МАЛЬБРУК И ЯКОБИТЫ

МАЛЬБРУК И ЯКОБИТЫ

В тайной войне конца XVII — начала XVIII века большое место принадлежит герцогу Мальборо.

Джон Черчилль, первый герцог Мальборо (Мальбрук, как его в старину именовали на Руси), родился в 1650 году. Он был сыном мелкопоместного дворянина. Начало карьеры Черчилля было положено, когда его старшая сестра Арабелла стала любовницей герцога Йоркского, будущего Якова II. Принятый ко двору Черчилль вскоре был взят на содержание королевской фавориткой Барбарой Вильерс, герцогиней Кливлендской. Саму Барбару пристроил на это место ее родственник Джордж Вильерс, герцог Бекингем, но она скоро успела подставить ему ножку. Герцог не остался в долгу и привел Карла II к его любовнице, когда она принимала молодого Черчилля. К счастью для того, королю успела порядком надоесть властная, сварливая и, главное, начавшая стареть герцогиня. Поэтому, обращаясь к Черчиллю, король лишь сказал: «Ты прохвост, но я тебя прощаю, таким путем ты зарабатываешь себе на хлеб».

Карл был недалек от истины. Практичный молодой человек, выудив у герцогини 4500 фунтов стерлингов, поспешил вложить их в ценные бумаги. Поднакопив таким путем изрядный капиталец, молодой офицер женился на придворной красавице Саре Дженнингс. Благодаря Арабелле Джон Черчилль стал приближенным герцога Йоркского, а его жена — наперсницей принцессы Анны, дочери герцога. Черчилль быстро продвигался по службе, тем более что вскоре успели отчасти выявиться несомненные полководческие дарования.

После 1685 года, когда герцог Йоркский стал королем Яковом II, награды и почести посыпались на Черчилля как из рога изобилия. Именно Черчилля Яков II назначил главнокомандующим своей армией, высланной против войск Вильгельма Оранского, высадившихся в Англии в 1688 году. Именно Черчилль поспешил перейти на сторону Вильгельма, что быстро решило исход борьбы. (Черчилль пытался даже похитить Якова и выдать его Вильгельму Оранскому, но этот план не удался.)

В первые годы правления Вильгельм, как уже упоминалось, чувствовал себя на престоле далеко не прочно. Угроза якобитской реставрации была или, вернее, казалась вполне реальной. Тогда Черчилль решил на всякий случай «помириться» с Яковом II. Впрочем, не все якобиты были склонны принимать всерьез авансы Черчилля. Часть из них начала догадываться, что у того могут быть совсем другие планы, чем восстановление на престоле Якова II. Стали просачиваться сведения, что властная Сара Мальборо совсем подчинила себе свою недалекую подругу принцессу Анну, дочь Якова II и сестру королевы Марии, жены Вильгельма III. У Анны был тогда жив сын (он умер еще ребенком через несколько лет). Если бы супругам Мальборо удалось возвести на престол Анну вместо Вильгельма, было бы обеспечено наследование трона протестантами и сведены на нет шансы возвращения Якова II.

Агенты якобитов явились к Портленду и сообщили о плане, составленном Мальборо в пользу принцессы Анны. У якобитов не было никаких весомых доказательств. Тем не менее Вильгельм был встревожен: он получил некоторые подтверждения информации, сообщенной ему одной из фрейлин принцессы Анны. Вильгельм отлично понимал, что попытка реставрации Якова II была маловероятна и должна была натолкнуться на сильное сопротивление. Напротив, замена непопулярного короля-иностранца английской принцессой, дочерью «законного» короля и протестанткой, могла быть осуществлена с куда большими шансами на успех. Поэтому Мальборо, имевший немалый вес в палате лордов и в армии, стал казаться Вильгельму фигурой более опасной, чем якобитское подполье. В январе 1692 года Мальборо было предписано подать в отставку со всех занимаемых им постов, хотя это вызвало протесты Шрюсбери, Годолфина, Рассела и других влиятельных членов правительства.

В это время стала реальной угроза французского вторжения. Вильгельм уехал на континент, взяв с собой почти все войска, содержание которых было разрешено парламентом. Людовик XIV решил тогда, что упущенные в 1688 и 1689 годах возможности французского десанта в Ирландии и Шотландии (только после борьбы подчинившихся Вильгельму) теперь можно будет компенсировать переброской большой армии в Англию. Около Шербура было собрано 20 тыс. солдат, половину из которых составляли ирландцы, ненавидевшие английских завоевателей. В середине апреля 1692 года был перехвачен небольшой французский корабль, он вез бумаги, раскрывавшие тайны Французского двора. Начались лихорадочная переброска полков из Ирландии и Фландрии, приведение в боевую готовность флота.

Якобитская агентура пыталась всячески привлечь на свою сторону адмирала Рассела, так как от его позиции зависели шансы на успех вторжения. Однако, не прекращая своего флирта с якобитами, Рассел однажды откровенно заявил их представителю, что он, при всей его преданности изгнанному законному монарху, встретив французский флот, уничтожит его, «даже если на борту будет находиться король Яков». Королева Мария (Вильгельм был в отъезде) подозревала Рассела, но и не решалась сместить его, что никак не способствовало ослаблению панических настроений. И как раз в эти недели тайный совет получил сведения об очередном опасном заговоре. Трудно сказать, были ли эти разоблачения сознательно спровоцированы якобитской агентурой, чтобы парализовать правительство, или они явились результатом личной инициативы профессиональных доносчиков — достойных преемников Тита Отса, расплодившихся в те бурные годы.

Некий Роберт Юнг, по его собственному признанию, специалист по подделке документов, находясь в тюрьме, решил сделать карьеру, обвиняя видных политиков в заговоре против Вильгельма III. Юнг написал какое-то письмо Мальборо и ухитрился получить ответ. Имея теперь в распоряжении образец подписи Мальборо, Юнг составил фальшивку, в которой Лжон Черчилль и еще несколько видных лиц, включая недалекого епископа Рочестерского, связывали себя обязательством подготовить армию в 30 тыс. человек для помощи Якову и выдать ему «принцессу Оранскую», то есть королеву Марию, жену Вильгельма III. После этого направил своего подручного Стефана Блейкхеда спрятать фальшивку в цветочный горшок в доме епископа Рочестерского. Теперь Юнгу оставалось только донести об измене, а также сообщить, где можно найти ее доказательства — надо хорошенько поискать в цветочных горшках в епископском доме.

Мальборо и еще несколько важных лиц были арестованы и посажены в Тауэр. Это произошло в начале мая 1692 года, а уже через две недели обстановка претерпела резкое изменение. 29 мая английская и голландская эскадры под командой Рассела разбили главные силы французского флота при мысе Ля-Ог. После этого англичане на протяжении пяти дней преследовали и старались уничтожить укрывшиеся в гаванях французские корабли. В этом преследовании отличились несколько адмиралов — помощников Рассела, которые в яко-битских списках числились как преданные сторонники короля Якова… Паника улеглась. 11 июня вызванный на допрос в тайный совет Блейкхед признался в подлоге. Юнг пытался отстаивать свои обвинения, но ему уже никто не верил. Обвиняемые были освобождены, хотя Мальборо — под большой залог и представление поручительства. За него поручились Годолфин и Галифакс, которых королева Мария в наказание исключила из числа членов тайного совета. Мальборо оставался в большой немилости у двора. Быть может, поэтому он решил повысить свои акции у Якова II. К этому времени относится и печально известное «письмо о заливе Камаре», которое опальный генерал послал (если послал!) в Сен-Жермен.

В XVIII веке про британские войска говорили: это армия львов, предводительствуемая ослами. Усилия английских историков поколебать этот нелестный вывод — в той части, которая относилась к британскому генералитету, — не увенчались особым успехом. Но эта оценка не подходит для времени, когда во главе английской армии находился герцог Мальборо (хотя к нам в Россию из Франции и пришла малоблагосклонная к нему песенка о собравшемся в поход Мальбруке).

Трудно найти более удачливого военачальника. Мальборо не испытал ни одного серьезного поражения. Некоторые из данных им сражений принадлежат к числу самых крупных военных побед в английской истории. Воинские успехи Мальборо были следствием не только его крупного полководческого дарования, редкого хладнокровия, предприимчивости, осторожности, способности к осуществлению оригинальных и сложных стратегических планов, иногда полностью противоречивших общепринятым тогда принципам военного искусства. Способности выдающегося полководца соединялись в нем с качествами проницательного дипломата, проявлявшего нередко исключительную изворотливость и умение с помощью то обволакивающей любезности, то путем головоломного маневра обойти противника, привлечь на свою сторону нужных союзников и добиться успешного исхода самых трудных переговоров. Он умел льстить бездарным союзным генералам, уламывать несговорчивых и подозрительных комиссаров голландских Генеральных штатов, как умелый царедворец обхаживал тщеславных германских князей, терпеливо сносил их капризы, льстил, приписывал шестидесятилетним матронам прелести Венеры, а их не видевшим поле боя мужьям — таланты Александра Македонского. Еще важнее, что Мальборо не раз удавалось, объезжая союзные дворы, мирить разногласия и раздоры между главными участниками антифранцузской коалиции. А после каждой летней кампании он отправлялся в Англию, где сочетал политические речи в палате лордов с участием в придворных интригах, которые плелись вокруг недалекой королевы Анны и от которых немало зависело в судьбе вигского министра, выступавшего за продолжение войны против Франции.

О Мальборо написано множество книг. Однако несколько поколений англичан привыкли представлять себе образ Мальборо, каким он встает со страниц красочной «Истории Англии от восшествия на престол Якова II» знаменитого либерального историка Т. Б. Маколея, вышедшей в свет в 1858 году и исказившей историю для восхваления вигов. Ма-колей, однако, был неблагосклонен к Мальборо, который после своих побед в войне за Испанское наследство стал кумиром вигской партии. Отчасти это объясняется тем, что написанные Маколеем тома обрываются как раз на времени, когда развернулась полководческая деятельность Мальборо, контрастом к которой Маколей решил сделать неблаговидное начало карьеры Джона Черчилля.

Маколей не скрывает двусмысленных способов обогащения молодого Мальборо. По мнению этого историка, Джон Черчилль принадлежал к числу государственных деятелей, считавших верность убеждениям признаком тупоумия, честность — вздором, патриотизм — пустым звуком. Целью таких людей являлась лишь зашита низких, эгоистических интересов, а наиболее пригодными средствами ее достижения почитались измена, вероломство, продажность, готовность сегодня служить любому делу, чтобы завтра оставить его, если это сулило личную выгоду. Мальборо превосходил в этом отношении всех политиков своего времени. Он был равно способен с холодной невозмутимостью совершить и поступок, требующий исключительной отваги, и мелкую гнусность, если она только вела к его пользе.

Считалось, что Черчилль, нанесший своей изменой страшный вред Якову и ненавистный для всех якобитов, будет верно служить Вильгельму из чувства самосохранения. Но те, кто так думал, плохо знали Мальборо. Почувствовав непрочность, как тогда казалось, трона Вильгельма, Черчилль решил устроить так, чтобы при возможном возвращении Якова сохранить свое высокое положение и богатства. Не прошло и двух лет после того, как он покинул лагерь Якова и бежал к Вильгельму, и в Сен-Жермен, где жил изгнанный король, стали приходить письма, выражающие самое глубокое раскаяние. «Мои преступления, — говорилось в одном из этих писем, — являются мне теперь в их настоящем виде, и я содрогаюсь от ужаса при их созерцании. Мысль о них живет со мной днем и ночью. Я сажусь за стол, но кусок не идет в мое горло; я кидаюсь на кровать, но сон бежит от меня. Я готов пожертвовать всем возможным, пренебречь всем дорогим, обратить в прах мои богатства, лишь бы только избавиться от гнева больной души». При этом, уверяя Якова, что сознание вины мешает ему, Черчиллю, есть пишу днем и отдыхать ночью, он втайне насмехался над своим бывшим повелителем. Потеря полгинеи куда более была способна испортить его аппетит и расстроить его сон, чем все ужасы встревоженной совести. Целью Мальборо было исторгнуть у Якова документ, в котором содержалось бы прошение за измену. Однако наученный опытом Яков соглашался помиловать Мальборо, только если он загладит свое предательство какой-то исключительно важной услугой делу Стюартов. «Прежняя его измена, снабженная всем, что могло сделать ее неподражаемой, — пишет Маколей, — поставила его в то неловкое и затруднительное положение, в котором находится всякий артист, после того как создаст свой шедевр. Мальборо теперь нужно было превзойти себя самого, затмить прежний блеск новым, еще более ярким. И действительно, второе его мастерское дело в искусстве измены могло возбудить удивление даже в тех, кто вполне оценил достоинство первого. Чтобы почитатели его талантов не могли сказать, что во время революции он изменил своему королю по каким-то другим, а не по эгоистическим мотивам, Мальборо решил теперь изменить своему отечеству. Он послал в Сен-Жермен план тайной экспедиции, подготовленной Вильгельмом против Бреста, и Яков передал этот план Людовику XIV. В результате экспедиция окончилась провалом, и более тысячи английских солдат сложили свои головы на французском берегу, для того чтобы удостоверить Якова в раскаянии лорда Мальборо». Такую оценку давал вигский историк характеру Мальборо, основывая ее прежде всего на тайном послании Черчилля в Сен-Жермен, получившем название по месту неудачной высадки английского десанта «письмо о заливе Камаре». Маколей, как и почти все современные ему историки, не сомневался в подлинности этого письма, занимающего важное место в летописях разведки. С конца XIX века вопрос о подлинности письма Мальборо стал предметом ожесточенных споров в английской историографии. Споров, от исхода которых зависит наше представление о многих событиях тайной войны в десятилетия после «Славной революции» 1688 года.

Основной вопрос — откуда французы получили сведения о подготовке английской экспедиции? Примерно через полвека после рассказанных событий, в 1741 году, в библиотеку Шотландского колледжа в Париже поступили бумаги Дэвида Нэрна, начальника канцелярии якобитских министров Мелфорта и Мидлтона, — около дюжины томов оригиналов и копий переписки претендента (сына Якова II) и его приближенных со своими сторонниками, в том числе и письмо Мальборо.

Уже через несколько месяцев, в начале 1742 года, к бумагам проявил повышенный интерес ученый-историк и одновременно разведчик Джон Кэрт (английский министр Уолпол подсылал его с тайными поручениями к претенденту, явно пытаясь одурачить главу якобитов). Путем подкупа или просто кражи Кэрт сумел заполучить бумаги Нэрна. Это все происходило за несколько лет до последней попытки восстания якобитов в 1745 году, и добыть их архивы было немаловажно отнюдь не только в интересах исторической науки. Через много лет, уже после смерти Кэрта, якобитская корреспонденция была передана его вдовой в Бодлеану — библиотеку Оксфордского университета, но предварительно часть бумаг была опубликована в Дондоне под названием «Подлинные документы, содержащие историю Великобритании от Реставрации до перехода престола Ганноверской династии». Издателем этих материалов был не кто иной, как Джеймс Макферсон, прославившийся публикацией поддельных древнекельтских сказаний — знаменитого «Оссиана». Доказательства его подложности были приведены много позже, но сомнения в подлинности были высказаны вскоре после появления первого издания мнимого кельтского эпоса, причем таким крупным литературным авторитетом, как известный критик Самуэль Джонсон. В ответ Макферсон представил копии древнекельтских оригиналов, которые являются несомненно мастерской поэтической стилизацией. Таков был издатель бумаг Нэрна. Репутация Макферсона как виртуозного мистификатора, конечно, была принята в расчет теми историками, которые пытались подорвать доверие к опубликованным им документам. Маколей, как уже говорилось выше, не сомневался в аутентичности «письма о заливе Кама-ре». Но ему возражал Д. Пейджет. Всемирно известный историк не удостоил ответом эти возражения, возможно, считая, что годы предадут забвению старания его оппонента. Так в начале и случилось. Однако, как не без ехидства заметил вмешавшийся в следующем веке в эту дискуссию Уинстон Черчилль, время — вещь долгая. Доводы Пейджета были еще в конце XIX столетия подхвачены другими исследователями.

В 1894 году, ровно через два века после отправления «письма о заливе Камаре», им занялся историк Е.Ллойд. Это письмо, дошедшее до нас только в копии, являлось зашифрованным сообщением, посланным генералом Эдвардом Сэквилом якобитскому министру Мелфорту и содержащим план высадки отряда генерала Толмэша. Сэквил же будто бы получил эти сведения от Мальборо. Е. Ллойд доказывал, что французы узнали о подготовке экспедиции из других источников (в частности, от лорда Годолфина) и начали оборонительные работы задолго до получения письма от Сэквила. Иначе говоря, Мальборо сообщал якобитам и французам лишь то, что было им и так известно.

Через три года, в 1897 году, А. Парнел уже повел атаку на самую подлинность письма, доказывая, что сохранившаяся копия была сочинена или во всяком случае сильно изменена по сравнению с оригиналом и что это было проделано Д. Макферсоном, человеком с якобитскими симпатиями. Парнел пытался отрицать связь с якобитами не только Мальборо, но и других лиц из окружения Вильгельма III. В 1920 году Д. Дэвис убедительно показал несостоятельность доводов Парнела. И, наконец, в спор ввязался не кто иной, как Уинстон Черчилль — дальний потомок Мальборо.