Конец войны

Конец войны

Второго марта я счел необходимым еще раз проконсультироваться со всем кабинетом министров. Заседание состоялось в одиннадцать часов в бомбоубежище Банка Финляндии. На нем присутствовал и президент.

Я доложил о событиях вчерашнего дня, особо отметив, что контакт с Москвой не прерван, хотя мы не дали ответа к отведенному сроку. Швеция предпринимает попытки добиться для нас лучших условий мира. Мы стараемся оценить добросовестность предложений о помощи, исходящих от Запада. Но в парламентских кругах есть беспокойство в связи с тем, что мы не дали Советскому Союзу ответ в назначенный срок; по этой причине на вчерашний вечер было назначено заседание парламентской комиссии по внешнеполитическим вопросам. Я предложил перенести его на сегодня.

Члены кабинета министров были удовлетворены тем, что у нас сохраняются шансы на продолжение переговоров с Москвой. Мне было разрешено доложить парламентской комиссии о самых последних событиях, что я выполнил в шесть часов вечера того же дня. После моего доклада выступили несколько членов комиссии и выразили мнение, что, действуя в обоих направлениях, мы можем смягчить условия мира. Только депутат Карес жестко противился мирным переговорам на предложенной основе.

Весь день мы ждали ответ из Москвы на наше заявление, но оттуда не доносилось ни звука. Это могло означать, что Москва считает отношения прерванными. Гюнтер все больше беспокоился.

Вопрос о западной помощи также не выпадал из поля нашего зрения в течение всего дня. Посол Хольма слал срочные телеграммы из Парижа. Премьер-министр Далалье обещал немедленно отправить бомбардировщики. Из Лондона пришло известие от посла Грипенберга о том, что правительства Англии и Франции сегодня обратились в Осло и Стокгольм с запросом на разрешение транзита войск. Галифакс также сказал, что союзники намереваются направить в Финляндию столько дополнительных сил, сколько смогут пропустить порты и железная дорога. Военная операция могла начаться 15 марта. Несмотря на отрицательные ответы Норвегии и Швеции, приготовления к операции продолжались, и 15 марта было определено как начало отправки союзных сил. Тогда планировалось осуществить самый сильный нажим на правительства Швеции и Норвегии для получения разрешения на транзит войск. Даже отказ не должен был стать препятствием для оказания помощи.

Известие о запросе транзита у шведского правительства дошло до нас и от Эркко из Стокгольма. Гюнтер сообщил ему, что на запрос был дан, в предварительном порядке, отрицательный ответ. Он просил Эркко проинформировать финское правительство, что, если окончательный ответ будет тоже отрицательным, Осло поступит таким же образом.

В 23.45 шведский посол Сахлин позвонил мне домой. У него было указание передать следующее заявление:

«1. Правительства Великобритании и Франции сегодня предприняли демарш по просьбе финского правительства. (Здесь я должен сказать, что на данный момент мы с такой просьбой еще не обращались.) Шведское правительство ответило, что разрешение на транзитный проход войск не может быть предоставлено. Если вопрос будет снова поднят, ответ будет таким же.

2. До сих пор нами не получено ответа по поводу нашего предложения для начала переговоров. Хотел бы знать, можем ли мы получить ответ финского правительства о нашем предложении. Буду благодарен за ответ».

День закончился, не принеся ясности, которой мы так ждали.

Третьего марта на заседании Государственного совета в 11.30 я докладывал о реакции шведского и норвежского правительств на давление Англии и Франции. По информации Эркко, министр иностранных дел Гюнтер разговаривал с ним в очень жесткой манере. Гюнтер также сообщил, что несколько раз встречался с германскими представителями; они надеялись на прекращение конфликта между Финляндией и Советским Союзом, но содействия скрыть не могли.

Говоря о транзите, Гюнтер заметил, что, если на Швецию будет оказан нажим, она может превратиться в театр военных действий, поскольку Германия в этом случае нападет на Швецию. Свой высший долг, сказал Гюнтер Эркко, он видит в том, чтобы предотвратить такое развитие событий. Попробуйте представить себе, сказал Гюнтер, какой будет реакция шведов, если они узнают, что Финляндия готова ввергнуть Швецию в войну ради спасения своих городов Виипури (Выборга) и Сортавала. Эти города не являются жизненно важными для Финляндии; их утрата не приведет к распаду страны.

Позиция Гюнтера свидетельствовала, что при осуществлении посреднической миссии Швеция уделяла большое внимание своему собственному положению и безопасности.

Я доложил Государственному совету, что незадолго до начала совещания мне нанесли визиты послы Великобритании и Франции в Хельсинки. Британский посол сообщил, что в Лондоне и Париже ожидают нашего обращения об оказании помощи не позднее 5 марта. Когда они его получат, то 11 марта снова обратятся к Норвегии и Швеции с просьбой о разрешении транзита войск. 15 марта первые войсковые подразделения будут готовы к отправке. В течение первых двух недель апреля около 6 тысяч человек могут прибыть к месту своего назначения. На вопрос о том, намерены ли их страны предпринять какие-либо действия против Скандинавских стран, послы ответили обещанием самого энергичного давления. Когда я заметил, что это основная проблема, французский посол Магни возразил, что транзит не проблема, а лишь вопрос стратегии.

В конце своего доклада я сказал, что мы прошли свой путь до конца. Мы уже вышли за границы срока, определенного Советским Союзом; а теперь и Запад определил для нас предельный срок — 5 марта. Но я не верю, что Англия и Франция прибегнут к прямым силовым действиям против нейтральных стран. Мы не можем дальше следовать курсом войны; нужно вернуться к переговорам для заключения мира. Мы еще не получили ответ из Москвы. Нам не остается ничего другого, как отправить первый вариант ответа, который мы одобрили раньше. Единственная корректива, которую я бы хотел сделать, — опустить предложение о том, что Москва может быть местом проведения переговоров: сейчас все отступления от главной темы излишни. Таким образом, я рекомендовал собравшимся испить горькую чашу.

Эту рекомендацию поддержали три члена кабинета министров — Фианд, Котилайнен и Пеккала. По мнению остальных, не было необходимости принимать окончательное решение; Ханнула, верный своей первоначальной позиции, считал, что мы должны обратиться за западной помощью.

Члены Совета отложили обсуждение до следующего заседания, которое назначили на 18.00. До этого времени я должен установить, был ли наш ответ передан в Москву.

После заседания премьер-министр Рюти, Паасикиви, генерал Вальден и я задержались, чтобы обсудить дальнейшие шаги. Мы решили, что можно вести переговоры, если Виипури (Выборг) и Сортавала будут исключены из состава требований.

В присутствии Рюти в 13.45 я позвонил в Стокгольм министру иностранных дел Гюнтеру и сообщил, что мы не передали Англии и Франции просьбу о помощи. Далее произошел следующий обмен мнениями.

Гюнтер. Интересные известия. Благодарю.

Таннер. Хочу узнать, что вы от нашего имени сообщили Москве. Был ли передан по назначению ответ, который мы подготовили?

Гюнтер. Не был. Мадам Коллонтай и я спорим о том, не будет ли он воспринят как отрицательный.

Таннер. В таком случае ответ на какой запрос вы ждете?

Гюнтер. На телеграмму с просьбой о более мягких условиях.

Таннер. Есть ли причины сомневаться в том, что ответ будет получен?

Гюнтер. Мадам Коллонтай настроена весьма пессимистично. Она не верит, что ответ будет дан.

Таннер. Дополнительная фраза, которую предлагает мадам Коллонтай, означает для нас целый шлейф последствий.

Гюнтер. Это действительно так.

Таннер. В своем письме Эркко ссылается на вашу мысль: «Если бы Россия смягчила свои условия, Финляндия дала бы ответ немедленно». Откуда исходит эта идея? На чем она основана?

Гюнтер. Я высказал эту мысль по предложению мадам Коллонтай. Она не особенно в нее верит, но, тем не менее, предлагает попробовать.

Таннер. Я могу обещать, что Финляндия немедленно начнет переговоры, если Виипури (Выборг) и Сортавала будут исключены из состава условий. В этом случае мы немедленно заключим сделку.

Гюнтер. Обещаю вам попытаться что-то сделать в этом направлении.

Таннер. Продолжится ли диалог с Москвой, или он считается прерванным, поскольку назначенный срок, 1 марта, уже прошел?

Гюнтер. Полагаю, что возможность диалога сохраняется, в особенности если ответ будет дан сегодня.

Таннер. Есть ли какой-нибудь совет, который вы могли бы дать нам в качестве третьей стороны-участника?

Гюнтер. Самое лучшее — стремиться к переговорам.

Таннер. Что мы должны предпринять для этого?

Гюнтер. Возможно, лучше всего начать обсуждать вопрос, о котором мы говорили, — оставление Виипури и Сортавалы в составе Финляндии.

Таннер. Каковы, по мнению шведской стороны, шансы на заключение оборонительного союза со Швецией? Во время моего последнего визита мы говорили об этом с Ханссоном.

Гюнтер. Подготовительная работа займет месяцы. В нынешней критической ситуации это неосуществимо. Но существует большой интерес к этой идее, в особенности к ее экономическим аспектам.

В течение дня послы Англии и Франции были приглашены в Банк Финляндии, где их приняли Рюти и я.

Первым прибыл Веркер в сопровождении своего военного атташе. У него было поручение своего правительства официально проинформировать нас о демарше в Стокгольме, предпринятом с целью обеспечить право прохода союзных сил. Если британское правительство до 5 марта получило бы просьбу Финляндии о помощи, войска могли бы отправиться 11 марта, прибыть в Нарвик к 20 марта и достичь Финляндии на первой или второй неделе апреля. Намеченное количество войск снова оказалось меньше того, которое недавно было названо: около 6 тысяч человек. Англия намеревалась 11 марта снова обратиться к Скандинавским странам, так как войска могли попасть в Финляндию только при содействии Скандинавских стран. Им надо было прибыть в нашу страну до того, как Ботнический залив вскроется ото льда; в противном случае германский флот мог бы воспрепятствовать переброске и мог бы даже разрушить железную дорогу на Хаапаранту. Веркер сказал, что численность сил определена так, чтобы ее могли пропустить порты и пути сообщения Скандинавии, чтобы с ней справилась инфраструктура самой Финляндии. Затем Англия намерена наращивать эту группировку до такой степени, которая может потребоваться. Британские и французские войска совместными усилиями обеспечат успех этой операции.

Рюти спросил, что будет, если Норвегия и Швеция не согласятся на транзит войск.

Веркер не смог ответить на этот вопрос. Он лишь выразил надежду, что внутренняя напряженность обстановки в этих странах вынудит их правительства дать такое разрешение. Возможно, произойдет даже смена правительств.

Тогда я спросил, станут ли войска продвигаться к месту своего назначения против воли шведского правительства.

Веркер ничего не мог ответить. Если просьба о помощи последует не позднее 5 марта, то будет неделя, чтобы сформировать благоприятное отношение к этой проблеме в Скандинавских странах до 11 марта.

После Веркера появился Магни. Он хотел подтвердить все то, что сообщил Веркер о демарше, сделанном в Стокгольме. У него не было ничего нового о количестве войск или времени их прибытия. Он лишь заверил нас, что Франция готова послать войска сразу после того, как Финляндия направит такую просьбу. Скандинавским странам будут даны заверения, что им нечего бояться. Теперь же он хотел узнать, готова ли Финляндия направить Франции призыв о помощи на основании статьи 16 устава Лиги Наций. Он заявил, что Франция и Англия готовы следовать до конца своим курсом на оказание помощи. Если такая просьба не поступит в самое ближайшее время, существует вероятность того, что Германия предпримет шаги, направленные на противодействие отправке вспомогательных войск.

После этого Рюти задал тот же самый вопрос, который он задавал Веркеру: каким образом войска пройдут через Скандинавию?

Магни. Это зависит от ответа Финляндии.

Таннер. Вопрос транзита является основным для всего предприятия.

Магни. Это не проблема, а вопрос стратегии.

Рюти. Может ли быть отправка войск осуществлена прямо сейчас, в марте?

Магни. Чем дольше мы медлим, тем дальше отодвигается отправка войск. Численность сил будет зависеть от необходимости.

Шведский посол Сахлин позвонил мне домой в 16.00.

Я сообщил ему, что мы не можем дать ответ сегодня, упомянув, что недавно разговаривал с министром Гюнтером.

Сахлин. Я знаю; только что пришло от него следующее сообщение для вас: «Министр Гюнтер подтверждает, что предложение было передано адресату, который сразу отправил телеграмму в Москву. В телеграмме содержится просьба немедленно проинформировать народного комиссара о том, что полуостров Ханко будет передан; условия приняты, за исключением двух городов».

Я поблагодарил его за информацию.

Когда заседание Государственного совета было возобновлено в 18.00, я поделился с его членами дополнительной информацией, полученной в течение дня.

Генерал Энкель пытался получить в Лондоне дополнительные данные помощи Запада. На основании того, что ему удалось узнать, он направил маршалу Маннергейму телеграмму:

«Ответ получен. Официальные лица подтверждают, что не будет никаких корректив в данных, названных Веркером финскому правительству 27 февраля, а именно: хорошо вооруженные силы численностью от двенадцати до тринадцати тысяч человек. Подтверждается, что они могут прибыть в скандинавские порты 20 марта, после чего будут переброшены в Финляндию; сроки переброски зависят от местных условий».

Генерал Вальден предположил, что общая численность войск составит от 12 до 13 тысяч человек, но часть из них останется в Швеции. Подразделения численностью около 6 тысяч человек будут переброшены в Финляндию.

Поскольку информация о количестве войск изо дня в день называлась различной, Ханнула попросил меня еще раз запросить более точную информацию, но я отказался сделать это.

Позиция Паасикиви претерпела некоторые изменения в свете последней информации. Поскольку помощь, предложенная Западом, была недостаточна и не могла прибыть вовремя, Паасикиви предлагал обратиться к Германии с просьбой попытаться скорректировать условия мира так, чтобы они могли удовлетворить Россию и не стать чересчур тяжким бременем для Финляндии. Это обращение к Германии следовало сделать параллельно нашим отношениям со Стокгольмом. Это предложение было поддержано Борном и Пеккалой.

Маршал Маннергейм, как стало известно через премьер-министра, склонялся к мысли, что мы должны иметь в качестве мирного посредника какую-нибудь другую страну, а не Швецию, которая более всего была обеспокоена своим спасением. Он видел в качестве такого незаинтересованного посредника Соединенные Штаты. Он также считал, что для оказания давления на Скандинавские страны с целью оказания нам более эффективной помощи мы должны предложить советской стороне в обмен территории, через которые она могла бы получить пути сообщения в Северной Финляндии, а также Аландские острова.

Я возражал против обращения к Германии. Мы уже дважды пытались использовать этот вариант и потерпели неудачу. Совершенно ясно, что Москва не хотела позволить Германии действовать от имени Финляндии. Кроме того, наша двойная игра будет выглядеть отвратительно: вести переговоры с Западом о помощи и в то же время обратиться за содействием к их врагу. Споры затягивались, и я упрекнул кабинет министров в нерешительности. В нынешней ситуации мы должны были действовать энергично.

Закрывая обсуждение, президент заявил, что предложение об обращении к Германии отвергается, мы решили ждать ответ из Москвы.

Вечером я позвонил по телефону Эркко, чтобы сообщить ему, как прошли переговоры с Гюнтером и Сахлином; попросил его добыть текст телеграммы из Москвы.

От Эркко я узнал, что шведский генеральный консул в Париже Нордлинг приехал накануне в Стокгольм со специальным поручением от Даладье. В присутствии кронпринца и министра иностранных дел Гюнтера он передал королю послание, в котором сообщалось, что Англия и Франция решили направить военную помощь Финляндии через территорию Норвегии и Швеции. В послании содержалась просьба высказать отношение Швеции к этому шагу. Король и кронпринц были готовы разрешить транзит без возражений, но Гюнтер выразил определенные сомнения. Ответ короля на послание премьера Даладье еще не был отправлен адресату.

День 4 марта был напряженным и беспокойным: мы не знали, открыта ли еще дорога к мирным переговорам; не знали, какой ответ дать Западу относительно помощи. Я почти не сомкнул глаз, размышляя о решении; но и утро не принесло ясности в этом вопросе.

Поскольку ответа из Москвы все не было, заседание кабинета министров не проводилось. Вечером я направился в парламент: депутаты беспокоились о том, как могут повернуться события. Министр Ньюкканен ратовал за обращение к Западу за помощью.

Поздно вечером французский военный атташе полковник Ганеваль снова нанес визит премьер-министру Рюти. Он сообщил, что если Финляндия попросит помощи и будет продолжать сражаться, то первые подразделения западных сил выступят из Англии через неделю. Французские силы также будут отправлены через Англию. В этом случае Запад будет рассматривать финский фронт как часть своего большого фронта. Транспортировка войск пойдет через три норвежских порта. Сначала прибудут 15 тысяч французских солдат с огневой мощью вооружения, равной полутора дивизиям. За ними последуют 18 тысяч британских солдат; затем численность войск будет наращиваться по мере необходимости. По указанию Гамелина, главнокомандующего французских вооруженных сил, 50 британских и 12 французских бомбардировщиков должны быть отправлены нам в течение нескольких ближайших дней. По причине плохого состояния финских аэродромов пока невозможно направить больше. Англия и Франция также планируют провести военно-морскую операцию в районе Петсамо, что приведет к полномасштабной войне. Помощь, которая будет направлена Финляндии, предполагается организовывать особо, вне зависимости от других операций. Если появится необходимость оказать помощь Швеции и Норвегии, это не уменьшит масштабы помощи Финляндии. Войска прибудут полностью вооруженными и экипированными под видом добровольцев. Весь контингент поступит под командование маршала Маннергейма. Французские части готовы воевать на любом участке фронта по указанию маршала Маннергейма, но хотели бы занять позиции на восточной границе. Пожеланий от британских подразделений пока нет. Войска могут прибыть в Финляндию между 10 и 15 апреля. Англия и Франция будут считать Советский Союз своим противником с того момента, как их войска отправятся в путь, но не будут объявлять войну. Полковник Ганеваль посетовал на то, что мы напрасно тратим время. Если бы мы обратились за помощью месяцем раньше, то помощь уже была бы оказана. Далее он сказал, что Швеция не будет препятствовать транзиту силой оружия.

В течение дня представители иностранных государств появлялись в нашем министерстве в надежде получить свежую информацию. Когда ко мне зашел американский посол Шёнфельд, я спросил его, смогут ли Соединенные Штаты поддержать Финляндию, если переговоры с Москвой начнутся.

Шёнфельд ответил, что Соединенные Штаты намерены оказать Финляндии всю возможную поддержку. Финляндия должна определить свою программу, но, конечно, основным вопросом на переговорах должны стать поиски мира. Возможно, мир станет ближе, когда советские войска возьмут Виипури (Выборг).

Румынский посол Лекка также интересовался последней информацией. Он ссылался на опыт в Первой мировой войне, когда Румыния, оставшись в одиночестве, смогла добиться мира, веря, что утраченные ею территории вернутся впоследствии, как это и произошло. Он считал, что Советы будут готовы заключить мир, когда возьмут Виипури (Выборг) и тем спасут свое лицо.

В течение дня было отправлено несколько телеграмм в Париж и Лондон. В них выражалось недоумение в связи с расхождением в информации, касающейся численности вспомогательных сил.

Пятого марта необходимо было принять окончательное решение о западной помощи, я составил себе следующую программу на этот день.

Сделать рано утром звонок Эркко в Стокгольм и спросить, поступил ли ответ из Москвы. Если нет, то попросить его отправить через Гюнтера наше новое заявление, в котором принимались условия СССР. Затем он должен был проинформировать шведское правительство, что мы идем на такое жертвоприношение во имя разрешения ситуации, имея в виду также интересы Швеции.

Если эти действия не принесут результатов в течение двух суток, тогда: 1) мы должны переориентироваться на западную помощь; 2) мы должны просить согласия Скандинавских стран на транзит войск; 3) мы должны направить всему миру сигнал SOS и просить помощи.

Я сообщил эти мысли по телефону премьер-министру Рюти рано утром. Он тоже плохо спал ночью и был не в настроении. Он принялся анализировать эту программу с учетом новой информации от полковника Ганеваля. Эта информация заставила его колебаться. Тем не менее я попросил его созвать заседание кабинета министров в 10.00, обещая к этому времени созвониться с Гюнтером в Стокгольме и узнать у него, получен ли ответ.

В 9.00 я позвонил Гюнтеру.

Таннер. Есть ли у вас ответ из Москвы?

Гюнтер. Нет. Я ожидаю его с минуты на минуту. Боюсь, он будет неблагоприятным. По крайней мере, должна поступить какая-нибудь информация от Ассарссона (шведского посла в Москве).

Таннер. Мы должны сегодня принять решение о западной помощи.

Гюнтер. Я знаю.

Таннер. Если будет поднят вопрос об обращении Швеции к Германии для поддержки шведских миротворческих усилий, у Финляндии не будет оснований вмешиваться, если это будет сделано от имени Швеции без упоминания Финляндии.

Гюнтер. Мы изучали возможность такого обращения, но Германия не согласна, потому что Москва противится этому. Разумеется, всегда остается шанс на то, что может появиться более благоприятный момент.

Таннер. Сейчас мне больше нечего сказать. Эркко позвонит вам сегодня в десять часов.

Заседание Государственного совета состоялось в десять часов утра. На нем присутствовали президент и генерал Вальден.

В начале его работы я ознакомил членов совета с последними новостями: честно говоря, их было не так уж много. Ответ из Москвы так и не был получен, а с Запада приходили любопытные новости. Стало известно, что Даладье напрямую обратился к королю Швеции с запросом о праве на транзит через шведскую территорию. Король высказал надежду на то, что Франция не подвергнет риску положение Швеции.

Чиновник шведского министерства иностранных дел Сёдерблом заявил, что Швеция не применит силу, если войска пройдут через ее территорию. В телеграмме Эркко содержалась информация, что британцы просили Норвегию назвать четыре порта для высадки войск. Швеция пока не предполагает действовать силой, но если Германия окажет на нее нажим, она начнет воевать. Еще там говорилось, что Швеция намеревается препятствовать движению войск, отказывая в подвижном составе своих железных дорог. Хольма сообщил телеграммой из Парижа, что норвежский министр иностранных дел Кохт собирается передать вопрос о транзите западных сил на решение стортинга и что негативное отношение Швеции не означает вооруженного сопротивления. В Париже оба ответа расцениваются как относительно благоприятные. Все ожидают официального обращения Финляндии.

Затем я попросил Вальдена, который разговаривал с полковником Ганевалем, доложить о военной стороне дела. По его мнению, предложенная помощь была недостаточной и не могла прибыть вовремя. Вальден также сообщил самые последние данные о положении на фронте. Позвонив по телефону в ставку, он узнал, что маршал болен (у него была высокая температура) и переутомлен. Он переговорил с генералом Айро, который сказал, что ситуация критическая. Противник занял несколько населенных пунктов на побережье Выборгского залива. В ставке надеялись, что прошлой ночью их удастся отбить, но операция потерпела неудачу. Вражеских войск на побережье пока не так много, но их численность может увеличиться. Линия фронта на Карельском перешейке не изменилась. Обстановка на фронте пока почти спокойная, за исключением района Пёллёккёлё. Действия противника здесь трудно понять. Это может быть ложной атакой, предпринятой с целью отвлечь наши силы от главного направления, но может быть и серьезным наступлением. Возможно, наши подразделения смогут удержать позиции, но нельзя утверждать это наверняка.

Затем трубку взял маршал и кратко сказал: «Любой может понять значение Выборгского залива и еще большее значение его западного побережья. Мы должны быть готовы к неприятным сюрпризам. Положение на льду Выборгского залива безвыходное, поскольку у нас не осталось никаких людских резервов». Относительно вспомогательных сил Запада маршал сразу заявил, что их слишком мало и прибудут они чересчур поздно.

Взяв слово после этого доклада, я сказал, что ситуация дает все основания для беспокойства. Положение на фронте критическое, весь выборгский сектор находится под угрозой. Следовательно, решение надо принимать сейчас. Мы совершили ошибку в прошлую пятницу, не отправив наш ответ в Москву. Теперь нам дают понять, что время истекло. Тем не менее я предложил утвердить принятие советских условий и поручить Эркко передать министру иностранных дел Швеции Гюнтеру наше заявление, которое было подготовлено в прошлую пятницу. Заявление следует передать, если из Москвы не будет ответа или он будет отрицательным. Тогда Эркко должен сказать Гюнтеру, что нас вынуждают принять решение, и на этом основании просить дать ответ в тот же день. Если Москва не согласится, нам придется призвать западную помощь. Она, скорее всего, будет запоздалой и недостаточной, и нашу армию могут сбросить в Ботнический залив, прежде чем эта помощь достигнет нас. Нам еще придется приложить усилия, чтобы обеспечить транзит по территории Скандинавии. Я выразил надежду, что мы больше не будем спорить по существу и примем, наконец, решение.

Это предложение поддержал премьер-министр Рюти. Он только хотел дополнить наш ответ формулировкой о прекращении военных действий. В то же время он поручил мне поддерживать контакт с французским и британским послами в Хельсинки и запросить через них подтверждение всех данных на случай военного вмешательства. Следует сообщить им, что мы ищем путей к миру, ждем ответа из Москвы на наше предложение. Если ответ будет неудовлетворительным, мы обратимся с формальной просьбой о помощи.

Ханнула настаивал на немедленном принятии западной помощи.

Ньюкканен высказал мнение, что советские условия можно принять только в случае поражения армии. Поэтому нужно продолжать войну и просить помощь Запада, даже если мы намерены начать переговоры о мире. В конце концов он присоединился к моей позиции, но с дополнением, предложенным премьер-министром.

Итог обсуждения подвел президент. Все члены кабинета министров, кроме Ханнула, считали, что мы должны избрать курс на заключение мира: если он потерпит неудачу, мы направим наш призыв о помощи Западу. Я очень сожалел, что наш запрос не ушел в Москву в предыдущую пятницу.

В 11.30 я позвонил в Стокгольм министру иностранных дел Гюнтеру, который пытался связаться со мной в ходе заседания кабинета министров. Вместе с министром был и Эркко.

Гюнтер. Только что поступил ответ из Москвы. Ассарссон позвонил Молотову. Молотов настаивает на передаче Советскому Союзу Виипури (Выборга) и Сортавалы. Советское правительство согласно ждать ответ Финляндии еще несколько дней. Но Молотов высказал мысль, что, возможно, для них будет выгоднее вести переговоры и подписать соглашение с Куусиненом. Если условия советского правительства не будут немедленно приняты, то требования будут увеличены и Советский Союз заключит окончательное соглашение с Куусиненом.

Гюнтер также сообщил, что Англия и Франция запросили у шведского правительства право на транзит через его территорию и получили окончательный отрицательный ответ.

Таннер. Нам дали понять противоположное. Отказ якобы будет сделан исключительно как проформа.

Гюнтер. Откуда у вас такие сведения? Кабинет министров единогласно выступил против транзита.

Таннер. Из различных источников сообщают, что образ мыслей в Скандинавии начинает меняться и у членов кабинета министров есть различные мнения.

Гюнтер подверг жесткой критике активность Запада: «Весь план совершенно несерьезен. Мы не оставим им ни одного рельса в наших портах и на наших путях».

Таннер. Мне не хочется углубляться в эту тему. Разобраться в плане и оценить его — дело наших военных.

Гюнтер. Приняло ли финское правительство решение в отношении предложения Москвы?

Таннер. Приняло. Могу вам сказать, что мы принимаем условия Москвы. Многие детали еще неясны, но их можно уточнить во время переговоров. Мы предлагаем на время переговоров прекратить военные действия. Эркко передаст вам мой ответ в письменном виде. Не могли бы вы передать Эркко текст ответа Москвы, чтобы у нас была полная ясность на будущее?

Гюнтер обещал мне сделать это, после чего трубку взял Эркко.

Я попросил его внести в наш ответ некоторые изменения, из которых предложение о прекращении военных действий было самым важным. При передаче ответа он должен сделать следующее заявление Гюнтеру: «В эту последнюю минуту мы делаем все от нас зависящее, чтобы спасти положение ценой великой жертвы. Я буду признателен вам, если вы сегодня же сообщите мне, является ли это решением вопроса».

Эркко записал эту формулировку и сразу направился в посольство, чтобы составить документ.

В течение дня от него поступило несколько телеграмм. Финский ответ был передан советскому послу в 11.55 по шведскому времени. Советский Союз согласился подождать несколько дней до окончательного принятия условий, но Красная армия будет двигаться вперед. Требования ужесточатся, если мы промедлим с ответом. Если они не будут приняты в ближайшие дни, то Советский Союз заключит соглашение с Куусиненом.

Вечером позвонил президент Каллио и поинтересовался последними новостями. Я сказал, что Москва дала нам несколько дней на размышление, и зачитал полученный ответ. Вместо того чтобы поблагодарить за известия, президент пробурчал: «Вот негодяи, требуют Сортавалу, хотя еще не подошли к ней!»

В четыре часа дня в министерстве появился Магни, покидающий страну, чтобы представить своего преемника — Карра де Во. Я объяснил им, что мы надеемся прежде всего на заключение мира и ожидаем решающего ответа из Москвы. Если он будет отрицательным, то мы обратимся к Западу за помощью. Магни был не слишком доволен этим заявлением. Он надеялся, что решение вопроса будет достигнуто до его отъезда.

В 16.30 позвонил Веркер. Он сказал, что доложил Галифаксу о том, что решение в Хельсинки будет принято 5 марта. В этой связи Галифакс направил ему телеграмму: «Время истекает; постарайтесь уговорить их принять решение».

Я изложил ему наше понимание ситуации, как сделал это для французских дипломатов. Веркер понял наше положение и все последствия нашего решения.

В 17.45 у меня появился шведский посол Сахлин, который сообщил о следующей информации из Стокгольма: «Мы известили Москву, что Финляндия принимает условия; в этой связи шведское правительство предложило прекратить военные действия начиная со вторника 6 марта с 11.00 по московскому времени. Если это предложение будет принято, мы надеемся на его принятие финской стороной».

Сахлин также оставил мне текст телеграммы Ассарссона от 4 марта.

В 19.00 Cахлин сообщил по телефону, что ответ из Москвы еще не получен. Возможно, он поступит ночью.

В 23.00 у меня состоялся еще один разговор с Гюнтером. Он сказал, что ответа из Москвы еще нет. Такие телеграммы приходят, как правило, очень поздно. Мы договорились, что он будет звонить мне в любое время ночи, если потребуется предпринять до утра какие-либо действия: например в связи с прекращением военных действий.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.