим полицию страны, осталось в руках Национальной крестьянской партии. К большому неудовольствию коммунистической партии, его возглавил Николае Пенеску, ярый антисоветчик. С целью дискредитации нового министра внутренних дел организовали демонстрации, участников которых проинструктировали скандировать «Долой Пенеску!». Такая агитация неуклонно росла по мере того, как коммунисты усиливали свой контроль над профсоюзами, используя ораторское искусство и принуждение для вовлечения все большего числа людей.

Второе правительство Сэнэтеску продержалось еще меньше, чем первое. В конце ноября румынские солдаты застрелили двоих профсоюзных деятелей во время пьяной драки – событие, которым в полной мере воспользовался руководимый коммунистами Национальный демократический фронт (НДФ). Обоим погибшим организовали пышные похороны, которые переросли в еще одну массовую антиправительственную демонстрацию. Тем временем печатные издания коммунистов бушевали по поводу «гитлеровских фашистов» в правящих кругах, которые буквально выходят сухими из воды, совершив убийство, и напрямую обвиняли Национальную крестьянскую партию в их поддержке. В ответ на оскорбления со стороны НДФ члены НКП и либералы вышли из состава кабинета министров. Ошеломленный, Сэнэтеску ушел в отставку – на этот раз навсегда.

Третье «послепереворотное» правительство было сформировано 2 декабря 1944 г. На этот раз король Михай назначил своего начальника штаба генерала Николае Рэдеску – беспартийную фигуру, кандидатуру которого одобрили Советы. Пытаясь положить конец гражданским беспорядкам, король сообщил заместителю министра иностранных дел СССР Андрею Вышинскому, что, если коммунистическая пропаганда не прекратится, он будет вынужден отречься от престола и покинуть страну. Вышинский понимал, что подобный шаг вызовет хаос за советской линией фронта и даже вынудит советские войска официально взять в свои руки руководство страной, что совсем не хорошо в глазах их английских и американских союзников. Поэтому он дал указания румынским коммунистам немного снизить накал пропаганды, и, по крайней мере на некоторое время, уличные демонстрации прекратились.

Но коммунисты использовали перестановку внутри правительства для дальнейшего притязания на власть. Им не удалось полностью взять в свои руки управление министерством внутренних дел, которое осталось у Рэдеску, но они добились назначения видного коммуниста на пост его заместителя. Новый заместитель, Теохари Георгеску, не теряя времени, захватил для коммунистов столько власти, сколько смог. Он посадил своих людей в девяти из шестнадцати префектурах в провинциях и дал им строгие указания не слушать ничьих приказов, только его. Он начал внедрять в Сигуранцу – тайную полицию Румынии, обученную коммунистами, – «Патриотическую гвардию» и ускорил проникновение коммунистов в другие отделы аппарата службы безопасности. Когда Рэдеску понял замыслы своего заместителя, было уже слишком поздно. Он приказал расформировать «Патриотическую гвардию», но его просто проигнорировали. Тогда он потребовал отставки Георгеску, и опять не последовало никакой реакции – его заместитель просто приступил к исполнению служебных обязанностей и стал издавать распоряжения региональным префектам.

Вскоре Рэдеску и вовсе потерял власть над заместителем. В начале 1945 г. вице-премьер Петру Гроза начал открыто побуждать крестьян к захвату земли у владельцев больших поместий в ожидании грядущей программы земельной реформы. 13 февраля коммунистическая газета «Скынтейя» сообщила о том, что в округах Прахова и Дэмбовица крестьяне заняли участки земли. На заседании кабинета министров два дня спустя Рэдеску обвинил своего заместителя в разжигании гражданской войны.

И снова коммунисты организовали демонстрации, призывающие к отставке Рэдеску, к этому времени их власть уже достаточно упрочилась. Ситуация достигла апогея 24 февраля на демонстрации у министерства внутренних дел. Рэдеску, находясь в здании министерства, приказал охране стрелять в воздух, чтобы разогнать толпу. В последовавшей за этим суматохе прозвучали еще выстрелы, на этот раз неизвестно откуда, и несколько участников демонстрации были убиты. Рэдеску, который уже был сыт по горло провокациями со стороны коммунистов, потерял самообладание (ведь его теперь стали называть убийцей) и в тот же вечер выступил по радио с обращением к народу, в котором назвал коммунистических лидеров Ану Паукер и Василе Луку гиенами, чужаками без национальности и безбожниками. Он ссылался на то, что многие румынские коммунисты не были румынами в глазах населения, а имели русское, украинское, немецкое или еврейское происхождение; косвенно он намекал на их советских покровителей. Но его апелляция к румынскому национализму провалилась, и коммунисты потребовали его ареста. После этих событий совместная комиссия из советских и румынских врачей установила, что охрана Рэдеску почти наверняка стреляла не в толпу, так как пули, изъятые из тел жертв, были выпущены из оружия иного типа, чем тот, который использовался в румынской армии. Но ко времени обнародования результатов экспертизы это уже не имело значения. Рэдеску попал в ту же самую ловушку, его правительство быстро становилось несостоятельным.

Массовые забастовки и демонстрации в Румынии по своей сути походили на волнения во Франции и Италии. Разница состояла в том, что во Франции и Италии за правительством непоколебимо стояли союзники – отчасти по политическим причинам, но главным образом ради поддержания закона и порядка – и обеспечивали жизненно важную моральную, финансовую и военную поддержку. В Румынии, наоборот, помощь союзников правительству была явно недостаточной. Советы не оказывали стране финансовой поддержки, занимаясь тем, что обескровливали ее постоянными реквизициями и требованиями компенсации. Они не предоставляли стране моральной поддержки и вряд ли стали бы использовать свое значительное военное присутствие для взятия под контроль гражданских беспорядков. Пассивным наблюдением за ростом насилия в ходе демонстраций Советы намеренно способствовали подрыву авторитета правительства Румынии.

Однако их поддержка коммунистов-агитаторов оказалась не такой уж пассивной. Во время февральского кризиса Советы более или менее прояснили свою позицию. 27 февраля 1945 г. заместитель министра иностранных дел СССР Андрей Вышинский нанес визит королю Михаю и потребовал уволить Рэдеску, назначив вместо него премьер-министром Петру Грозу. Пока король тянул время, Советы нагнетали обстановку, выводя подразделения румынской армии из Бухареста и заменяя их советскими войсками, которые заняли ключевые позиции в городе. Подразумеваемая угроза была очевидна, и под дальнейшим давлением со стороны Вышинского король Михай 28 февраля уволил Рэдеску. Он тянул с назначением Грозы и управляемого коммунистами кабинета министров, но Вышинский ясно дал понять, что СССР готов сам прибрать к рукам Румынию. Михаю оставалось только сдаться. Правительство под руководством Грозы пришло к власти 6 мая 1945 г. Через шесть месяцев после государственного переворота НДФ удалось официально получить власть.

ДЕМОНТАЖ ДЕМОКРАТИИ

В течение последующих полутора лет правительство Грозы руководило быстрым разрушением демократии в Румынии. Национальная крестьянская партия и либералы были почти полностью исключены из нового кабинета министров Грозы: четырнадцать из восемнадцати постов отданы членам НДФ, оставшиеся четыре – отделившимся членам других партий, таких как диссидент-либерал Георге Тэтэреску, который стал заместителем премьер-министра. Коммунисты держали в своих руках все самые главные министерства, включая министерства юстиции, связи, пропаганды и, что имело решающее значение, внутренних дел. Они занимали посты заместителей министров сельского хозяйства и коммуникаций.

Теперь наконец правительственная машина подверглась систематической чистке и реорганизации, согласно планам коммунистов. Заполучив в свои руки всю власть в министерстве внутренних дел, Теохари Георгеску немедленно обнародовал план искоренения «фашистов» и «скомпрометировавших себя элементов» из числа сил безопасности. Из 6300 служащих министерства внутренних дел почти половину либо отправили в запас, либо уволили. Всего через несколько недель после прихода к власти нового режима были арестованы несколько сотен офицеров полиции и контрразведки. Перед сотрудниками сыскной полиции стояла задача выследить всех бывших бойцов «Железной гвардии», которые по-прежнему занимались активной деятельностью. Нет сомнений в том, что чистка вроде этой была необходима, но то, как она осуществлялась, играло на руку коммунистам и Советам. Тысячам бойцов «Патриотической гвардии» наконец разрешили вступить в подразделения полиции и службы безопасности. Советский агент Эмиль Боднэраш, который до этого момента отвечал за «Патриотическую гвардию», получил бразды правления Serviciul Special de Informatii (SSI), наводившей на всех ужас. Другой советский тайный агент, Александру Николски, стал ответственным за формирование подразделения сыщиков, которое вскоре заслужит дурную репутацию Секуритате. В этом состояла основа будущего полицейского государства Румыния.

Захватив и правительство, и силы безопасности, коммунисты приступили к разрушению двух других столпов демократического общества – свободной прессы и независимой судебной власти. В течение лета министр юстиции Лукрециу Пэтрэшкану «вычистил», уволил или досрочно отправил на пенсию свыше тысячи судей по всей стране. На их место он назначил чиновников, верных коммунистической партии. Ему ничего не стоило вызвать судей Верховного Суда в свой кабинет и продиктовать им приговоры. В конечном счете он ввел такую систему, при которой каждого судью сопровождали два «народных советника», они могли отклонить его решения, если те шли вразрез с политикой партии.

Подчинение прессы прошло вообще без осложнений. С самых первых дней после августовского государственного переворота Советы регулярно откладывали публикацию газетных статей, которые им казались враждебными, или вовсе закрывали газеты. Например, самая крупная газета Национальной крестьянской партии Ciruerul была закрыта 10 января 1945 г., а часть ее помещений передана коммунистической газете «Скынтейя». Точно таким же образом была закрыта либеральная газета Democratul, ее статьи сделали достоянием гласности информацию о том, что многие районы Румынии, якобы завоеванные Красной армией, на самом деле были захвачены самими румынами. Что еще более нелепо, официальная либеральная газета Viitorul временно закрылась в ночь с 17 на 18 февраля – Советам показалось, что в ней печатаются зашифрованные сообщения. Этими сообщениями оказались «подозрительные» аббревиатуры в конце имени представителя британского военного командования вице-маршала военно-воздушных сил Дональда Стивенсона – ОВЕ (орден Британской империи. – Пер.), DSO (орден «За боевые заслуги». – Пер.), MC (орден «Военный крест». – Пер.).

За годы пребывания у власти правительства Грозы почти вся демократическая пресса прекратила свое существование. 7 июня 1946 г. Госдепартамент США сообщил, что из всех двадцати шести газет, печатавшихся в Румынии, у Национальной крестьянской партии и Национальной либеральной партии осталось по одной ежедневной газете. У правительства же, наоборот, десять ежедневных и девять еженедельных или выходивших два раза в месяц газет в одном только Бухаресте. Независимой социал-демократической партии вообще не разрешили выпускать газету. От многочисленных просьб в министерстве информации отмахивались под предлогом отсутствия достаточного количества газетной бумаги.

Правительство Грозы должно было лишь временно исполнять свои обязанности до выборов. Однако НДФ не хотел допустить проведение выборов до тех пор, пока ему не будет гарантирована победа, поэтому Гроза все время откладывал их, в то время как закулисные силы коммунистов продолжали подрывать положение оппозиции. В течение двадцати месяцев пребывания у власти они систематически терроризировали либералов, крестьянскую партию, независимых социалистов и всех, кто соперничал с ними. В августе 1945 г. правительство разоблачило два «террористических» заговора, в которых очень кстати оказались замешанными члены Национальной крестьянской партии. 15 марта 1946 г. бывший премьер-министр Рэдеску был избит группой мужчин, вооруженных дубинками. Это происшествие убедило его в том, что разумнее всего покинуть страну. В мае 1946 г. генерал Аурель Алдея – министр внутренних дел в первом правительстве Сэнэтеску – был арестован за «участие в заговоре с целью уничтожения Румынского государства». Его судили вместе с 55 «сообщниками» и 18 ноября 1946 г. – накануне выборов – приговорили к пожизненным каторжным работам.

В преддверии выборов коммунисты и их приспешники затрудняли участие в них оппозиционных партий. Национальная крестьянская армия неоднократно жаловалась международному сообществу на политические условия, которые они были вынуждены терпеть: «Участие в митингах недобровольное. С ведома и попустительства правительства, а именно министерства внутренних дел, были организованы вооруженные банды. Три банды нападают на собравшихся на общественные митинги и глав оппозиционных партий, убивают, калечат и избивают противников режима. У них есть автоматическое оружие. Они используют железные ломы, ножи и дубинки, им платят. Большая часть членов этих банд – убежденные преступники. Они не только пользуются полной неприкосновенностью, несмотря на творимые зверства, включая даже убийства, но и действуют под защитой полиции и жандармерии».

Следует помнить, читая подобные сообщения, что они написаны людьми в определенной политической атмосфере, полной голословных утверждений и встречных заявлений. И тем не менее факты из нейтральных источников дают понять, что такие рассказы не так уж далеки от истины. В официальной ноте протеста британского правительства говорилось, что «банды головорезов» мешали оппозиции участвовать в избирательной кампании и проводить митинги. От англичан и американцев поступали жалобы на отказ предоставить оппозиционным партиям возможность воспользоваться прессой или радио и на повсеместную подделку списков избирателей. Когда дело дошло до самих выборов, то, согласно редакционной статье «Нью-Йорк тайме», на «терроризирование избирателей, подавление оппозиции и фальсификация результатов выборов стали в Румынии даже более вопиющими, чем в Болгарии, и приближались по размаху к уровню маршала Тито в Югославии».

Коммунисты в 1946 г. шли на выборы одним списком с несколькими другими партиями, склоняющимися влево, которые они уговорили присоединиться к их Блоку демократических партий (Blocul partidelor d?mocrate). После подсчета блок официально получил около 70 % голосов и 84 места в новом Народном собрании. Национальная крестьянская партия, по контрасту с ним, получила всего лишь 12,7 % голосов и 7,7 % мест; остальные голоса отошли мелким партиям. Однако независимые источники того времени, равно как и недавние исследования, проведенные в архивах коммунистической партии, наводят на мысль о том, что истинные результаты прямо противоположны: именно Национальная крестьянская партия получила большинство голосов. Выборы были фальсифицированы. Например, в Сомеше Национальной крестьянской партии отдали всего 11 % голосов, тогда как на самом деле она завоевала более 51 %. Подтасовывая результаты выборов таким образом, коммунисты сделали еще один огромный шаг вперед к монополии власти.

Становилось очевидным, что в отсутствие какого-либо согласованного нажима с Запада невозможно что-либо предпринимать, оспаривая абсолютную власть коммунистов в Румынии. К несчастью для демократии в Румынии, реакция Запада была негодующей, но совершенно неэффективной. В течение двух лет, предшествовавших выборам, Великобритания и США подали несколько официальных нот протеста, но ни разу даже не намекнули на то, что подкрепят их серьезными действиями. Бесстыдство, с которым Румынская коммунистическая партия фальсифицировала результаты выборов, является свидетельством абсолютной уверенности в том, что Запад останется безучастным. И действительно, пока англичане и американцы открыто заявляли, что считают выборы недействительными, ни одной стране не хватило смелости отказаться признать правительство Румынии. Советы понимали, что их жалобы – пустые слова, и история быстро доказала их правоту. Спустя десять недель, 10 февраля 1947 г., союзники подписали официальный мирный договор с Румынией, после чего Запад благополучно умыл руки.

Имея за собой поддержку в виде выборов и формальностей мирного договора, коммунисты предприняли последние аресты – на этот раз с намерением уничтожить оппозицию раз и навсегда. 20 марта по сфабрикованным обвинениям были арестованы 315 членов оппозиционных партий. В ночь на 4 мая еще 600 человек. 2 июня полиция в Клуже арестовала 260 рабочих, выступивших против коммунистической партии. По словам одного из них – члена национал-крестьянской молодежной организации, – их отвезли в местные армейские казармы, а позже погрузили на поезда, шедшие в направлении СССР. Некоторым удалось бежать, оторвав доску в полу их вагона. Многим арестованным так и не предъявили официального обвинения. Большинство освободили через шесть месяцев, очевидно, потому, что к этому времени власти уже довели до их сведения все, что им было нужно.

Вскоре силы безопасности сделали своей мишенью руководителей оппозиции. 14 июля был арестован бывший министр внутренних дел от Национальной крестьянской партии Николае Пенеску вместе с сотней других членов партии, включая вице-президента Иона Михалаче и редактора газеты Национальной крестьянской партии Dreptatea. Помещения, принадлежавшие партии и газете, заняла полиция, а газета закрылась.

25 июля был арестован сам руководитель Национальной крестьянской партии Юлиу Маниу. На показательном суде, который состоялся осенью, его и других членов партийного руководства обвинили в заговоре совместно с Великобританией и США, в попытке уехать из страны с целью сформировать альтернативное правительство за границей и составить план свержения правительства Румынии. В свою защиту Маниу вполне резонно заявил, что «правонарушения», в которых его обвиняют, обычные демократические функции любого политика. Это не возымело никакого действия. Он и Михалаче были приговорены к пожизненным каторжным работам. Их соответчики получили приговоры в виде каторжных работ или тюремного заключения от двух лет до пожизненного.

Последняя основная сила оппозиции – король – была нейтрализована пару месяцев спустя. В конце года, находясь в тюремном заключении, он был вынужден подписать акт об отречении от престола и несколько дней спустя бежал из страны. Он возвратился в 1992 г., когда рухнул коммунистический строй.

РАЗНУЗДАННЫЙ СТАЛИНИЗМ

Когда последние остатки оппозиции были в конце концов обезврежены, коммунисты свободно приступили к воплощению своего истинного плана – сталинизации всей страны. Притеснение свободомыслия выразилось в чистке среди учителей, закрытии всех иностранных или религиозных школ, запрете некоммунистических учебников и навязанном преподавании сталинской интерпретации марксистско-ленинских принципов. Детям представителей буржуазного сословия отказывали в образовании в пользу детей рабочих, некоторых студентов отчислили из политехнических колледжей на том основании, что их прародители когда-то были домовладельцами. Из библиотек изымались любые книги, которые не согласовывались с доктриной Сталина. Поэты и писатели подвергались нападкам в коммунистической газете «Скынтейя», а их произведения – либо жесткой цензуре, либо запрету.

Особой мишенью стала религия. У церквей отбирали имущество, церковные школы становились государственными. Власти наложили запрет на крещение детей, венчания и публичное празднование Рождества и Пасхи, членам коммунистической партии запретили посещать церковные службы. Католическая церковь попала под контроль нового «Католического комитета воздействия», и те, кто не одобрял его указания, попадали в тюрьму. Православная церковь подверглась чистке, а в ее иерархию попали члены коммунистической партии и другие сочувствующие коммунистическому строю. Униатская церковь, насчитывавшая около полутора миллионов прихожан, подверглась слиянию с православной под государственным контролем. Когда униатские священники отказались признать этот факт, их арестовали скопом. В ноябре 1948 г. под арестом находились около шестисот униатских церковнослужителей. Несколько священников и епископов, исповедовавших эти три религии, были либо убиты, либо умерли под пытками.

Подавление свободы слова сопровождалось мощной кампанией за централизацию и отмену частной собственности. Все, начиная с транспорта, производства и добывающей промышленности и кончая страхованием и банковским делом, было национализировано: к 1950 г. 1060 основных промышленных предприятий, дающих 90 % промышленной продукции страны, находились под государственным контролем. В ходе этого процесса были уничтожены рыночные механизмы, мелкие предприятия исчезли, а экономика страны попала в рабство к Государственной плановой комиссии и сталинскому пятилетнему плану.

Наверное, самое большое возмущение в стране вызвала коллективизация крестьянских хозяйств. Земельные реформы в марте 1945 г. проводились правительством Грозы с таким расчетом, чтобы обеспечить поддержку коммунистам НДФ в сельской местности. По официальным данным, свыше миллиона гектаров земли были экспроприированы у «военных преступников», тех, кто сотрудничал с немцами, и землевладельцев, которые оставляли свою землю необработанной в течение семи предыдущих лет. Все землевладельцы, имевшие в собственности более пятидесяти гектаров земли, были вынуждены передать ее государству, которое затем разделило ее между бедными крестьянами. В общей сложности 1 057 674 гектара земли разделили между 796 129 крестьянами так, что каждый получил в среднем 1,3 га. Этот политический ход был чрезвычайно популярен в народе и в гораздо меньшей степени успешен с экономической точки зрения. Маленькие земельные наделы были крайне неэффективны, и без доступа к сельскохозяйственной технике, который имели прежние крупные фермерские хозяйства, производство продовольствия резко упало.

Четыре года спустя, после достижения коммунистами абсолютной власти в стране, они наконец раскрыли свои истинные планы в отношении сельского хозяйства. В начале марта 1949 г. они объявили, что все крестьянские хозяйства размером до пятидесяти гектаров, доселе не включенные в земельную реформу правительства Грозы, подлежали экспроприации без компенсации. Немедленно подключились местные военизированные формирования и отряды полиции и выселили из домов предположительно 17 тысяч крестьянских семей. В противоположность земельной реформе Грозы экспроприации земли и собственности вызвали широкое сопротивление. В районах Долж, Аргес, Бихор, Бухарест, Тимишоара, Влашка, Хунедоара и в Западной Трансильвании крестьяне вступали в ожесточенные сражения, чтобы сохранить свои земли, в некоторых случаях вызывались армейские подразделения для их подавления. По словам Георге Георгиу-Дежа в более поздние годы, массовые аресты крестьян проходили по всей стране, в результате чего «более 80 тысяч крестьян… отправились под суд». Теперь, когда уже не было никого, кто мог бы представлять этих людей в правительстве или защитить от жестокости новых сил безопасности, сопротивление было бесполезно.

Земля, отобранная у крестьян, была использована для организации почти тысячи коллективных хозяйств, в которых должны были работать бригады безземельных или бедных крестьян. С самого начала этот проект стал настоящей катастрофой. Правительство не организовало достаточного парка сельскохозяйственной техники, вследствие чего невозможно было ни должным образом провести сев, ни собрать урожай, что вылилось в страшную нехватку продовольствия по всей стране. Навязав эту программу народу против его воли, правительство через год было вынуждено радикально сократить ее. Подталкивание к коллективизации целенаправленно возобновилось на следующий год, и через десять лет Деж уже мог заявить, что 96 % пахотных земель в стране теперь принадлежат государственным хозяйствам, колхозам и сельскохозяйственным кооперациям.

Справедливости ради следует не упускать из виду тот факт, что некоторые бедные крестьяне увеличили свое благосостояние при новой системе. Также стоит помнить о том, что в тот год, когда тысячи румынских крестьян боролись противземельной реформы, в Италии крестьяне десятками тысяч выражали свой протест активному противодействию осуществлению земельных реформ. Однако ничто не оправдывает жестокий и антидемократический способ проведения коллективизации в Румынии. И с экономической точки зрения, и с точки зрения человеческих страданий программа стала полной катастрофой.

Преобразования, обрушившиеся на Румынию в 1944–1949 гг., совершенно поразительны. За несколько лет страна от зарождающейся демократии перешла к развитой диктатуре сталинского типа. Коммунисты сумели добиться этого почти исключительно политическим путем, хотя и не без помощи подтасовок, и не прибегали к каким-либо насильственным революционным действиям. Но тот факт, что Румыния не скатилась в гражданскую войну, которая охватила Грецию, не следует трактовать так, будто процесс был всецело мирным. Запугивания членов профсоюзов и аресты политиков, массовые и часто неконтролируемые демонстрации в городах и подавление крестьян и фермеров в сельской местности, насилие или угрозы насилия – все это повсеместно существовало в послевоенной Румынии.

За угрозой насилия, как тень Коммунистической партии Румынии, стояла мощь Советского Союза. Подчинение Румынии, да и всей остальной Восточной Европы было бы невозможно без этого растущего присутствия. Важно, что государственный переворот, отстранивший маршала Антонеску от власти, осуществлен прежде всего во избежание угрозы уничтожения Красной армией. Эта угроза маячила на заднем плане всех описанных событий, являясь главной причиной того, что сопротивление политическому маневрированию коммунистической партии не было более активным.

За последующие годы режим в Румынии стал одним из самых репрессивных в восточном блоке. Больно и парадоксально то, что августовский переворот 1944 г., осуществленный с целью установления демократии в Румынии, стал вестником более чем сорокалетнего угнетения, по сравнению с которым диктатура Антонеску выглядела благодатью.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.